Memento mori. Фантастические рассказы

Павел Борисович Соловьев

«Memento mori» – сборник фантастических рассказов, в которые вошли лучшие произведений автора. Писатель размышляет о главных вопросах человечества: жизни и смерти, предательстве и любви.Рассказы, включённые в сборник, написаны в разных жанрах: от магического реализма до научной фантастики, и никого не оставят равнодушным: ни взрослого, ни ребёнка.Добро пожаловать в новые фантастические миры!

© Павел Борисович Соловьев, 2019

ISBN 978-5-4496-4521-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Memento mori

— Они все хотят, чтобы на них обращали внимание! — Григорий уже минуту гонял вилкой по тарелке маринованный гриб, но тот не сдавался. — Иначе зачем она так крутит задом?

Воронцов указал пустой вилкой на розовощёкую мадам, активно двигающей перед сценой тазобедренным суставом под ритмичные звуки чего-то популярного и от того ещё более противного. Сидящий напротив грузный мужчина в наполовину расстёгнутой рубахе на автомате закурил и разогнал дым руками.

— Нет, Гриша, не скажи: моя Светка ходит по пятницам с подругами сиськами потрясти из удовольствия, а не на смотрины, — он стряхнул пепел в пустой панцирь краба, который приспособил под пепельницу. — Она в детстве танцами занималась, вот и тянет до сих пор.

— Нет, погоди, Ваня, — Григорий повернулся ко второму другу, который пьяно улыбался девице за соседним столиком. — Эй, Степан! Помнишь, как ты взгрел свою благоверную второго января? А за что?

— А неча так одеваться на праздник! — Степан сурово опрокинул стопку водки, пролив часть на воротник. — Все мужики пялились на неё! Что это за платье без юбки, я вас категорически спрашиваю?

— Воот! — Григорий победно оглядел приятелей, сидящих за праздничным столом и ткнул локтем друга, спящего лицом в холодце. — Пашка, а твоя-то помнишь, что на речке учудила?

— Ты всех под одну гребёнку-то не путай, — Иван выпил «Столичной» и закусил фаршированным яйцом, ловко подхватив его двумя пальцами. — У каждой свой резон.

— Вань, ты не прав, — хорохорился Григорий. — Возьмём твою Ленку…

— Но-но! — Иван тяжело посмотрел на Гришу. — Я сам буду брать свою жену, когда захочу и где захочу, понял? Тебе полтинник уже, а всё бобылём скачешь. — Он перевёл взгляд на энергичную мадам, отжигающую на танцполе. — Вон смотри, какая жопа. Иди и познакомься. Сделай себе подарок на юбилей.

Григорий хотел возразить, но внимание приятелей привлёк долговязый гражданин в чёрном, пробирающийся между столиками. Он держал в руке пачку визиток и раскладывал их перед посетителями ресторана.

— О, ещё один глухонемой. Сейчас будет втюхивать свои поделки. — Григорий скорчил недовольную мину.

— Зачем ты так, братуха, — Степан наклонился к Грише. — Я, например, уважаю любой труд. И готов поддержать отещ… отечественного производителя, — он громко икнул и прикрыл рот ладонью.

Долговязый добрался до их столика и положил перед каждым картонную карточку. Зачем-то кивнув, он отправился дальше, ловко лавируя между сидящими и танцующими.

— Таак, полюбопытствуем, что тут выставили на продажу, — Иван нацепил очки и отодвинул визитку подальше от глаз. — Предсказываю дату и причину смерти недорого, — он недоумённо посмотрел на друзей, — верну деньги в случае ошибки.

— Ага, — крякнул Григорий и насмешливо посмотрел на Степана. — Ну что, поддержишь труд производителя?

— Я никогда не отступаюсь от своих слов! — Степан приложился к бутылке, потом смачно захрустел огурцом. — Давайте сюда этого Нострадамуса!

— Нострадамус пришёл? — Павел вдруг отлепил голову от холодца и осовело уставился на товарищей.

— Ещё нет. Спи давай, — ответил Григорий и шутливо ткнул приятеля обратно в тарелку.

Вскоре вернулся долговязый и вопросительно посмотрел на всех.

— Как звать-то тебя, предсказатель? — Иван откинулся на спинку стула и с вызовом посмотрел на подошедшего.

— Раевский, — ответил долговязый и уставился на Григория.

Руки долговязого задрожали, и он сцепил худые пальцы в замок.

— Ишь ты, — неопределённо ответил Иван. — Ну, и почём стоит узнать правду жизни?

— Смерти, — поправил Раевский, косясь на Григория. — Правду о смерти. Одна тысяча рублей за каждое предсказание.

— А что, недорого за такую ценную информацию, — усмехнулся Степан и зашуршал купюрами. — Дорогой Гриша, делаю тебе ещё один подарок к юбилею!

Степан кинул деньги на стол и подмигнул собравшимся:

— Братцы, Григорий теперь хранитель тайны нашего будущего! — и все дружно загоготали.

— Ваше имя? — Раевский первым взял руку Григория и сжал у запястья.

— Воронцов Григорий Афанасьевич! — отрапортовал Гриша, улыбаясь.

Раевский закрыл глаза, болезненно скривился и отпустил руку. Потом быстро черкнул несколько слов на обороте визитки и протянул Григорию. Затем проделал то же с остальными.

— А как мы вернём деньги, когда Акела промахнётся? — Степан прищурился и посмотрел на долговязого.

— На визитке есть мой адрес и телефон, — Раевский повернулся уходить. — Но этого не случится. Я никогда не ошибаюсь.

— Фу ты, ну ты, яйца гнуты, — покачал головой Иван вслед удаляющемуся Раевскому.

— Да, если боитесь — лучше не читайте! — крикнул он и смешался с толпой.

— Ничего я не боюсь! — сказал Степан, но прежде, чем взялся за свою карточку, всё-таки выпил стопку. — 18 ноября 2017 года, от неестественных причин, — громко прочитал он и его голос дрогнул: — да, недолго мне осталось! Всего-то семь лет накаркал этот Раевский.

Григорий быстро глянул на свою карточку: «3 марта 2033 года, сердце». Эта информация сразу же отпечаталась в его мозгу. Гриша судорожно глотнул: «ещё двадцать три года есть в запасе, это хорошо».

— Ну, а тебя выпали заветные цифры, пять из тридцати шести? — ревниво спросил Степан и вытянул шею, чтобы заглянуть в карточку Григория.

— Я протяну дольше, — виновато улыбнулся Григорий, пряча визитку с предсказанием во внутренний карман пиджака.

— Это логично, ведь я же тебя старше, — глубокомысленно изрёк Степан и бросил ему свою карточку. — Держи, хранитель: позвони накануне, чтобы я приготовился! — хохотнул он.

— А я даже смотреть не буду, — сказал Иван и протянул визитку Григорию. — Ну, нахер. Вдруг сбудется. И Пашкину карточку забирай, он всё равно не в теме. — Ну что: по последней и по бабам? — добавил он и быстро разлил остатки горючего.

— Ага. Особенно тебе по бабам оно будет в самый раз, — Степан пододвинул к себе стопку и поставил ещё одну перед спящим Павлом. — Давно ли от Светки скалкой про меж глаз не получал?

— Было-то один раз, — буркнул Иван. — Да и то по делу.

— Это вон, Гришку женить пора, — рассмеялся Степан и привычно махнул водки. — А то засиделся, поди, в девках-то.

Григорий сгрёб карточки и сунул в карман. Выпил молча и пригвоздил, наконец, маринованного бунтаря, отправив его в последний путь.

***

Вечером 19 ноября 2017 года в квартире Григория раздался звонок.

— Здорова. Ты про Степана слышал? — голос у Ивана был испуганный.

— Вань, ты, что ли? — Григорий еле узнал друга детства. — Неет… а что с ним?

— Ушёл Стёпка. Совсем ушёл, — Григорию было дико слышать голос плачущего взрослого мужика. — Вчера на охоте кабана брал и подбил его неудачно… секач взял его на клык и вскрыл всё нутро, как консерву. Говорят, кишки были по всей поляне…

— Охереть! Я же с ним только… господи, я даже не помню, когда с ним разговаривал в последний раз…

— Вот и я о том же, — на другом конце трубки послышался протяжный вздох. — Я сам узнал только сегодня… э-эх, разбросала нас жизнь!

— Бедный Стёпка! Царство ему… совсем же молодой мужик! Ему же не было ещё и шестидесяти…

— Слушай, Гриша, — Иван вдруг зашептал в трубку. — У тебя не сохранились случайно те карточки: помнишь, из ресторана, когда мы твой полтос обмывали?

У Гриши ёкнуло сердце. Он вспомнил: Раевский. Фамилия сразу выплыла из памяти.

— Я сейчас посмотрю… ты думаешь…

— Ничего я не думаю, — голос Ивана звучал глухо, словно через вату. — Но ты посмотри.

Гриша ринулся к шкафу. Наверняка они так и лежат в том пиджаке, который он надевал только дважды: на своё пятидесятилетие и ещё один раз, раньше — в ЗАГС, когда ещё молодым сдуру решил жениться по залёту. И беременности, как оказалось, никакой не было, и Кристина эта… ну её, к чёрту.

— Вань, я нашёл… сейчас… вот: 18 ноября 2017 года, от неестественных причин.

— Трындец, — повисла пауза. — Вчера как раз было восемнадцатое…

— Да. Вот это совпадение…

— Слушай: а на моей карточке что написано?

— Сейчас, погоди, посмотрю…

— Нет! — Иван так крикнул, что Григорий чуть не выронил трубку. — Не говори мне ничего! Не хочу знать… не надо.

— Ладно, — ответил Григорий, но он уже увидел Ванькин приговор: «3 апреля 2025 года, почки». А вдруг у Степана это не совпадение?

— Ты придёшь на похороны? — голос Ивана вернул Григория к действительности.

— Спрашиваешь? Конечно приду. Держи меня в курсе.

— Ага, — ответил Иван и отключился.

Степана хоронили три дня спустя в закрытом гробу.

***

Григорий сел за стол и разложил перед собой карточки Раевского. По ним выходило, что Ивану осталось ещё восемь лет, ему самому ещё вообще не скоро, а вот Пашка… тот самый, который провёл половину юбилея в холодце, должен отправиться на встречу с Создателем 25 мая 2018 года, всего через полгода! И по той же причине, что и у Григория: сердце. Гриша с трудом отыскал в старой записной книжке Пашкин номер. Он не виделся с ним ещё дольше, чем со Степаном. Сидел целую минуту, думал. Потом всё-таки набрал номер.

— Пашка, приве-е-ет!

— О! Гришаня! Сколько лет. Сколько зим!

— Да вот, решил позвонить. Давно не виделись!

— Да пипец вообще!

— Как сам? Жена и дети? Здоровье?

— Гришка, у меня всё путём! И жена, и дочки — тьфу-тьфу — и даже, — Павел понизил голос: — и любовница есть! Во как!

— Ух ты, круто! Вроде бы ты раньше на короткой ножке на сторону не заскакивал…

— Знаешь, как говорят: седина в бороду — бес в ребро! — хохотнул Павел и посерьёзнел: — про Степана слышал. Горе-то какое… извини, не смог на похороны приехать.

— Ладно, ничего. Стёпе уже ничем не поможешь… Ну, рад был слышать тебя в добром здравии! Надо как-нибудь встретиться, посидеть за рюмкой чая, как в старые добрые времена!

— Обязательно, Гришаня! Как соберётесь, ты мне свистни! Буду как штык!

— Ну, бывай, друг. Береги себя.

Григорий откинулся на спинку дивана. «Как соберёмся, — устало подумал он, —

с кем соберёмся? Остался один Иван, да ты, Пашка».

Павел умер в ночь на 25 мая 2018 года дома у любовницы: сердце Дона Жуана не выдержало постельных битв.

***

— Позвони ему.

Григорий и Иван сидели в придорожном кафе и потягивали пиво: восстанавливали организмы после вчерашних поминок Павла, где позволили себе лишнего. То ли с горя, то ли со страху.

— И что я ему скажу? Отмените нашу смерть?

— Ты, кстати, помнишь, я просил тебе не называть мою дату? — напрягся Иван.

— Да помню я, — отмахнулся Григорий. — Зато я теперь забыть не могу.

Они помолчали. Иван выразительно посмотрел на Григория и тот нехотя достал мобильный.

— Раевский у телефона, — раздался ровный спокойный голос.

— Здравствуйте, — Григорий растерялся и не знал, что дальше говорить. — Вы… вы… как вы это делаете?

— Простите?

— Ну, предсказания эти.

— А… вы об этом. Я не смогу вам объяснить механизм. Я просто знаю, когда уйдёт из жизни тот или иной человек: мне достаточно посмотреть на него.

— Даже на фото?

— Даже на фото, — в голосе Раевского послышались нотки усталости, словно он объяснял это бесчисленное количество раз. — Во время касания могу в общих чертах определить причину смерти. Это всё.

— И ни разу не ошиблись?

— Вы получили неверное предсказание? — голос Раевского напрягся.

— Нет, всё точно… оба моих друга ушли из жизни точно по расписанию.

— Так что же вы хотите?

— А нельзя как-то… перенести, что ли.

— Перенести дату смерти? — Раевский рассмеялся. — Это не ко мне. Звоните тем, кто выше.

— Ничего смешного! — Григорий обиделся.

— Всего доброго. И помните: предупреждён — значит вооружён.

В трубке послышались короткие гудки.

***

После встречи на поминках Павла, Григорий с Иваном общались редко, словно избегали друг друга. Страшное знание давило постоянно: Григорий помнил смертельные даты наизусть и ничего не мог с этим поделать.

Утром 3 апреля 2025 года заслуженный пенсионер Григорий Афанасьевич Воронцов, сжимая в руке пожелтевший от времени мятый кусок картона, не выдержал и позвонил.

— Привет, Ваня.

— Здравствуй, Гриша. Чего вдруг?

— Просто. Хотел узнать, как твоё здоровье.

— Ах ты… — в трубке заклокотало, и Иван вдруг заорал: — ну и сука же, ты, Гриша! Я же просил тебя! — и швырнул трубку.

Григорий почувствовал себя скверно. «Хотел же, как лучше, — мысленно оправдывался он, — чего орать-то».

Вечером этого дня, напившись до почечных колик, Иван скончался, так и не простив друга за несдержанное слово.

***

Сверившись с карточкой ещё раз, Григорий нажал кнопку звонка. Долго не открывали, и Гриша собрался было уходить, как вдруг дверь широко распахнулась. На пороге стоял Раевский. Холёный, раздобревший, с надменным взглядом из-под полуоткрытых глаз.

— Внимательно, — сказал он, не глядя на собеседника, счищая невидимую пушинку с воротника дорого домашнего пиджака.

— Все мои друзья умерли, — Григорий потоптался на месте. В колене что-то хрустнуло, и он скривился от боли. — Это вы во всём виноваты! — выкрикнул Гриша надтреснутым голосом.

— Проходите, — вздохнул Раевский, пропуская Григория вперёд. — Чаю хотите?

— Хочу! — с вызовом ответил Григорий и пригладил седые усы.

Они расположились в шикарно обставленной зале, увешанной картинами и уставленной старинными вазами какой-нибудь китайской династии Мин. Григорий яростно размешивал ложечкой сахар в чашке, втайне надеясь провертеть там дырку: это чашка была такая же холёная, как и её владелец. Раевский внимательно следил за манипуляциями Григория, а потом выпрямился в кресле.

— А я узнал вас. Георгий, кажется?

— Григорий я.

— Точно! Простите, Григорий. — Раевский говорил без тени улыбки. — Вы один из тех редких человек, которые… впрочем, не важно.

— Нет уж, договаривайте!

— Вы умрёте 3 марта 2033 года от сердечного приступа, не так ли?

— Откуда вы… — вспыхнул Григорий и осёкся. — Ах, да, что это я, — он пожевал губами. — Ну и зачем вы напоминаете мне об этом?

— Это день и моей смерти, — негромко ответил Раевский.

— Правда? Я думал, вы бессмертны, — пробормотал Григорий, отводя глаза.

Раевский улыбнулся.

— Вы напрасно на меня злитесь, Григорий. Я не виноват в вашей смерти: я лишь знаю, когда она наступит. И это даёт вам большие преимущества.

— Какие же? Каждую минуту думать об этом страшном дне?

— Наоборот! Перестать о нём думать вообще. Вы знаете, что смерть неизбежна, не так ли? Смерть — это логичное продолжение жизни. Вы знаете, когда наступит день икс. Так живите полной жизнью, ни в чём себе не отказывая! Как я, — и Раевский театральным жестом обвёл комнату.

— Я не могу так. — Григорий поднялся. — Я не могу не думать о смерти. И надеюсь, что этот день можно изменить.

— Знаете, чего вам не хватает? — Раевский тоже встал. — Веры.

— Я атеист, — на всякий случай уточнил Григорий.

— Ах, оставьте! При чём тут высшие силы? Я говорю сейчас не о них.

— А о чём же тогда?

— Вам не хватает веры в людей. В меня, например.

— А почему я должен вам верить? — Григорий направился к выходу. — Может вы какой-нибудь прохиндей, который наживается на смертях людей? Судя по обстановочке, вы многих обвели вокруг пальца!

— Мне ещё немного довелось поработать на правительство, — вполголоса сказал Раевский. — Там совершенно другие деньги.

— Как же вам удалось оттуда соскочить? Не думаю, чтобы вас так просто отпустили.

— Нет ничего легче! — Раевский тонко улыбнулся. — Я стал допускать ошибки.

— Ну, а сами-то вы отчего умрёте? — уже в дверях спросил Григорий.

— Вам станет легче от того, что узнаете? — грустно спросил Раевский.

— Конечно! Я смогу мысленно попрыгать на ваших костях.

— Я уйду в вечность от неестественных причин.

— Как бы вы тут красиво ни выражались, вы всё равно жулик! — в сердцах выкрикнул Григорий и захлопнул за собой дверь.

— Время нас рассудит, — Раевский учтиво кивнул в пустоту. — Я даже знаю, когда.

***

С этого дня Григорий плотно взялся за свою жизнь. Бросил выпивать даже по пятницам, стал ходить пешком, а затем и вовсе стал бегать по утрам. Он похудел, тело стало приобретать мужской силуэт, и Гриша с удивлением стал ловить на себе заинтересованные взгляды немолодых дам, которые стали выходить на балкон аккурат во время его оздоровительных моционов.

«А что? Нужно и мужскую силу держать в тонусе», решил Григорий. Вспомнив, как это делается, он нанёс внезапный визит с продолжением соседке из третьего подъезда, которая имела смелость не только вздыхать, провожая томным взглядом его степенные пробежки, но и заговаривала с ним иногда, кокетливо отставив сухопарую ножку в сторону. Особых подвигов Григорий не совершил, но полюбил жизнь на склоне своих прожитых лет, и, похоже, она отвечала ему взаимностью.

Больше всего Григорий берёг своё сердце. Регулярные походы к кардиологу он возвёл в культ, аккуратно отмечая красным фломастером день осмотра на перекидном календаре. Врач удивлённо пожимал плечами, наблюдая за улучшением его здоровья.

— Вы словно сто лет собираетесь прожить, — недоумевал он, рассматривая Гришины кардиограммы.

— А что мне может в этом помешать? — с апломбом спрашивал Григорий, радуясь чётким линиям биения своего сердца.

— Собственно, кроме смерти — ничего, — пожимал плечами врач.

У него было своеобразное чувство юмора.

***

Годы брали своё и со временем Григорию пришлось отказаться от регулярных пробежек по утрам. Потом ему стало тяжело подниматься на третий этаж, и Гриша с тревогой думал о том, что всё-таки прав оказался этот негодяй Раевский. Григорий никак не мог взять в толк, что Раевский не виноват ни в смерти его друзей, ни в скорой его кончине. Всё восставало против этой мысли у Григория внутри, и он постоянно злился на себя за это.

Наступило 03.03.2033 года.

Григорий Афанасьевич Воронцов, старик семидесяти трёх лет, крепкий сердцем, но с больной душой, проснулся утром с мыслью, которая не отпускала его уже много лет.

— Убью его, — прошептал Гриша, глядя на своё скудное отражение в зеркале. — Раз суждено случиться неизбежному, пусть именно я буду орудием судьбы.

Накануне перебрав разные способы умерщвления, Григорий отбросил их все, как неподходящие для его судьбоносного поступка.

Остановился на скакалке.

Григорий видел как-то в одном кино, как негодяя душили рояльной струной. Рояля у Григория не водилось, как, впрочем, и струны, но скакалка была, непостижимым образом нашедшая свой приют в доме, куда не ступала ни одна нога ребёнка.

— Это знак свыше, — бормотал Григорий, пробуя оружие возмездия на растяжение и упругость.

Одевшись подобающим образом — в белую рубашку и чёрный костюм — Григорий сунул скакалку в карман брюк и двинулся на последнюю встречу с судьбой.

Григорий хотел постучать, но дверь оказалась незапертой. Толкнув её, он вошёл внутрь. Аскетизм обстановки поразил его. Это особенно было заметно после той единственной встречи. Стол, кровать, табуретка, стоящая посередине комнаты, да небольшой чемоданчик в углу — и больше ничего. У окна в тёмном выглаженном костюме стоял Раевский. Он живо повернулся на звук.

— Здравствуйте, Григорий. Я так и думал, что придёте именно вы, — он выдавил из себя вымученную улыбку.

— Вы меня ждали? — изумился Гриша и остановился напротив табуретки.

— Вы же пришли убить меня, не так ли?

— С чего это вы взяли?! — Гриша испуганно попятился.

— Полагаю, что скакалка, которая торчит у вас из кармана, это орудие убийства. — Раевский медленно обошёл Гришу и уселся на табуретку. — Если вы не решили, конечно, устроить турнир по прыжкам на старости лет. Например, узнать, из кого высыплется больше песка.

Григорий судорожно схватился за ручки скакалки, так предательски вылезшие из кармана в самый неподходящий момент, и запихнул их внутрь.

— Доставайте уж и не прячьте, — Раевский положил ногу на ногу. — Я же всё равно вас раскусил.

— Вы просто дьявол, — прошептал Григорий, доставая скакалку из штанов.

— Несчастный случай или убийство: какие ещё могут быть неестественные причины для ухода из жизни? — Раевский словно не слышал Гришиной реплики, рассуждая вслух. — Я давно не выхожу из дома, так что риск погибнуть от несчастного случая минимален… и вот я вижу вас со скакалкой в руках, — искренне улыбнулся он. — Это даже забавно!

Мимо мысленного взора Григория пронесся образ Степана с вывернутыми внутренностями. Что это было: несчастный случай или убийство? И тут Григория осенило. Он замер со злосчастной скакалкой в руках, уставившись в одну точку. Потом поднял глаза, обвёл взглядом комнату со спартанской обстановкой и улыбнулся.

— А где же династия Мин?

— Э… вы об обстановке? — догадался Раевский и кивнул. — Поскольку мне был известен день ухода заранее, я вовремя успел привести в порядок все свои дела, — с ноткой превосходства добавил он. — А вы?

— А мне это ни к чему, — ответил Григорий и шагнул к Раевскому, натягивая скакалку-удавку в руках.

— Вы уже? — внезапно засуетился Раевский, потом глубоко вздохнул и взял в себя в руки. — В сущности, я давно готов к этому, хотя так отчаянно люблю жизнь…

Григорий зашёл сзади и накинул удавку на шею Раевского. Тот вздрогнул. Затем Гриша наклонился к Раевскому и прошептал, почти касаясь мочки уха:

— Есть ещё один способ уйти из жизни от неестественной причины.

Потом похлопал Раевского по плечу и выпрямился. Зажмурился, постоял мгновение, покачиваясь с пятки на носок, и шаркающей походкой направился к выходу.

— Послушайте! — Раевский вскочил со стула. Скакалка с тихим шуршанием сползла с его плеч и мёртвой змеёй свилась у его ног. — Я же не смогу… — он не договорил и с ужасом уставился на уходящего Воронцова.

— Очень на это надеюсь, — Григорий улыбнулся и прикрыл за собой дверь.