Завтра начинается вчера

Павел Ильминский

Планета обречена. Пережившее ядерную войну человечество стоит перед угрозой экологической катастрофы. Спасение в переселении на недавно открытую планету Эдем. Правящая элита готовится к бегству, обрекая людей на медленную смерть. Ученый Дмитрий Бардин, открывший возможность мгновенного перемещения в пространстве, во главе «Сопротивления» вступает в отчаянную борьбу с правительством, пытаясь сорвать эти планы. На земле, под землей и в Космосе идет ожесточенная схватка за право на жизнь.

Бард

И не сим только, но хвалимся и скорбями

зная, что от скорби происходит терпение, от

терпения опытность, от опытности надежда

(К Римлянам послание св. Ап. Павла)

Город задыхался! Шестьсот миллионов жителей, распластавшись в трех измерениях, искали глоток воздуха, в туманном смоге из углекислого газа, окиси свинца и мириадов капель углеводородов, распыленных наземным транспортом. Выйти в город без маски во время дождя, означало, тут же получить ожег легких. Город медленно сходил с ума от голода. Если, шестистам миллионам дать по триста грамм хлеба в день, то получиться, сто восемьдесят тысяч тонн хлеба. Взять его было негде. Планета превратилась в один громадный мегаполис, разделенный границами обрабатываемых полей и ферм гидропоники, фабриками искусственного белка и жалкими лесополосами, призванными давать хоть какой-то процент кислорода. Миллионы квадратных кубометров пространства и миллиарды тонн строительных сооружений составляли облик планеты ЗЕМЛЯ. Облик, под которым, самой земли невозможно было и рассмотреть. Нагромождения стали, бетона, стекла и углепластика, скрыли истинный лик планеты, как короста скрывает старую язву.

Дмитрий Николаевич Бардин, или для большинства знакомых попросту Бард. Двадцати восьми лет от роду, кучерявый длинноволосый блондин, с правильным овалом лица, жесткой линией подбородка и выделенным очертанием скул, ответственный квартиросъёмщик, аж восьми квадратных метров жизненного пространства, в шикарной квартире на восемьдесят шестом этаже. Весьма решительное и даже жестко-волевое лицо, смягчалось высокой линией лба и ямочкой на подбородке, намекающей, на недюжинный ум и внутреннюю доброту владельца. В больших, серо-зеленых глазах светилась решительность врожденного упрямства, и отблескивали стальные искры тренированной воли. И на самом дне, этих широко открытых, по-детски удивленных глаз, затаилась серая тень, глубоко запрятанной печали. Сегодня Бард проснулся с дикой головной болью. Боль означала только одно — система фильтрации воздуха в купе с кондиционером, дала сбой. Уровень углекислого газа в квартире превышал три процента, со всеми вытекающими. Бард понимал, что превентивные меры, в виде прочистки фильтра или перепаивания схем, ощутимого эффекта не дадут. Надо покупать новую модель фильтра и кондиционирования. Однако денег на насущные нужды, как всегда не хватало. Впрочем, деньги были. Уж как ни как, а старший научный сотрудник института мирового пространства! Это постоянные двести кредитов в месяц плюс премиальные. Получалось не то чтобы совсем хорошо, а вовсе так и неплохо. Впрочем, денег на оплату квартиры вполне хватало, как и на необходимый минимум продуктового набора, состоящего из двух десятков пакетиков сублимированного планктона, трех пакетиков разрешенного алкоголя и четырнадцати брикетов сушеных водорослей, призванных заменить драгоценный и редко производимый табак. Оставались деньги на мелкие гигиенические нужды и туалетные принадлежности, на общественный транспорт и некоторые развлечения. Кроме того целых двадцать пять кредитов Бард ежемесячно откладывал на черный день. И сумма уже приближалась к полутора тысячам кредитов. Но это был неприкосновенный запас, который мог спасти его в трудное время, и вытащить в случае крайней необходимости их «Проект», как наивно полагал молодой ученый. А от реализации «Проекта», зависело все!

Сын простого рабочего и учительницы, Бард все в этой жизни постигал сам. И понятие просвещения пришло очень скоро. В этой жизни что-то значил лишь тот, кто что-то умел. Знания стали его ключевой программой. Перемежая посещение школьной, электронной библиотеки в заштатной школе с яростными драками во дворе, за отстаивание своего права, быть ботаником. Возвращаясь домой в кровавых соплях, Бард знал, что сегодня отвоевал у жизни еще кусок, который именовался «ЗНАНИЕ» Однако, знаний на сегодняшний день, катастрофически не хватало. Образование, которое, могла дать муниципальная бесплатная школа, даже начальным, назвать было трудно. Умение читать и знать основные арифметические действия были вершиной образовательного процесса. И только благодаря матери, которая составила для Барда индивидуальную программу обучения и неустанно занималась его образованием, Бард смог без особого труда поступить в колледж. Проявив недюжинные способности в электротехнике, он умудрился совмещать учебу с подработкой в частной телефонной компании и к концу обучения сумел скопить денег на первый год обучения в физтехе. Казалось бы, судьба улыбнулась ему, но как часто улыбка судьбы являет собой ее очередную гримасу. Жизнь шла, как и шла, по вроде бы накатанной колее, когда после выпускных экзаменов в физтех произошло страшное. Бард в мельчайших деталях помнил эту картину. Вот он победителем возвращается с экзаменов, довольный и гордый, хорошо сделанной работой. А на первом уровне, его уже ожидает, исковерканный кусок металлопластика, все что осталось от кабины вертикального лифта. Тел родителей он так и не увидел, настолько плотно были перемешаны останки пассажиров и кабины. Ему что-то говорили врачи, прибывшие на место катастрофы. Какие-то дежурные фразы, произносили легионеры, стоявшие в оцеплении. Бард ничего не слышал и не воспринимал. Совершенно оглушенный, без единой мысли в голове он шагал по улицам первого уровня, распираемым вечно текущей толпой. Толпа, словно живой организм, как будто чувствовала его состояние и постепенно вокруг него, образовалось пустое пространство в несколько квадратных метров. Очнулся Бард в чужом квартале, когда уже включилось уличное освещение. Надо было возвращаться. Но он, даже теоретически не мог представить, что войдет в опустевшую квартиру, где каждая вещь, будет напоминать ему о родителях: будь то небрежно, впопыхах брошенный тюбик губной помады, или раздавленный в пепельнице окурок. Воздух, приобрел тяжелый металлический привкус.

"Сейчас пойдет дождь, надо укрыться", отрешенно подумал Бард. Но куда-то бежать или, что-то делать не было ни сил, ни желания. Он не заметил, как около него бесшумно опустилась спецмашина легиона. Двое легионеров быстро втолкнули его в отделение для задержанных, и бесцеремонно обыскав, забрали личную карточку. Через несколько минут, после идентификации его личности, машина опустилась на парковочный узел восьмидесятого этажа его небоскреба. Сопровождаемый, легионером и врачом патрульной машины, Бард был доставлен в свою, теперь пустую квартиру. Врач сделал ему инъекцию, легионер выложил на стол личную карточку и изъятые при обыске мелочи, после чего, он остался один на один с опустевшей квартирой. Наверное, он сошел бы с ума, но врач, хорошо знал свое дело. Бард очнулся утром, лежа на полу посреди кухни. Преодолевая вялость, вызванную инъекцией, он начал уборку. Все вещи родителей, были безжалостно отправлены в утилизатор. Исключение было сделано, только для электронной рамки с семейным альбомом. Но, и ее Бард, спрятал в стенном шкафу, на самой дальней полке. Жизнь продолжалась, и надо было учиться жить заново. Платежные карты родителей, несмотря на режим строжайшей экономии, опустели быстро. Подработка в телефонной компании, давала деньги на жизнь, но не на обучение. Год подходил к концу, когда ребром встал вопрос об оплате второго года учебы. Положение было безвыходным, и Бард откровенно рассказал о своих проблемах преподавателю физики Исаку Ароновичу, ведшему их курс. На следующий день, ему пришло приглашение посетить, отдел персонала Корпорации «Перспектива». Дальше оказалось проще. На талантливого студента, обратили внимание менеджеры по персоналу, которые словно крысы, снующие среди отбросов, выбирали из серой студенческой массы самые лакомые кусочки, для своих хозяев. С открытием Эдема «Перспектива» разбогатела, ее значимость в жизни планеты возросла настолько, что по уровню влияния, сравнялась с основными институтами власти. При этом значительные финансовые ресурсы, позволяли ей осуществлять многие решения, без уведомления, или даже в обход этой самой власти. Постепенно слово «Перспектива» исчезло из обиходного лексикона, и она стала именоваться просто, «КОРПОРАЦИЯ». Бард получил должность лаборанта, в отделе исследований электродинамики, затем, еще до окончания обучения, стал заместителем начальника отдела, а по окончании физтеха, возглавил весь отдел. Проблемы, связанные с оплатой обучения пропали сами собой. Четыре часа в день, которые Бард, в соответствии с контрактом, должен был отрабатывать на Корпорацию, представляли весьма неплохой доход, да и финансовая поддержка Грина, не навязчиво, но своевременно предлагавшего не достающие до оплаты обучения суммы, оказалась весьма и весьма неплохим подспорьем. Попытки представителей Корпорации, загнать Барда в рамки узкой специализации электродинамики, оказались провальными. Имея в своем распоряжении университетскую библиотеку и доступ ко всем научным материалам института мирового пространства, Бард с жадностью накинулся на появившуюся возможность увеличить свой багаж знаний. Он с удовольствием постигал химию и не обязательную по программе тригонометрию, биофизику и астрономию, а открытие магии высшей математики, сделало его универсалом в научной работе. К этому времени в его голове и зародилась идея создания генератора торсионного поля. Толчком в этой идее послужили работы известного астрофизика Дин эль Аддинда ибн Фатиха, об анизотропности мирового пространства. Пытаясь объяснить искривление пространства в полях высокой гравитации Дин эль Аддинд предположил, что физический вакуум это не ничто, а нечто. Нечто материальное, существующее в виде, какого то пока не исследованного поля. Ибо ничто, не могло искривляться, под воздействием чего бы то ни было. И несмотря на то, что весь научный мир обрушился на ученого с критикой, обвиняя в попытках возродить, давно развенчанные и позабытые идеи эфирного пространства, Барду идеи астрофизика понравились. А после произведенных расчетов и правок, наиболее слабых, с его точки зрения мест, теория торсионного поля приобрела стройность и математическое обоснование. Ну а если есть поле, то его можно и сгенерировать. По замыслу Барда, управляя торсионным полем, можно было изменять и искривлять в необходимой степени мировое пространство. А свободное искривление мирового пространства, давало возможность перемещения в нем материальных предметов, с минимальными скоростями, на максимальные расстояния. Изложив свои идеи научному руководству Корпорации, Бард добился, чтобы работы над торсионным генератором, его разработка и создание, были поручены, возглавляемому им отделу. Но практическая реализация проекта, пробуксовывала уже четыре года. Торсионное кольцо поля, образующееся под воздействием электромагнитных полей, слитое в единый конгломерат с гравитационными конусами, вело себя как капризная девчонка. То, образуясь, то распадаясь с мощнейшим выбросом энергии, кольцо жило по своим собственным, только одному ему известным законам и закономерностям. Создать на этой основе, какую-либо устойчивую конструкцию, казалось немыслимым. Бард бился над этой проблемой уже год и видимого конца исследований в ближайшей перспективе не усматривал.

Торсионный генератор, ни в какую, не хотел работать стабильно. Казалось, что в тончайшие расчеты, вмешивается некая неподвластная ему сила, которая и вызывает непредвиденные флюктуации, в работе четко физически выверенного, технически исправного устройства, именуемого в просторечии, фазовым асинхронным порталом.

— Ну, что, что не так? Чего тебе еще не хватает? Бард смотрел на схему, терзал ум и не находил ответа. Две таблетки обезболивающего, глоток чистого кислорода и витаминная смесь в желтом драже, сделали свое дело. Боль ушла, и вернулось четкое понимание стоящей перед ним задачи. Сосредоточившись на расчетах, Бард вычленил неоправданно низкий коэффициент корреляции и ввел новую формулу конгруэнтности. Получалось красиво, но к чему это приведет, он не знал. Компьютерная расшифровка запаздывала, но схема уже работала и работала стабильно. Всплески флюктуаций умерили свои скачки и приближались к почти идеальной прямой.

Не к месту прозвучал сигнал видео вызова. Бард, небрежным жестом включил коммуникатор и услышал дребезжащий голос начальника отдела видеоконтроля. Поздравляю, наконец-то вы решили эту задачу, можете себе добавить двадцать кредитов к ежемесячной выплате, усмехнулось гладко выбритое лицо на экране коммуникатора.

— Двадцать кредитов! Да подавись ты ими. Я знаю, сколько это стоит, — подумал Бард.

— Это стоит, ровно двадцать пять миллиардов человеческих жизней. Жизней упакованных в сталь и бетон. Жизней закатанных в углепластик и перемешанных в трехмерном пространстве. Жизней со всеми их чувствами и переживаниями, с горем, радостью, любовью и ненавистью со всем, тем, что называется душой. И эти жизни оценили в двадцать кредитов. — Ну, нет, так не будет! Бард нажал и тут же отпустил кнопку видео коммуникатора. — Идиот, ведь тебе только что показали, что квартира под полным контролем», — подумал он. — Нет, так нельзя. Обычные, в том числе вербальные способы общения с бойцами «Сопротивления» были исключены.