Дети Амдусиаса

Павел М. Корчагин, 2022

Книга – панк-драма! Первая любовь, первые отношения, первый секс и первое огромное разочарование во всём этом.Токсичные отношения юноши и девушки, принадлежащих к мрачной субкультуре, приводят к ряду странных ситуаций и в конечном итоге к катастрофе.

Происшествие с Фомой

Ты достойна кистьев ламанса

Я не достоин мазни маляра

Ты родилась и жила под счастливой звездой

Я аутсайдер и нищий изгой

(Крематорий — “Аутсайдер” — 1984)

***

Войдя в университет и поднявшись на необходимый этаж, Дима сразу увидел у аудитории своих приятелей. Но не последовало обычных и привычных приветствий и расспросов о проведенных выходных, лишь скупые рукопожатия и предложение Килограмма отойти в сторону.

— Димон, ты гулял с Олькой в субботу? — Антон смотрел прямо в глаза, словно на допросе военнопленного.

— Да, а что такое? Мы и на следующую с ней договорились.

— А ничего странного не произошло? Никого не встречали?

— Пацан какой-то в парке подходил, чего-то там с книгами у них, а что такого? — Димка не понимал, к чему все эти вопросы и почему на него смотрят остальные ребята из Реутова как-то подозрительно.

— Тот парень, что к вам подходил, темненький такой, в бейсболке с серьгами в козырьке? — продолжал расспрашивать Антон.

— Да, Оля сказала, что это Фома.

— Так вот, Димон, Фома после вашей с ним встречи умер.

Последняя фраза поразила Дмитрия до глубины души. Он хоть и не знал парня, лишь одна встреча была, да Оля немного рассказала о нем, а тут раз, и умер. Нет больше Фомы.

— Как так? А что случилось?

— Насколько я знаю, на чердаке пьяный сидел и решил еще догнаться, клеем подышать, он любитель такого в детстве был. Потом, видно, проветриваться на крышу вышел, ну и все, отъехал, точнее, отлетел.

Дима молчал, не осознавая, при чем тут он, искренне соболезновал утрате своих друзей, но и не понимал, зачем дышать клеем, есть масса других менее опасных удовольствий. Это такой пережиток девяностых годов двадцатого века, он был уверен, что этим уже просто никто не занимается.

— Правда, это не главное, — продолжил Антон. — Подружки Олькины говорят, что он из-за нее это, специально, самоубийство. Он звал ее поговорить, девочки даже за ней бегали, но она послала их куда подальше, да и его тоже, вот и сломался пацан. Ты что-нибудь знаешь об этом?

— Нет, Кило, я не в курсе. Мы гуляли, Фома этот к нам подходил, потом мы пошли дальше, я ее до дома проводил и уехал, после парка я его и не видел. А подружек ее я не знаю вообще, она меня ни с кем не знакомила.

— Понятно, — протянул Килограмм. — Ты все-таки завязывал бы с ней шуры-муры водить, чумная она.

— А мне нравится! И хорош уже, Антох, реально хорош этих предостережений. Даже если он и из-за нее, то это его проблема. Подумаешь, отказала в ухаживании, так что же теперь свет клином сошелся на Оле, надо умирать? Я точно так не закончу, уж поверь!

— Это радует! Не кипятись, Димон, ты тогда, если что узнаешь про это дело, ну, когда с ней гулять будешь, расскажи, ладно?

— Договорились! Пошли на пару.

Дима хлопнул по плечу своего друга, улыбнулся, и вся компания, пройдя в кабинет, принялась рассаживаться. Хоть он и подтвердил, что все расскажет, конечно, это было не так. В голове засела лишь мысль о том, что если поведать какую-то тайну, о которой Ольга знает и которая привела к смерти юноши, всем непричастным, то это явное предательство своей девушки. Но узнать суть дела просто необходимо, так сказать для личного пользования, интересно все-таки, как такое могло случиться, из-за чего это произошло.

На следующий день никого из реутовских ребят не было на занятиях, они хоронили своего безвременно ушедшего друга.

В последующее время были разговоры на переменах о похоронах, о страданиях матери с отцом Фомы, о том, что родители были просто вне себя и осыпали проклятиями всех парней за их музыку, за манеру одеваться и вообще за то, что он с ними дружил. Безутешной матери казалось, что виноваты в смерти сына увлечение тяжелым роком и его непутёвая компания. Как она выразилась: «Неудачники, отрастившие лохмы, будто бомжами стать готовитесь! Вот если бы он был нормальным парнем, то жил бы и жил».

Эти заявления всем ребятам были совершенно не по душе. Ведь что может быть лучше, чем секс, наркотики и рок-н-ролл?

В будущем, после похорон никто не пытался зайти проведать родителей и маленькую сестру Фомы. Никто и никогда. За оскорбительные слова матери на церемонии похорон его просто забыли, выкинули из своей памяти, словно ненужный мусор.

И еще одно событие поразило всех, включая Диму. На похоронах не присутствовала Ольга. Просто не пришла, хотя приглашали, звали. Не посчитала нужным проводить в последний путь своего друга, который пытался за ней ухаживать, был отвергнут и, возможно, погиб именно из-за этого.

***

Уже выученная дорога от железнодорожных платформ до девятиэтажного кирпичного дома, знакомая дверь прокуренного подъезда, слегка влажная лестница, «благоухающая» запахом хлорки после недавней уборки дворником, снова настала долгожданная суббота.

Дима стоял у квартиры с номером «шесть», но не решался позвонить в звонок. Ведь сегодня немного особенная встреча. Сегодня он не просто приехал погулять с роковой красоткой, а пообщаться, подняв действительную серьезную и тяжелую тему — самоубийство Фомы. Всю неделю у него чесались руки нарушить данное несколько дней назад обещание и позвонить Ольге. Набрать заветные цифры и обо всем узнать, но страх разочаровать девушку пересилил, и он терпел как мог. Все-таки она странная, такое выдумать, отказаться от одного из достижений человечества — быстрой связи через сотовые сети и интернет, встречаться по старинке. Зачем? Да кто же ее знает.

От раздумий и нервозности у Димы задергался глаз. Почесав бровь, глубоко вздохнув, он нажал на кнопку дверного звонка. Электронная птичка в квартире заголосила, оповещая жителей о его приходе.

Через некоторое время дверь открылась, Ольга, прячась за ней, улыбалась.

— Приветик! Ты пунктуален, это очень радует.

— Привет, ну, это, может, чмокнешь в знак приветствия? — улыбнулся в ответ Димка.

— Я немного не одета, поэтому чуть позже, — девушка на секунду вышла из-за двери, она была в футболке «Sex Pistols» и ярко-красных кружевных трусиках-танга, просвечивающих полоску волос на лобке. — Жди, я скоро!

Димка оторопел и просто не успел ничего сказать, дверь захлопнулась. Он сел на лестницу, достал сигарету и с не сходящей с лица улыбкой закурил. Перед глазами стояли ее стройные ножки, трусики и просвечивающиеся черные волосики, он напрочь забыл все свои серьезные намерения на этот день, желал только одного, увидеть это зрелище еще раз и желательно подольше.

Только через минуту он заметил, что взгляд до сих пор направлен на дверную ручку, туда где совсем недавно были видны интимные подробности. Его разум как будто ждал, что вот-вот откроется дверь и снова девичье великолепие покажется из темноты квартиры. Димку это рассмешило, он подумал: «а прав всё-таки старина Фрейд!»

После пятнадцати минут ожидания внизу со скрипом открылась дверь подъезда, и кто-то, покашляв, начал подниматься. Зашелестел целлофановый пакет, зазвенели бутылки, Димка на всякий случай встал на ноги. Невысокого роста, крепко сложенный усатый черноволосый мужчина с трехдневной щетиной смотрел на парня.

— Ты кто?

— Я девушку жду из шестой, сейчас выйдет.

— Понятно, а я ее на свет произвел, — ответил мужчина. — Андрей Константинович меня зовут.

— Ой, здравствуйте, очень приятно, я Дима.

Пожав крепкую руку отца Ольги, Дмитрий застеснялся и не знал, как вести себя дальше, но Андрей Константинович все взял на себя.

— Давно сидишь? — спросил он.

— Да нет, минут пятнадцать.

— Женщины! Пошли, чего высиживать-то, пусть одевается, а мы с тобой на кухне подождем, поболтаем, познакомимся.

Не дожидаясь ответа, папа Оли принялся открывать ключом дверь.

— Проходи за мной, парень.

Димка зашел следом, из залы выбежала Оля поприветствовать отца все в той же футболке и трусиках, как будто и не прошло четверть часа.

— Ну куда ты летишь-то в труселях, Ольгуш, я с твоим кавалером в гости, ну-ка скройся с глаз, — приказным и одновременно шутливым тоном оповестил свою дочь Андрей Константинович.

— Папа! Ты охренел, ну зачем? — девушка скрылась в своей комнате громко хлопнув дверью, а Димка покраснел словно вареный рак.

Разувшись и пройдя на кухню, Дима уселся на предложенную табуретку, папа Оли достал два пивных бокала с броской надписью «Praha» и украшенных чешскими флагами. С шипением полилось пиво, наполняя кухню ароматами хмеля и солода.

— Ну, за знакомство, Дмитрий. Очень рад нашей встрече.

— Взаимно, Андрей Константинович, — Дима протянул свой бокал, раздался негромкий звук соприкоснувшегося стекла.

Ольгин отец, жадно глотая, выпил залпом почти половину, на улице стояла жара, он явно хотел утолить жажду. Дима же, наоборот, слегка пригубив напиток, аккуратно поставил бокал на стол.

— Уф, хорошо! Люблю чешское, некоторое время жил в Пардубице, привык, — вытирая пенку с усов, сказал Андрей Константинович. — Правда, это единственное, что я пью из алкоголя, все другое пиво или чего покрепче на дух не переношу.

— Я тоже не большой любитель крепких напитков, — соврал Димка, а в голове у него завертелся рой мыслей о том, что, если бы ее папа узнал, как Ольга выпивает и что, и сколько, ей бы не поздоровилось.

— Правильно! Я за здоровый образ жизни, в свое время занимался тхэквондо, даже пояс имею. Но давай о тебе, сынок. Учишься? Работаешь?

— Я учусь, на первом курсе РГГУ, на экономическом. Скоро сессия, перейду на второй.

— Похвально, хорошая профессия, а я вот к цифрам не склонен, не мое это совсем.

Мужчина явно хотел еще что-то сказать, но на кухню вбежала Ольга, полностью одетая, правда, слегка прическа растрепана.

— Все, папуль, мы торопимся, — она схватила бокал Димки, отпила глоток, поцеловала отца в щеку. — Дима, быстрее, а то опоздаем!

— Незаметно было, Ольгунь, что ты торопилась, когда мы зашли, трусишками своими домовых пугала по квартире, — Андрей Константинович засмеялся собственной шутке и подмигнул Диме.

— Папа! — сделав руки в бок, крикнула Оля.

— Ну ладно, ладно тебе, сладкая моя, шутю я, идите гуляйте, — произнес отец и сделал еще один большой глоток чешского темного.

***

— Оль, а куда мы торопимся? — спросил, уже выйдя из подъезда, Димка. — Ты ничего не говорила про планы.

— Да я так просто! Ну что, сидеть пиво пить с моим предком? Он такой въедливый, заговорит так, что до ночи не ушли бы.

— А, понял, — Дима закурил очередную сигарету. — Тогда пошли.

Выйдя из подъезда, Дима мысленно пожелал, чтобы отец Оли всегда так приходил и приглашал его на кухню, можно без пива, но обязательно войти внутрь. Тогда бы не было томительных ожиданий сидя на грязной ступеньке, Олька мгновенно оделась из-за этого, да и увидеть ещё что-нибудь этакое тоже прельщало, лифчик, например.

Молодые люди медленно прогуливались по городу. Ольга останавливалась у некоторых строений, словно вела экскурсию, рассказывала Диме об историях из своей жизни, связанных с этими местами.

Вот детский сад «Березка», здесь в нее влюбился мальчик Рома и ловил ей бабочек на прогулке, а она, будучи маленькой, не зная, что с ними делать, всех «поломала» сжимая в ручках. А когда она убила уже третью бабочку, Рома громко назвал её «дула!», дурой в общем, за что получил сильный толчок в грудь и упал в кучу грязной листвы, изрядно испачкав верхнюю одежду.

Вот школа, в которую она ходила и была самой красивой в классе, но также и самой хулиганистой. Однажды из-за замечания в дневнике она разбила стекло в кабинете физики, отомстила ненавистному педагогу. А когда приехала милиция разбираться, что да как, один парень из старшего класса признался, что это он кинул камень. Взял вину на себя, хотя видел, кто на самом деле преступник.

После всех разборов и постановки на учет Сашка Гусев предложил ей гулять вместе, и она не смогла отказать своему спасителю. Именно он открыл для нее мир рок-музыки, и именно с ним у Ольги был первый в жизни поцелуй. Не просто чмок какой-то, а настоящий «по-французски», с языками. Объятия и всё такое, тоже были, попу лапал и тому подобные «прелести» отношений старшеклассника с девушкой помладше.

За три часа они обошли еще много памятных для нее мест города Реутов. Димка слушал, кивал головой, улыбался, слегка занервничал от рассказа про поцелуй и прикосновения к заднице Оли, в груди заиграла ревность и зависть этому Гусю. Ведь с ним то Оля до сих пор не целовалась по-настоящему, так, чмок в щечку, и все. Это уже немного начинало бесить.

Да и эти истории ему были не очень интересны, хотелось обсудить недавно произошедшее, но как перевести тему, он не знал. Ему оставалось только слушать ее повествование, улавливать аромат ее духов с нотками жасмина и ванили и ждать удобного момента.

— Давай присядем? Я чего-то так устала ходить, вон лавка у подъезда.

— Давай, — Димка огляделся по сторонам и увидел напротив соседнего дома ленточное ограждение под одним из окон. — А чего это там огорожено, ты не в курсе?

— А, это, ну я так понимаю, что именно тут упал Фома. Девки говорили, что он с этого дома шагнул, а менты ленту намотали, — совершенно без сожаления и вообще каких-либо эмоций сказала Оля.

— Тут умер твой приятель, а тебе все равно?

Замечание привело девушку в ярость.

— Дима! Он бывший! Да и мало того, мы просто гуляли, я не имела к нему чувств. Да еще и себя убил, слабак! — она почти кричала. — Терпеть таких не могу!

— Но, Оль, извини, конечно, но тот ваш разговор на берегу с Килограммом, там ты говорила совершенно другое.

— Там я говорила о мегаталантливых музыкантах, а Фома кто? Никто и звать никак! Даже добиться ничего не захотел, просто доказать мне, что я ему нужна, не захотел! Легче обдолбиться и с крыши шагнуть, чем книгу прочитать, тоже мне герой! И, сука, книгу не вернул, придётся новую покупать, а у меня там пометки были и всё такое.

— Может, он что-то неправильно понял, может, именно этим он и хотел тебе что-то доказать? Ты не говорила ему такие вещи?

— Дима! — Ольга продолжала распаляться. — Ничего такого я ему не говорила!

Парень понял, что лучше прекратить эту беседу, иначе быть беде, а еще он осознал, что чего-то девушка не договаривает. Все-таки смерть Фомы ее сильно злит, хоть она и пыталась быть безучастной. Самоубийство нарушило некие планы, построенные Олей, и это ее выводит из себя. Недаром все же из всего города она решила присесть недалеко от места гибели поклонника, наверняка просто не думала, что осталось ленточное оцепление, а Дима его заметит и придаст хоть какое-нибудь значение.

— Может, пойдем погуляем отсюда, не будем об этом говорить больше, — попытался смягчить ситуацию Димка.

— Пошли, все равно уже время как раз домой идти, я маме обещала пораньше быть, — Ольга пошла вперед, даже не оглядываясь, минуя скамейку, на которой хотела отдохнуть минуту назад.

Дима догнал свою девушку, взял за руку.

— Оль, извини, я не хотел, не думал, что тебя это разозлит.

— Да все нормально, проехали, забудь, — она сжала посильнее его ладонь, как будто хотела специально причинить боль. — Дай мне сигарету.

— Ты же вроде не куришь? — Дима очень удивился ее просьбе, но послушно достал из пачки одну штуку и дал ей.

Прикурив, девушка даже не закашляла, она явно иногда покуривала, просто не постоянно.

— Как ты это в рот берешь? Такие толстые! — она осматривала дымящуюся сигарету со всех сторон.

— Ну, мне нормально, — улыбнулся Димка, в голову полезли пошлые мысли от слов Ольги. — Я как-то привык.

Дальнейший путь до дома девушки они прошли в тишине, Димка дал возможность ей окончательно успокоиться, ведь совсем не хотелось закончить встречу на такой ноте. У подъезда ее дома он наконец заговорил:

— Оль, в следующую субботу так же как всегда? В 16:00 захожу за тобой?

— Да, как обычно! — ответила она.

Дима приготовился получить очередной поцелуй в щеку при расставании, как в прошлые встречи, но девушка просто развернулась и зашла в подъезд. В щечку — это, конечно, ничего такого не значит, но всегда его вдохновляло, поощряло за проведенное время и давало намек на будущие более тесные интимные события. Такая теплая и влажная награда. Но сегодня она явно обиделась и лишила его даже этой малости.

По дороге домой он обмусоливал мысль, которая внезапно влетела в его голову и прочно там обосновалась. Дима пытался понять, почему в парке она говорила, что Фома в нее влюбился и пытается ухаживать, но шансов нет, так как не читает книг совсем. Сегодня Оля крикнула, что он бывший и они гуляли, пусть без чувств, но гуляли! Бывший! Да и парни в универе явно считали Фому больше чем просто влюбленным в Ольку приятелем. Зачем она соврала? И когда соврала — в парке или сегодня? Был он ее парнем или правда просто назойливый поклонник, какие у них отношения были?

Ещё он обдумывал её слова про книгу. Паренька больше нет, в могиле лежит, а она волнуется о книжке с её пометками, как будто бумажные странички с красиво придуманным текстом и реальная жизнь приятеля Фомы — это одно и тоже. Да и сукой то зачем называть, он же мёртв, о мёртвых либо хорошо, либо никак. Хотя, может она просто не знает этой догмы.

***

Ольга уже по привычке следила через окно подъезда за уходящим Димой. Как только он отошел на необходимое расстояние и скрылся из виду, она выскочила из здания и быстрой походкой, на всякий случай иногда оглядываясь, направилась обратно к месту гибели Фомы.

Подойдя вплотную к ограничительной красно-белой ленте, немного подумав, она достала из заднего кармана джинсов бумажный лист, сложенный несколько раз, и кинула его рядом со сломанным кустом смородины.

Веточки, обломанные упавшим телом, засохли и висели, указывая на место трагической смерти молодого человека. Огромное пятно крови земля давно впитала, и лишь эти ветки кустарника напоминали о страшном происшествии прошлой недели.

На бумаге красовалась надпись, написанная черной ручкой аккуратным девичьим почерком и с красиво нарисованными красным цветом завитушками у заглавных букв, словно из старинной рукописи.

Записка без подписи гласила: «Нет, ты совсем не мой Айвенго. Ты больше похож на Исаака из Йорка, если вообще понимаешь, о чем я».