Путешествие в Ятвягию

Павел Гатилов, 2018

Книга основана на реальных событиях и персонажах. В центре повествования несколько загадочных событий, произошедших на Руси, в Польше, Литве, Пруссии и Ятвягии около 1280 г. в переломную для этих стран эпоху и нашедших отражение в скупых сообщениях летописей и хроник. Роман имеет насыщенную детективную и приключенческую составляющую, дает возможность читателю совершить увлекательное путешествие вместе с главными героями, погрузившись в миры средневековой Европы, полные красот и опасностей.

Слово 3: Стегинт

Берестье стоял среди обширных лесов в глубине Волынского княжества на острове между Бугом, Муховцом и узкой протокой. Около сотни дворов. Тесные деревянные избы с хозяйственными пристройками. Улицы, вымощенные продольно расколотыми бревнами. Вокруг острова возвышалась крепостная стена. Около въездной вежи разместился княжий двор. Выше других построек поднималось единственное каменное сооружение — одноглавая церковь Святого Петра. Напротив брамы^[23] через протоку перекинут мост, соединявший остров с окольным городом. Его постройки и дворы были просторнее, однако в случае внезапного нападения крепостные стены не могли защитить его жителей.

Город принял странника с далекого запада настороженно. Странный был этот монах. Стрижка что ли у него была не такая? Мужики молча рассматривали гостя, покручивали усы, немногие просили благословения. Бабы косились и перешептывались. Дети нашли забаву отслеживать его передвижения, словно охотясь, но когда монах оборачивался и смотрел на них, пугающе выпучивая глаза, удирали, а он ухмылялся в рыжие усы и продолжал путь. Княжеские люди относились к гостю почтительно — кормили, позволяли свободно передвигаться по городу, но когда он выходил за ворота, за ним следовал кто-нибудь из холопов или дружинников.

В назначенный срок Владимир не принял Патрика. В городе что-то случилось. Женщины голосили, мужики ходили смурые. Ирландец провел день в избушке, читая молитвы. На следующий день он узнал от приходского священника, что где-то в Мазовии погибли тридцать семь людей князя, среди которых было немало берестян. Владимир велел собирать войско и уехал в столицу. Понимая, что оказался в чужом городе в плохое время, Патрик еще день остерегался отходить от избы.

Рядом с речной пристанью разместился небольшой рынок, посещаемый торговцами, путь которых лежал по Бугу, — польскими из Мазовии и русскими из Волыни и Галиции. Гости с запада обычно продавали сукно, ремесленные изделия, оружие, покупали шкуры и кожи, мед, воск. Могли купить хлеба и мяса в дорогу — за еду в этом году платили дорого.

К берегу пристала ладья. Коренастый купец с окладистой бородой сошел на землю, ведя за собой худого босоногого подростка. Веревка стягивала невольнику шею. Обношенная рубаха без рукавов открывала тонкие жилистые руки. Порты едва прикрывали колени. Лицо у него было узкое и загоревшее, темно-русые волосы взлохмачены. Мальчик терпеливо сносил боль и только изредка постреливал исподлобья колючими глазами. Купец остановился посреди рынка, широко расставив ноги, как кряжистое дерево, и, оглядевшись, спросил громким и наглым басом:

— Кто Тита видел?

— Здрав будь, Ярыга, — спокойно сказал ему один из горожан, человек лет сорока, в простой, но чистой одежде.

— И тебе быть здоровым, Борко. Тита ищу.

— Нет его в городе.

— Как это нет?

— Людей спроси, если мне не веришь. В леса ушел на охоту. Когда вернется, Бог весть.

— Да ведь он сказал давеча, что купит у меня ятвяга!

— Зачем ему ятвяг?

— Не знаю, какого черта ему понадобился ятвяг, но я его привез, как договорились! Что мне делать теперь с этим зверенышем? — купец резко дернул веревку. — Покупай ты, раз его нет.

— Успокойся, Ярыга. С тобой Тит договаривался. Не я. С ним и разбирайся.

— Я этого Тита увижу, на дереве подвешу за ноги! Так ему и передай.

— Тогда скорее он тебя подвесит, Ярыга. Не обижайся.

Купец сплюнул на землю и бранно выругался.

— Этот мальчик — ятвяг? — спросил кто-то третий.

Мужики обернулись и увидели монаха в зеленом плаще.

— Ну да… — отозвался торговец, взглядом оценивая латинянина, — ятвяг-злинец, пять лет назад во время последней войны взял. Выносливый. Ест мало.

Патрик приблизился. Мальчик зыркнул на него волчьим взглядом, от которого проповеднику стало немного не по себе.

— Как звать тебя?

Ответа не последовало.

— Он не говорит по-русски?

— Говорит. Но если упрется, не уступит, пока хлыстом не уважишь.

Патрик присел на корточки и, глядя на пленника снизу вверх, заговорил на другом языке. Ярыга и Борко переглянулись, догадавшись, что монах говорит по-ятвяжски.

— Я попробую тебя выкупить. Ты будешь свободен и сможешь вернуться на родину. Но мне нужно, чтобы ты сопровождал меня там, потому что я направляюсь туда же. Мне нужно, чтобы ты помогал мне находить пути, разговаривать с твоими соплеменниками, объяснял их обычаи.

Ятвяг пристально посмотрел на Патрика.

— Ты христианский вайделот?^[24]

— Да, — согласился Патрик подумав.

— Идешь к нам говорить про своего Бога?

— Верно.

— Ты дурень.

— Почему?

— Тебя убьют.

— Не похоже, что ты ищешь свободы.

— Если хочешь, заплати за меня. Я пойду с тобой. Но я не буду тебя защищать.

— Этого от тебя не потребуется… — согласился ирландец.

Патрик поднялся и обратился к хозяину:

— Какую цену ты хочешь?

— Тит обещал хороший выкуп, — почесал затылок Ярыга, — гривну серебра^[25] и тридцать шкурок сверху.

— Ты хочешь продать раба по цене рабыни? — заметил Борко, скрестив руки на груди.

— Да ты посмотри, какие у него зубы! Все на месте. Глянь, жилистый какой! Один раз покормишь, и день будет работать…

— Я дам за него восемь английских монет^[26], — сказал Патрик.

Ярыга громко расхохотался.

— Двенадцать монет, — согласился ирландец, — больше у меня нет.

— Да я лучше утоплю его здесь перед рынком за то, что он мне столько крови попортил!

— У меня, правда, больше нет серебра, — повторил Патрик, — а у тебя, кажется, больше нет покупателей.

Ярыга прищелкнул языком, посмотрел еще раз внимательно на проповедника.

— Отдашь мне сверх того свой плащ.

Патрик подумал.

— Нет, — покачал он головой, — скоро осень. Холода в этом краю суровые. Я захвораю и умру. Зачем тогда мне раб?

Ярыга тяжело выдохнул, подумал еще и кивнул. Патрик снял пояс, распорол подкладку и достал последние двенадцать монет из тех сорока, что взял месяц назад в дорогу.

— Он сбежит от тебя, — предостерег Борко монаха.

Торговец покосился, но промолчал. Ирландец отдал деньги. Борко удалился, сказав что-то на ухо стоявшему неподалеку дружиннику. Купец пересчитал монеты, подбросил несколько раз на ладони — серебро заблестело на солнце. Опустив деньги в калиту на поясе, Ярыга подтолкнул мальчика к новому хозяину, развернулся и пошел к кораблю. Торговая ладья отошла от берега.

Патрик протянул руки, чтобы снять веревку, мальчик отшатнулся.

— Не бойся! — убедительно сказал Патрик. — Ты голоден? Иди за мной.

Он отвел отрока в поварню и отдал ему свой обед. Голодный ятвяг накинулся на похлебку.

— Скажешь наконец мне свое имя? — спросил Патрик.

— Стегинт.

— Будешь носить мою суму, Стегинт…

Стоило Патрику потерять ятвяга из виду, как тот сбежал. Это было бы сносной потерей, но беглец унес суму проповедника.

В тот день Владимир Василькович вернулся в город и призвал ирландского священника. Патрик поспешил в княжие покои. Владимир сидел, наклонившись вперед, опершись на колени ладонью одной и локтем другой руки. На его лице читалось напряжение, глаза холодно блестели. Рядом с троном в богатой боярской одежде стоял Борко.

— Ты все еще хочешь умереть в Ятвягии? — спросил Владимир.

— Я все еще хочу проповедовать ятвягам, — подтвердил Патрик.

— Я пущу тебя к ним, но прежде ты честно выполнишь мое поручение. Тебе известно, что произошло под Пултуском?

— Я слышал об этом.

— Скажи, как должно поступить князю, люди которого безвинно погибли в чужой земле?

— Тебе должно призвать всех священников твоей земли молиться об упокоении их душ.

— А скажи, как должно поступить с разбойниками? Не должен ли я наказать их?

— Это твое право, — признал ирландец.

— Вот, — Владимир возвел кверху брови и поднял перст, — это случилось в земле Конрада Мазовецкого. Мои полки готовы к войне. Я могу отдать приказ сегодня, и через день они вступят в пределы Мазовии, мстя за гибель моих людей. Но я не до конца уверен в вине Конрада.

Никто из моих людей не выжил, и нет ни одного живого свидетеля. Не хочу, чтобы напрасно пролилась христианская кровь. Мое посольство отправится в Черск^[27]. Может случиться, что Конрад испугается и начнет отпираться. Поэтому мне надо, чтобы ты был там и смотрел внимательно. Поляки — твои единоверцы. Поговори с монахами и священниками при дворе. Узнай правду. Если честно выполнишь свое дело, получишь награду и разрешение на проповедь в Ятвягии.

Патрик закрыл глаза и глубоко вздохнул.

— Я не могу дать тебе времени на раздумье, — сказал Владимир, — решай здесь.

— Я выполню твою волю.

— Добро, — кивнул князь и посмотрел на Борко, — отправляйтесь сегодня. Солнце еще высоко, — потом снова обратился к Патрику, — я буду ждать вестей от тебя три недели. Потом начну войну.

У избы Патрика ждал молодой дружинник из городской стражи. Он привел беглеца с крадеными вещами. Стражника это приключение развлекло, и он от души смеялся. Патрик холодно посмотрел на Стегинта, взял свои вещи и ушел в избу, показывая, что не собирается его сторожить.

Полчаса спустя монах вышел. Стегинт сидел на пороге и безучастно смотрел куда-то. Ирландец сел рядом.

— Мой путь изменился. Мне надо отправляться в другую страну и пробыть там какое-то время. Потом, возможно, я смогу пойти в Ятвягию. Я не принуждаю тебя сопровождать меня. Ты волен идти, куда захочешь.

— Если уйду один, меня опять схватят?

— Возможно.

— А ты будешь меня кормить, пока мы не дойдем до моего леса?

— Я буду делиться с тобой всем, что будет у меня.

— И ты расскажешь мне, что за люди… сидят в твоем мешке?

— Люди в моем мешке?

Патрик достал книгу и обеспокоенно осмотрел ее, чтобы убедиться, что маленький дикарь не повредил переплет. Стегинт настороженно косился на проповедника. Он не чувствовал за собой вины, но видел, что Патрик сердится.

— Это ты, ты сам дурень, что дал мне носить твой мешок, — оправдался ятвяг на всякий случай, чтобы чужеземец на него не злился.

— Пожалуй. Но если ты еще раз назовешь меня дурнем, я не буду тебя кормить. И не возьму с собой. И не расскажу… что за люди сидят в моем мешке.

Примечания

23

Брама — ворота, преимущественно защитного типа. Старославянское слово, сохранившееся во многих славянских языках, имеет один корень со словом «оборона».

24

Вайделоты — языческие жрецы у пруссов, литовцев и других балтских племен.

25

Гривна серебра весила около 204 граммов серебра. Такова же была средняя цена раба (рабыни стоили дороже). Во время войн, когда появлялось много пленников и предложение превышало обычный спрос, бывало, что цены падали в десять раз и даже больше.

26

Пенни (пенс) — средневековая монета Англии. В 1179 г. — 1,45 граммов серебра.

27

Стольный город Конрада в полуденной Мазовии.