Правильный путь к морю

Павел Прайс

В этой книге собраны практически все события моей жизни за минувшие пять лет и выложены в виде нескольких частей, разбросанных по разным временным отрезкам. Стихи написаны под воздействием разных событий и обстоятельств, так как за пять лет жизнь занесла меня в переплетение человеческих взаимоотношений и в кучу городов России. Стихи, можно сказать, совершенно обо всём на свете и, возможно, именно они укажут вам ваш правильный путь к морю. Книга содержит нецензурную брань.

ПРАВИЛЬНЫЙ ПУТЬ К МОРЮ, ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ПРОШЛОЕ

ЕЩЁ ОДИН ДЕНЬ

мир вчера сказал мне,

«посмотри мне в глаза, тварь»,

захотел сказать «прощай»,

но они не позволили мне выйти из дома и поприветствовать новый свет и новую золотую молодёжь,

соседи со всех дворов прибежали к моей двери и загрызли семь людей,

мой отец пристрелил их всех,

а я такой:

«окей»

они загрызли мою сестру и унесли её тело,

чтобы потом доесть,

моя мать ревела тридцать четыре часа за всех детей в мире и за всех мёртвых блядей,

потом они потеряли работу и это нормально,

всё окей,

а я сижу у лужи и жду пока меня загрызут,

и все получат своё,

всё получат своё,

мне нечего выплюнуть им в лицо и я просто харкаю свою кровь,

вышел ночью покурить и внезапно осознал,

выпадать из окон отдельный вид искусства,

что же мне поделать,

прошёлся накачанный водой и лсд по улицам перми,

решил зайти в первый попавшийся алкогольный магазин,

отстоял три часа в очереди пытаясь украсть водку и волшебный эликсир,

пока не понял что я здесь в полном одиночестве и всегда был один,

меня подозревают в изнасиловании своих детей,

говорят, типа,

«фу, ты педофил»

а я разбил стереосистему и выпил асептолин,

они преследовали меня до главной площади города и после начали блевать,

я упал в эту жижу и начал странно танцевать,

они нашли бездомную собаку на старой площадке дома под снос,

они выебали её толпой и потом я увидел очень интересный сюжет на тв,

пока была шумиха,

я угнал все машины и устроил в трёх театрах пожар,

они решили,

что бог есть,

ведь так сказал им дьявол,

они будут притворяться святошами,

пока их не изнасилуют епископы или у них не найдут рак прямой кишки,

они дадут нам всё чего мы так хотим,

а потом остановят нас без всего и обдерут до нас нитки,

поставив нам фальшивые прививки и сделав из нас больных,

толпа ждёт апокалипсис,

толпа ждёт зрелища,

толпа ждёт приливов крови к голове своих,

пока их не раздавит старый способ пропаганды и да им всё до пизды,

небеса набирают обороты и никто не уверен в своём существовании,

так сказали им апостолы кривой гниющей вечной весны,

разбежался и телепортировался в пластиковый мир,

ипохондрия шизофрения героин полиэтиленовый пакет сжимает голову и заставляет задыхаться даже самых диких самых редких и самых живых,

это не так просто изменить себе и потерять координацию на политическом компасе,

шёпотом произнести всё что у них в головах,

всё что ты о них думаешь,

всё что у них есть власть старый телевизор и постсоветский ковер прожженный спермотоксикозом американских жён и мочой новорождённых до ярких урабанизационных дыр,

игнорирую боль в спине и боль в голове,

еду с ветерком в чужой книге по чужой квартире,

да, я отсосал у вселенной,

да, я проиграл и я продал всё,

я так себе герой и сам себе кумир,

кризис сверх всех просвещений и экзистенций и в своей голове я был везде где мне было можно быть и куда мне всегда открыты двери,

часы тикают на мёртвых аллеях,

ноги расколоты на миллиард атомов и миллиард частиц,

но я не могу перестать быть фаталистом и я не могу перестать двигать себя,

я не могу перестать жить чёртову жизнь,

за которую мне стыдно,

не могу перестать употреблять наркотики и не могу заставить себя не пить,

подслушиваю разговоры шлюх на улицах,

вырезаю их силуэты из шёлковой ткани,

на которую насрали все мои друзья и все знакомые бомжи,

надеваю в платье из иголок заражённых спидом,

натягиваю на большой палец руки использованный презерватив,

тени моего прошлого предлагают мне убить моих соседей,

ворваться на поминки и сломать все столы,

напялив на голову похоронные венки и переставив все стрелки на семнадцать лет назад на других континентах,

они живут под своими ногами и дохнут над своими пурпурными руками в среднюю продолжительность того как старый радиоприемник хрипит и хрипит,

параноидальные образы моих родных разрушают моё сознание и я ставлю зарисовки брайана ино на вечный репит,

в шторах прячутся хомский и фуко

они кричат:

«сделай что-нибудь,

пока ты дышишь!»

«персонаж от мира ирвина уэлша»

набивая мне татуировки,

нежно шепчет мир,

мы пьём дешевое пиво и они не прекращают погоню,

они продолжают прыгать в пропасть и выкрикивать моё имя повсюду,

они кричат только одно:

«убей их всех, потом умри»

мы разбиваем всё стеклопакеты в доме на улице алабяна в москве и на улице ленина в перми,

я ухожу проблеваться на балкон и мир вскрывает себе вены,

когда видит всё,

о чём я говорил,

современная жизнь это мусор,

всё в порядке,

21-й век самоуничтожается на раз, два, три,

вот он я,

ещё не мёртв,

меня оставили задыхаться любовью во внуково,

в родных краях меня заставили гнить,

вот он я,

полный страха паранойи ненависти и всепоглощающей любви,

приятно познакомиться…

павел прайс!

вот он я,

я мёртв, я жив,

и ещё один день,

ещё один день,

ещё один и ещё,

ещё один,

ещё один,

начали!

ФОТО-КИНО-ТЕХНИК

что он такого делает,

он целует тебя в твои любимые места?

он знает,

какой омлет ты любишь на завтрак?

а знает ли он,

где эти точки на твоих ладонях?

мне искренне плевать,

хожу в толпе,

чувствую себя словно мне снова 16,

прижался к холодильнику на новогодней вечеринке,

поцеловал девушку со сломанной челюстью,

выпил немного пива,

пожил красиво,

умер красиво,

немного синий,

всё белое,

на улице пусто,

денег в кармане не густо,

салаты киснут,

к утру отпустит,

говорили друзья,

к утру отпустит,

а я сидел на стуле,

качался туда-сюда,

в надежде вернуться,

не отпустило,

не соскочил,

пришлось метнуться,

в магазин,

за второй бутылкой,

ударяет она по печени редко,

конечно,

но как говорится,

вполне себе метко,

на дорогах смылась разметка,

на мне дьявола метка,

засунем же ноздри в розетку,

убитые горем с утра,

подростки,

смотрю на мир,

через полиэтиленовый пакет из пятёрочки,

так резко,

так жёстко,

разбиваю глаза,

словно стеклянные лампочки,

люди мрут словно мухи,

осколки падают в мясо,

надеюсь всем всё понятно?

надеюсь всем всё ясно?

заботится ли он о тебе?

отправляет ли спать пораньше?

знает все шрамы и родинки, может?

может о местах любимых расскажет?

любит ли он тебя настолько,

что не спит ночами?

хочет ли убить себя он,

если ты не озаряешь его,

в спальне свет выключая?

всё в пятнах от кофе,

осколках зеркала,

плевках,

сигаретном пепле,

на телефоне тысяча пропущенных,

но ни одного от меня,

заметьте,

разбейте,

бутылку,

разлейте,

водку,

прямо с осколками,

плевать,

если сдохнем,

главное умрём молодыми,

умрём чистыми,

умрём влюблёнными,

умрём забытыми,

неважно,

когда или как,

насколько придётся долго ждать,

время понятие растяжимое,

слышал это от запылившейся книги на полке,

на футболке стёрто твоё имя,

только надпись «пьянеть»,

осталась такой же,

даже стала более чёткой,

улицы ты забыла,

забыла лавки,

забыла города,

тебе стало скучно невыносимо,

а я всё ещё хожу с кислой миной,

прикинь?

поехали автостопом,

в казань,

хоронить меня,

в земле-матушке,

родимой,

был любимым,

стал нелюбимым,

сторчался/запил,

умер,

конец некрасивый,

знаю,

ебаный какой-то,

согласен,

спорить не буду,

мне что-то похожее,

пробурчал вчера сосед,

зовут его,

если что,

дмитрий,

или просто дядя дима,

пока ехал в машине,

меня, кстати,

подвозила семья,

убогих дибилов,

но отец семейства,

по-любому и не думает слезать с крокодила,

сочинил песню,

текст простой,

классика,

три аккорда,

поётся что-то вроде:

«ты моё солнце,

я люблю тебя,

прошу,

не уходи,

все чувства вернутся,

всё вернётся»,

но это точно,

чертовски сладкая ложь,

выражаясь конкретнее,

ты её сделала ложью,

когда я пел тебе эту песню в автоответчик,

глубокой уральской ночью,

увидел потом тебя,

когда экстази сожрал,

обомлел конкретно,

думал,

увидел тебя снова,

точно ты,

точно ты,

увидел снова воочию,

ты разоружила свои ядерные полигоны любви,

цветы в твоих лёгких,

так и не выросли,

в моих проросли,

теперь вся грудь в пчёлах,

они меня опыляют,

награждают мёдом,

я летаю на них,

по вечерам,

если это можно назвать полётом,

чёткая картина,

в голове,

мой сад,

дачный домик,

мы с дедом в бане,

выходим,

пьём по стакану пива,

чтобы разогнать кровь,

залезаем в дом,

бабушка накладывает еды,

говорит,

чтобы печь разожгли сами,

разжигаем её,

я ложусь сырой и сытый,

в кровать,

сладко засыпаю,

ночью выхожу в туалет на улицу,

когда возвращаюсь,

времени много,

уже поздно,

бабушка стоит у двери,

не ругается,

нет,

мы говорим о звёздах,

на небе,

считаем их,

потом снова в дом,

а то мёрзнем,

просыпаюсь после этого сна,

набито тату на плече,

сгоряча его сделали,

пьяные панки,

я тогда достал бычки из железной банки,

прожёг себе губы,

шептал о каких-то перипетиях сюжета,

о пересмешниках зимы,

о том как перепил недавно,

о том как меня хотела убить мама,

потом очнулся уже в сугробе,

зима,

декабрь,

свежее солнце,

замёрз,

пеной из ванны полез из окна,

за торцом дома,

лежит клад,

особый,

ящичек мелкий,

в нём твоё фото,

снова устал от безделья,

а ты с утра на работу,

твоя жизнь,

сплошная суета,

сплошные заботы,

от таких реалистичных картин московской жизни в мегаполисах,

у меня начинаются приступы неконтролируемой рвоты,

опять кто-то умер,

опять ты фотокинотехник,

опять что-то произошло,

кто-то неудачно кинул окурок с многоэтажки,

вышел тогда первый день на улицу,

а мне уже прожгло половину солдатской фуражки,

я ничего,

нет-нет,

не грущу,

выпил спирта из дедовской фляжки,

опять ты кинооператор,

опять мы всё проебали,

напрасно,

по моей коже мурашки бегут,

по твоей равнодушие,

на душе кошки скребут,

я не знаю точно,

ебёт ли тебя твоё дело,

лучше,

чем я это делал,

или вовсе кто-то другой вовсю трахает тебя,

точно сказать не могу,

но могу сказать одно,

это точно не я.

СМЕРТЬ С БЛЕСКОМ ЧЕСТИ

непобедимая тишина в парке,

на грязной скамейке,

каждый сантиметр твой заставлен пластиковыми стаканчиками,

сигаретами и бутылками с шотландским сидром,

я тебя слышу,

как никогда раньше,

но могу ли я также отчётливо видеть тебя в темноте?

хотеть твоего присутствия рядом?

я не знаю,

откуда начать,

где остановить свой рассказ,

где молчать,

где говорить без прикрас,

где—то в уральских горах,

есть лес, каждую ночь,

в наших отражениях,

в запотевшем стекле,

он исчезает,

до следующего утра,

дым идёт из толстых труб,

мы выпили,

больше, чем нужно,

кто—то из нас упал без сознания,

мы оба знаем,

сон это или ложь иллюзорного времени/места,

кто—то провалился сквозь зеленейший в мире дуб,

и я знаю,

ровно через пять минут,

нам позвонят,

и тихо—тихо скажут:

«в пяти метрах от вас лежит гниющий труп»

просто хотелось быть чем—то большим,

чем ветер в волосах или снег на одинокой постели,

но мы оба знаем,

как заканчиваются мои мечты,

как озеро превращается в игру без рук,

умение выживать — особый трюк,

и с каждым годом всё сложнее его выполнять,

когда ты найдёшь меня в поле,

около старой ели,

ты должен понять,

сохранить меня глубоко внутри,

запереться на чердаке,

прошу, не надо меня отпускать,

мы оба знаем,

когда нужно закончить и когда нужно начать,

где заканчивается твой путь и где начинается мой,

ты постоянно молчишь,

но во сне ты говоришь о ком—то,

серьёзно и слёзно,

значит, ты не немой,

как бы там ни было,

я всегда рядом,

я всегда твой,

всегда за тебя и везде с тобой,

если бы ты разделся и встал посреди комнаты,

я, возможно, смог бы,

что—то доказать,

но оправдания — грех,

брешь во вселенной и плен,

до сих пор,

я не имею понятия,

откуда начать,

я простил тебя, мама,

я тебя слышу,

и хотел бы быть рядом,

но каждая строчка подходит к концу,

эта не исключение,

мне не нужен твой ответ,

священное солнце меня забирает в долины,

спину мою и душу мою волнами накрывают моря,

волосы мои засыпает лавиной,

я не знаю,

увижу ли я тебя,

когда—то ещё,

или никогда не увижу,

каждая строчка подходит к концу,

разве нет?

ИНТЕРЛЮДИЯ: КОГДА МЫ БЫЛИ МОЛОДЫ

когда мы были молоды,

мы могли запутаться в паутине этих постоянно сменяющих друг друга городов и событий, когда мы были молоды,

мы могли спрятать свои тела в душевых,

когда мы были молоды,

всё не было таким коварным каким это является сейчас, когда мы были молоды,

мы могли выпить ещё больше в этих раздевалках майской красоты и обречения на бесполезные жизни,

где же ты сейчас?

не отвечай,

это слишком риторический вопрос,

я всё ещё уродливый,

ты всё ещё жирный,

я всё ещё ставлю на доброту и человечество,

ты всё ещё реалист,

я всё ещё напуган,

сильнее чем раньше,

кто сделал нас такими какие мы есть?

наши родители? может, общество?

или же это была вселенная?

а если это был бог?

всем плевать, это все равно никогда не закончится.

РАССВЕТ АВРОРЫ

я стою на небольшом пригорке,

смотрю на грязные дома вокруг,

и я не буду осуждать тебя,

если ты покинешь меня, друг,

я знаю, каким я стал,

я знаю, кто я и знаю кто ты,

мне не добраться до луны,

мне не доползти до чердака, или до темных мельниц,

мне не застать врасплох,

мне не достигнуть красоты,

я не буду искать тебя в череде судорожных дней,

в толпе или в людях,

в кружке чая или в роскошном гробу,

через сотни рук наркоманов и проституток на улицах,

я попытаюсь найти дорогу к свету,

через остановки и пустыри,

я попытаюсь поймать судьбу,

схватить её за руку,

тихо прошептать:

«мне жаль»

через миллиарды светлячков,

я найду следы забытых,

я попытаюсь найти место,

в котором, мой друг,

растопчут мой прах или закопают мой труп,

через много лет и много дней,

я попытаюсь удержать горы на плечах,

я попытаюсь мягко намекнуть и раствориться,

я попытаюсь впопыхах разбить все лампочки и телевизоры,

чтобы рассказать о мире,

который я видел перед сном в твоих глазах,

в июле мы пили на лофте в центре,

я был пьяный и был злой,

я был расстроен и я столько хотел сказать,

я бы хотел произнести много хороших слов,

но если никто и никогда их не услышит,

есть ли смысл их повторять?

мы занимались любовью под souvlaki,

мы курили поднимаясь на крышу и пытались представить,

как мы однажды все вместе окажемся на тёмно-синих летних небесах,

мы пили дешёвый ром и много курили,

ты много беспокоилась,

я много ругался и много кричал,

ты пыталась разобраться в себе,

я хотел сыграть в карты со стенами,

но я не играл,

ты хотела вызвать такси и уехать за выпивкой,

я хотел покурить травы и сладко засыпать,

это история полная разногласий,

потом мы поцеловались,

и я не думаю,

что мы когда-то любили друг друга,

мы просто хорошие друзья,

которым нравится не спать,

мы пошли под мост,

в поисках веселья,

мы развели костёр и смотрели на поезда,

мы играли на гитаре и сочиняли песни,

ты в своём летнем платье,

сияла словно звезда,

солнце встало и небо стало пурпурным,

ты сказала мне:

«рассвет авроры настал»

мы побрели до квартиры,

мы просто шли под очередной альбом очередных ребят из портленда,

я хотел заплакать,

где-то глубоко внутри,

но слеза так и не пошла,

мы переспали и уснули,

на раскладушке у окна,

проснулись через пару часов,

ты быстро собралась и ушла,

потом ты хотела выйти замуж за девушку,

но она свалила куда-то подальше,

ты заперлась в своей квартире,

читала и больше не пила,

пошёл уже декабрь,

и я знаю,

ты хочешь меня оставить,

и нет, я не буду,

я не буду тебя осуждать,

если ты вдруг оставишь меня.

РОЗЫ НА ТВОЕЙ ГОЛОВЕ

я двигаюсь к чужому мне городу,

который успел стать мне родным и успел оставить на мне родимое пятно и кровавый след,

я услышал о том что завтра тебя похоронят и еду снова взглянуть на тебя,

потому что это последний раз когда я смогу это сделать,

мне вспоминаются твои слёзы,

мне вспоминается твоё молодое тело в ночной мгле,

мне вспоминаются твои странные наряды,

я не могу думать о чём-то другом,

не могу думать ни о чём кроме моей любви к тебе,

из окна автобуса вижу лесные просторы,

диких лошадей убегающий в розовый рассвет,

пытаюсь выпить ещё больше и забыть всё словно страшные сны,

но яркие картинки в моей голове,

злостно мешаются и никогда дадут мне этого сделать,

мне вспоминается твоя улыбка,

мне вспоминается твой смех,

в моей голове крутится столько всего,

мне вспоминается твоё падение из окна больницы ко мне в ноги и как я кричал и не знал что делать и просто не мог произносить других звуков и как они забирали тебя и я хотел тебя обнять,

любил ли я тебя за смелость и стремление быть первой везде,

любил ли я тебя за твою внешность и любовь ко мне,

любил ли я тебя потому что должен был,

мы не сможем узнать этого,

ведь тебя как таковой больше нет,

стою у твоего гроба,

смотрю на твои голубые волосы,

на твои веки,

на твои тонкие кости и шею,

мне вспоминаются твои слова:

«как думаешь, когда я откинусь и меня похоронят будет ли на мне красивое платье и будут ли розы на моей голове?»

хотел бы ответить тебе тогда,

но больше не могу вымолвить не слова,

просто в последний раз прикасаюсь к тебе и крышку закрывают,

тебя здесь нет.

ПРЕДАТЕЛЬСКИЕ НАМЕРЕНИЯ ЛИЦА НА ДВЕРИ И НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ КУРСИВОМ

мысли о тебе в перемотке дня,

волнуют меня,

создавая тревогу,

я прочитал на стене:

«настоящая любовь»

написано всё было курсивом,

пером заточенным в костре,

свет падал на все стены в доме,

вот, я в кровати,

света нет,

как и сна,

я вижу предательские намерения в своей голове,

рядом со мной летает ворон,

его крылья проросли на твоей полной волос голове,

спасение,

плавающее в горных ручьях,

за моими плечами,

стоишь ты,

ты тот,

кого я ждал,

ты проводил по моей спине руками,

на задних сидениях,

в междугороднем автобусе,

и я тебя поцеловал…

====21=========21========

СЛАВА, СЧАСТЬЕ, СМЕРТЬ!

леса, трассы,

мы плаваем в мечтах,

ЛЮБОВЬ, МЕСТЬ, ПРЕДАТЕЛЬСТВО!

леса, мои ошибки, леса

ЛУЧШЕЕ, ОПРАВДАНИЯ, АВТОСТРАДЫ!

мы влюблены,

влюблены, влюблены, влюблены,

ЛЕСА! АВТОСТРАДЫ! МОИ ОШИБКИ!

мы тонем в любви,

в любви, в любви, в любви,

СПАСИ МЕНЯ!

в городах, городах, городах, городах

МЫ ВЛЮБЛЕНЫ!

в дорогах, дорогах, дорогах, дорогах

МЫ ИЩЕМ ДРУГ ДРУГА!

====21=========21========

я могу всё рассказать,

как оно есть,

могу объяснить всё,

место,

где я нахожусь с тобой,

в моём сердце всегда,

ты мой лучший друг,

я не смогу пережить это всё если тут нет тебя,

на задних сидениях чужой машины,

ищем взглядом,

слёзы в наших глазах,

все предзнаменования,

я засыпаю на твоём плече,

все мои силы,

исчезают день за днём,

я расскажу тебе всё,

как оно есть,

опасные звёзды,

светят в этих лесах,

я напуган,

я один,

будто скоро случится беда,

ты исчез и ты пропал,

я хочу верить,

что это на время,

это не может быть,

вечностью,

вечность — смерть,

если она без тебя,

и я могу рассказать всё,

как оно есть,

я люблю его каждый день,

каждая лишняя секунда,

мысль о нём,

я люблю тебя и любил всегда,

посмотри на запотевшее от моего дыхания стекло,

в темноте комнаты,

я прижимаюсь к тебе,

дотронься до меня снова,

мы должны побеждать,

нам надо бежать.

НЕЧЕГО НАМ ТУТ ИСКАТЬ

(ft. Ольга Прайс)

вышел из мира мёртвых,

изнутри,

возродился из пепла,

на том месте,

где начинается река,

или в мои лёгкие просто опять попала слишком грязная вода,

когда я шептал,

через их радостные крики,

когда их распирало на части от безумного счастья,

от осознания того,

я видел это в каждом,

что они всё ещё дышат,

что они всё ещё могут дышать,

раньше я думал,

я настоящий,

сколько я не знал,

сколько не понимал,

сколько не успел сказать,

объяснить всего,

сколько не успел показать,

и вот мы стоим, брат мой,

смотрим на дым из труб,

сквозь лес,

сквозь деревья,

и этот осенний туман,

так поймай же меня,

поймай меня в этом ночном танце, навсегда!

ведь нет бы ничего такого,

чего бы не могло быть между нами,

между людьми,

я столько прожил,

а ощущение,

что только начал жить,

юность играла с нами,

как с огнём,

и все чувства,

словно глоток,

свежего воздуха,

в этом сентябрьском безумии,

танцующих фигур,

плескающихся в реке тел,

и в этом свете фонаря,

когда я кружился в танце,

я увидел,

как ты двигалась ко мне,

как у моей двери,

ты всю ночь дожидалась меня,

потом мы смеялись и плакали,

так держи меня крепче,

леди удача,

держи моё тело в танце,

в этом океане разговоров,

в этих вибрациях тела,

пока я не стану огромной вселенной,

пока я не буду готов,

и мы целовались вдалеке от всех на балконе,

ты говорила о разбитом сердце,

моя дорогая,

ничто не залечит,

ничто не залечит,

твоё разбитое сердце,

и я сказал,

что тебя арестую,

мы спрыгнули с балкона,

побежали босиком по траве,

пока они играли на всю улицу,

нам,

саундтрек,

в столь долгий путь,

а мы держались за руки,

давили на трещины,

на старых стенах,

давая краске упасть,

в ночной мгле,

затем ночь начала спадать,

с самого утра,

полил дождь,

разбивающий все мечты,

стучащий в наше окно,

тогда меня осенило!

я прошёл через всю боль,

оставляя за спиной весь свет,

ведь всегда есть что-то большее,

если на другую сторону повернуть,

если на другой путь встать,

и мы шли по дороге,

давили на асфальт,

всей силой,

не получив,

чего хотели,

и продолжали давить,

а тени людей,

кричали нам вслед,

на следующую ночь,

мы с тобой залезли на крышу,

этого ресторана,

куда мы по вторникам,

ходили на обед,

в этой истории,

нет любви,

знаю,

просто давай расплескаем,

весь свет,

проезжающих мимо,

по этой автостраде лесной,

расплескаем свет,

этих машин,

упадём в красных листья,

на зелёной траве,

сломаем три дерева ели,

разведём из засохших иголок,

прекрасный костёр,

сыграем ещё пару песен,

и уснём,

вместе уснём,

моя любовь на линии огня,

потому давай, дорогая!

распускай волосы,

впускай ритм танца в своё сердце,

затем лови меня,

в этом танце,

лови меня в этой ночной тьме,

так невинно,

так просто,

ведь все мы так постарели,

мне просто хочется снова,

хочется снова забежать,

на эту гору,

и со всех сил закричать,

в сторону города,

о той,

что ушла,

о той,

что вернётся когда-то домой,

нечего нам тут искать,

всё найдено давно!

все свадьбы сегодня сорвутся,

на дороге из огня,

с озером из излитых слёз,

привет-прощай,

прощай-привет,

я на ходу,

через весь мир,

прорвусь,

ласковым лучиком солнца,

разбудив всех в этой квартире,

сделав всем кофе и омлет,

оставив на утро пару сигарет.

ЗАКРОЙ ЧЁРТОВ БАЛКОН

я слишком много выпил,

я слишком сильно напился,

чтобы сказать что-то ещё,

слишком сильно напился,

чтобы что-то сказать,

а стоит ли если я просто хочу любить тебя и не хочу ничего знать?

а стоит ли если я просто не хочу умирать?

встаю на стул на балконе и начинаю читать вслух старые стихи,

после дико смеяться и ещё сильнее кричать,

а ты говоришь:

«перестань уже и иди сюда»

«закрой наконец этот чёртов балкон»

через 5 минут мы оба стоим голые и начинаем размышлять о наших проблемах и наших жизнях,

обнажённые и молодые под лунным огнём,

под страстным поцелуем,

одеялом дешёвыми сигаретами и дешёвым вином,

говорю что-то вроде:

«вот, видишь в небе летит самолёт,

если он вдруг упадёт,

то все люди внутри наверняка умрут»

и ты отвечаешь с усмешкой:

«мы все в одном падающем самолёте,

вопрос лишь в том,

ждёт ли нас кто-то на земле или никогда не ждал и не ждёт»

чувствую, что нужно сходить ещё за бутылкой,

«глупо и так на ногах не стою,

но мне нужно ещё»

«когда вернёшься?»

«потом»

«точно?»

«куда я денусь?

я на пару минут в ларёк»

теперь я точно знаю одно,

я никогда не вернусь во время,

где я был счастливым,

я знаю, что обречён,

воспоминания теряются в голове откликами тех кто когда-то меня ждал,

но больше не ждёт.

БЛЮЗ ЗАКРЫТОЙ ДВЕРИ

сегодня снова сон,

крепкий сон в голове безумца,

завтра мы снова проснёмся,

снова проснёмся у моря,

снова проснёмся,

все двери будут снова

закрыты,

огромным

платиновым

ключом,

твоего сознания,

твоих безумных затей,

твоей любви,

твоё имя

айсберг

посреди

вечной

мерзлоты

в моём

хрупком

фарфоровом

сердце

в виде огромной

пластинки лу рида

каждое июньское утро,

мы бежим в холодную воду,

каждое июльское утро,

я люблю тебя всем сердцем,

каждое утро августа,

тебя нет рядом,

каждое утро сентября,

ты улетаешь куда-то,

но никогда не приходишь обратно домой,

ночью холодно слишком,

ветер у моря,

оставляет соль,

на моих растрескавшихся губах.

ИНТЕРЛЮДИЯ: ГДЕ ЖЕ «МЫ» СЕЙЧАС?

покинь свой город,

покинь свой родной дом,

оставь всё позади,

оставь позади всех раздражающих людей,

ведь они не настолько пусты,

живи одна,

оставь себя в полном томном и таком прекрасном таком комфортном для себя одиночестве,

плачь, московская девочка, плачь,

смейся на людях,

не дай им себя раскусить,

нет, никогда,

я объясню всё другим,

я расскажу всё с трудом,

услышав в ответ лишь едкие саркастичные насмешки,

я объясню всё другим,

плачь, московская девочка, плачь,

я не буду удивлён,

не буду поражён исходом событий,

я знал всё заранее,

все грехи прощены,

каренин мёртва,

это единственная причина,

из-за которой я не могу жить дальше,

её глаза снятся мне по ночам,

мешают мне двигаться дальше,

мешают мне просто быть,

водопады всё расплескали,

все мысли и все сны алкоголем и валиумом по чужим квартирам,

люстры всё ещё висят на чужих могилах,

испускают последний свет на твои маленькие колени,

под которыми лет через десять полиция нью-йорка обнаружит остатки разрушенного маленького мира,

всё лучшее что в нас есть,

предназначено для любви,

мы умираем в одиночестве,

каждому из нас выдан свой срок годности,

пожалуй, я объясню всё другим.

БОЛЕВЫЕ ТОЧКИ

(ft. Кьюри)

я чувствую,

как меняются слова твоей песни,

«мы больше не вместе»

рыдая от счастья,

кричишь ты мне вслед,

я разбиваюсь о скалу полную осадка от солнца,

о да, моё тело,

разъедает лавовой коркой слова «любовь»,

я пью феназепам и бакласан,

но расслабление не приходит ко мне,

мне приходится мешать фруктовое пиво с парниковым газом и дождевой водой,

одной ногой в могиле,

мы никогда и не были,

мы никогда и не были,

мы никогда и не жили,

повторяю по совету психолога в день по сто тысяч раз в кровавом лифте с первой кружкой чая и первой сигаретой за день,

когда небо падёт тебя не останется и стены с этими сраными обоями не будут бросать на меня усмешки свои в стиле:

«а мы помним, мы помним!»

та цистерна в которой мы успели заняться любовью,

то самое место с твоим рисунком,

слёзно упадёт с штукатуркой кровавой на болевые точки мои,

живи,

ведь иллюзия — жизнь,

наслаждение — смерть…

поместите в мои легкие опиум,

у меня фенантреновая группа крови,

стану воспевать акафисты

сатане,

пользуя лаунданум.

жизнь без жалости,

с ножа в грудь ударила,

люди никогда не знали, что это,

но им нравилось,

они употребляли,

звали «бессмертный камень»,

а я не знаю больше кто я,

не больше, чем никто.

до дрожи по коже Гомер сказал:

«напиток, что дает забвение печалей

и причиняет нулевого порога боль»

а что нужно ещё?

я не оставила себе ничего,

я твое,

и я не против,

ни за что не откажусь.

«религия — вздох угнетённой твари,

сердце бессердечного мира,

дух бездушных порядков,

религия есть опиум народа.»

панацея веков,

что дала людям все,

иллюзия счастья,

кому оно нужно,

кроме несчастных?

оказалось есть множество таких, как я,

обещали осадки…

вколите морфин, кодеин, хотя бы синтезированный героин,

мне неважно,

мне похуй,

я твой плед на пожизненный срок,

преданный пёс,

если я просто жалкая тряпка,

то вытирай ею окна…

вулканический пепел на моём затухшем солнце,

твой голос был звуком тенор—саксофона,

теперь в ухе отдаёт щелчком затвора,

спина исполосована твоими плетями,

ленты с твоих красных волос сжимают лёгкие и все аорты,

никчемные мечты ищут приюта на северном побережье,

попробуй мои кровь и слёзы на вкус,

вылей из моей любимой кружки себе прямиком в рот,

попробуй и ощути хоть что—то,

держи меня подальше от кнопки самоуничтожения и самовозгорания,

на зелёной ветке я издыхаю,

разбивая об руки пустую бутылку,

силком меня депортируют обратно,

силком меня тащат на парад,

меня тащат на свет,

меня тащат на милю надежд?

нет же,

меня тащат от тебя подальше,

на выход,

каждую ночь я в панике задыхаюсь и разлагаюсь со своими чувствами на запястьях и ключицах оставляю надрезы чтобы в морге меня точно смогли опознать.

красные маки,

иллюминатор,

ты видишь мир

через скафандр.

тебя не ждёт

ничего,

кроме звёзд

и застеклённых

цветов.

и если спросишь:

«как ты?»

отвечу — нормально.

это не будет правдой,

и никогда ей не станет.

жизнь в вакууме,

задержки дыхания,

красные маки

перед глазами.

неужели я

умираю…?

в оставшемся акте я умираю на закате/рассвете падаю с окна на чью-то новую тачку и если присмотреться к ней она настолько же белая насколько и грязная в твоей записке пришитой нитью кровавой к моему сердце написано какой я прекрасный и какой я несчастный но слишком поздно менять решения перед операцией по уничтожению мрази скажи сразу сколько ты на мне видишь грязи слизь слякоть неоновые вывески за театром курят дешёвые бляди моя кожа плавится под давлением сто семьдесят по фаренгейту решайся быстрее говорит голос в голове мне болевые точки что—то клюёт и это птицы слетаются на меня пока я допиваю одиннадцатую пинту в разгромленном баре падаю и у моего тела бегают мелкие дети с криками типа нифига себе вы видали видали держи меня дальше от выживания в подмосковных санаториях или где—то там блять ещё около красного/чёрного моря да хоть у лисьей бухты плевать,

вези меня в крематорий.

ПРИГОРОДЫ

когда-то я вернусь,

в это место,

откопаю все пустые бутылки и сухие кости из цемента на подземной парковке твоего дома,

похоронил все мечты все гитарные струны все стихи все зубы все глаза всех детей всех,

я похороню всё,

и вернусь сюда в один зимний день,

чтобы снова съесть весь клей,

все сосущие кровь сердца под твоей кроватью,

рассвет и глаза в темноте,

горячий кофе и ты голая прижалась ко мне,

я уснул на пожарной лестнице соседнего дома прижавшись к холодной стене на 6-м этаже с котом на груди и из-за него мне было тяжко дышать но я просто рассматривал то как ты спишь в последний раз ведь вид выходил прямо на твой балкон,

потом попытался залить в свои глазницы все остатки эфира,

чтобы окончательно отгородить себя от мира,

не смог встать и начал задыхаться в кошмарном сне,

дошёл до ларька выкурил ещё пачку сигарет и сел в метро распил две бутылки водки с каким-то парнем

а потом он что-то сказал о неоновых пустынях и бархатном воскресном утре и прыгнул под следующий поезд,

а я отправился в пригороды к друзьям ночевать,

всю ночь я наблюдал как все танцуют и обращают время вспять,

я просто пытался разбить все стаканы в доме чтобы перестать бухать и долбить наркоту,

но это не увенчалось успехом я в одиночестве утро воскресенья 5 утра в пригородах москвы прижимаюсь к незнакомым девушкам пытаюсь ощутить какой-то теплый свет,

всё только и делает что улетает от меня время посылает меня нахуй и не хочет ничего возвращать,

пытаюсь вызвать такси до шереметьево пытаюсь стереть твои имена из своей головы и со своих рук с осколков своего разбитого сердца пытаюсь любить что-то/кого-то кроме тебя пытаюсь не сторчаться и не спиться в суете серых дней пытаюсь не сожрать горсти гвоздей пытаюсь не убить себя пытаюсь не умереть пытаюсь опустить руки в горячую воду пытаюсь спокойно долететь до дома но я не хочу садиться в самолет я прошу что угодно но не это я хочу к тебе хотя бы на мгновение или секунду хочу к тебе рядом упасть в объятия и заснуть я умоляю верни меня домой я хочу быть счастливым я устал встречать каждый закат и рассвет в одиночестве а не говоря по телефону с тобой пытаюсь забыться в своей голове и просто говорю себе просто повторяю себе,

когда-то я вернусь сюда,

когда-то я вернусь,

в это место,

в один зимний день.

ЭТО ДОЛГАЯ ПОЕЗДКА И НЕ НАДО ДУМАТЬ О ЛИШНЕМ

едем,

путешествуем,

глотаем глинтвейн,

в окно попал камень,

и не один,

я говорю, говорю, говорю,

стараясь не думать о лишнем,

ты ведь прекрасно понимаешь о чём я,

не так ли?

всё что принесет мне счастье,

твоя рука на плече и стакан на столе,

мне до сих пор трудно запечатлеть что—то,

забыть это и идти дальше,

как ни в чём не бывало,

даже прячась под одеялом,

я не знаю,

куда направить все силы, и надо ли?

мы целуемся каждые полчаса,

но после каждого раза мы кашляем,

скрывая это друг от друга,

ты знаешь о чем я говорю,

не лги мне,

не надо,

не лги,

цефалгия моей души набирает обороты,

головной болью нарезая меня на круги,

раскрытый ландыш пустыни,

чужое яркое солнце в квартирной пыли,

мы могли быть счастливы,

по итогу мы всегда остаёмся одни,

ты агрессивно ведёшь машину вперёд и вперёд,

это долгая поездка и я стараясь не думать о лишнем,

изо рта полного дешёвой лапши со старой заправки,

пытаясь запить себя

(не прокатывает)

пытаясь зажечь сигарету,

вещаю тебе о том каков этот мир,

каков есть мой мир,

всё делится на надо и космические буффонады повседневных дней,

масштабов троянского коня,

где—то в глубинах своего сознания,

на задних сидениях,

я стараюсь не думать о том насколько это иронично,

о том насколько это жалко выглядит со стороны,

стараюсь улыбаться и не думать о лишнем,

я пишу об этом песни,

об этом же я читаю книжки,

деревья сменяют друг друга,

всё нереальное,

в моменты,

когда около нас проезжают грузовики и трубы извергают свой дым,

на восходе полной луны,

в полу столько дыр,

что и не счесть,

а ты говоришь, говоришь,

бормочешь во сне,

если ты и правда спишь,

то я дотронусь тебя тихонько,

ты об этом никогда не узнаешь и лет через десять мы оба это забудем,

а я сказал столько слов,

так много и так быстро,

уверенно,

будто хотел произнести это всю свою жизнь,

но не смог сосредоточиться ни на чём,

кроме них,

6:46 и мы спим,

едем,

пьём глинтвейн,

читаем вслух чужие стихи,

мы больше не целуемся,

только если мы где—то внутри,

учитывая все обстоятельства,

мы входим через выход,

и получается снаружи это и есть наше «внутри»,

ты бормочешь во сне три одинаковых и крепких слова:

«взгляни, посмотри и найди».

ВЕТЕР В ТВОИХ ВОЛОСАХ

я так расстроен,

и моё приключение,

возможно окончилось,

моя жизнь развалилась,

на мелкие обрывки счастья,

опавшей листвы прошедших весенних дней,

я пьяный валяюсь на кухне,

(снова)

и я так расстроен,

и ты так расстроена,

а наше приключение,

возможно подходит к концу,

мне так тяжело разглядеть твой силуэт на родном побережье,

твои будущие следы босых ног,

на жарком песке,

разглядеть ветер в твоих волосах,

так трудно,

и я сражаюсь,

за твоё сердце,

за твою любовь,

твою жизнь,

беспрестанно сражаюсь,

моя дорогая,

мир раскололся,

на до и после,

на без и с тобой,

я был героем твоего дня,

почему я сейчас будто чужой?

холод греет меня,

своими ледяными руками,

корявыми пальцами ветра,

я веду борьбу,

всё это лето,

опьяненный тобой,

цветом твоих волос,

светом,

разбивающим радужку моих усталых глаз,

а я так расстроен,

ведь это приключение,

возможно окончено,

где же ты?

когда так нужна мне,

мне так жаль,

прости, за всю боль,

прости, за все слезы,

мне было не лучше,

и мне так тяжело разглядеть улыбку в твоих глазах,

тепло в твоём сердце,

ветер в твоих волосах…

ALONEALONEALONEALONE

Надо сказать, что спор о том, является ли кинооператор равноправным автором фильма или же простым фотографом, механически и беспрекословно снимающим на пленку указания сценариста и режиссера, кажется не просто

ХОЛОДНАЯКВАРТИРАТЫОДНА

беспредметным, но и глубоко невежественным. Ибо как-то забылось, что кинематограф как искусство начинался с оператора. На первом этапе существования кино не нуждалось в режиссере — было вполне достаточно объектива камеры, которой

ОДИНОЧЕСТВОНЕНАВИСТЬ

управлял один человек. Впоследствии, с///Казалось, что когда из повседневной жизни уберёшь напряг и безумие, опираться больше как бы и не на что.////усложнением съемочного процесса, появилась

КАНАВЫПОЛНЫЕВСКРЫТЫХ

ТРУПОВГНИЮЩИХВМОЧЕ

потребность в организаторе производства, в человеке, который осуще ствляет надзор и контроль не столько за самим процес////Это возрождение нашего народа из пепла, ничтожества и

ЛЮБОВЬСМЕРТЬОДИНОКИЕ

стыда носило все признаки внутреннего Ренессанса. Никаким образом мы не влияли и не угро///// глаз оператора, его видение мира, сколь бы существенным не было воображение и талант режиссера-постановщика, актеров, художников, продюсера, как бы не

ПУСТОТАВТВОИХФОТОНОЛЬ

преображалась реальность под их воздействием на экране, каково бы ни было их участие в конечном результате создания художествен////думают о нас, сосредотачиваются, изучают, решают — принять нас, выкинуть, обменять, убить или просто-напросто бросить.

ВНИХНЕТЧУВСТВКАКИВТЕБЕ

Но какая разница: что бы ни сделали они, мы кончаем одиночеством и безум/// Четыре драматических единства: единство времени, места, действи//// С тех пор, как Земля вращается вокруг солнца, пока существует холод и жара, буря и солнечный свет, до тех пор будет существовать и борьба. В том числе среди людей и народов. Если бы люди

ОНИОЦЕНИЛИЛИШЬТВОЮТЕХНИКУИНИЧЕГОБОЛЬШЕНЕУЖЕЛИТЫНЕПОНИМАЕШЬНАПОЛНИСТЫНЕПУСТОШЬНЕПУСТОТАТЫМОЖЕШЬ

остались жить в раю, они бы сгнили. Человечество стало тем, что оно есть, благодаря борьбе. Война — естестве//// Они могут любить, но потом что-то у них внутри переворачивается. И они могут спокойно смотреть, как ты подыхаешь в канаве, сбитый машиной, и им плева////думаю, что упомянутые мной педагогические и психологические дисциплины — это пример

ОНИВИНОВАТЫНЕТЫИНЕЯ

того, что я назвал бы наукой самолетопоклонников. У тихоокеанских островитян есть религия самолетопоклонников. Во время войны они видели, как

ЭТОВСЁОНИОНИОНИОНИОНИ

приземл///// оператор воплощает на экране все то, что называется изображением и является сутью кино-видео фильма. Создание атмосферы, передача актерского мастерства зрителю, реализация сти///////

ОДИНОЧЕСТВО

ХОЛОД.

ОДИНОЧЕСТВО

РАЗЪЕЗДЫ.

ОДИНОЧЕСТВО

РАБОТА.

ОДИНОЧЕСТВО

МРАК.

ОДИНОЧЕСТВО

ЖАЖДА.

ОДИНОЧЕСТВО

СМЕРТЬ.

ИНТЕРЛЮДИЯ: ЖЕЛАНИЯ ПОСПАТЬ В 7 УТРА

«ты должен немного поспать,

иначе попросту умрёшь»

они говорят эти слова много раз и все подряд,

мне нужно немножко поспать,

о большем не прошу,

не знаю,

услышит ли кто-то мой зов,

следующие сутки я просто не переживу,

дальше идти нет желания и нет сил,

все говорят,

что я слишком далеко зашёл,

«пора отпустить, ты ушёл»

я так ничего и не нашёл,

«ты слишком далеко зашёл»

я опускаюсь на своё собственное дно,

я могу ныть неделями о том как же мне тяжело,

но нет смысла,

в конце это всё не будет иметь значения,

на самом деле,

я могу написать ещё тысячи красивых и не очень слов,

в конце всё все равно не будет иметь под собой смысла,

сдохну я завтра,

как старая псина,

под забором,

или сдохну сегодня,

не имеет прямого значения.

Л.У.Б.Р.

вечером всё казалось проще,

мы напились и пошли гулять,

всю ночь мы были где—то,

искали на карте города,

до куда автостопом мы можем добраться за несколько часов,

светили в машины фонариками,

пытаясь передать им весь свой свет,

но с утра осталась только головная боль,

всё дерьмово и всё снова тянет вниз,

ночью мы были влюблёны по уши,

а сейчас это очень устаревший факт,

зато я уяснил кое—что,

когда все вокруг слишком одинокие,

ты сам себе лучший друг и сам своя любовь,

у тебя крепкое сердце,

мягкие губы и мягкие фиолетовые волосы,

я чувствовал это,

когда целовал тебя,

около того кафе,

потом мы занялись любовью,

и я отчётливо помню всё,

но совсем не помню где,

я пытаюсь встать с кровати,

сделать кофе и завтрак,

если у тебя что—то есть,

на балконе,

куда я вышел покурить,

я нашёл котёнка,

он похож на того,

которого я потерял,

но это не он,

ты лежишь и ты жутко худая,

словно модель,

под твоими глазами чёрные тени и вчера я сказал много о том,

как мне нравится такой макияж,

ты пообещала сделать его ещё раз,

и где—то далеко начало вставать солнце,

листья снова начало сдувать ветром,

тебе скоро на учёбу,

а я снова буду слоняться по городу весь день,

мне всегда лень что—то делать,

солнце ударило мне в глаза и это началось,

ты проснулась и нежно поцеловала меня в шею,

сказала,

всё что вырвалось из моего рта:

«это ведь не было ошибкой?»

и ты ответила мне с улыбкой:

«ты прекрасный друг,

а теперь ещё классная ночь,

хорошее утро,

и может этот день»

ты ушла в душ,

я начал собираться и готовить завтрак,

чтобы порадовать тебя,

чтобы это утро было реальным и существовало для нас двоих,

мы пьём кофе и смеёмся,

потом такси стоит у дома,

тебе пора ехать,

тебе пора уйти,

ты даёшь мне бумажку,

радостно кричишь:

«до встречи, прайс!»

ты спешишь,

я решился заглянуть на клочок бумаги и всё что я там увидел:

— — — — — — — — — — — — —

Л. юби

У. важай

Б. удь

Р. ядом

не со мной,

конечно,

но с кем—то и всегда

— — — — — — — — — — — — — — —

я не знал,

что должен был с этим делать,

просто закурил и пошёл в какой—то парк,

пил милкшейк в кафешке,

и я проникся твоими словами,

ведь всё что казалось таким обычным этой ночью,

утром кажется безумством,

я не оправдаю ожиданий,

если ты их на меня возложишь,

но мы могли бы пролежать в кровати вместе,

ещё одно утро,

если бы ты захотела,

и я был бы немного счастливее и улыбался,

это правда,

я очень хотел бы кого—то разбудить,

если бы меня обняли в ответ,

но если нет,

я могу смотреть в отражения на окне,

когда проснусь,

и сделать кофе только себе,

если что,

звони этой ночью,

звони мне ночью,

я редко сплю,

мы могли бы поговорить о чём угодно,

если бы ты захотела,

мы могли бы говорить всегда.

КАЗАНЬ,7 ЧАСОВ УТРА

я не боюсь и не переживаю за дом который сгорел в огне сотню лет назад,

в мире нет вещей которые могли бы осчастливить меня и дать мне пищу,

жизнь срывается с крючка и я выкидывая окурок из окна грузовика выпуская её на волю,

человек бежит по дороге,

предвестник лучшей жизни,

шляпа на моей голове,

я потерял зрение на задних сидениях чужой машины ещё в детстве,

я последовал зову сердца и он направил меня сюда,

мне не страшно ходить по парку урицкого ночью,

я распиваю что—то вроде самогона на мосту,

ты должна дать мне помощь,

ты должна дать мне поддержку,

ты должна протянуть мне руку,

ты должна, ты должна,

я накурился с незнакомцем на миллениуме,

решил взглянуть на парк тысячелетия,

он меня не впечатлил,

но я решил дать ему ещё один шанс,

я решил ждать наступления рассвета именно здесь,

я решил ждать тебя именно здесь,

я решил ждать,

поднялся до набережной,

дух земель изменился,

но мы всё ещё разделены порознь,

одиночество где—то внутри,

места всегда свободны,

поехали вместе,

пока их не заняли другие любовники,

поехали,

ты должна дать мне зеркало,

ты должна дать мне любовь,

ты должна прийти сюда,

ты должна, ты должна,

весь день, как в тумане,

солнце встаёт,

разочарование единственный спутник моей жизни,

самый верный и он со мной навсегда,

повсюду осколки памяти,

люди жгут костры и люди бегут в озеро,

всё что я слышу это чужие имена,

всё что я могу слышать это переливание твоего голоса,

мне плевать,

кто и что подумает,

я потерял свою связь с этим местом,

я хотел бы потеряться именно здесь и только с тобой,

и хотел бы никогда не найтись,

я иду по бауманской,

весь такой грустный,

в этом весь я,

я весь такой,

дай мне мир и дай мне покой,

дай мне вино и билет домой,

ты идёшь мне навстречу,

всё как в тумане,

но я перестаю всё скрывать,

очень жарко и солнечно,

казань, семь утра.

ЕКАТЕРИНБУРГ,3 ЧАСА НОЧИ

это моё погружение в суть своих поступков и действий и своих дорог,

из места где дни чаще всего холодные и где чаще всего ты пытаешься согреть себя ещё одной бутылкой вина,

когда идёт проливной свинцовый дождь из пуль взглядов и столь ненавистных нам слов,

на спине рюкзак,

ты проехала так много дорог на задних дворах чужих домов,

никогда не имея представления о своём,

нескончаемое шоу искрометного юмора начинается когда ты остаешься наедине с собой в туалете какого-то клуба,

все пули которые ты отправила себе в голову когда-то выйдут из неё насквозь,

завтра ты продолжишь дорогу,

сегодня путь до сна далёк,

моя любовь на огромной льдине плывёт сквозь просторы антарктики под полярной луной,

ты делаешь ещё двадцать семь звонков на выходе из магазина,

но каждый останется без ответа если это всё не наш общий сон,

и эти выстрелы перед твоими глазами,

эти решётки осколков твоих глаз и сладких полуночных грёз,

ты парализована под надвигающимся огнём грядущей войны между тобой и твоей зависимостью от путешествий в чужие мысли и чужие мечты,

от борьбы с самой собой,

я пытаюсь найти ответы на эти волнующие меня вопросы,

но тяжело найти что-то в баре,

когда деньги на выпивку закончились и ты пьян как чёрт,

скоро он закроется и приходится держать путь с ночевкой в какой-нибудь подъезд,

там усну как ребёнок в колыбельке своих реализаций и неудачных попыток регенировать свою неудачную любовь,

захожу в первое же здание рядом,

за чужим человеком который откроет мне эту проклятую дверь,

стою и жду лифт,

слышу характерный звук,

двери быстро открываются и я вижу тебя с сигаретой за ухом и бутылкой сангрии в бледной руке с татуировкой морисси,

это не то самое чувство понимания счастья когда ты слишком сильно накурен или неделю пьёшь не просыхая,

это чувство размыкания и возвышения прочь от ебучего мира который никогда не поймет таких как мы и чувство безопасности за свою любовь внутри,

екатеринбург, три часа ночи.

ВСЮ НОЧЬ

опять напился где-то у набережной,

начинаю кричать песни,

молиться на то чтобы поскорее встало солнце

и я проснулся с тобой,

мне вызывают такси,

таксист спрашивает адрес,

говорю чтобы вёз до твоего дома,

он говорит что такого адреса в моём городе нет,

такой только в москве,

предлагаю ему все деньги,

телефон, паспорт, одежду,

только бы довёз,

он что-то злобно бурчит,

каждую ночь пытаюсь добраться до тебя,

каждую ночь пытаюсь добраться до дома,

плачу навзрыд,

смотрю в окно,

всё слишком знакомо,

мои аргументы не слишком весомы,

допиваю бутылку абсента,

выкидываю её в окно,

она осколками разлетается в поле,

как и моё сердце,

разбитое и допитое до дна,

все удивляются,

почему я не боюсь второй алкогольной комы,

мне не страшно умереть,

самое страшное будет скоро,

ты забудешь меня насовсем,

забудешь все прикосновения,

все песни,

все фильмы,

все книги,

все наши места,

всё станет прошлым,

я стану никем для тебя,

я стану незнакомцем,

это происходит прямо сейчас,

не могу ничего с этим сделать,

я никогда не найду тебя снова,

среди других,

я никогда не найду тебя снова,

таксист просит деньги,

говорит что-то типа,

«всё, парень, приехали»

лежу в кровати оставшиеся пару часов до утра,

выпиваю ещё остатки пива,

докуриваю последнюю сигарету,

под один из наших любимых альбомов,

всю ночь я пытаюсь добраться к тебе,

всю ночь я пытаюсь добраться до дома.

БЕЗЛЮДНО

…я остался сидеть в товарняке,

продолжая писать разные заметки в пути,

пить это дешёвое вино,

надо же мне как-то проводить время в дороге,

с утра я проснулся около кирова,

спрыгнул в пригороде,

шёл по рельсам до города,

курил три последние сигареты,

смотрел по сторонам,

в поисках блестящих осколков или отголосков дома в их lo-fi стиле,

но здесь как-то безлюдно,

здесь как-то очень безлюдно,

рассвет с грохотом упал на моё лицо,

к шести утра я был в городе,

моё дыхание было сбивчивым,

улицы казались расплывчатыми и сырыми,

цепочки людей шли на работу,

строясь в ряды,

как сено,

или может,

как навоз,

я залез на первую крышу,

которую увидел,

рассмотрел весь город,

и уснул прямо там,

очнулся ночью,

надо было попасть на место в срок и я не хотел опаздывать,

совсем не хотел,

это не круто,

только вот я до сих пор не знал куда я иду,

я как всегда не был уверен,

что это нужное место,

я как всегда был одинок,

и вокруг было как-то безлюдно,

очень безлюдно,

зашёл в киоск,

потратил ещё немного мелочи,

на кусок дешёвого хлеба,

на кусок сыра,

на водку и яблочный сок,

словил попутку,

поехал дальше,

сквозь пыльные дороги,

сквозь ночные ветра,

сквозь миллиарды звёзд,

в полночь меня разбудили,

сказали что-то вроде

«тебе выходить, браток»,

я вышел в огромном поле,

достал спальный мешок,

и уснул,

как и всегда не уверен,

как и всегда одинок,

и ещё здесь как всегда ни души,

здесь как-то безлюдно,

я очнулся к утру,

но мой путь ещё был очень далек,

пошёл по прямой дороге,

через сигаретный дым,

через заводы,

через бесконечный туман,

кажется,

выпил слишком много,

был слишком пьян,

к вечеру я добрался до костромы,

прогулялся по городу,

заехал к знакомой,

отлежался в ванне,

попили вискаря,

поговорили о том,

да о сём,

переночевал у неё,

а утром мы выдвинулись в ярославль,

всю дорогу я слушал боба дилана,

наверное,

думал о чём-то важном,

но сейчас не вспомню о чём,

она говорила мне о всемирном кризисе умов,

а я не хотел слышать ничего,

я не хотел что-то знать,

я просто пил пиво на задних сидениях,

и смотрел в эту даль,

вспоминая былые ночи,

как всегда я не был в чём-то уверен,

честно говоря,

я никогда не уверен ни в чём,

со мной,

как и всегда,

в общем-то,

были люди,

но я все равно был одинок,

мне вспоминалась вся моя жизнь,

детство,

отрочество,

юность,

да, признаюсь,

жил я не бедно,

жил на широкую ногу,

жил я не скудно,

только вот…

кое-что видимо никогда не изменится,

здесь как-то очень безлюдно,

ночью мы добрались,

она поехала дальше,

а я пошёл к побережью,

мне захотелось посмотреть на воду,

когда я около рек или моря,

я будто не так уж и одинок,

наткнулся на храм,

притворился простым бедняком,

мне дали немного вина и просфоров,

довольный таким поворотом,

я вышел к побережью реки,

развёл костёр,

я включил себе боуи,

станцевал немного,

выпил вина и наелся сыром,

а там ко сну путь не так далёк,

я расставил руки крестом,

и закричал,

что есть мочи,

я не имел ничего,

кроме любви и свободы,

но я не считал себя свободным до этого момента,

только в этот момент,

внезапно,

ко мне пришло осознание,

когда у тебя ничего нет,

то ты ничего и не потеряешь,

и я рассмеялся,

вдохнул холодный мокрый сентябрьский воздух,

уснул около костра крепким сном,

около пяти утра я проснулся,

словил попутку,

меня угостили пивом,

и мы поехали в столицу,

мне казалось,

что только там меня ждёт мой дом,

настоящий дом,

я не был готов свернуть,

думал путь уже пройден,

к вечеру я был в москве,

причесался,

рассматривая свою похмельную рожу в общественном туалете,

какого-то старого кинотеатра,

где мы были ещё в мае,

кажется,

что это было так давно,

я ломанулся в метро,

на часах было уже семь,

в восемь ты возвращалась с занятий домой,

я доехал до вднх,

пришёл к твоему вузу пешком,

увидел тебя,

как ты одна едешь домой,

как всегда я не был слишком уверен,

чтобы подойти к тебе,

чтобы сказать тебе

что-то вроде

«прости меня, будь со мной»,

да и в душе при виде тебя,

стало лишь холоднее,

к трем часам ночи,

после бурной пьянки на новом арбате,

я вышел на трассу,

за твоим домом,

посмотрел напоследок на твой балкон,

на секунду мне показалось,

что ты там стоишь и куришь,

отвечая на мой звонок,

и в тот момент,

я почувствовал это,

как ты ушла из меня навсегда,

улетела куда-то,

на свой островок,

я оглянулся по сторонам,

и было как-то очень безлюдно,

ещё бы… четыре утра,

но я думал,

всегда,

что москва никогда не спит,

ладно…

пожалуй,

домой уж пора,

я увидел себя на твоём балконе,

как я делаю тебе кофе с утра,

как мы стоим там голые в марте,

и ты лапаешь меня за зад,

целуя меня и передавая дым поцелуем мне в рот,

я улыбнулся,

и подумал

«если что-то управляет этой вселенной, то это что-то ебаный моральный урод»,

поймал попутку,

допил бутылку вина,

и поехал домой…

…я остался сидеть в товарняке,

продолжая писать разные заметки в пути,

пить это дешёвое вино,

надо же мне как-то проводить время в дороге.

ОЖЕСТОЧЁННОСТЬ

ИНТЕРЛЮДИЯ: ПУТЬ

все поля сожжены,

все тела покрыты шрамами,

моя правда была предана,

моя вина виной вина,

цена всему случившемуся,

останется кредитом навсегда,

разляжется шорохами и пеплом в камине,

тающими в стакане остатками льда,

я похоронил всё и всех,

но могила вскрыта,

вскопана земля,

лицо в крови,

брызжет слюна,

за все мои страдания,

получите потом сполна,

не верите?

а зря,

моё сердце покрылось коркой инея,

онемела в чертогах разума моя душа,

превратившись в мёрзлый кристалл,

когда—то месть свершится, да,

а сейчас внимательно смотри,

стараясь не задеть фингал,

присмотрись внимательно,

взгляни на то кем стал я,

взгляни на то кем стал.

ПОГОДА ВСЁ ТА ЖЕ

за окном всё те же небеса,

погода всё та же,

автобус везёт меня к реке,

стоит мне встать у бортиков и смотреть на лёд,

ветер заставит меня рыдать,

даже если я буду плакать в одиночестве,

даже если я выплакал слишком много,

я забыл с чего начал,

где закончил и куда попал,

используй мои глаза,

чтобы заглянуть в моё сердце,

используй мои онемевшие пальцы,

чтобы дотронуться до меня,

используй мои губы,

чтобы натянуть мне улыбку,

даже если я умру в одиночестве,

даже если я умру слишком рано,

даже если это произошло уже давно,

пейзажи рвут мои ресницы,

сколько бы желаний я не загадал,

ни одно не сбудется,

в середине августа,

я потерял дом,

я потерял семью,

ветер заставит меня пытаться,

даже если я буду это делать один,

даже если я уже пытался слишком много раз,

я забыл ту часть своей жизни,

используй свой язык,

чтобы меня уничтожить,

используй все слова,

чтобы закопать меня прямо здесь,

даже если я умру в одиночестве,

даже если я умру в одиночестве,

даже если я умру.

АЦЕТОНОВЫЕ НЕБЕСА

после свистящего ветра,

пошёл свинцовый дождь,

он бил его по спине,

забивая в его гроб,

очередной ржавый гвоздь,

меня так смущают,

эти ацетоновые небеса,

позови своего ангела,

может он придёт к тебе,

когда-то придёт к тебе,

после разбитой мечты,

пришла невыносимая жара,

он встал на дороге,

сжёг все купюры,

чтобы разогреть себя ещё больше,

чем больше часов он проводил в этом городе,

тем больше он умирал,

где-то в пустынях америки,

где-то в горах урала,

он смотрел на открытую дверь,

в ней стоял человек,

он дышал через саксофон,

на его плече была жёлтая птичка,

«когда же это закончится?»

спросил он у этого человека,

«поющий дождь,

разбитая капля огня,

там есть равнина,

где-то у ладожского озера,

тебе нужно проплыть по ней,

через кровь своей любимой,

и если пламя не пожрёт,

твои ацетоновые небеса,

можешь считать,

что это закончилось,

навсегда,

смотри вверх,

там самолёты,

люди убивают,

друг друга,

в спальных районах,

это ацетоновые небеса,

нашей родины,

это суть и борьба,

нашей родины,

убей хмыря в дорогом костюме,

всем правит он,

вроде бы,

и это закончится…»

ответил он ему,

«…пусть всё возьмёт тебя в свои объятия, в солнечный день просветления на пике опустошения».

ИГОЛКА В СТОГЕ СЕНА

твоя жизнь в столице,

в провинции моя,

ты на нервах,

я на фенюге,

затерялся в твоей жизни,

как иголка в стоге сена,

иголка в стоге сена,

разбужу с утра,

бесконечным звонком,

иногда ты разбитое сердце,

иногда разбитая камера,

иногда кровь на задних сидениях,

иногда заспанные глаза,

иногда ты моя,

сегодня сама не своя,

разбит очередной стакан,

в парке под твоим домом,

в дворце около станции метро,

спустись пониже,

хочу поговорить,

приму феназепам,

успокоюсь,

всё встанет на свои места,

просто я тут это,

как бы сказать,

потерялся в твоей жизни,

как иголка в стоге сена,

иголка в стоге сена,

так что можешь идти,

я останусь тут один,

вытащи только нож,

оставленный твоим новым «другом»,

хорошо, что не моим,

ну, я поехал?

а то темнеет,

боюсь забудешь дорогу домой,

какое-то время назад, пришлось её тебе объяснять,

забудь кирпичики на улице,

по которой ты идёшь,

иногда машина врезается в другую,

иногда спальни наших родителей меняют свой цвет,

иногда ты видишь то чего не было никогда между нами двумя,

видишь,

то чего нет,

иногда ты оранжевый лист,

летящий с сосны или ели,

иногда мы разбитые вдребезги,

иногда мы пьяные в стельку,

иногда ты конец сигареты,

иногда ты начало,

иногда я иголка,

а ты стог сена,

или наоборот,

иногда ты много,

а я чуть-чуть или мало,

иногда ты никто,

или всё,

или совсем ничего,

иногда ты забытое богом место,

пустырь за домами,

старое,

в дальнем углу шкафа,

пальто,

иногда мы с тобой,

две иголки в стоге сена,

или нигде, никогда и ничто,

но знаешь,

ты когда-то на меня наткнёшься,

поверь,

это только пока,

это только пока,

до тебя не дошло.

МЫ ВСЕ ВМЕСТЕ ИДЁМ В НИКУДА

если ты так не любишь выпивать и вообще редко пьёшь,

то почему напиваешься до смерти,

когда остаёшься одна?

ты говоришь о том счастья не существует,

что правды и истины нет,

да и кому она вообще нужна,

но если этого всего не может быть по твоим словам,

то как ты можешь быть права?

ты так сильно боишься книжек о приключениях,

они напоминают тебе о такой жизни,

который могла бы жить и почти что жила,

но за обедом на манхэтэнне испугалась и всё навсегда прогнала,

может, ты всегда была мертва,

может, поэтому тебе не помогли доктора и лекарства,

может, помощь была нужна не мне, а тебе,

а ты всё решила за обоих,

засмеялась, ушла и упала на пол в слезах от ярости к своим множественным лицам душам маскам и обезжиренным телам,

все прошедшие дни кажутся одновременно и прошлым и будущим,

мы в бесполезных учебных делах,

мы пытаемся плыть по течению и просто дышать,

рисовать на запотевших стёклах автобусов,

лица тех кого мы любили и наши разбитые сердца,

эта поездка длится всего пару часов,

а для меня эта жизнь будто прошла,

мы все потерялись,

никто не знает,

куда же мы едем,

никто и никогда не знает,

когда мы приедем домой,

мы все вместе движемся в никуда

ты видишь звёзды в небе,

на остановке выходишь покурить,

идея вечной жизни в чужих мыслях становится для тебя слишком ясна,

ты не можешь уснуть уже седьмые сутки,

я смертельно болен,

на одной из остановок я рано утром сойду,

заблужусь в лесу и потеряюсь там навсегда,

заблуждаюсь в своих мыслях,

расхаживая мимо любимых баров и если меня не убьёт чужая машина или моя невнимательность,

я проведу и эту ночь без сна,

вернувшись тихо в квартиру,

около семи-восьми утра,

так вот,

идея не столько в том почему мы живём,

а как и почему и когда же мы умрём,

превратившись в перегной для деревьев,

которые когда-то нас наконец захватят и не оставят от человечества даже мнимого следа,

«нам никто никогда не поможет»

говорит мой друг,

возвращаясь с работы домой,

будущее в его глазах слишком жутко расплывается,

как кусочки льда в горячем чае,

весь день напролёт,

и ведь он должен был наконец научить себя распознавать улыбки добра в вперемешку с унынием и улыбки лицемерных лжецов,

он запрыгивает на мою спину и кричит мне в ухо:

«как же ты мог забыть о своём котёнке,

почему в суматохе ты его потерял,

как ты мог забыть о нём?»

и я вспоминаю,

как забрал его из рук одной мёртвой подруги,

которая прохрипела:

«забери его,

ведь он принесет тебе любовь и счастье,

в обмен на заботу о нём»

я постарался ей поверить,

забрал его себе на удачу,

но по его глазам было видно,

он знал что с таким ублюдком вроде меня,

он обречён.

ВСЕ ЭТИ ДНИ

почему всем так весело?

вокруг всё в холоде,

идёт дождь со снегом,

уже как третий день,

почему они такие странные?

что же мне сделать,

чтобы мимо них пройти?

я снова слонялся по городу,

в поисках знакомых глаз,

я ничего в них не нашёл,

не довелось никого увидеть,

я отстоял очередь и съел дешёвый бургер,

потом я выпил пива на подмостках,

вот так и прошёл последний месяц,

сегодня—завтра,

это неважно,

сегодня—завтра—годы—день,

я должен ждать,

я должен, должен, должен,

ждать,

почему все вокруг такие красивые?

на морозе кожа всегда грубей,

глаза слезятся от ветров,

я хочу пройти мимо,

хочу пройти мимо снова,

но я сорвусь и скажу им «здравствуйте»,

уже через несколько дней,

я отправился в аптеку,

в одиночестве,

мимо меня прошло много девушек,

все они были полны страсти,

полны огня,

я был полон боли и не решился посмотреть,

ни на одну из них,

я обошёл их всех,

купил очередную пачку сигарет,

стою,

курю,

на балконе какого—то из зданий,

я мечтаю сделать что—то великое,

но каждый раз,

когда я берусь за дело,

я понимаю,

что сил нет,

почему все вокруг настолько счастливы?

они довольны тем что у них есть?

или они любимы и любят?

я хочу пройти мимо,

хочу пройти мимо снова,

но я сорвусь и скажу им «здравствуйте»,

прямо сейчас,

и мне плевать,

ответят мне или не ответят,

что скажут или промолчат,

взглянут,

как на идиота,

или не взглянут вовсе,

рассмотрят во мне что—то,

или ничего не увидят,

мне нечего здесь делать,

я не должен быть здесь,

сегодня—завтра—год—пять или десять лет—жизнь—смерть—сегодня точно—значит завтра,

вся сущность моих серых дней,

я должен ждать,

я должен, должен, должен,

ждать,

чтобы достичь места назначения,

и его не существует,

возможно,

как и той,

в чьи глаза,

мне хватит смелость посмотреть,

а если это место есть на картах,

если в моей жизни есть что—то такое,

что существует не только в чьей—то безумной голове,

то пожалуйста,

давайте побыстрей.

БРЕШЬ ВО ВСЕЛЕНННОЙ

вид из окна такой красивый,

но всё ещё тошнит,

мой двойник,

мой лицемер,

мой брат,

почему ты продал весь мир?

почему ты продолжаешь везти нас в никуда?

будто мы говорим на разных языках,

[на разных языках]

в тебе дух силы,

в тебе дух нашего дома,

в тебе наша земля,

теперь я не понимаю ни одного слова,

неужели я снова говорю с отцом?

нам пора выйти из своих миров,

чувствуется мне,

где-то есть огромная брешь,

а если нет, то её обязательно кто-то или что-то пробьёт,

нас забирают из домов,

из родных нам улиц,

но почему все говорят на чужих языках?

где мы потеряли все нити,

где мы потеряли карту,

где же все дороги/пути?

будто говорим на разных языках,

[разных языках]

летая над друг другом,

[в чужих снах]

выходи из своего мира,

мы все равно всегда

[всегда]

возвращаемся в места,

к которым мы принадлежим,

как бы далеко мы

не забирались

[возвращаемся]

выходи из своего мира, нам пора в другие города,

(говорим на разных языках)

(и в разных точках мира)

(в очень разное время)

выходи из своего мира,

нам пора куда-то ещё…

(говорим на чужих языках)

(и в разных точках мира)

(в очень разное время)

выходи из своей пещеры,

выходи из своей квартиры,

(говорим как чужаки)

(в разных точках мира)

(в очень разное время)

[время ночное 3:35]

на время плевать,

выходи оттуда,

пора в дорогу,

пора в путь, дорогой друг.

ИНТЕРЛЮДИЯ: ЭЛЕКТРО-ШОКОВАЯ ТЕРАПИЯ

все дни я чувствую тревогу и опасность за самого себя,

таблетки перестают помогать и мои мысли заполняются бесполезным мусором о смерти,

которой я так боюсь,

но о которой так долго мечтаю,

«со мной всё в порядке»

говорить по несколько раз в день,

как сказал мне доктор или ему просто было лень,

выписывать мне ещё один рецепт,

дабы я благополучно прожил ещё один день,

жизнь прекрасна и я хорошо себя чувствую,

потому что я нежеланный ребёнок и огромная ошибка,

«со мной всё в порядке»

«всё окей, всё окей»

но всё не в порядке и всё не окей,

и я не спал уже трое дней,

мне грезится сон,

но это лишь грёзы,

из глаз постоянно идут слёзы и алая-алая кровь моих мечтаний с перерезанной глоткой,

я до сих пор не могу найти этого бедного котёнка,

не знаю где я мог его потерять вообще и что это за природная особенность терять всё и вся снова и снова,

эта таблетка неплохая,

но её нельзя запить водкой,

эта тоже ничего,

но тогда я не усну ещё много часов,

а я стремлюсь к тому чтобы увидеть какую-то часть своих снов,

я пытаюсь,

меня никто не слышит,

но я продолжаю,

я, правда, пытаюсь…

ЛАВИНА

я добровольно встал под эту лавину,

чтобы она закрыла мою душу и спину,

уснул на холмах,

полных боли и страха внутри,

что-то прошептала ты мне перед сном,

а я показал на мотылька за окном,

и сказал лишь тихо тебе:

«смотри»,

уснув сладким сном,

разбитая чаша на полу,

всё ещё отдает водкой,

твоя грудь всё ещё отдаёт мне зарплату вином,

все кто хотели сделать меня холодным и закрыть меня в клетке,

вы должны знать из чего состоит моя доброта,

сам вступил в эту лавину,

словно на пьедестал,

встал туда и стоял,

но я не хотел смерти,

я безумно хотел жить,

просто порой нужно понять,

из-за чего все в этом мире начинают беспробудно пить,

когда знаешь это рука становится молотом,

губы становятся золотыми,

и ты не просто так носишь на себе свою никчемную плоть,

я встал около холмов вендиго,

я увидел малиновый рассвет,

венки любви,

с чужих могил,

которые ты послала мне,

стали вещами,

которые я оставил позади,

а когда я понял,

что сделал,

увидел что течёт среди моих мышц,

томный и сонный героин,

пустая постель,

в сером панельном доме,

стоит,

кто-то спит там один,

среди тысячи глаз,

кто-то курит на балконе,

из его глаз текут слёзы,

кто-то снова снова снова один,

я теряю каждую нить бесконечных повествований,

цепляясь за падающий водопад,

среди сгоревшего леса,

а потом я поднимаю свои глаза к небу,

и вижу миллиарды людей,

на которых осыпаются миллиарды белоснежных лавин,

в такие моменты,

начинает казаться,

что я совсем не один,

в этой темноте,

начинает казаться,

что мы все мертвы,

кровь продолжает литься словно свинец словно слеза словно крик новорождённого люцифера и я начинаю молиться вставая на колени но я не прошу ничего и я чувствую воздух внутри своих костей холод внутри вен осколки и пепел среди мыслей моих и страх что делает меня таким нож в моей стопе что делает меня молодым деревья что сжимают мне легкие птицы что выклевывают мои глаза огонь пожирающий души ботинки из сотни шипов отлично сидят на наших лицах отлитых из серебра машин и снова этот проклятый сон с кучей страдающих что никому не нужны и не хотят быть нужны что хотят найти свою боль в темноте больше они не просят ни о чем они теперь их мысли центральные точки каждой реальности а их руки неуверенно дрожат их взор обращен на бесконечный костер вдалеке он зовет их зовет он зовет он зовет он зовет он зовет они умирают в огне пожирающем их раздор это только начало дороги это только начало того к чему приведет их этот инцидент со взрывом в очередном аэропорту с применением чар с применением бензина и материнского молока доброты утренних грёз но все это лишь отголоски и тени моей боли моего пути моего кредо моего принципа,

в такие моменты начинает казаться,

что я совсем не один.

ЭРА БАНКРОТОВ

теперь все струны сорваны с этих гитар висящих в один огромный ряд на стене,

с них срезана кожа и срезаны волосы,

я смотрю на всех этих людей и мне становится их слишком жалко,

во мне просыпаются странные чувства,

которых мне никогда не понять,

иду по грязным улицам и вижу это повсюду,

они идут в дорогих костюмах,

за которыми они скрывают свои замызганные кровью тела,

они продают свои сердца,

продают свой мусор друг другу,

и им больно, я знаю,

и им плохо, я знаю,

и их всё это достало,

я чувствую это,

когда прохожу рядом с ними,

это безлимитный ад с маленьким процентом,

ведь на самом деле они давно обанкротились на продаже своего собственного сердца и своей души своего тела своей жизни всего что имело значение да черт возьми да всего что когда-то имело значение для них они продали свою веру в счастье продали мечты они продали детство и собрали огромные сборы,

они пытаются откупиться от самих себя и застраивают около своих домов пышные соборы,

но ничего не получается,

они всё ещё знают,

они всё ещё помнят людей которых они любят и которые их любили и которым они были правда нужны их друзей и их шансы что-то со всем этим сделать,

ведь сейчас наступила эра когда люди меняют любовь на работу и деньги,

я смотрю сквозь них,

я смотрю сквозь них и я обречен смотреть на чужую боль вечно,

потому что я не могу быть счастлив в мире,

где кому-то настолько чертовски больно,

где решение этих проблем наркотики или алкоголь,

все счета на нулях и время на исходе и их начинают блокировать и внезапно они все понимают но ничего не могут с этим поделать,

они помнят как пьяные влюблялись и смотрели смотрели смотрели на счастливые лица и смеялись и говорили и музыка играла так громко так громко как они навсегда ушли на работу и так и не вернулись туда где их ждали где их когда-то любили и где их искали и где их нежно касались они не могут ничего сделать и в последний момент когда они умирают они вспоминают всё вспоминают глаза и вспоминают их руки вспоминают улыбки,

вспоминают время когда они искали счастья и хотели быть просто добрее.

ВОЙНА

он важная шишка в какой-то компании,

он хочет начать войну,

хочет уничтожить свой маленький мир,

разрушает себя запивая прозак кофе находясь на работе до ночи и не ночуя дома,

потому что он важная шишка,

он приходит на работу с опозданием,

все удивляются и смотрят обвиняюще с упрёком,

он объявляет всем войну,

говорит сам себе:

«у меня есть всё,

но я не имею ничего,

мне хочется больше,

мне хочется больше»

внутренний голос отвечает ему с насмешкой:

«что ж, весомо, друг, весомо»

все смотрят на него,

смотрят на него и лижут ему задницу,

пытаясь яростно получить расположение и своё счастье в стиле яппи,

своё личное место под корпоративным солнцем,

он не может больше терпеть,

уходит в первый паб на обеде,

хочет поменять эту чёртову работу,

уже десять лет,

но ему что-то мешает,

что-то всегда мешало ему,

что-то пробуждало в нём страх и глупую тревогу,

он объявляет всем войну,

хочет стереть эти ухмылки своих подчинённых,

хочет стереть ухмылки своих боссов,

впервые он хочет оказаться дома скорее,

впервые это что-то пробудило в нём ненависть и злобу,

напивается до чёртиков,

ковыляет до офиса и засыпает за столом,

положив голову на стопки документов,

он просыпается и разрушает свой кабинет,

потому что он важная шишка в большой компании

потому что тут он важен хоть для кого-то и где-то,

значит, ему всё можно,

он садится в машину,

ожесточённо выбрасывая таблетки и стаканчик кофе из окна,

врезается в столбы и остановки,

давит на педаль,

выезжает за пределы города,

он объявляет себе войну,

берёт в руки винтовку,

стреляет воздух и кричит:

«БОГ, ЕСЛИ Я УМРУ СЕГОДНЯ, ТО ТЫ ПОГИБНЕШЬ ВМЕСТЕ СО МНОЙ!!

ТЫ ТОЖЕ СДОХНЕШЬ!»

он хочет начать эту войну,

«но ты сможешь сделать это даже оставаясь не очень трезвым, едь и проспись домой!»,

кричит ему голос внутри снова и снова,

«зачем мне снова ехать в этот город,

если дома все равно нет ни одного знакомого лица?

если всё лишь даёт мне отчаяние и заставляет учить ебаные общественные правила и догмы?»

он врезается в дерево,

движок ломается,

он выходит в огромное поле и смотрит на яркие звёзды,

он видит то самое забытое лицо,

и это всё что он когда-либо имел,

в его голове всё повторяется заново,

то самое лето много лет назад вдали от этих местечек,

вдали от всего знакомого и всего родного,

он видит её и она тихо повторяет ему снова и снова:

«нам нужен кислород чтобы дышать,

дорогой, ты понимаешь это?

ты это слышишь?

каждый раз когда ты пытаешься найти в этих пустых землях что-то святое,

ты просто падаешь ниже в эту кучу навоза,

каждый раз ты говоришь,

ты просто двигаешь свой рот и не произносишь ни одного нужного себе слова,

каждый раз когда ты выходишь на улицу,

ты просто нарушаешь данное мне перед смертью обещание,

что не уподобишь себя этим истеричным офисным животным,

что же стало с тобой, дорогой?»

и он понимает её,

он понимает каждое произнесённое ею слово,

всю ночь он идёт обратно в город до офиса,

допивая бутылку крепкого спиртного,

он важная шишка в какой-то компании,

он объявляет всем войну,

он входит в здание,

он достаёт винтовку,

он начинает войну,

без предупреждений и без разговоров,

он делает выстрел и шум криков выбивает стёкла,

он проходит каждый этаж,

он истерично смеётся,

он выпускает пули словно кидает снежки,

он кричит от удовольствия,

он заляпал свой костюм потом и кровью,

внутренний голос повторяет:

«ТЕПЕРЬ ЭТО НЕ ОСТАНОВИТЬ И ТЫ ВСЁ ИСПОРТИЛ, ТЫ ВСЁ ИСПОРТИЛ!»

он ведёт свою войну,

он стреляет в каждого в этом ненавистном здании,

он вваливается в конференц-зал,

он убивает всех своих боссов,

он ложится на стол и достаёт сигарету,

закуривая её и он закрывает глаза,

пытаясь, понять сон это или нет,

спецназ уже в здании,

остались считанные секунды,

он звонит ей и говорит:

«прости, что спустя десять лет,

и прости что стал таким,

прости, что всё испортил.»

двери вылетают и группа захвата что-то кричит,

выстрелы раздаются и он бежит к окну,

впервые он осуществил свою мечту,

он взлетел,

наконец-то ему хватает кислорода,

чтобы сделать глубокий вдох,

он выпускает дым из лёгких,

он наконец-то взлетел,

тело падает на машины около бизнес-центра,

всё.

ВСЕЛЕННАЯ НА КЛЕТЧАТОМ ПЛЕДЕ

эта бутылка скоро закончится,

пьяны, как черти,

будем ещё ближе к концу,

«неужели смерть это так плохо?»

[произносишь ты в тишине]

ответа нет,

просто делаю ещё косяк,

просто делаю ещё глоток,

ты лежишь голая и на твоем теле остатки гашиша который я хочу собрать осторожно касаясь тебя,

просто хочу быть счастливым,

просто смотрю в окно,

повсюду фейерверки,

повсюду яркий свет,

огромное колесо обозрения засоряет мой мозг беспробудным запоем,

поражает меня уже

сотни лет

[сотни]

[сотни]

[сотни]

[сотни лет…]

вспоминаю хорошие времена,

до своего появления на свет,

до своего рождения,

отматываю время назад в своей голове,

радуюсь солнцу,

радуюсь земле,

радуюсь стране,

радуюсь всегда,

радуюсь везде,

вспоминаю что-то больное,

пускаю слёзы, сопли, слюни,

я снова в себе,

а ты…

ты огромная вселенная на этом клетчатом пледе и я вижу в твоих волосах млечные пути и кучки трахающихся пьяных молодых пар в надеждах на счастье и семьи,

я так хочу любви,

так хочу любви,

я так хочу любви,

я так хочу

[хочу]

[хочу]

[хочу]

[плачу и кричу]

я просто громко плачу и кричу,

плачу и кричу…

и ты тихо шепчешь мне прямо в ухо:

«когда эта бутылка закончится,

когда все бары закроются,

просто впусти эту боль в самое сердце,

дай себе пережить это,

дай себе понять,

когда всё станет серым,

дом тюрьмой,

еда дерьмом,

близкие толпой,

просто впусти смерть в самое сердце,

это может быть безумно,

может быть бездумно,

просто впусти это в сердце,

дай хорошим временам настать,

дай хорошим временам

[хорошим временам]

[хорошим временам]

впусти это в себя

[хорошим временам]

[хорошим временам]

впусти это в самое сердце,

[хорошим временам]

[хорошим временам]

отдайся этому,

дай хорошим временам наступить,

дай хорошим временам настать»

о, моя вселенная,

отдай мне себя всю,

пусти меня без воздуха по звёздам,

отпусти меня поспать немного,

я так устал,

я так устал считать часы без сна,

отдайся на секунду мне в объятия судьбы,

[я так устал кричать]

отпусти меня автостопом по галактике,

хочу просто уснуть где-то на кольцах сатурна,

[я так устал страдать]

хочу растворить свои мысли в чёрных дырах,

построить дом на марсе,

спать в лунных кратерах,

[я так устал рыдать]

о моя вселенная…

моя пьяная мечта,

ты как и я одна,

мы на крыше какого-то дома богатого дома,

танцуем полуголые,

знаю, нам не до сна,

просто коснись меня таким образом чтобы я взлетел к созвездию твоих мечтаний и допил до все до дна забыл обо всем забыл обо всем забыл обо всем забыл обо всем забыл обо всем забыл обо всем навсегда забыл эти московские ночи навсегда скажи мне да или нет и если это отрицательный ответ то не говори ничего тогда просто купи мне еще бутылку купи мне еще бутылку вина.

ИНТЕРЛЮДИЯ: ВРАЗНОБОЙ

что-то навсегда осталось в моём грязном зашитом и разорванном снова пропитом прокуренном сердце,

мне кажется это были чьи-то глаза,

чайки кружат над моей головой и песок слишком сильно нагревает мне спину,

не могу понять простых вещей и не могу взглянуть на свой родной дом,

кажется что всё что я вижу и когда-либо видел чья-то глупая шутка или один большой обман,

теперь наши реки растеклись по разным руслам,

наши сердца бьют вразнобой,

океаны наши разделены,

и похоже мы это заслужили,

похоже это наша участь и нам никогда её не избежать,

похоже время не повернуть вспять,

мы наглые лжецы и мы вечные странники мира,

мы такие разные и такие молодые и всё же что-то в нас остаётся таким родным таким похожим и до боли знакомым,

когда я поднял глаза и наши взгляды впервые пересеклись,

часть меня умерла.

ОТЧУЖДЕНИЕ

привет, как твои дела?

как ты там живёшь?

всё хорошо или ты все равно сорвалась и всё равно пьёшь?

моё имя?

моё имя — имя твоё,

моё имя — ты,

мухи летают надо мной и над тобой тоже,

вскоре по нам пойдут трупные пятна,

вскоре в нас осядут опарыши и по нам пойдёт разложение,

вскоре мы загниём,

ты спрашиваешь цену познания и понимания самой себя,

но цена есть лишь тому что они продают,

хотя если твоё тело выставлено на аукцион судьбе,

я не буду сильно удивлён,

но…

Я НЕ ХОЧУ ВИДЕТЬ КАК Я ГНИЮ И ГНИЕТ ЭТОТ МИР НОЧЬЮ И ДНЁМ Я НЕ ХОЧУ БЫТЬ БЕЗ ТЕБЯ И Я НЕ ХОЧУ ЧТОБЫ ТЫ СДОХЛА И СГНИЛА В ОДИНОЧЕСТВЕ ПОД КАНАВОЙ КОНИ-АЙЛЕНДА Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ И НЕ ХОЧУ БЫТЬ ПРОДАН Я НЕ ХОЧУ ЧТОБЫ ТЫ БЫЛА ЗДЕСЬ ОДНА Я ТАК НЕ ХОЧУ ЧТОБЫ ТЫ УМЕРЛА НО Я НЕ МОГУ НАЧАТЬ ЗАНОВО Я НЕ МОГУ ПОМЕНЯТЬ ПРАВИЛА ЕБУЧЕЙ ИГРЫ Я НЕ МОГУ ВЕРНУТЬСЯ И НЕ МОГУ ИЗМЕНИТЬ НИЧЕГО Я НЕ СМОГ ТЕБЯ СПАСТИ И Я НЕ ДОНЕС ВСЮ ИДЕЮ И Я ОБРЕЧЕН Я ОДИН И Я ПОЧТИ МЕРТВЫЙ И ТЫ МОЖЕШЬ ПОХОРОНИТЬ МЕНЯ НО Я НЕ ХОЧУ ЧТОБЫ ТЫ ОСТАВАЛАСЬ В ОДИНОЧЕСТВЕ Я НЕ ХОЧУ УХОДИТЬ Я ХОЧУ БЫТЬ ТВОИМ И ХОЧУ БЫТЬ ВЛЮБЛЕН Я НЕ ХОЧУ БЫТЬ МЕРТВЫМ Я НЕ ХОЧУ ТВОЕЙ СМЕРТИ Я НЕ ХОЧУ ТВОЕЙ СМЕРТИ Я НЕ ХОЧУ ТВОЕЙ СМЕРТИ Я НЕ ХОЧУ УБИВАТЬ СЕБЯ СНОВА И Я ХОЧУ БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ,

Конец ознакомительного фрагмента.