Обнажая душу. Том I. Под дозой жизни

Павел Агеев

– Как у тебя получается искренне радоваться жизни в инвалидной коляске?– А как можно не радоваться тому, что живешь?Это книга-исповедь. Ее автор шел скользкой тропой, довольствовался иллюзиями, получаемыми запретными веществами, а потом… Он заново обрел смысл жизни уже будучи в инвалидном кресле. Обо всем этом автор ведет свой рассказ без ограничительных рамок, вынося на страницы книги самое сокровенное, что само вырывается наружу, обнажая душу!Переосмысление, реабилитация и прокачка духа. Книга содержит нецензурную брань.

Глава V Свободу Юрия деточкам

Мы мамины дети; пора, брат пора!

Туда, где разводом скрепляет семья,

Туда, где не будет насилья отца,

Туда, где свободой нас встретит судьба!

Хвастунишка

— Фу, как жарко!

— Да еще бы! Зачем ты надел зимнюю куртку?

— Замерз!

— Не ври! Похвастаться решил?

— Нет!

Предыстория: родители летом купили нам зимние куртки — красивые, и, главное по дешевке. Мы с Вовой ушли в школу, мама с отцом — на работу, а на перемене я побежал домой, надел куртку и пришел обратно — хвалиться. В это время в школу приехал фотограф…

Вова, я и крутая куртка

В первых числах сентября было жарковато, но обновка стоила того, чтобы в ней запечатлеться на память.

«Волчий хвост»

Молодой семье с двумя детьми государство подарило новый дом, но строители отнеслись к своей деятельности не по совести — возводили стройку «на соплях», да еще и подворовывая материал. В итоге, большой дом на четыре комнаты, с кухней и ванной, был передан нам с массой недоделок! В стенах, полах, на потолке и оконных рамах — щели. Их затыкали, клепали подручными средствами, но это не помогало — все тут же отклеивалось.

Первые годы после переезда были сопоставимы с тем, что мы зимой жили в сарае! Даже кошка предпочитала уходить во двор и проводить ночи в стогу сена, лишь бы не оставаться в доме на пересечении ветров, что сквозили изо всех щелей! Мы же спали под одеялом, в пальтишках и шапках, а по утрам обнаруживали иней в доме! Не забыть те моменты, когда нужно было вставать, но не хотелось даже носа высовывать из-под одеяла! Еще страшнее было идти умываться. Наверное, примерно то же самое ощущал новорожденный тюлень, покидая теплую утробу мамы и соприкасаясь со снежно — ледовым контрастом! Иногда мы умудрялись мыть голову, не снимая свитера, да еще так аккуратно, что он был абсолютно сухой!

Были в той леденящей атмосфере и свои плюсы — борщ не прокисал. Такое положение дел продолжалось годы. Чтобы утеплить дом, нужно было много стройматериала, но финансовые затруднения растянули этот процесс на десяток лет.

Зато мы стали жить рядом с недавно проложенной асфальтированной дорогой, неподалеку была общая баня, располагалась кузня и стояло много тракторов. В хуторе жизнь пульсировала! Мама по-прежнему работала учетчиком, отец так же возил хлеб и не забывал про «свои обязанности» наказывать детей и бить супругу. Так что новый дом с одной стороны нас переселил в самый центр кипучей хуторской жизни, но с другой ощутимо добавил забот-хлопот по его обустройству, чтобы стало в нем теплее и уютнее.

«Плеть — система»

С братом и друзьями мы часто играли за хутором, лазали, где попало, вот и подхватили чесотку!

— Идите сюда! — подозвал нас как-то «креативный» отец.

Увидев емкость с солидолом, поняли, что что-то не то, но было уже поздно. Он смазал нас с братом этой вонючей липкой «мазью» с ног до головы.

Но и это не все: в самый пик июльской жары заставил переносить и аккуратно сложить огромную кучу дров.

Солнышко, что рисовал на листочках, было очень ласковое и любящее, а это нещадно пекло. Жара, что проницательно подобрала рифму — крематорий к санаторию, активно проявляла заложенный смысл! Кожа раздраженно изнывала от зуда, но пальцы скользили по противно — жирному солидолу и создавалась только видимость того, что почесался!

Казалось, что из база раздавался дикий смех свиней, которых месяцем ранее настигала такая же участь — чесотка! И теперь, избавившись от этой заразы, они смотрели на нас с братом и не сдерживали эмоции — смеялись так, что слышалось прихрюкиванье! В детстве не любил сало, но на тот момент хотел съесть с добавкой! Тем более, что отец потому и использовал на нас универсальную ветеринарно — педиатрическую мазь, что свиньям же помогло!

Куча разбросанных дров во дворе уменьшалась. Мы их аккуратно складывали в сарае, заготавливая для топки печи на зиму. Тела зомбированно исполняли приказ, завуалированный под просьбу и помощь, а души вырывались на свободу — играть! Хотелось разодрать кожу, все бросить и бежать на речку, но «крепостное право» велело — работать! Под такой «плеть — системой» забываешь о жаре!

Труженики земли

Рев тракторов ранним утром начинался с переклички, а копоть, поднятая от них к небу, была командой — вперед!

Всем отрядом выходили в поля. Искусно опустив плуги, пропитывая потом одежду, подготавливали землю к плодородию простые мужики!

С раннего утра и до позднего вечера кабина трактора служила домом, а товарищи по общему крестьянскому делу — семьей! И лишь на часок дружно приезжали на обед.

Помню белоснежные улыбки и в три пальца слой пыли на лицах дедушки Володи и дяди Сережи! Они сначала купались в душе, что стоял во дворе, кушали, ложились отдохнуть на какие-то пятнадцать минут, а потом снова заводили трактора и ехали в поле. Культивировали, сеяли, косили, развозили: зерно, семечки, силос!.. Колхоз жил подобно муравейнику: дружно, слаженно и в бесконечных трудах! Но редко кто испытывал плохое настроение! Зато как они умели подшучивать над собой и другими, облегчая тем самым тяготы хлеборобского труда! Дедушка, увидев нас с Вовой, всегда затрагивал шуткой, усаживал за стол, угощал всем, что оказывалось у него с собой. Так и жили, зная наверняка: что посеешь, то пожнешь!

Поворот не сюда

Про отца тоже вспоминается хоть что-то хорошее: иногда он возил нас на речку и брал на работу — развозить хлеб. Помню хруст и вкус того свежего хлеба вприкуску с кефиром. Но эти счастливые моменты все же не покрывают детский страх и боль, испытанные под воздействием отца!

Как-то пьяный за рулем на рабочей машине, он вез нас на речку, как вдруг что-то переклинило, и он свернул с дороги. Медленно ехал об холмы, наезжая одной стороной на них и машина была готова вот-вот перевернуться, а отец орал:

— Мы сейчас все умрем!

— Папа, пожалуйста, не надо! — испуганно кричали мы.

А он наезжал на следующий холм и орал всякую чушь, призывая страх! Мы ничего не могли с этим сделать, а колеса уже отрывались от земли… И тут, как в боевике, в открытое окно влетел кулак — прямой наводкой отцу в челюсть, а вторая рука вывернула руль.

— Ты дурак что ли?! — это был знакомый мужик, что недалеко пас коров, увидел этот идиотизм и спас нас.

Колеса коснулись земли, а мы с Вовой убежали и вновь ночевали в кустах, а утром холодные и голодные шли домой, где, как всегда, ждало наказание.

Невольно приходит на ум сравнение: как за котятами он неотступно ходил за нами с ведром.

Папа любит тишину

С малых лет мы уже кормили домашних животных: курам — корм и воду, коровам — тыкву и сено… Как-то кормил кур и уронил ведро на ногу, и палец опух! Наступить было больно, но отец заставлял работать и не ныть! Ночью я стонал от боли, а «заботливый» папаша орал:

— Заткнись там!

Попытки мамы встать и облегчить боль сыну обернулись очередными угрозами!

Но мама вновь настойчиво рвалась ко мне:

— Это же ребенок! Пусти!

Но мамины попытки встать и подойти ко мне отец блокировал своим повелительным: «Заткнись!»

И снова гневно обращался ко мне:

— Ты мужик или баба? Заткнись и спи! А то я вам всем сейчас!..

Я понимал, что если не замолчу, то достанется маме и Вове тоже, поэтому кусал подушку и терпел! В итоге, у меня слазил ноготь с большого пальца…

Сапоги без подогрева

Зима пришла без стука, выбив дверь ногой! Холод проникал во все щели, а их в доме было немало! Засыпали под одеялом одетыми, а проснувшись, не хотели покидать теплую постель. Но долг звал: нужно идти в школу…

Осенняя обувь, что донашивалась за двоюродными братьями, не согревала в зимнюю стужу! Мама пересчитала общий скромный капитал и пошла в гараж к главе семьи за одобрением распределить деньги на нужды первой необходимости! Открыла дверь и поняла — не вовремя. Отец в этот момент точечным взглядом смотрел под капот Запорожца и сжатыми зубами перекатывал сигарету с одного уголка губ на другой, нервно покусывая ее и то и дело выпуская дым!

— Юр, детям нужно зимние сапоги купить — холод собачий, а они в осенней обуви ходят! Нужно купить зимнюю! — решилась озвучить цель своего визита мама.

Отец молчал и не переводил на нее взгляда.

— Юр, ты слышишь, что говорю?

В ответ раздался свист! Нет, не вьюги, что влетела в открытую дверь, и не ветра, что создал заботливый отец, побежавший разрешать проблему, а летевших пассатижей, что бросил в маму с фразой:

— Заткнись! Я думаю! Ты что, не видишь?!

Инструмент, попавший в руку, пронзил болью. Но то была телесная боль. Куда больнее удар получила ее душа. Брызнули слезы от обиды!

— Ну, Юр, это же дети! — потирая руку, сквозь слезы проговорила мама.

— Ты что не понимаешь? Дура! Мне нужно мотор запасной купить, нашел по выгодной цене!

— Но у тебя этот мотор рабочий, а дети мерзнут.

— Ты ни хера не понимаешь! По такой цене я никогда не куплю!

— Юр, но дети!

— Потерпят! И иди на хер отсюда! — сжал в руке гаечный ключ и замахнулся на маму!..

В итоге купил запасной мотор, а мы, надевая по двое вязаных носков, так и ходили в осенней обуви. Надавливало пальцы и пятки, пока родственники не помогли, подарив зимние сапоги.

Колеса фортуны

В тренде нашего без айфонного детства было что-то наподобие селфи палки — это колесико от детской коляски с ручкой, а также колесики от велосипеда насаживали на палку или проволоку.

Наглядная картинка

Но куда круче — это катать покрышки от машин и от тракторов с передних колес! Руки были грязные по самые уши, но бежали, кричали и радовались!.. А какое было воображение, что это твой транспорт и по ощущению ветра скорость задаешь ты!..

Наглядная картинка

Почти по соседству с нами жила семья: муж, жена и двое мальчишек наших годов.

Как-то до позднего вечера мы вчетвером катали покрышки, а потом залезли в большую покрышку от Кировца и сидели там…

Услышали голос отца, и он приближался, а это как если бы отец приближался к нам (другой синоним ситуации по уровню опасности подобрать не мог).

— Ну, вот и хана нам! — прошептал Вова

И сразу же придумал:

— Пацаны, давайте поменяемся майками, вы побежите в ту сторону (указал пальцем), а мы с Павликом позже убежим в другую

План «ж» сработал идеально: пацаны были пойманы, отец удивился смекалке и даже засмеялся, ну а дома за такой маневр мы были наказаны по всей строгости…

Не детские игрушки

Шло время, все круче ломалась детская психика! Бежали куда подальше от проблем отцов и детей. Жаждали других острых ощущений, чтобы заглушить реальные, что впитались губкой и выходили горячим паром. Плюшевых игрушек в нашем детстве не было, а альтернатива была не детской — все, что стреляло, горело и взрывалось. Научились у ребят постарше делать пугачи из велосипедных спиц и из медных трубок, гвоздей и резинок. С ними и дружили. Редко играли в хуторе, уходили далеко за его пределы. Пейзажи, предстающие взору с холмов, завораживали своей красотой, а свобода придавала уверенности!

Есть в окрестностях нашего хутора такое место — Белый яр (холм из песка). Расположен он неподалеку от речки, а на другом берегу — станица.

Оттуда приезжали милиционеры на стрельбище — стреляли по мишеням.

Мы были почетными зрителями такого взрослого «развлечения»!

После того, как милиционеры уезжали, мы собирали гильзы и выкапывали пули в песочном яру, что ранее поражали мишени. Приносили все домой и коллекционировали.

А пугачи заряжали серой от спичек, которые таскали из дома и за которые отец частенько избивал. За дело, но без оглядки на то, что мы — дети!

Но даже такими радикальными мерами отец не выбил из нас страсть ко всему, что взрывается и стреляет! Ремень тоже издает хлопки, но это больно — проверенно попой!

Деревенский драйв

— Догоняй — догоняй!

— Давай, цепляйся!

— Яху!

Ветер усиливался в разы! Сердце бешено билось! Красота природы мелькала в глазах! Но вдруг раздавался визг тормозов и крик водителя:

— А ну-ка пошли вон, сорванцы! Поймаю, уши оборву!

— Атас, убегаем!

Бежали в разные стороны, как тараканы при включенном свете…

Как я уже упоминал выше, раньше был колхоз и тракторов в хуторе было много! Скучное время мы коротали экстримом: цеплялись сзади за прицепы тракторов, и катались. Те смешанные ощущения страха и своеобразного наслаждения заставляли это делать вновь и вновь! Любили и в кабине прокатнуться, но только с теми мужиками, кто давал порулить.

И тогда ты едва выглядываешь из-под руля, а трактор покорно подчиняется тебе! На глазах сразу взрослеешь и чувствуешь себя мужчиной!

Треском сломанного сучка переключает скорость рычаг, нажатая педаль газа выбрасывает копоть из трубы, а вибрация кабины приятно массирует. В открытое окно накатом волны вливается аромат силоса. Его трамбовали в силосной яме под прессом больших колес Кировца. Так готовили запасы корма животным на зиму всему хутору.

А наша погоня за приключениями и за взрослыми годами набирала скорость!

Кровавая точка

Вышеописанные истории тоже заслуживали порки, но без той жестокости, что каждый раз охватывала отца! Не забыть того вечера, когда с еще большей яростью избил маму. Бил так, что она попала в больницу с гематомами на теле, сотрясением мозга и искореженной душой. И именно это страшное событие стало кровавой судьбоносной страницей в нелегкой жизни мамы.

В больнице она познакомилась с женщиной, что тоже была в браке с мужем — тираном и так же терпела и боялась! Но набралась мужества и с помощью юриста развелась. Поделилась горьким опытом и дала подробный инструктаж, как это осуществить.

Все истории с гестаповскими подробностями разом обнажились, и о них узнал дедушка Володя, мамин папа. Он знал, что ее обижал муж, но даже и представить не мог, насколько жестоко и безжалостно!

— Инка, ты почему раньше не рассказывала?! — со слезами на глазах спрашивал ее папа.

Ответ был очевиден. Мама была настолько запугана мужем, что своим родителям не смела пожаловаться. К тому же ясно помнила отцовское предупреждение: «Если выйдешь за него замуж, то чтобы ни случилось, назад тебя не приму». Отцовскую заботу и страх за ее будущее она приняла за прямую угрозу отказаться от нее. И это бы ее убило окончательно.

Итак, мама внимательно послушала и, главное, воспользовалась инструкцией подруги по несчастью и успешно применила! Но до того, непросто давшегося ей процесса, нужно было поправить здоровье. Этим и занимались доктора.

Мы с Вовой в тот момент жили у бабушки Нади, а с дедушкой Володей ездили в больницу к маме. Дедушка Володя терзал себя мыслями в горячке о сказанных словах и очень часто повторял полушепотом:

— Какой же я дурак! Почему раньше не… эх… Инночка, дитё, ты мое, дитё…

Та страшная картина у меня перед глазами: больничная палата, вся в синяках мама, что обнимает нас так, как последний раз в жизни! Хрупкая женщина не сломалась и улыбалась, чтобы никто не видел ее боли!

После выписки из больницы мама, Вова и я стали жить втроем в нашем доме. А наш «герой», что многие годы жестоко и безнаказанно справлялся с беззащитными женщиной и детьми, трусливо сбежал. Поджав хвост, так убегал от дедушки Володи, что на бегу растерял обувь!..И это понятно, ведь

только трус поднимет руку на женщин и детей!

«Горячие пирожки»

Скоро отец понял, что теряет свою семью и стал часто приходить извиняться, но мама, которой он успел показать свое истинное лицо, его яростно ненавидела. Простить? Да ни за что!..

Тогда он пропитал ватку бензином, намазал себя и поджог!

На тот момент я был с сумкой в руках, принес от бабушки Нади пирожки, и увидев этот страшный спектакль, истерически закричал и стал бить по нему сумкой, стараясь потушить огонь.

— Папка! А — а — а! Помогите!

Я был охвачен ужасом — на моих глазах горит человек…

Но когда огонь поднимался к лицу, он быстро снял одежду.

Мама увидела это и произнесла только одно слово:

— Трус!

Тогда я не понял его значения, ведь поджечь себя — нужна смелость, думал я. Но сейчас понимаю, что это был блеф! Хотя тот детский испуг часто тревожил меня ночными кошмарами, в которых присутствовали пожар и крики!..

Бабушкины пирожки по дороге остыли, но я их подогрел…

С чистой страницы

После развода отец позорно уклонялся от алиментов да еще забрали у нас газовую плиту, стол и телочку. А в тот период разваливался колхоз, и маму сократили с работы. Так одинокая женщина, оставшись с двумя детьми, без зарплаты, с мизерными алиментами начинала новую жизнь.

Готовить было не на чем, так же, как и кушать! И тогда на прокат взяли у знакомых электроплиту, а кушали первое время на стульях. Потом прабабушка подарила нам стол. Коронным блюдом на том столе была отваренная и мелко нарезанная на кусочки сосиска на большую сковороду с макаронами. Чаем служил кипяток с двухлетним вареньем. Активно растущий организм, нуждался в ином рационе, но без жалоб и упреков кушали то, что было.

Помогали, как могли, бабушки, приобретая для нас хлеб, сахар и крупы, делясь соленьями.

А зимой мы с Вовой ходили с мешком и санками к бабушкам за углем, но печь грела очень плохо (причину искали несколько лет), да еще и дом, как «дуршлаг», в ветряную погоду был насквозь продуваемым.

Бабушка и прабабушки помогли и обзавестись хозяйством: подарили корову и два поросенка. А ведь помимо всего этого нужны были одежда и школьные принадлежности…

Колхоз развалился, настала эра фермеров, и мы, став по статусу пайщиками, получаем с той поры зерно для животных и муку на нужды семьи. Так что

было чем кормить поросят, хоть частенько и не хватало, и мы брали в долг.

По осени свиней продавали и вырученных денег с натяжкой хватало на одежду к школе, уголь на зиму и раздачу долгов. На продукты мама зарабатывала тем, что два раза в неделю ходила в станицу за три километра и продавала молочную продукцию: сметану, творог, масло…

На каникулах мы с Вовой по очереди помогали маме нести все это в станицу. Помню, как ручки сумки впивались и резали ладони от большого веса! А как наша бедная мамочка одна носила такую тяжесть, даже представить трудно. А на обратном пути шла груженая продуктами, купленными на вырученные деньги.

И все равно преследовавшие нас голод и холод были лучше, чем боль и страх!