Элли

П. Ингварссон, 2019

До небольшой шотландской деревни не дошла мода на панк, гранж и юношеский нигилизм. Главные герои увлечены музыкой в стиле dark folk и post industrial, но главное их увлечение – это мифы и древние легенды родного края. Они изучают труды историков, поют песни кельтских бардов, но однажды волшебство, живущее только на страницах книг, вторгается в их мир.

IIII

Погода в тот день стояла просто прекрасная, идеальная для прогулки — солнце поднялось на высшую точку, легкий ветерок приятно освежал, но не был холодным. Несколько молодых деревьев покачивались у церковного двора и, пройдя мимо них и завернув за угол к кладбищу, я увидел Сенгу. Она сидела на скамеечке с томиком Виктора Гюго в руках, на ней была легкая черная блузка, черные шорты с колготками в виде паутинки, а на ногах старенькие кеды, которые она одевала для прогулок по холмам. Увидев меня, она сразу закрыла книгу и убрала её в маленький походный рюкзачок в стиле милитари.

— Привет, впервые ты пришла так рано.

— Привет, — сказала она и улыбнулась. На самом деле уголки её губ всегда были чуть приподняты и улыбка исчезала с её лица только в очень серьезные и волнительные моменты, именно такой момент и наступил через пару секунд, когда улыбка исчезла и она продолжила уже довольно серьезно, — нужно сходить к эльфийскому холму и проверить, всё ли в порядке.

— Это не связано с новой стройкой?

— Именно с ней! Видела там активную деятельность вчера со стороны дороги, думаю, надо подняться повыше и осмотреться.

Холм, про который она говорила, недаром зовется эльфийским, правда последние сообщения об эльфах были почти вековой давности. В округе было много древних курганов с захоронениями, этот же холм захоронений не содержал, хотя с давних времен почитался не меньше соседних. Сейчас только мы и оставляли там еду для малого народа.

Волнение Сенги заключалось в том, что земли, где располагался холм, были недавно выкуплены и на их месте планировалась стройка. Конечно, курганы были защищены от незаконного строительства, но вот холм естественного происхождения, который пользовался славой дома эльфов, к разряду охраняемых законом памятников древности не относился, поэтому легко был продан неизвестному бизнесмену.

Тут мы услышали голоса, и через минуту к кладбищу подошли Томас и Пол. Томас был одет в черную ветровку, темные джинсы, а на ногах были кроссовки наподобие футбольных, в которых он ходил на работе. На Поле была бундесверовская куртка, с рукавов которой он срезал флаги и заменил нашивками любимых групп. Он всегда оставался немцем в Шотландии, но немецкие флаги он сильно недолюбливал, он скучал по Германии времен Нибелунгов, но никак не по Германии современной. Как только они подошли к нам, Сенга сразу посвятила их в суть дела. Не теряя времени, мы дошли до конца кладбища и прошли вдоль рощи, поднимаясь на небольшие холмики и спускаясь вниз.

И вот перед нами вдалеке предстал эльфийский холм, у основания метров двадцать и метров шесть высотой, поросший ровной зеленой травой с еле заметной тропкой, ведущей к вершине. Когда-то, наверно, его вершина была округлой, но много веков назад из-за часто проводимых там церемоний, стала плоской. Мы наблюдали издалека, и сегодня здесь было уже не так спокойно, как обычно. Если раньше по холму бегали только тени от плывущих по небу облаков, то теперь вокруг него суетилась группа рабочих и геодезистов, перемещаясь от холма к вагончикам и заграждениям, а в десяти метрах от холма стояло два экскаватора.

— И что они тут забыли? — проворчал Томас.

— Мне не нравится это, — сказал я, — не похоже, что здесь собираются строить просто очередную ферму или загородный домик.

— Главное, чтобы не завод, — произнесла Сенга.

— Отец говорил, что в наши края в последнее время наведывался какой-то бизнесмен из Лондона, — сказал Пол, — и инвесторов с собой таскал, но сомневаюсь, что он знает что-то больше нас.

— Не нравится мне это, — тихо произнес Томас, — родители рассказывали, что еще лет тридцать назад местные жители берегли деревню, ни о какой стройке в заповедной зоне и речи идти не могло, ходили собирали подписи, а теперь всем как будто все равно.

— Ладно, ребята, не будем отчаиваться раньше времени, — сказала Сенга, — я поговорю со старушкой Агнесс из деревенского совета, может, зря я себя так накрутила и ничего страшного не предвидится.

На том и разошлись. Следующие две недели собирали сведения, кто где мог. Сенга пообщалась с главой совета, а Пол даже осмелился сходить на собрание местного экологического общества и попытался поднять вопрос о новой стройке.

Отдельно скажу о местном экологическом обществе. Мы всегда были экологически сознательными гражданами и они, по идее, тоже. Поначалу мы честно пытались присутствовать на собраниях и вносить свою долю в общее дело, но между нами пробежала черная кошка. В итоге у нас пропало желание посещать собрания, и я думаю, они догадываются, кто сорвал их последнее заседание и испортил вывеску. Нам не удалось найти общий язык, так как нас — вдохновляющихся образами благородных дикарей — они считали фантазерами, а мы считали фантазерами их. На последнем собрании, где мы присутствовали, мы пытались поднять вопрос об ограничениях в охоте на лис. Сначала эту тему поддержали, но затем всё вылилось в дискуссию о том что охота на лис и ущемление прав женщин — суть одно явление по своей природе, а закончилось всё дискуссией о недопустимости использования в речи ругательств, происходящих от названий болезней — «кретин», «шизик» и т.д.

В этот раз Пол пришел без новостей — да, общество в курсе новой стройки, и их заверили что всё будет экологично. Деревенский совет также не обеспокоен, поскольку земли приобретены в соответствии с законом, и никто на наши памятники древности не покушается.

В один из вечеров мы собрались в местном баре. Народу было мало, но мы забрались в самый дальний угол и уселись за массивный деревянный стол. В баре как обычно играло местное радио, по которому крутили песни десятилетней давности, в основном новую волну. Музыка была негромкая, самое то, чтобы заглушить наши голоса для немногих посетителей. Солнце бросало свои красные лучи через решетчатое окошко и преломлялось различными красками на наших пивных кружках.

— В общем, эти чудики говорят, что бояться не стоит и наш жизненный уклад вне опасности, — сказал Томас и отхлебнул первый глоток тёмного пива, — а вы что узнали?

— Ровным счетом ничего, — сказал я.

— Да и я не больше вашего.

— Я продвинулась дальше всех в своем расследовании, — сказала Сенга, — мне удалось пообщаться с новым владельцем, и он все выложил.

— Так просто? — удивился Томас.

— Ну да, просто я оказалась рядом, когда он приехал на стройку, и сразу у обочины пристала с вопросами. Нужно было только включить восхищенную деревенскую дурочку.

— Я тобой восхищаюсь, — улыбаясь, произнес Пол.

— Ничего сложного, просто пара вопросов «ой, а что это вы строите?», «а тут будет красиво?». В общем, он все и рассказал — там планируется строить гостиницу премиум класса и поле для гольфа, половину холмов планируется перекопать, включая эльфийский.

— Только кучи снобов нам тут не хватало, — проворчал я, — C'est la vie, прогресс добирается и до нас, ничего с этим не поделать. Жалко холм, но раз никто не против, похоже, только нам одним он дорог.

— А вот насчет того, как гладко будет идти прогресс я, откровенно говоря, не уверена, и мне сдается что не все так радужно у них. Он мне пел песни, как преобразится деревня, что у него ещё в запасе наготове новые проекты. Говорил «вы свою деревню не узнаете, курорт будет, молодым ребятам будут новые рабочие места». Я решила поддержать разговор и сказала что очень рада, что мой брат сможет найти хорошую работу рядом с домом, и тут он неожиданно проболтался.

Мы усмехнулись, так как знали что у Сенги не было ни брата, ни сестры.

— И тут он мне заявляет: «вы, деревенские ребята, толковые и рукастые, а мне инвесторы всучили своих рабочих, так с ними горе. Какие же они криворукие, работы еще не начались а уже двое покалечились». — И тут я вспомнила про курган с камнем.

Такие легенды есть во многих местах, наверно, по всему миру — в США, в Египте, России, где угодно вы услышите истории про раскопки древних захоронений, которые кончились нехорошо для тех, кто их осуществлял. Несчастные случаи и болезни, как правило, очень быстро настигали бедняг. Так и у нас в прошлом веке один фермер решил раскопать холм, который до него никто не осмеливался трогать, сокровищ особых он там не нашел, и приостановил раскопки, когда извлек из земли череп, решив что продолжит на следующий день. Во сне ему явился незнакомец и обвинил в нарушении покоя и пригрозил скорейшей расправой. Про сон этот узнали все, так как сам расхититель и рассказал своим соседям. Те его надоумили, что не дело взрослому мужику снов бояться, а надо в соседнюю деревню к антиквару отправиться и продать все, что смог откопать. Человек он был, очевидно, легко поддающийся влиянию и последовал совету друзей, а через два дня слег и умер. Может, и совпадение, увы никаких медицинских документов нам уже не найти.

Насколько я знаю, археологи, осмотревшие курган через несколько десятков лет, нашли ещё несколько захоронений, но остались живы. Наверно, к археологам наши мертвецы относятся с большим уважением, а вот египетские мумии европейских исследователей не очень жалуют, и особой разницы между расхитителями и учеными не делают, если верить историям про проклятые пирамиды.

— И серьезно им досталось? — поинтересовался я.

— У одного перелом запястья, у второго ступню раздробило. Так или иначе, но работать они пока не могут.

— Вот это интересно, — сказал Пол, — может, это знак? Может, это славный народ им напакостил, а может, они действительно криворукие?

Несмотря на наш интерес к вопросам духовным, занятиям рунической магией и тому подобному, мы оставались детьми современности. И если наши прадеды в начавшейся череде несчастных случаев сразу увидели бы проделки скрытого народа, то мы были склонны сильно сомневаться в их участии. Да и два перелома — ещё не показатель.

— А вообще, ребята, что-то мы с вами сильно завелись от всего этого. Вам не кажется? — заговорил Томас после того, как осушил свою пинту. Он не поднимал глаз от пустого стакана и тихо постукивал им о картонную подставку, — похоже, мы единственные, кому не нравятся перемены. Времена луддитов прошли, уже никто не громит фабричные станки. А гольф-клуб и гостиница, тем более, уже никого не пугают. Я тут подумал, может, эти наши нынешние обиды ничем не отличаются от тех детских обид по поводу стройки…

— Это ты про наше любимое место детских игр? — спросил я и улыбнулся от нахлынувших воспоминаний.

Много лет назад строительство одного дома по соседству встало в самом своем начале, был только установлен фундамент и частично стены первого этажа, а под наскоро сооруженным навесом лежали подвезенные стройматериалы. Так как продолжение строительства было под вопросом, и такое чудное место просто пустовало, мы сделали его своей резиденцией, которая в играх заменяла нам и корабельную палубу и замок.

— Именно, — ответил Томас, — два года это было идеальное место для игр, а затем стройка продолжилась.

— Зачем ты напомнил, — сказал Пол, — мне теперь стыдно вспоминать, как мы с вами были злы на весь мир за то что в один день внезапно у нас забрали то, что было так дорого, но нам не принадлежало.

— Наверно, это все так… может, вы и правы, — сказа Сенга, последней допила своё пиво и отставила стакан на середину стола, — для нас два года игр на стройке, а для деревни много веков почитания эльфов… увы, перемены не остановить.

— Да, но зато мы можем порадоваться что остальные памятники древности у нас охраняются с величайшей заботой, — заметил Пол, — Ребята, я думаю нам пора переключиться.

— Пожалуй, а то сидим и дуемся, как тогда с этой стройкой, — сказал я.

— Вот что, — сказал Томас, — мы выпили по пинте и обсудили что нас волнует. Теперь пора заказать ещё по пинте и обсудить следующие вопросы. У меня сейчас в школе работы поменьше стало — поменяли расписание и теперь я стал посвободнее. Давайте сосредоточимся на записях, которые мы уже давно хотели сделать. Я принес показать вам парочку новых текстов песен, давайте зачитаю вам и, может, вместе ещё что придумаем, — он снял накинутую на плечи облегченную пилотную куртку и достал из внутреннего кармана несколько сложенных вместе листов.

— Давно пора, — отозвался Пол и достал маленький блокнотик из коричневой кожи на замочке, — я не сам написал это, но перевел шведскую балладу о девушке и оборотне, мне кажется из этой вещи может получиться что-то интересное.

Мы заказали ещё несколько кружек пива. Все меньше и меньше красноватых отсветов солнца проникало через решетчатые окна, уже зажглась люстра в форме тележного колеса, стилизованная под старину и пара настенных светильников, и по бару разлился теплый желтый свет. Мы читали стихи, обсуждали предстоящие записи, вставки нарезанных фраз из фильмов, которые можно будет включить в демку. После третьей кружки всем нам стало заметно веселее, хмельному напитку хоть ненадолго удалось выбить из нас печаль, навеваемую детскими воспоминаниями и событиями нынешними.

За это время несколько раз посетители занимали и освобождали соседние столики. Мы перечитывали стихи, смеялись, пили пиво, перекидывались шутками с хозяином и наслаждались каждым мгновением. Мы знали этот бар наизусть, каждый сучок на потолочной балке, каждую репродукцию на стенах. Здесь не было какой-то особой системы — любимые копии зеленых и морских пейзажей, парочка оригинальных пейзажей со знакомыми нам видами, которые подарили хозяину местные художники и, как особый маркетинговый ход, несколько репродукций с мясными лавками, которые так любили писать голландские мастера, а также несколько натюрмортов, которые напоминали нам что стол крестьянина в старину не был таким уж бедным. Налюбовавшись натюрмортами я принял решение — «хватит глушить пиво так, без всего, пора заказать сухарики с луком и солью».

Разошлись по домам только когда объявили что бар закрывается и улица погрузилась в ночную темноту. Горели редкие уличные фонари и свет в некоторых окошках жилых домов, эта минимальная иллюминация не засоряла ночное небо над деревней, и мы могли любоваться темно-синим звездным небом. А когда ещё этим заниматься? Просто так любоваться звёздами лучше всего из открытого окна мансарды, когда уже закрыл книгу и собираешься идти спать, или когда лежишь на траве рядом с любимым человеком, или как сегодня, когда навеселе выходишь с друзьями из деревенского бара на пустую улочку, в таком состоянии уже не волнует что любоваться звездами кто-то считает занятием банальным и пошлым.