Рецепт одной войны

Павел Верещагин, 2019

Нет на земле места прекраснее Мильхенбурга. Вот уже несколько веков на левом берегу варят восхитительный шоколад, а на правом пекут вкуснейшие вафли. Соперничество «вафельников» и «шоколадников» – давняя традиция, и все жители – полушутливо, полусерьёзно – соблюдают ее. Но однажды на «вафельном» берегу появилась незнакомка. Талантливый педагог, Доротея Нансен быстро очаровала школьников. Всего несколько занятий – и подростков не узнать. Теперь они – Воины Железного Кулака: энергичные, собранные, целеустремленные. Они шагают в ногу под бой барабанов, бьются в унисон их сердца… Но любому воину нужен враг. И противостояние кондитеров перестает быть шуточным, а юной Жюли всё опаснее переходить через мост к любимому Жан-Жаку… Лауреат Крапивинской премии Павел Верещагин в романе «Рецепт одной войны» воссоздаёт жизнь вымышленного Мильхенбурга в мельчайших деталях, отчего город кажется совершенно реальным, а его жители – нашими хорошими знакомыми. Тем страшнее наблюдать, как гимнастика превращается в маршировку, а соперничество – в войну. А переживания Жюли и Жан-Жака покажутся читателю старшего школьного возраста знакомыми: точно так же влюбленные узнавали себя в Ромео и Джульетте, Антонии и Клеопатре, Генрихе и блаженной Маргарите. По мере того, как развиваются события, авторские наблюдения усиливают читательское изумление, и роман превращается в мудрую притчу. Герои серии «Подросток N» близки читателям от 13 лет. Персонажи этих книг когда с интересом, когда с радостью, а когда и с ужасом осознают: мир – намного сложнее, чем им казалось в детстве. А в сложности этой – новые возможности и новые открытия.

2. Рудольф и Карл

Когда кондитер Рудольф говорил приехавшей в город учительнице, что ни один из жителей Вафельного берега не ходит на праздник к своим конкурентам с Шоколадной стороны, он немного кривил душой. А точнее, преувеличивал. А еще точнее, выдавал желаемое за действительное.

В наши дни даже границы между странами стремительно теряют свое значение. Что уж тут говорить об условной черте, разделяющей на две части маленький Мильхенбург? Она и вовсе существует лишь в некоторых упрямых головах — как дань традиции, как забавный ритуал, доставшийся от предков.

Поэтому в День шоколада находились, находились еще на правом, Вафельном, берегу несознательные жители, которые были не прочь погулять на чужом празднике, принять участие в шествии, станцевать на костюмированном балу и полакомиться тамошними разнообразными угощениями.

Каждый раз в этот день кондитер Рудольф и его друг бакалейщик Карл с самого утра надевали традиционные горские костюмы и шляпы с перышком тетерева, выносили из лавочки Карла складной ломберный столик, ставили его посреди пешеходной части Старого моста и там, на виду у всего города, усаживались играть в кости.

Старый мост располагается в самом центре Мильхенбурга, к нему со всех сторон, как лучи к центру звезды, сходятся улицы как правого, так и левого берегов. Старый мост — только представьте себе! — построили почти пятьсот лет назад. Он красивый, но очень узкий, встречные машины разъезжаются на нем с трудом. Недавно провели реконструкцию, и теперь ровно половину моста занимает пешеходная часть, отделенная от проезжей гранитным бордюром, столбиками и натянутой между ними кованой цепью. Именно эту пешеходную часть и перегораживают своим столиком Рудольф и Карл. Хочешь пройти или проехать на велосипеде с нашего берега на противоположный? Тогда ты должен протиснуться мимо столика Карла и Рудольфа.

Выше по течению через Реку перекинут еще один мост — современный, широкий, построенный недавно, — и большая часть транспорта проезжает там. Но пешеходы и велосипедисты по-прежнему пользуются Старым мостом.

Итак, Рудольф и Карл сидят за ломберным столиком, морщатся от праздничных звуков, доносящихся с того берега, и делают вид, что играют в кости. Умеете играть в кости? Это очень просто. Два кубика с точечками на гранях кладутся в кожаный стаканчик, игроки по очереди накрывают стаканчик ладонью, трясут и опрокидывают на стол — донышком вверх. У кого на гранях кубиков выпало больше точек — тот и выиграл. Приятели играют в кости, останавливают каждого, кто переходит или переезжает на другой берег Реки, и заводят с ним разговор.

Вот на мост медленно въезжает шикарная машина господина адвоката. Погода хорошая, кожаный верх автомобиля откинут, на адвокате — легкий летний костюм элегантного покроя и соломенная шляпа.

— Добрый день, Рудольф. Добрый день, Карл! — Машина притормаживает по другую сторону цепи, напротив ломберного столика.

— Рады вас приветствовать, господин адвокат! — приподнимают шляпы друзья. В маленьком городке, сами понимаете, люди знают друг друга с раннего детства.

— Прекрасная погода, не так ли? — говорит адвокат.

— Великолепная! — подтверждает Рудольф. — Собрались на тот берег?

Адвокат разводит руками: что поделать, дела…

— Увы, — говорит он, — в наши дни все богатые клиенты живут на той стороне.

— Да-да, — вздыхает Рудольф. — И это очень печально!

Адвокат тоже вздыхает: куда уж печальнее…

С той стороны Реки доносятся звуки духового оркестра и бой десятков барабанов.

Строгость Рудольфа, как вы понимаете, отчасти шутлива. И адвокат, как легко догадаться, тоже говорит свои слова не вполне всерьез. И тот и другой отдают дань обычаю. Традиции, которая досталась по наследству. А традиция — есть традиция. Наша жизнь, согласитесь, станет намного беднее, если в ней не будет старых добрых традиций.

— Но вы, надеюсь, не собираетесь оставаться на их ужасный Шоколадный праздник? — с отвращением произносит Рудольф.

— Ни в коем случае! Как вы могли подумать! — адвокат даже как будто обижается. — И краем глаза на это безобразие не взгляну!

Рудольф важно кивает: вот и правильно. Так и только так! По-другому и быть не должно.

Машина плавно трогается с места.

— Удачи в делах, господин адвокат! — прощается Рудольф. — Вы хороший человек!

— Спасибо! И вам того же! Доброго здоровья, Карл!

Адвокат уезжает, а приятели продолжают игру.

Рудольф берет стаканчик с костями, небрежно встряхивает его и выбрасывает две двойки. Четыре очка — совсем не много. Обрадованный Карл тщательно трясет кости, подносит стаканчик ко рту, что-то бормочет, колдует, пытается угадать счастливый момент, затем наконец переворачивает стаканчик — и выбрасывает две единицы. Всего два очка, Карл проиграл!

Большой Рудольф смеется густым бархатистым смехом. А маленький сухопарый Карл в сердцах хлопает себя по колену. Ведь это надо же! Кондитер всегда выигрывает. Всегда! Ему с детства везет в азартных играх.

А на мост ступает еще одна жительница Мильхенбурга — Ребекка, хозяйка салона красоты для собак.

— Привет, Ребекка! Куда это ты собралась с большой корзиной наперевес? — приветствует ее кондитер.

— На рынок, Рудольф. За цветами!

— За цветами? На ту сторону? — восклицает Карл. — Вот те раз! А на нашем рынке что же — все цветы перевелись?

— Цветы не перевелись. Но тех, что мне нужно, нет, — отвечает Ребекка. — Сами знаете! Теперь всё самое лучшее и самое свежее везут на Шоколадный берег. А к нам — что осталось…

— Стыдись, Ребекка! Разве можно терять гордость из-за каких-то цветов! Где твой патриотизм?

— Моя гордость — всегда при мне! — парирует Ребекка. — Но клиенты хотят, чтобы в салоне было всё лучшее — и стрижки, и шампуни, и собачья одежда. И цветы в вазах! Да-да, и цветы. Сейчас не время терять клиентов. Так что пропустите. Мне туда!

И Ребекка бочком протискивается мимо столика приятелей. Ах, эта Ребекка! Она с самого детства, со школы, была несговорчивой девчонкой.

— Вот так, значит! — говорит ей вслед Карл. — Ну-ну… Может, ты еще и шоколад ешь?

— Шоколад я не ем, — оборачивается Ребекка. — Это мне ни к чему.

— А их праздник? Надеюсь, ты не собираешься там оставаться?

— А чего я там не видала? — усмехается женщина. — Чем могут меня удивить эти шоколадники?

Ребекка всегда была упрямой! Но и у нее в глубине души, как видите, есть место старым добрым традициям.

— Вот и правильно! Вот и молодец! — приятели одобрительно снимают шляпы.

То, что адвокат говорит про клиентов, и то, что Ребекка говорит про цветы, — к сожалению, правда. В последнее время Шоколадный берег живет всё богаче и богаче. В то время как наш, Вафельный, вынужден чем дальше, тем тщательнее считать деньги.

Дело в том, что шоколад в наши дни стал намного популярнее вафель. Люди думают о своем здоровье. А о нем, что ни день, появляются новые теории. Все хотят быть стройными, не желают полнеть и считают калории. Вафли, как известно, делаются из сахара, муки, масла или маргарина. Они сплошь состоят из калорий и готовятся из продуктов, которые то и дело попадают в списки не самых полезных. Кондитерские вафли нельзя сделать несладкими — иначе это будут уже не вафли, а нечто другое. А шоколад можно, сколько угодно. Любителей горького шоколада в мире ничуть не меньше, чем любителей сладкого. Поэтому вафель в мире с каждым годом продается всё меньше и меньше, а шоколада всё больше и больше.

Вот и праздники той, Шоколадной стороны… Увы, увы… Они с каждым годом становятся всё пышнее и ярче. А наш праздник вафель остается таким же, каким был при бабушках и прабабушках. Что тут поделаешь? Ничего не поделаешь. Такова жизнь.

Карл и Рудольф опять берутся за кости.

На этот раз первым мечет Карл. Он опять тщательно трясет стаканчик, опять колдует, склоняется к нему ухом, как будто хочет услышать подсказку, угадать самый благоприятный момент. И его старания не проходят даром: на костях выпадает десять очков — хороший результат. Это много, в большинстве случаев это означает выигрыш.

Но не с Рудольфом. Тот хмыкает, небрежно сгребает кости со стола, забрасывает их в стаканчик, встряхивает разок и выкатывает на стол. Карл в нетерпении подается вперед.

— Тьфу ты! — в сердцах восклицает он.

На костях Рудольфа — одиннадцать. Он опять выиграл. Видя, как раздосадован приятель, кондитер смеется.

— Нет, скажи! — сердится Карл. — Почему тебе всё время везет? А мне всё время не везет?

— Потому что ты хочешь выиграть во что бы то ни стало. Как будто выигрыш в кости — вопрос жизни и смерти. Фортуна таких не любит. Она любит легких, широких людей, — смеется Рудольф.

Рудольф шутит, конечно. Но в каждой шутке, как известно…

Карл не успевает возразить: на мосту появляется стайка девчонок-подростков — возбужденных, веселых, принаряженных.

— Это что еще такое! — в изумлении восклицает кондитер. — Куда это вы собрались?

— Дайте нам пройти, дядюшка Рудольф! — весело кричат девчонки.

— Куда?!

— На ту сторону. На Праздник шоколада!

— Шоколада?! — в притворном гневе восклицает Рудольф. — Вы хотите сказать, что разоделись в пух и прах, чтобы пойти на чужой праздник?!

— Да! — смеются девчонки. Они, похоже, совсем не боятся грозного Рудольфа.

— Что за фантазии! Что вам там делать? Почему вам не гуляется на нашей стороне?

— Будто сами не знаете, дядюшка Рудольф, — храбро говорит рыжеволосая девчонка с сияющими от возбуждения глазами. — На том берегу музыка громче, огни ярче, танцы веселее!

— Танцы веселее?! — гремит Рудольф. Он придирчиво оглядывает лица девчонок: — А может, вы еще и шоколад там будете есть?

— Будем! — кричат дерзкие девчонки.

— Как?! Вы хотите сказать, что променяете наши вафли на их шоколад?!

— Мы очень любим вафли! — смеется рыжеволосая. — Но и шоколад тоже любим!

— Позор, Жюли, позор! — стонет кондитер. — Многие поколения ваших предков ни разу в жизни не брали в рот шоколада!

— Ну и что! Мы же не в Средние века живем! — возражает рыжеволосая Жюли. — Оглянитесь вокруг! Мир стал другим!

Ну что тут скажешь? Мир действительно стал другим.

— Ваши отцы и матери, ваши бабушки, прабабушки и прапрабабушки никогда не ходили на этот праздник! — восклицает Карл.

— А мы не хотим жить как прабабушки и прапрабабушки. Мы хотим веселиться и танцевать с их мальчишками!

— Ах вот как! Ну я вас сейчас! — Карл поднимается и делает вид, что ищет глазами что-то похожее на хворостину.

Девчонки визжат, огибают столик кондитера и бакалейщика и убегают на ту сторону реки.

— Вот чертенята! — сердится Карл. — Посмотри-ка на них — не хотят жить как бабушки и прабабушки! И что за молодежь пошла?

— Не хотят… — вздыхает Рудольф. — А молодежь… Что ж, молодежь как молодежь… И мы с тобой в свое время были не лучше.

— Но уж на Шоколадные праздники мы никогда не ходили! — восклицает Карл.

— Ну разве что на праздники не ходили…

Мимо них по мосту проезжает зеленщик на мотороллере; в кузове мотороллера трясутся ящики со спаржей. Зеленщик приветственно гудит клаксоном и поднимает вверх большой палец: «Молодцы! Так держать! Знай наших!»

Рудольф и Карл приподнимают шляпы и важно раскланиваются в ответ.

— А кстати, кто эта бойкая девчонка? — спрашивает Карл. — Ну та, рыжеволосая с сияющими глазами?

— Ты не узнал? Это Жюли, внучка нашей Франсуазы.

— Не может быть! Когда она успела вырасти? Ведь еще вчера… Сколько же ей лет?

— Пятнадцать… Или шестнадцать…

— Ай-яй-яй!.. Как летит время!

— Летит… Летит стрелой…

На набережную на той стороне Реки выходит духовой оркестр пожарной охраны Шоколадного берега. Пожарные одеты в старинную форму с аксельбантами и галунами. Начищенные медные каски блестят на солнце. За оркестром валит нарядная праздничная толпа.

Рудольф и Карл провожают процессию грустными взглядами.

— Ничего не попишешь… Они умеют повеселиться!

— Шоколадники? Умеют… — вздыхает Рудольф. — А она… Как же она похожа на свою бабушку…

— Кто?

— Да эта Жюли. Те же волосы. Тот же смех. То же ожидание счастья в глазах…

Карл смотрит в лицо приятеля, усмехается и шутливо грозит ему пальцем.

— Да-да. Все помнят, как ты был влюблен в Франсуазу…

— Был, — не стал спорить Рудольф. — И ты был. И все мальчишки нашего берега. И многие взрослые.

Он мотает головой, виски его густо припорошены снегом седины.

— Подумать только! Ее внучка — уже невеста! И как похожа… Как похожа…

Две дамы с зонтиками от солнца проходят по набережной мимо моста, раскланиваются с кондитером и бакалейщиком и одобрительно кивают: правильно, правильно делаете, нужно воспитывать несознательных!

Карл собирает со стола кости и складывает в стаканчик.

— Как, говоришь, нужно метать? Легко и непринужденно? Ну, Рудольф, берегись!

Он выбрасывает кости на стол. И стонет… На костях один и один, два очка, меньше не бывает.

— Не огорчайся! Просто сегодня не твой день! — успокаивает его Рудольф.

Он берет стаканчик и выбрасывает максимальное число — шесть и шесть, двенадцать.