Наша Уникальная Память

Павел Артемьев

Память человека, на самом деле, уникальна. Насколько мы ее загружаем, настолько она и согласна нам помогать. Десятки языков, тысячи формул и тысячи текстов – ей всё под силу. Наша задача – всего лишь научиться пользоваться этим замечательным инструментом, применять грамотные и передовые методики, на деле превращая собственный мозг в нечто значимое и достойное звания Человека Разумного.

ПАМЯТЬ — ПЛОХАЯ, ХОРОШАЯ, РАЗНАЯ…

Глава 1 Мозг — это наше все!

«Память — единственный рай, из которого нас не могут изгнать».

Жан Поль

С самых ранних лет мы кропотливо наполняем закрома нашей памяти. Мы собираем знания по крохам и целыми грудами, обучаемся в образовательных учреждениях, а порой и в сомнительных подворотнях, перенимаем мудрости и глупости взрослых наставников, берем на заметку опыт экранных и книжных героев.

Мозг — загадочнейшее из биологических устройств, к пониманию которого мы по сию пору не слишком приблизились. Но уже известно, что условный объем памяти человеческих полушарий — это 2—3 петабайта! Иначе говоря — более 1000 терабайт или примерно квадриллион синаптических связей между ста миллиардами нейронов. Квадриллион, кто не знает, это миллион миллиардов — 1 000 000 000 000 000, и каждая связь отвечает за какую-то операцию, какое-то возможное действие. Конечно, до квинтиллиона (10¹⁸), а тем паче до гугола (10¹⁰⁰) мы с вами не дотянули, но и того, что есть, фантастически много. Именно поэтому принято пенять «человеку разумному», что использует он свой мозг не слишком рачительно — всего-то на 3—4% из ста возможных.

И еще…

Большого секрета не открою, но грусть-печаль в том и кроется, что абсолютное большинство этого секрета не знают. Так вот, любой человек пребывает в двух состояниях: либо он усваивает нечто новое (понимает и запоминает), либо стремительно стареет. Да, да! — именно стареет! Если хотите, это одна из непреложных схем существования разумных существ. Именно для активной жизни, а вовсе не для сонного и благостного покоя нам дарована феноменальная способность напитывать себя информацией. Именно для этого природа наделила нас зеркальными нейронами — участками мозга, подобно зеркалу отражающими внешние жизненные примеры, помогающими подражать окружающему, перенимая все, что кажется нам конструктивным и полезным.

И кстати, среди наших природных 80—100 и более миллиардов нейронов беспрестанно происходит своя незримая борьба. Нейрон, пребывающий в пассиве, не участвующий в ежедневной работе мозга, вскоре исчезает. Именно так — сурово и беспощадно! Природа в данном случае действует предельно практично, без особых терзаний включая режим самоуничтожения. И аналогичные программы ликвидации ненужных клеток работают во всем нашем организме. Это естественное средство спасения, стратегия ежедневной чистки от мусора и поддержания тела (и мозга, в первую очередь!) в рабочем (боевом) состоянии. Не будь этих программ, уже в отроческом возрасте люди подхватывали бы неисчислимое множество различных заболеваний. Собственно, главные и самые страшные наши болячки тогда и начинают проявляться, когда означенные программы по тем или иным причинам дают сбой. И мозг, не занимающийся усвоением нового, начинает стремительно деградировать.

Хотите знать, в каком возрасте начинается этот пугающий процесс? Возможно, ответ вас удивит и расстроит, но мировая медицина подтверждает, что первые признаки подобной деградации наблюдаются уже в возрасте 20—25 лет! И знаете, почему? Да потому что именно в этом возрасте мы как правило завершаем свое образование, заканчиваем школы и вузы, а поступая на работу, осваиваем новые навыки и включаемся в привычные трудовые процессы. Всё! Главная наша учеба остается в прошлом, мозг облегченно вздыхает — наконец-то! И… Начинает деградировать.

Но как же так! Почему?! А если работа также подразумевает интеллектуальную деятельность, мы ведь продолжаем думать! — откуда берется процесс деградации?!

Вопрос справедливый, но, увы, привыкание — как к физическому, так и к интеллектуальному труду — не означает должного развития. Приведу все тот же пример с атлетом, еженедельно посещающим тренажерный зал. Так вот, если не менять систему тренировок, не варьировать и не наращивать нагрузок, спортивное развитие останавливается. В лучшем случае атлету удается поддерживать себя в рабочем тонусе, не превращать мышцы в кисель и сохранять спортивную фигуру. Но в том и кроется фокус, что наши нейроны — не мышечные волокна, и обычный тренаж очень скоро превращается для них в нечто посредственное и несложное, не требующее от мозга особого напряжения. Закрепляются отработанные алгоритмы, появляются опыт и масса внутренних «шпаргалок», готовых в любой ситуации выручить и придти на помощь. Выстраивание оптимальных межнейронных связей (синапсов) позволяет настолько упрощать нейронные цепи, что происходит необратимое: казалось бы, занимаясь умственной работой (бухгалтерские и банковские расчеты, инженерные разработки и пр.), мы, тем не менее, приходим к некому оптимизированному режиму, когда уже не надо напрягаться, как в первые ученические годы, мучительно ломать голову, совершать интеллектуальный штурм. Все получается при минимальных трудозатратах! Казалось бы, это вполне заслуженный результат всей нашей предыдущей деятельности, но, вот незадача, именно подобное успокоение, когда мы разрешаем себе почивать на лаврах, дает побочный результат, которого мы не ждем. Мы расслабляемся в буквальном смысле слова, и нейроцепи реагируют на это одними из первых. Они начинают сокращать объем серого вещества, отключая и переваривая «ленивые нейроны». В самом деле, зачем кормить лишние рты, если вы без того справляетесь с ежедневной порцией интеллектуальной нагрузки? Успокоенный ритм превращается в привычную норму, работа становится комфортной и необременительной. И когда однажды жизнь подбрасывает нам нечто новое, мы неожиданно понимаем, что к прежнему умственному напряжению уже не готовы. Мозг «заплыл и раздобрел», заставить работать его на предельных скоростях намного сложнее. Во многом оказывает недобрую службу и возрастной статус, который позволяют «спихнуть» неожиданную работу на подчиненных, на студентов и младших научных сотрудников или даже на собственных детей. В самом деле, почему не использовать юных помощников? И подобная практика настолько распространена, что какой-либо физиологической оценке даже не подвергается. За нас все больше начинают работать другие, наша снижающаяся нагрузка превращается в фундамент деградации.

Скажем честно, вспоминая былые авралы (штурмовщину на работе, мозговой спурт перед сдачей экзаменов и пр.) мы с облегчением думаем: все, хватит, побегали, отвоевали свое, пусть теперь молодые грызут гранит науки, мозолят ладони и снашивают ботинки, а мы заслужили уютный кабинетик и свой законный бутерброд с икоркой…

И вроде бы ничего крамольного, все оправданно, да только результатом подобной расслабленности становятся деструктивные процессы, происходящие с телом и мозгом. Мы заплываем жиром, дряхлеем, ленимся двигаться и думать. А мозг, как и весь организм, не живет в пассивном статусе. Точнее — живет, но крайне непродолжительное время. Лет до 30—35 еще сохраняется инерция буйной молодости, природный метаболизм позволяет поддерживать себя в тонусе, но далее с каждым десятилетием, а после — и пятилеткой люди с ужасом начинают подмечать происходящие с ними недобрые перемены. Падение сообразительности, снижение иммунного статуса, увядание памяти и прогрессирующая рассеянность — все это напоминает о себе с каждым годом чаще и чаще. Сначала мы перестаем ставить перед собой сверхзадачи, потом потихоньку отказываемся от задач достаточно заурядных, хотя и это не самое страшное. Колокол бьет в тот момент, когда впервые мы понимаем, что не справляемся уже с самыми примитивными житейскими проблемами, забываем собственный адрес или номер телефона, в магазине не в состоянии просуммировать итоговую сумму купленных товаров, путаем имена друзей, знакомых, а то и собственных детей-внуков. И это уже не сигнал, не первый звоночек, это предварительный диагноз. Да мы еще не достигли дна, но мы уже определенно тонем! И выбор отныне ставится вполне конкретный: тонуть дальше, зарываясь в ил забвения, либо «взмахнуть крыльями-плавниками» и начинать экстренное всплытие…

Глава 2 Отменная память — доводы «за»

«Я, конечно, куплю своим детям компьютер, но сначала они получат книги».

Билл Гейтс

Итак, вопрос «нужна ли нам отменная память?» более чем риторичен. Разумеется, нужна! Хотя бы потому, что для ориентации в пестром сегодняшнем мире мы должны удерживать в памяти сотни и тысячи всевозможных правил поведения, миллионы названий и определений. Наши способности к обучению и восприятию чего-либо нового также зависят от возможностей памяти. Уместно добавить, что качество, именуемое сообразительностью, теснейшим образом увязано с быстродействием наших внутренних «запоминающих устройств». Не будут работать они (или будут работать медленно), и у вас появится серьезный риск — угодить в разряд тугодумов, рассеянных забывак, скверных работников и откровенных тупиц. Завидная перспектива? Думаю, не очень.

А теперь ответьте себе на вопрос: можно ли стать известным журналистом, успешным ученым, великим полководцем, удачливым бизнесменом, не имея добротной памяти? Лично мне встречаться с подобными примерами не приходилось, из чего я берусь утверждать, что память является непременным атрибутом абсолютного большинства успешных людей. Разумеется, любое явление следует подкреплять фактами, а посему обратимся к реалиям.

Лишь несколько известных имен:

Никола Тесла (1856 — 1943) — изобретатель сербского происхождения, инженер, физик и выдающийся ученый, широко известный благодаря своему вкладу в создание устройств, работающих на переменном токе. По свидетельству многих современников, Тесла обладал поистине «фотографической памятью» и редко пользовался возможностью что-либо записывать. Говорят, что в 1885 году, когда сгорела его лаборатория, он по памяти восстановил большую часть своих изобретений. Поразительно, но ученому достаточно было один раз взглянуть на страницу с любым содержанием, чтобы навсегда запечатлеть ее в памяти. Ученый без труда запоминал целые главы и книжные разделы, в деталях воспроизводил двухмерные и трехмерные изображения. Неудивительно, что инженеру не требовались справочные пособия. Формулы, цифровые константы, уравнения, доказательства теорем, таблицы логарифмов — все это талантливый физик держал в надежнейшем из сейфов — в собственной голове. Схемы и чертежи его задумок хранились там же. Более того, по словам самого ученого, это был не «мертвый» склад знаний, а своего рода полигон, на котором он проводил свои бесконечные опыты и эксперименты. Феноменальная память и отменное воображение позволяли Тесла раскручивать внутреннее «кино», приводя в действие задуманные им электромеханические устройства, проверяя их свойства и жизнеспособность. Удивительно, но все первые модели своих приборов он создавал и испытывал у себя в голове (!) — там же активно совершенствовал их, многократно перепроверял. К этому стоит добавить, что Тесла свободно говорил на восьми языках.

А вот еще один гений — Вольфганг Амадей Моцарт. Хорошо известно, что уже в три года австрийский композитор запоминал и воспроизводил на клавесине отрывки из пьес, исполняемых его отцом и сестрой (тоже весьма одаренной музыкантшей). В 14 лет в Сикстинской капелле мальчик услышал сложное хоровое произведение, ноты которого хранились в строжайшем секрете. Однако, вернувшись домой, мальчик по памяти воспроизвел всю партитуру, чем привел отца в совершеннейший восторг. И подобных примеров Моцарт впоследствии продемонстрировал еще немало, что, возможно, и породило уверенность людей в том, что сочинения великого композитора и сегодня способны стимулировать мыслительные процессы, улучшать память и сообразительность. В настоящее время данное явление даже получило свое особое название — «эффект Моцарта». Ну, а всем сомневающимся могу посоветовать обзавестись записями великого австрийца и проверить «эффект Моцарта» на себе. Уверяю, лишним это не будет.

Очередной выдающийся композитор — уже наш соотечественник, Сергей Рахманинов, дирижер и один из величайших пианистов последних столетий. Уже в Московской консерватории, где учился юный музыкант, о его феноменальной памяти ходили легенды. Во многом он походил на своего австрийского коллегу. Столь же мощный композиторский талант, та же скорость запоминания. Известен случай, когда в дом к его учителю музыки пришел композитор Александр Глазунов, представив первую часть своей новой симфонии. Появившийся из соседней комнаты юный Рахманинов разыграл небольшую сценку, сев за рояль и на слух повторив услышанное сочинение, в шутку выдав за свое собственное. Разумеется, впечатление это произвело грандиозное.

Теодор Рузвельт, 26-й президент США и лауреат Нобелевской премии мира за 1906 год также известен своей замечательной памятью. Оттачивая интеллектуальные навыки, он ежедневно прочитывал по две-три книги (!), а после вслух воспроизводил многостраничные фрагменты, в точности описывая те или иные художественные эпизоды. По рассказам очевидцев, он делал несколько вещей одновременно и мог работать с двумя секретарями, диктуя им два различных текста, успевая при этом знакомиться с газетами и книгами.

Папа Иоанн Павел II, духовный наставник и глава католической церкви с 1978 по 2005 год, также обладал фотографической памятью. Известно, что он с легкостью запоминал имена прихожан, способен был воспроизвести тысячи разнородных деталей, ускользающих от внимания окружающих. Талант его проявлялся и в знании языков. В течение жизни этот человек овладел двадцатью с лишним языками и мог достаточно свободно общаться на более чем 100 различных диалектах.

Еще один хрестоматийный пример — Юлий Цезарь, римский полководец, по праву считающийся одним из величайших военачальников в истории римской империи. Он также мог сосредоточивать свое внимание на нескольких занятиях одновременно и, по свидетельству подчиненных, знал каждого из своих солдат в лицо. Добавим, что количество воинов измерялось не сотнями, а десятками тысяч! К слову замечу, что царь Кир, полководец Фемистокл и Александр Македонский, по свидетельству историков, могли похвастать теми же незаурядными способностями.

Во многом таланты этих царей и полководцев угадывались и в Наполеоне Бонапарте — первом императоре Франции, талантливом военачальнике, который обрел известность во время французской революции. Известно, что Наполеон обладал необычайной памятью: мог запоминать бесчисленное количество людей, имена рядовых, младших и старших командиров, расположение войсковых частей на стратегических картах. Отменный интеллект вкупе с памятью позволяли ему оперативно разрабатывать и на ходу менять планы и маршруты войсковых колонн, предугадывать ходы противника и действовать на опережение.

Русский шахматист Александр Алехин помнил все сыгранные им партии, а в 1934 году стал рекордсменом по игре вслепую. Не глядя на шахматные доски, он соревновался одновременно с 32 сильными шахматистами (!), потерпев поражение лишь в четырех партиях. При этом он знал шесть языков, обладал великолепной памятью на лица и после одного прочтения мог рассказать наизусть больше десятка страниц. Надо сказать, что эти особенности приводили порой и к курьезным ситуациям. Так при встрече с человеком, которого Алехин не видел много лет, шахматист мог припомнить, в какой костюм его собеседник был одет в последнюю встречу, какой бумажник и из какого кармана доставал, когда покупал «лекарство для своей шестилетней дочери Анны по рецепту врача Заседателева». Разумеется, такие подробности производили на людей потрясающее впечатление.

Философ Сенека в состоянии был запомнить никак не связанные между собой 2 000 слов, и повторять их в первоначальном порядке. Ему немного уступал Самвел Гарибян, который мог повторить сказанные ему 1000 слов. При этом он запоминал даже термины, значения которых абсолютно не понимал.

Священник из Италии, Джузеппе Гаспаро Меццофанти, прославился умением быстро изучать языки. Однажды его попросили исповедовать двух иностранцев, приговоренных к смертной казни. Меццофанти не понимал их языка, однако узнав, на каком языке говорят иностранцы, выучил их язык за ночь. А уже утром он сумел исповедовать преступников…

Завершая этот бесконечный калейдоскоп имен, замечу, что и наши последние цари, скажем честно, не самые гениальные, тем не менее, владели в совершенстве 4 и 5 европейскими языками, что лишний раз подтверждает извечную человеческую способность к саморазвитию.

Но ладно — великие, ладно — цари и полководцы! Память-то нужна и нам — самым обычным людям! А до какой степени она необходима сегодняшним школярам и студентам, когда в кратчайшие сроки требуется усвоить учебные материалы — да так, чтобы уверенно пускать их в ход, решая задачи, справляясь с контрольными и диктантами, сдавая экзамены, защищая курсовые.

В сущности, любое человеческое занятие требует в той или иной степени напряжения памяти: ежедневная хозяйственная деятельность с сотнями второстепенных мелочей, составление планов на ближайшие дни, недели и месяцы, исполнение музыкальных композиций, быстрый счет, использование нужных формул, поиск оптимальных решений — да что там! — даже на обыкновенные фантазии требуется свой достаточно весомый объем памяти.

Возможно, кто-то удивится, но даже качество снов находится в прямой зависимости от свойств нашей памяти. А уж количество профессий, требующих специфически развитой памяти — с более высоким объемом усваиваемой информации, с повышенным быстродействием — сложно и сосчитать. Это и учителя, и врачи, и юристы. Это инженеры, программисты, дипломаты… Да практически все профессии в той или иной степени требуют надежной оперативной и долговременной памяти.

Память нужна слепым и глухонемым, чтобы создавать в мозгу виртуальную карту внешнего мира, память нужна малышам, с нуля постигающим необъятную вселенную. В не меньшей степени она требуется и пожилым людям, чтобы держаться на плаву, не отставать от времени, не превращаться в обузу для родных и близких, элементарно ориентироваться в быту и сохранять интерес к жизни. Даже в животном мире возможности памяти напрямую увязаны с шансами на выживание. Крупная рыба просто так на крючок не бросится, поскольку помнит, к чему это приводит. Крысы умудренно обходят стороной взведенные капканы, а дикие звери затаиваются, едва завидев вооруженных людей или учуяв запах пороха. Это тоже следствие природной памяти. А еще всем нам нужно помнить бесчисленные пароли и коды, владеть машинописью и правописанием, уметь ходить, бегать и плавать, наконец, просто красиво и грамотно говорить. Все перечисленные навыки требуют своих многосложных программ, бережно складируемых в нейронных файлах. Можно упомянуть и такие многосложные процессы, как способность к эмпатии, к любви и дружбе, к воображению и творчеству, что попросту невозможно без активнейшего участия памяти.

Поэтому, начиная экскурс в страну Памяти, давайте уясним: память — это не одна-единственная картинка из детства, не выученный или забытый стишок, это не генный приговор и не какая-либо второстепенная особенность нашего мозга. Память — это уникальное свойство интеллекта фиксировать и воспроизводить любые жизненные события. Свойство, добавим, многоуровневое и многоканальное, способное на настоящие чудеса. И здесь я повторно упомяну природную способность интеллекта к творчеству и мысленному созданию аналогов. Да, да! — умея оперативно запоминать объемные сюжеты, человек с той же легкостью способен создавать и нечто новое — во многом свое, поскольку инструментарий воспроизведения зафиксированных в памяти образов, эпизодов, методик абсолютно родственен механизмам, отвечающим за творчество и жизненную режиссуру, за рождение качественно новых идей. Это можно называть уже синтезом — тем самым, который всегда базируется на прошлом опыте, на мириадах изученных примеров. Пройденная школа — с ее вереницей образов, текстов, мелодий и схем — позволяет создавать (синтезировать) нечто новое: потрясающие полотна, музыкальные шедевры, стихи и прозу, удивительную архитектуру, диковинные механизмы, сложнейшие научные теории. И в данном случае человек из «сейфа для хранения знаний» превращается в самостоятельного Творца и Художника. Согласитесь, разница есть — и весьма существенная!

И все же… Честности ради следует признать: не все так однозначно.

Глава 3 Спасительное забвение, доводы «против»

«Благословенны забывающие, ибо они не помнят своих ошибок».

Фридрих Ницше

В самом деле, доводы «за» мы услышали, но и «прорехи памяти» нельзя отнести к недомыслию природы. А потому давайте зайдем с несколько неожиданной стороны: задумаемся — а так ли нужна нам отменная память? Всё ли следует помнить скромным обитателям нашей пестрой и не всегда ласковой планеты? Возможно, стоит задать себе вопрос: а почему вообще мы что-то постоянно забываем, упускаем из виду, напрочь стираем из памяти? Откуда в нас это странное «умение»? Возможно, оно тоже для чего-то необходимо?

И, увы, ученые действительно подтвердили: свойство — забывать и освобождаться от лишней, а подчас откровенно вредоносной информации — также естественно. Более того, оно — жизненно необходимо.

Всем хорошо известно, что наши сны забываются и довольно быстро. Причем у детей память о снах сохраняется порой в течение дня (они учатся, им лишняя информация более полезна), но вот с годами процесс забывания ускоряется, доходя до стремительного автоматизма.

Утро… Мы открыли глаза, перед внутренним взором еще пляшут недавние картинки и эпизоды. И вот мы встаем, потягиваемся — и вдруг понимаем, что уже с трудом представляем себе, что же такое нам снилось. Даже попытки удержать крохи ночных видений не приводят к какому-либо успеху. Наши сновидения разлетаются подобно насекомым, обращаются в туман, рассыпаются в пыль. И это совершенно не потому, что мы такие забывчивые! В данном случае человек сталкивается с природным механизмом самозащиты, который в ученом мире известен достаточно давно.

Нам же следует принять как факт: сны не просто забываются, — природа целенаправленно позаботилась о жестком алгоритме забывания, вшитом в наши генные программы, заставляющем тотчас по пробуждению освобождаться от ночных наваждений.

Проще говоря, возвращаясь в реалии, человек должен гарантированно отделить котлеты от мух, отфильтровать реалии от вымысла, и если вы полагаете, что это так просто, вы заблуждаетесь. Недаром еще в древние времена широко практиковалась пытка бессонницей. Лишением сна в трое-четверо суток людей загоняли в подлинное сумасшествие. И дело тут не в физиологической усталости, а в полной разбалансировке внутренних нейронных метрономов. Реалии превращались в зыбкие галлюцинации, мозг начинал путаться и плыть, люди в буквальном смысле теряли связь с окружающим миром. И это мы говорим о человеке разумном, о гомо сапиенсе, который, казалось бы, способен адекватно оценивать и географию событий и их хронологию, уверенно отделяя ночные истории от дневных. Сбой подобной логической фильтрацией у животных, которые, как известно, также видят сны, мог бы привести к подлинной катастрофе. Только представьте себе, что было бы, если наши младшие собратья по планете не забывали свои сны? Мышь, увидевшая во сне «доброго кота», по пробуждении рисковала бы угодить ему в когти, а тот же кот, перед этим гонявший во сне собак, проснувшись вполне мог наброситься на наших четвероногих друзей. А как же! Ведь только что у него все получалось! Стоило ему мяукнуть, и самые злые псы пускались в бегство…

Наверное, звучит смешно, но вспомните свое детство. Как не хотелось нам верить по пробуждению, что мы не способны летать, что наши ладони и кармашки пусты, хотя только что во сне мы горстями нагребали в них сияющие сокровища. У животных подобные заблуждения выражены куда более ярко, именно поэтому спасительный механизм забвения запускается природой на полную катушку. К этому стоит добавить, что сегодняшний пестрый мир загружает наши мозги таким обилием сомнительной, а чаще — абсолютно бессмысленной информации, что отключать механизм забвения было бы чистым самоубийством. Именно в этом кроется одна из жизненно важных функций нашего ночного забытья.

Сон — это подобие границы между днями, своего рода календарная метка, одна из функций которой — обнулять прожитый день, максимально очищая от налипшей информационной «шелухи».

И это, на самом деле, так. Чем более густой информационный коктейль предлагается нашему мозгу, тем более отточено работает механизм забвения, что логично и более чем оправдано!

Простой пример — наши домашние компьютеры, в которых следует периодически чистить оперативную память. В противном случае быстродействие серьезно замедляется, машина, бодро работавшая с утра, к вечеру, начинает тормозить и глючить. Аналогичным образом в царские времена объевшиеся бояре выходили на улицу и, засовывая пальцы в рот, прочищали желудки, чтобы вновь вернуться и продолжать застолье. Такие уж в те времена закатывали пиры — не на час и не на два…

Впрочем, и сегодня количество любителей застолий ничуть не уменьшилось, и услужливая медицина придумывает массу уловок для людей, страдающих булимией. Даже термин такой появился — хирургия ожирения. Или, выражаясь научно, бариатрическая хирургия. Идея ее поистине изуверская — позволить есть, жрать и насыщаться, не тратя времени на переваривание пищи! Достигается это множеством путей — либо за счет уменьшения объема желудка (резекция важнейшего человеческого органа!), либо с использованием вживленного в желудок катетера, выводящего избыток пищи наружу. А еще есть операции по укорачиванию части тонкой кишки и т. д. Вариантов подобного хирургического изгальства довольно много, и практически все они чреваты серьезными последствиями. В сущности, булимия и сопряженные с ней операции воюют с природой, ломая сам смысл насыщения энергией, поскольку современному человеку-сибариту требуется уже не энергия, а растянутое во времени удовольствие. Жевать, поглощать всевозможные вкусняшки и наслаждаться получаемыми эндорфинами. Поэтому, не мудрствуя лукаво, выразимся просто:

булимия — ни что иное, как разновидность наркомании, и средства ее лечения следует искать не в хирургии, а скорее — в сфере психиатрии.

Но, говоря о мозге и памяти, мы можем придти к чрезвычайно схожим выводам. Бесконечно набивать желудок и кишечник лакомствами также нелепо и дико, как бесконтрольно заполнять наш мозг и нашу память второстепенной, а то и откровенно травмирующей информацией.

В самом деле, еще не так давно (всего лишь в прошлом веке) фильм новинку пересматривали многократно, разбирали по фразам, обсуждая мимику, жесты, интонации. Сегодня иные киноманы в день просматривают по десятку фильмов. Вы полагаете, они становятся от этого образованнее и умнее? Конечно же, нет. Еще более наивно думать, что их память не начинает раскручивать маховик забвения на более высоких скоростях — поскольку это и есть тот самый «спасительный катетер». Дабы хозяин мозга не спятил прежде времени, память приходит к нему на помощь, а точнее — не память, а антипамять. Лишняя информация (как правило — «развлекательно-пугательного» характера) является чистой воды балластом, и наше подсознание в отличие от нашего сознания это отлично понимает. Потому и не колеблется, в очередной раз запуская программу забвения, что можно сравнить с работой предохранительного клапана.

Быть эрудированным человеком совсем даже неплохо, но давайте честно признаемся, иные эрудиты вызывают у общества острую антипатию. Не потому что умны, а потому что интуитивно мы все понимаем: за эрудицией они маскируют свой истинный потенциал, который нередко мало что из себя представляет. Здесь поневоле вспоминаются слова Чехова, говорившего: «Бывают люди, которые всегда говорят только умные и хорошие слова, но чувствуешь, что они тупые люди». Увы, классик был прав, и примеры подобного «лжеума» вы можете во множестве лицезреть в сегодняшних телеэфирах или в той же блогосфере.

А вот еще один интересный термин. По-японски он читается как «кеику мама». Это уничижительное определение глупой молодой матери, которая чуть ли не насильно заставляет своего ребенка учиться и набивать голову знаниями в ущерб его желаниям и психическому благополучию. Надо сказать, что родился подобный сарказм вовсе не на пустом месте, поскольку интуитивно общество всегда понимало, что обильные знания — это еще не ум и не мудрость.

Или другой занимательный факт: швейцарские и германские генетики обнаружили, что среди людей, перенесших тяжелые травмирующие переживания, генная аллель «хорошей памяти» встречается значительно чаще. И именуется данное свойство посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР). Таким образом, становится очевидным, что хорошая память во многом коррелирует с неотступными воспоминаниями психотравмирующего порядка. Если мы поинтересуемся статистикой депрессий, то впору схватиться за голову, поскольку сегодня депрессивные психозы можно уподобить реальной пандемии. Иначе говоря:

переполняя себя ненужной и страшной информацией, мы самым откровенным образом травмируем собственную психику, ежедневно подвергая себя паническим атакам, вытаскивая себя из тяжелейших состояний с помощью убийственно вредных и жутко дорогих антидепрессантов.

И несколько печальных примеров людей, страдающих от избыточной памяти.

Американка Джилл Прайс откровенно признавалась, что гипертимезия (неумение забывать и способность воспроизводить предельно высокое количество информации) ее страшно выматывает. Эта женщина была первой, у кого диагностировали удивительный синдром. В 2000 году она написала письмо доктору из Калифорнийского университета в Ирвайне. Женщина рассказала, что подробно помнит каждый свой день начиная с 1976 года. Любая услышанная дата переносит ее в то время, заставляя вновь и вновь переживать прошлое. И если бы это касалось только счастливых переживаний, но, увы, с той же отчетливостью она помнит все негативные эпизоды, помнит блеклые дни, скучные или тяжелые недели. В 2008 году Прайс написала автобиографическую книгу «Женщина, не способная забыть», и откровения автора заставляют лишний раз задуматься о минусах исключительной памяти.

Нечто похожее наблюдалось с другим уникумом — Соломоном Шерешевским, уроженцем России из города Торжок Тверской губернии. Летом 1929 года молодой журналист пришел к известному психологу и невропатологу Александру Лурии с просьбой проверить его память. Сделать это посоветовал редактор газеты, в которой он трудился. Дело в том, что работая репортером, Соломон никогда не вел записей, но при этом с абсолютной точностью помнил все телефоны, имена, фамилии, адреса и списки поручений. Журналиста обследовали, и полученные результаты настолько поразили психолога, что он посвятил изучению феномена Шерешевского практически всю свою жизнь, написав книгу «Маленькая книжка о большой памяти».

Как бы то ни было, его подопечный за один присест мог запомнить тысячи разнородных слов, химические и математические формулы, фразы из незнакомого языка. А вот забывание всей этой информации давалось ему с большим трудом. Страдая от такого груза, Шерешевский даже разработал серию техник избавления от ненужных данных. Стоит добавить, что подобно Джилл Прайс, все услышанное он воспринимал синестезически. Иначе говоря — чувствовал запах, вкус и цвет слов! По этой самой причине Шерешевский не мог читать во время еды, поскольку перебивался вкус пищи.

Еще один яркий пример — американец Ким Пик, наделенный врожденной аномалией мозга. Именно эта аномалия позволяла ему запоминать до 98% информации, за что его прозвали «Ким-пьютером». Он же позднее послужил прототипом героя Дастина Хоффмана в фильме «Человек дождя». Мужчина мог читать сразу две страницы — правым и левым глазом, а на книжный разворот ему хватало 8—10 секунд. Уже к семи годам он наизусть знал Библию, а к совершеннолетию помнил все произведения Вильяма Шекспира. Однако в обыденной жизни этот феноменальный человек нуждался в постоянной помощи, поскольку не мог справиться с простейшими бытовыми задачами. Овладев музицированием на фортепиано, Ким Пик с той же скоростью запоминал ноты, играя практически все произведения по памяти. Умер он в возрасте 58 лет, и по отчетам наблюдавших его ученых, держал в памяти содержание около 12 тысяч книг! Было ли ему комфортно и был ли он счастлив? Сложно сказать… Но попробуйте вообразить себя на месте подобного уникума, и ответ на этот вопрос придет сам собой.

Глава 4 Мы живем в режиме перегрузки

«За каждый светлый день

Иль сладкое мгновенье

Слезами и тоской

Заплатишь ты судьбе».

Михаил Лермонтов

Еще одна точка зрения, высказываемая и поддерживаемая множеством психологов — современное явление перегруженной памяти.

В самом деле, было время, когда мы носили с собой один-единственный ключ, а в памяти легко удерживали десятки телефонных номеров своих родных и знакомых. Мир был распахнут и сиял многоцветьем. За информацией, за печатным словом и интересными новостями охотились! Откопать что-либо занятное было не так-то просто, и обладатели редких сенсаций ощущали себя подлинными богачами, откопавшими клад. И вполне справедливо между умом и суммой накопленных знаний люди ставили знак тождества.

Сегодня мир качественно изменился, и сенсационными новостями никого не удивишь. Более того, они вконец обесценены. Ключей, магнитных карт, документов и всевозможных квитанций у нас распихано во множестве по всем карманам, барсеткам и рюкзакам, а людской мозг переполнен информационным мусором, как организм токсинами. Вместо двух телеканалов — сегодня мы располагаем сотнями, и к этому следует добавить бескрайнее пространство интернета. Можно сколько угодно доказывать, что все это стариковское брюзжание про «раньше и сейчас», но что ни говори, вода, воздух и радиоэфир, в самом деле, были в прежние времена на порядок экологичнее и приятнее. Хотя и тогда, отлично помню, мы конструировали на детских велосипедах лампочки с индукционными катушками, которые вблизи телевизионной вышки начинали давать свет. Сегодня энергетическая насыщенность пространства выросла многократно. Иные умельцы на полном серьезе рассказывают об устройствах, которые во всех городах могли бы преобразовывать вездесущую энергию волн в нечто полезное.

Как бы то ни было, можно не сомневаться, что вся эта бурлящая, не видимая глазу энергия, подобно радиации бьет по нашему организму, подавляя иммунитет и оказывая деструктивное влияние на психику. Да, вероятно, привыкнуть можно ко всему, но скорость сегодняшнего псевдопрогресса в разы опережает скорость телесной эволюции. Нечто подобное происходит и с памятью. Мы подвергаем ее таким бешеным перегрузкам, что современной медицине давно пора бить тревогу. Кроме того, есть такая вещь как эмоциональное приятие информации. Иначе говоря, насильно мил не будешь, и вынужденная необходимость запоминать неимоверное множество лишних мегабайтов также не способствует внутренней гармонии. Я с удовольствием мог бы выучить новое стихотворение Тютчева, Пушкина, Пастернака но меня повергает в уныние необходимость помнить номера заказов, даты уплат еженедельных счетов, коды замков, реквизиты банков и пр. А тяжесть многочисленных ключей в карманах, обилие платежных карт и сыплющаяся отовсюду реклама, — кому это может нравиться? А программные обновления, постоянно меняющиеся интерфейсы окружающих гаджетов, банкоматов, клавиатур, бланков — есть ли такие герои, кого это может радовать? Нам приходиться помнить, сколько платить за воду, когда менять фильтры на кухне, отдавать показания счетчиков воды, электричества, заполнять и сдавать декларации о доходах. А как насчет школы с детьми, их электронными дневниками и прочей тарабарщиной? Это еще одна больная тема, которой даже не хочется касаться.

Не удивительно, что врачи с психологами все чаще рассуждают о пользе цифровой детоксикации. Любые походы на природу, ремонт квартиры, работа на даче, рыбалка — приветствуется всё! Часы и дни, когда мы отстранены от смартфонов, планшетов, компьютеров и телевизоров благотворнейшим образом влияют на наш организм. За время, на которое мы перекрываем краник обильно вливаемой в наш мозг информации, происходит форменное чудо: как перегруженный токсинами организм избавляется во время голодовок от патогенных материй, так и люди, включающие режим информационного голода, открывают для себя новые неожиданные страницы. Об этом замечательно писал австрийский ученый Валентин Франкл, много рассказывали другие психоаналитики.

Хрестоматийный пример: наполненный до краев кувшин, уже ничем не заполнишь. Какая уж там память! Это во-первых, а во-вторых, следует задаться вопросом, а чем, собственно, заполнен наш умозрительный «кувшин»? Чем таким важным и насущным загружена наша память? Не здесь ли таятся истоки будущих мозговых нарушений и стремительно молодеющей деменции?

Конец ознакомительного фрагмента.