Машинист

Павел Торанов, 2020

В начале Великой Отечественной войны половина всех немецких авиабомб было сброшено на поезда и объекты железнодорожного транспорта. Враг прилагал все усилия для остановки снабжения войск Красной Армии. Война вынуждает нарушать правила вождения поездов. Это история машиниста, самоотверженно выполнявшего служебный долг. Во имя жизни, во имя любви, во имя победы.

Глава 4. Возвращение домой

По лесной просеке сквозь деревья и кусты пробивалась немецкая самоходка. На полном ходу, выпрыгнув из холма как с трамплина, мощно, с громким звуком ударилась колесами о землю.

— Клим, может, спешимся? — сказал Гришка, один из троих разведчиков, сидевших в самоходке.

— Зачем, в кои-то веки не на своих двоих добираемся, — ответил Клим. — Да и к тому же наши на том берегу реки. А немцы свою технику не трогают.

Как только он это договорил, раздался мощный взрыв по правой стороне, и самоходку начало переворачивать. Из перевернутой машины выползли трое солдат.

— Ну вот, — откашливаясь, произнес Гришка, — не немцы, так свои пристрелят.

— Может, взят берег реки, — предположил Серега.

— Так, руки в ноги, пока еще разок не шмальнули, — осматриваясь, произнес Клим.

Пробравшись к берегу реки, солдаты увидели переправку наших войск.

— Вон группа прикрытия, из зенитки били. Там офицер командует, видишь, — негромко проговорил Гришка.

— Надо бы представиться, — сказал Клим.

Бойцы спокойно подошли, не вызывая никакого подозрения.

— Товарищ лейтенант, нам на тот берег надо.

— Кто такие, зачем? — произнес лейтенант, не увидев знаков различия, и через секунду добавил: — А, разведка. Сейчас идет выгрузка, помогайте разгружать, вот лодку освободите — на ней и на тот берег переправитесь, ясно?

— Так точно! — громко ответили бойцы.

Солдаты подошли к берегу реки.

— Здравия желаю, сестрички. Помощь нужна? — произнес Григорий.

— Нужна, еще как, мешки с лодки на берег вытаскивайте, — сказала одна из медсестер.

И бойцы принялись за работу.

— Какой знакомый говорок. Ты, наверное, с Волги, сестренка? — спросил Клим.

— Да, с Волги, город Вольск.

— А я с Саратова, — радостно ответил Клим, беря квадратный мешок из дальнего угла лодки.

— С этим аккуратнее, там инструменты, — указывала медсестра. — Подожди, я сама возьму.

Ступив на лодку, она потянулась к мешку и справа по борту увидела всплывшую мину, которую течением отнесло к берегу.

— Мина! — Что есть силы крикнула медсестра.

Клим только хотел обернуться посмотреть, как медсестра бросилась на него, прижав ко дну лодки. В момент падения раздался взрыв. Через несколько секунд Клим открыл глаза, картина постепенно прояснялась, но в ушах стоял еще звон.

— Все, сестренка, вставай, — сказал Клим, похлопав ее по спине.

Ответа не последовало. Он взглянул на руку, она была вся в крови, но боли он не чувствовал.

— Ты что, родная, вставай, вставай, — повторял Клим, приподнимая медсестру.

Приподнявшись, он увидел, что вся ее спина пробита осколками взорвавшейся мины.

— Сестренка, очнись, очнись! — неустанно повторял он.

Медсестра с трудом открыла глаза, потянулась к нагрудному карману своей гимнастерки. Клим помог достать ей аккуратно сложенный лист бумаги. Медсестра только промолвила:

— Моей семье, — и закрыла глаза, ее дыхание остановилось.

Клим взглянул на свернутый листок. В верхнем углу была надпись: «Саратовская обл., г. Вольск. Нина Арсенева».

От удара шасси о взлетку Клим открыл глаза. Вспомнив приснившийся сон, он резко пришел в себя и нервно проверил карман, в котором лежало письмо той самой медсестры, которая спасла ему жизнь. И его долгом было отдать письмо ее семье.

— Ну что, проснулся? — прервал его размышления громкий голос капитана госбезопасности. — Нас ждет машина, готовимся к высадке.

Военный аэродром «Сокол», северо-запад Саратова. Выйдя из самолета, Клим невольно закрыл глаза и глубоко вдохнул, задержав дыхание. Вот она, волжская земля. Здесь даже дышится по-другому, подумал Клим, и душа его преисполнилась радости. Они вдвоем отправились к военному «пазику», который по накатанной дороге доставит их в до боли родной его сердцу город Саратов.

На подступах к городу было все перерыто, построены оборонительные рубежи. Пристрелянный глаз разведчика заприметил вдали замаскированные доты и дзоты. Дальше при въезде в город стояли полуразрушенные здания, в основном промышленные предприятия.

— Печальное зрелище, не правда ли? — произнес капитан госбезопасности. — Город бомбят с июня, пытаются вывести из строя промышленную инфраструктуру, станции, железнодорожные линии. Под бомбами гибнут люди, разрушаются жилые дома, общежития близ заводов.

В военкомате солдата поставили на учет как прибывшего в запас. Оформив все документы и передав письмо Нины Арсеневой по военной почте, Клим вышел на крыльцо. Закурив сигарету, наблюдая за происходящей суетой, он стал ожидать дальнейших распоряжений.

— Все, боец, — сказал капитан госбезопасности, крепко пожав руку солдату. — Сейчас в депо, сам доберешься? Просто дел по горло.

— Все нормально, дорогу знаю, — с легкой улыбкой ответил Клим.

Выйдя из дверей военкомата, он закинул вещмешок за спину и пошел бодрой походкой. Его переполняли огромная радость, тревога и волнение. Он думал лишь о ней, своей любимой, той, к которой хотел бежать что есть мочи. Первым делом лишь Первомайская, дом 17, квартира 3. Там жила она, Катерина. О ней он думал каждый день, проведенный в разлуке. Идя по дороге мимо знакомого парка, Клим заглядывался на разные растения, какие-либо травинки, издали похожие на цветы, и жадно срывал их, чтобы получился букетик.

У долгожданной двери с непреодолимым восторгом постучался. К его удивлению, дверь открыла незнакомая женщина.

— Вам кого, молодой человек? — в замешательстве спросила она.

— А… — растерянно пробормотал Клим. — Екатерина Вярцева здесь?

— Нет. Нас переселили полгода назад с эвакуационных территорий, квартира была пуста, когда въезжали, сейчас ордер на вселение покажу, — замешкалась женщина.

— Да не стоит, — грустно произнес Клим. — А прежние жильцы где? Вам известно?

— Нет, об этом никто не говорил.

Выйдя из подъезда, Клим медленно опустил голову, глядя на скромный букет в своей руке, и аккуратно положил его на скамейку. «Разберемся», — пробормотал про себя Клим, идя по дороге в депо.

Мысль о встрече куда-то постепенно уходила. И тут ему открылся совсем другой город. Не похожий на прежний, все как-то посерело. В зданиях школ и учебных заведений были организованны эвакуационные госпитали. Совсем не ходили трамваи, электричество подавалось с перебоями. По дорогам города ездила только военная техника.

И так, не спеша, смотря на незнакомую обстановку, он дошел до своего депо. Зайдя в отдел кадров, он бодро поздоровался.

— Здравствуйте! — звонким голосом сказал Клим.

В смотревшись на него, кадровичка Ольга Степановна робко произнесла:

— Алексей? Точно, Климов! Ты как здесь?

— Отозвали, Ольга Степановна. Теперь буду трудиться в прежней должности.

— Это хорошо. Людей катастрофически не хватает, особенно машинистов, вас же долгое время готовить надо, обучать. Два месяца назад списки составляла по личным делам наиболее подготовленных специалистов. Ты ведь на фронт после закатки ушел, перед самым вступлением в должность. Очень рада, Леш, что живой-здоровый. Держи обходной, Владимир Платонович здесь, иди оформляйся.

Из отдела кадров Клим направился прямиком к начальнику депо.

— Здравия желаю, Владимир Платонович, разрешите встать в строй.

— Климов? — окинул его взглядом Владимир Платонович.

— Так точно!

— Сколько вас? Сегодня всех надо оформить, завтра уже в поездку.

— Только я, — тихо ответил Клим, невольно опустив глаза.

— Один?! Только для нашего депо по телеграмме должно быть семнадцать!

Начальник изменился в лице и нервно закурил.

— Давай «обходной». Сейчас к инструктору — и в наряд. Тебе одна поездка помощником, и оформляешься машинистом.

— Как, так сразу? — растерянно произнес Клим.

— А в чем проблема? Ты обученный специалист, прошедший закатку. Поездка тебе, чтоб паровоз вспомнил, и все.

— Ну а профиль пути? Подзабыл малость, а это дополнительный расход угля и воды на паровозе.

— Ничего, этот профиль никто не знает, будем ездить по режимкам. Открыли новую ветку в сторону Сталинграда. В декабре 1941-го стало понятно, что война будет затяжной. Битва за Москву расставила свои приоритеты. Немец изменил свое направление, устремившись на юго-восток страны. Это предвидели. И в Ставке командования нашлись товарищи, убедившие Сталина в строительстве железнодорожной ветки вдоль волжской воды. В январе 1942-го был запущен проект под названием «Волжская рокада». Железнодорожный путь, около тысячи километров, от станции Свияжск (это под Казанью) через Ульяновск, Сызрань, Саратов, Иловлю (рядом со Сталинградом). Материалы для строительства рокады по большей части были сняты с участков БАМа, строительство которого было начато ещё в 1930-е годы. Это основной путь снабжения войск для битвы за Сталинград. — Подойдя к карте, Владимир Платонович продолжил: — Вот, смотри, Алексей. Путь от Саратова до Сталинграда — четыреста километров. Задача нашего депо — организовать бесперебойное движение до станции Петров Вал. А это двести километров с промежуточной стоянкой на станции Карамыш для экипировки паровоза углем и водой. Задача непростая, если учесть, что перевозки будут осуществляться под бомбами немецкой авиации. Война, отчаянное время, отчаянные меры. Паровозные бригады на казарменном положении, но для тебя сегодня сделаем исключение как для вновь прибывшего. Повидайся с родителями, с родными и будь готов. Теперь ступай.

Пройдя всю процедуру оформления. Клим пошел домой с надеждой, что мать не на работе и встретит его. Тихо скрипнув дверью, он зашел в свой дом. С кухни доносились какие-то звуки. Его мать Мария Филипповна, что убирала дом, разожгла буржуйку, на которой в дальнейшем планировала готовить ужин.

— Здравствуй, мама, — затаив дыхание, произнес Клим.

Женщина замерла и через секунду быстро повернулась:

— Леша, как же, Леша!

Крепко обнявшись, они стояли молча несколько минут. И только слезы радости и счастья в их глазах говорили вместо них.

— Ну ладно тебе, мам, видишь, живой-здоровый, все хорошо.

— Вижу, вижу, — утирая глаза, мокрые от слез, неустанно говорила женщина.

— Все, мам, отозвали меня, здесь трудиться буду. В депо уже был, завтра в поездку.

— Приехал, родной, приехал, — все продолжала радостно причитать мать.

— А отец что, в дневную смену?

— Нет, в ночную, но и полдня захватывает. Вырабатывают под двести процентов нормы — за себя и за фронтовых. Да и еще тут авиацией цеха разбомбили, пришлось восстанавливать, и все своими силами. Можно сказать, живет на работе.

— До завтра, может, свидимся, а нет — так приеду. Теперь все же дома, — пытаясь отвлечь мать от переполнявших эмоций, говорил Алексей. — Слушай, мам, я к Кате заходил, там другие люди живут. Куда они переехали, знаешь?

— Да что мы стоим, присаживайся, чаю попьем, сейчас картошка будет, — уходя от темы, начала хлопотать Мария Филипповна.

Алексей стал располагаться, вынул из вещмешка свои вещи, умылся и вновь задал вопрос.

— Мам, так что с Катюшей? Знаешь, куда переехали? — уже более настойчиво спросил Алексей.

— Отца ее перевели в другой город, и она с ним поехала, — накрывая на стол, начала говорить Мария Филипповна. — Не оставаться же ей одной. Если не ошибаюсь, в феврале это было.

— Да… и куда? — сделав глоток чаю, с интересом спросил Алексей.

— В Сталинград.

— Куда?! — не поверив своим ушам, громко крикнул Алексей. От переживаний он встал из-за стола и стал нервно ходить по кухне.

— Ну кто же знал, что все так обернется и немец в нашу сторону пойдет.

— Кто знал, что война будет, — ответил ей на это Алексей.

Весь день до поздней ночи, до самого сна он думал только об одном: «Родная моя, куда же тебя занесло!..»

19 августа 1942 года при массовой поддержке авиации 6-я армия Паулюса нанесла удар в северном направлении Сталинграда. 23 августа немцы подвергли город ожесточенной бомбардировке, было совершено около двух тысяч самолето-вылетов. Впоследствии маршал Советского Союза А. И. Еременко писал:

«Многое пришлось пережить и перевидеть на военных дорогах, но то, что я увидел 23 августа в Сталинграде, поразило меня. Город горел, он был чудовищно разрушен. Но в то же время он демонстрировал силу советских людей, их стремление во что бы то ни стало одолеть врага».

25 августа в Сталинграде было объявлено осадное положение. В каждом районе города были созданы чрезвычайные комиссии. Обстановка осложнялась с каждым днем, враг переправил за Дон большие силы. 2—12 сентября шли ожесточенные бои на внутреннем обводе обороны города. Враг стоял в четырех километрах от центра города.

В такой обстановке требовалась четкая организация обороны и быстрая, своевременная передача информации по оборонительным позициям. Каждая огневая точка посредством полевой связи была соединена с узлом связи комитета обороны города. Именно этот узел производил прием данных и передачу приказов по боевым действиям. И здесь несла свою службу младший сержант Вярцева Катерина, обеспечивая связь командного пункта с передовой.

Ее отец, Петр Матвеевич, когда-то долгое время работал в Сталинграде. Сначала дежурным по железнодорожной станции, затем начальником вокзала. Он был родом из этих мест и очень хорошо знал город и его окрестности. Поэтому он и был переведен на столь важный участок незадолго до боевых действий, также он входил в состав штаба обороны города.

Когда Кате было девять лет, ее мама тяжело заболела. И Петр Матвеевич перевелся в Саратов, поближе к родителям жены. Но и это не спасло от печального конца, вскоре она умерла. С тех пор Петр Матвеевич с особым трепетом относился к дочери. Но с июля 1942 года одна мысль не покидала его, более того, она убивала его изнутри. Он дал себе обещание во что бы то ни стало оберегать Катерину, а получилось все наоборот. Вопреки воли дочери он взял ее с собой в Сталинград, чтобы она была под присмотром. Спустя время оказалось, что он привел ее в пекло войны.