В дебрях науки, или Почему в России нет инноваций

Павел Каравдин, 2013

Была физика Аристотеля для неподвижного Земного шара с эфиром, тормозящим движение (природа боялась пустоты). Физика Ньютона опиралась на пустое пространство и дискретную материю. Парижская АН в 1818 году ошибочно совместила (сдвоила) обе физики. Автор, освободив Ньютона от Аристотеля, нашел объяснение многих явлений природы. Об этом он писал почти сорок лет, но не мог преодолеть научную цензуру. Данная книга подтверждает необходимость ликвидации монополии на истину.

Немного о себе

В 1945 году я окончил деревенскую семилетку. От школы у меня осталось представление, что физика еще не разобралась с проблемой света, который вел себя иногда как поток частиц (корпускул), а иногда как волны эфира. Второй нерешенной проблемой науки я считал всемирное тяготение. Я собирался заниматься техникой, и потому научные проблемы меня не интересовали. Я считал, что это дело ученых. Теперь-то я знаю, что есть закон сохранения (консерватизма, инерции, иммунитета), согласно которому всякая система стремится сохранить свое состояние, защищается от изменения. Здесь я буду рассказывать о моей многолетней и безуспешной борьбе за изменение науки.

В октябре 1947 года я — курсант Астраханского мореходного училища — впервые услышал о теории относительности, о ее парадоксах. Я слушал и думал, что это какое-то очередное научное заблуждение, но оно меня не волнует. Мое дело техника, а не наука. Потом я два года работал мастером на заводе в Баку, затем два года «поднимал целину» и, наконец, осел в Челябинске. В 1957 году я поступил в политехнический институт, который окончил в 1964 году, получив диплом инженера-механика. В первом классе учительница спрашивала, кто кем будет. Я сказал — инженером, а потом сожалел, что не захотел в летчики. Но слово не воробей, вылетит, не поймаешь. Пришлось стать инженером.

Дальше я работал на заводе. Одно время я даже был секретарем партийной организации. Но прошли выборы в органы власти, которые мне пришлось проводить, и я понял, что правильные итоги выборов не нужны. Нужны только цифры 99,8 %. И я, сославшись на здоровье, подал в отставку. Потом я сдал экзамены в заочную аспирантуру в Ленинграде. Стали утверждать темы исследований. Меня спросили, знаю ли я, кто занимается этой проблемой. Я знал. Мне не разрешили конкурировать с институтом. И я ушел из аспирантуры. Меня больше всего стала интересовать проблема света после того как я узнал, что свет обладает двойственной природой, он одновременно является и волнами эфира, и потоком корпускул. В это я просто не поверил. Мне было за 30, и мой ум уже сформировался. И я стал в свободное от работы время сидеть в библиотеке, изучая историю физики и философии. Я предполагал, что есть какая-то ошибка, которую мне нужно найти. И я нашел эту ошибку. Если сказать кратко, то ошибка заключается в том, что в 1818 году Парижская АН после экспериментов Юнга и Френеля ввела в физику Ньютона эфир из физики Аристотеля через волновую теорию света Гюйгенса. Так начался кризис физики, кризис двойственности. Я понял, что двойственной является любая нерешенная проблема, так как логика требует противопоставлять тезису антитезис и, анализируя, выбирать тот или другой, но не оба сразу. По моим наблюдениям, всякий человек, еще не испорченный образованием, всегда мыслит по законам естественной логики и может правильно решать стоящие задачи.

Поняв ошибку физики, я не знал, что с ней делать. Вот если бы еще понять причину всемирного тяготения. И тут подвернулась ТВ-передача про инерциоиды Толчина. Эта передача помогла мне понять причину всемирного тяготения. А еще до этого, когда у меня сложилось непротиворечивое мировоззрение, в 1975 году я выступил на кафедре физики ЧИМЭСХ с небольшим рассказом об ошибке. На мое выступление был ответ: «Не нами придумано, не нам опровергать». Но меня познакомили с Г.Д. Ломакиным, бывшим зав. кафедрой физики этого института. Я стал бывать у него дома, беседовать с ним. Оказалось, что с 1965 по 1973 год в СССР самиздатом выходил журнал научно-физического кружка им. Ломоносова. Вышло 13 номеров. Потом журнал запретили. Машинописный журнал объемом около 100 страниц формата А4 в картонном переплете тиражом 40–50 экземпляров редактировал и издавал А.К. Шурупов, живший в Первоуральске, а потом в Могилеве. Кружок образовался для решения задач, которые считались официальной наукой решенными. Одной из таких проблем была и проблема двойственности света, которую я решил.

После этого я стал писать в научные журналы. Главных было два: ЖЭТФ и «Вопросы философии». Первый обычно отвечал, что моя статья не соответствует современному научному уровню и потому не может быть опубликована. Разве трудно понять, что если публиковать только то, что «соответствует», то можно забыть о развитии науки? Второй сначала просто не отвечал. Я стал посылать статьи с уведомлением, а затем, когда обратился в КНК, журнал стал отвечать. Но меня пригласили в местный КНК, где просили не беспокоить главный КНК. В те годы начали публиковаться статьи, в которых доказывался крах материализма, я пытался возражать. Однажды я попытался воспользоваться конституцией, в которой было много всяких прав, даже право на антирелигиозную пропаганду. Я написал письмо генеральному прокурору Рекункову, с просьбой обеспечить мне это право. До Рекункова письмо, очевидно, не дошло, потому что я очень быстро получил ответ из областной прокуратуры, в котором сообщалось, что прокуратура не компетентна в этой проблеме.