бы…

Павел Владимирович Колбасин, 2018

Маленькие истории о маленьких людях.О романтиках, которые хотели бы стать поэтами, но работают контент-менеджерами. О прекрасных идеях, которые приходят не тем и не туда.О словах, сказанных не вовремя.О том, что могло бы произойти, но никогда не произойдет. И о пустоте между нами, которая больше холодного чужого космоса.Содержит нецензурную брань.

Про гирлянду.

Витрина кафе медленно загоралась синими, зелёным, красными огоньками. Отблески, как волны, лениво лизали стекло и неторопливо гасли. В этом неспешном свечении было что-то тоскливое. Гирлянды как будто бы знали, что обречены, что вот-вот их скрутят, запихнут в коробку и спрячут в дальний угол кладовки до конца времён. Они как будто бы смирились с тем, что вот сейчас они есть, а потом — их не будет, и от этого смирения каждая секунда стала невероятно важна, всё их нехитрое существование наполнилось покоем, они уже не прыгали в диком ритме, они никому не хотели понравится, они просто загорали и гасли, загорали и гасли…

Наша компания сидела за круглым столиком в углу кафе. Нас было четверо. Мы листали журналы, ковыряли телефон, прикладывались к чашкам с американо и как могли делали вид, что нам интересно друг с другом. Разговор не клеился. Слова вяло падали на стол и медленно расползались по салфетке кофейными пятнами.

И вдруг, один из нас то ли в шутку, то ли от скуки предложил:

«А давайте поговорим о любви?»

«О любви?»

ПЕРВЫЙ грустно улыбнулся. По его широком лбу забегали морщинки, они взволновались, как океан во время шторма, и в этом волнении можно было заметить одинокий разбитый корабль. Его капитан упрямо боролся со стихией, хватался за доски, разбитые бочки. Он выкрикивал Её имя, но за грохотом бури было не понять — молится он или проклинает. Волна запоздалого сожаления ударила капитана, раздавила, и утащила на дно. Непроглядная холодная пустота сомкнулась над ним, истерзанные мысли перестали метаться и утихли. ПЕРВЫЙ достал телефон. Он знал, что ни сегодня, ни завтра, ни через вечность ему никто не напишет, но нужно было проверить, обязательно проверить…

Воздух задрожал. Взвизгнул. ВТОРОЙ дёрнулся. Салфетница упала. Стрела пробила свитер с оленями и торчала у ВТОРОГО из груди. Но он не замечал ни чёрного древка, ни красного оперения. ВТОРОЙ завороженно рассматривал девушку за барной стойкой. Она неожиданно преобразилась. Простые и незаметные до этого черты стали исключительными. Улыбка, ямочка на щеке, короткие тёмные волосы, татуировка на запястье. Раньше её и вовсе для него не было, а вот сейчас в ней было всё. ВТОРОЙ вспыхнул. Его чувства сфокусировались на этом горении. Но пламя не обжигало. Оно мягко обволакивало. От него пахло мандаринами и мёдом. Оно шуршало в голове и нашёптывало милую песенку:

«All you need is love…»

К нашему столику подошёл мужчина. Лицо уставшее. Пальто заношенное. От мужчины несло водкой. Он держал в руках лук, а на его спине подёргивались грязные крылышки. Мужчина с досадой посмотрел на ВТОРОГО:

«Вы извините… вы понимаете… промахнулся я… и стрелы закончились… вы извините…»

ВТОРОЙ ничего не слышал. Не понимал. Он поковырялся в кармане и не глядя сунул Мужчине пятидесятирублёвую бумажку, чтобы отстал.

Лицо ТРЕТЬЕГО расплылось в сладострастной ухмылке. Свет в кафе потускнел. Стал мутным, как будто бы мир накрыли грязной красной тряпкой. По полу и стенам заметались изломанные тени. Вокруг столика двигались обнаженные женские фигуры. Высокие, низкие, полные, худые. Они дёргались, извивались, смеялись, плакали. В этой темноте, казалось, что у них нет ни глаз, ни ртов, а только смазанные обезличенные контуры.

ТРЕТЬЕМУ не нужны были их лица, их имена. Он помнил только одно имя. Видел одно лицо. Но ОНА далеко. Их разделяет такая непреодолимая пропасть, что ТРЕТЬЕМУ оставалось только заполнить её бесконечными телами. ТРЕТИЙ желал, мял, терзал, ласкал, растворялся. Пропасть не уменьшалась, но ТРЕТИЙ уже не мог остановиться.

Стены кафе развалились. Пол и потолок исчезли во мраке. Я вжался в стул и крепко схватил край стола.

Мой кофе тёмным пузырьком поднялся из чашки. Наш столик завис в космосе. Мимо пролетела комета. Её хвост хлестнул меня по лицу и оставил на щеке полоску звёздной пыли. Земля завалилась на бок, и из-за её голубого края, ощетинившись лучами-пиками, выплыла чёрная звезда. Я оттолкнулся от стула и подлетел к звезде, прижался к ней. Её поверхность была сделана из бархатной бумаги. От моего прикосновения звезда вздрогнула. В её глубине, в центре, что-то зашевелилось. Удар. Еще удар. Я услышал, как забилось чёрное сердце. От этого стука содрогалась вселенная, открывались чёрные дыры, взрывались сверхновые и гасли мириады солнц. Этот древний звук наполнял мою душу счастьем, но в тоже время дробил её на мелкие части.

Звезда поплыла куда-то в бесконечность, я соскользнул с неё, и вместе со стулом, столом, своими товарищами, и опустился обратно в кафе.

"Про любовь? Да чего про неё говорить?"

Мы молча расплатились и разошлись.

Ночью Администратор выдворила мужчину в пальто, голых женщин, мокрого капитана и закрыла дверь. Она выключила гирлянду и начала торопливо скручивать зелёный провод. Сегодня милый мальчик признался ей и пригласил. Это было приятно, тешило её самолюбие, возможно она даже пойдёт с ним. Один разик. И всё. Но милые мальчики — это так обременительно. Так не серьезно. Она не хотела любви. Не хотело слушать чёрную звезду. Она устала. Она хотела спать.

Конец ознакомительного фрагмента.