Последняя из рода

Отто Диас

Спасаясь от преследования Светоносцев, Хизер присоединяется к группе наемников и отправляется на восток. Путь к арене и долгожданной мести неблизок. Мёртвые встают из могил, маги уничтожают деревни, а оружие шархадарт сводит свою носительницу с ума. Сможет ли она исполнить задуманное вопреки злой насмешке шархадарт и защитит ли её сила, к которой Хизер так стремилась?

Глава 7 Наказание

Холодно. Пространство будто застыло, превратившись в ледяную мерцающую картину: ни малейшего дуновения ветра, никаких раздражающих шумов. Холод навевал сонливость. Астрид спустилась к реке. Смеркалось. Они были в пути так долго, нескончаемое количество дней, а так ни к чему и не пришли. Следы магов то появлялись, то исчезали, то поворачивали в другую сторону. Цевель так и не вернулся, а попытки найти его закончились ничем. Мог ли оборотень сбежать? Вполне, только Эддут в этом сомневался, да и Астрид не видела особых причин. Возможно, он мёртв или ранен, только вот где? Астрид понимала, что отыскать его без помощи Видящих или весточки от самого Цевеля будет почти невозможно, к тому же в приоритете были маги. Они водили Светоносцев за нос, сбивали с пути, и даже силы природы перешли на сторону врага. Из-за непогоды Светоносцам часто приходилось останавливаться: снегопады, терзающие душу и тело бураны, морозы, валящие с ног лошадей, следовали друг за другом. В деревнях святому воинству были не рады, в городах обдирали до нитки, и над головами висело проклятье, вызванное их собственной слабостью и испорченностью. Астрид молилась Геулу в надежде на помощь, но бог затих. Он не хотел отвечать им, словно в наказание, и женщина не знала, как всё исправить, чему отдать предпочтение: поиску утраченной реликвии или магов, безудержно творящих зверства. «Мы показали свою слепоту, безответственность, наивность. Мы заслужили это и должны пройти испытание сами».

Убедившись, что поблизости никого нет, Астрид стянула с себя одежду. Мороз обжигающе лизнул кожу. Женщина сделала глубокий вдох, нашла участок, очищенный от снега, и погрузила руки в ледяную воду. Кровь стыла в жилах, однако Астрид всё равно обмылась. Ей нравилось думать, что холод заставляет омертветь страх, что ледяные капли утаскивают за собой грехи. И без того маленькие груди сжались до невозможных размеров. «Мне не холодно», — мысленно твердила Астрид, умывая лицо и шею, пока с губ слетала молитва. Тело тряслось, пальцы окоченели и стали хуже сгибаться, а ощущение внутренней чистоты так и не пришло.

Сзади хрустнула ветка. Астрид вздрогнула и обернулась. Она заметила фигуру Светоносца, на секунду замешкавшуюся, а затем скрывшуюся за деревом. Внутри жжением отозвался страх. Кто-то подсматривал? Да, он точно увидел её обнажённой! Отвратительно, невозможно! Ни один мужчина не имел на это право! Астрид принадлежала Геулу и телом, и душой! Она бережно хранила чистоту, чтобы Геул не обделял её благодатью, а что теперь? Она станет шлюхой в его глазах?

Дрожащей рукой Астрид прикрыла грудь, бросилась к оставленной одежде и прокляла себя за медлительность. Замерзшее тело не хотело подчиняться, пальцы схватили рубашку, но тут же выронили её. Паника нарастала. Астрид едва не задохнулась от всепоглощающего стыда. Наглец, заставший её в столь унизительном положении, не спешил убраться, он так и стоял за деревом, будто насмехался над её нелепостью и наготой. Впервые за многие годы на глазах выступили слёзы, и Астрид поразило осознание мерзейшей беспомощности.

— У-ублюдок! К-как ты смеешь смотреть?!

— Я ничего не видел, клянусь! — отозвался мужчина. — Это вышло случайно. Я воды хотел набрать. Прости…

— Лжец… — просипела Астрид, пытаясь натянуть одежду. — Ты знал, что я буду здесь! — Замёрзшее тело было неподатливым. Хотелось одеться быстрее, но мышцы словно задубели. Тем временем мужчина выскочил из укрытия и торопливо направился к лагерю. «Это неправильно, — думала Астрид, дрожа то ли от мороза, то ли от ярости, — Геул накажет меня… не простит ни мне, ни ему».

***

Эддут цедил похлебку, глядя на то, как языки костра врезаются в ночь. Сидящие вокруг Светоносцы переговаривались о ерунде, травили байки, отшучивались и неприкрыто хохотали. Эддуту казалось, что время для веселья прошло. Они погрязли в дерьме и понятия не имеют, как из него выбраться. С другой стороны, людям необходима надежда. Нужно отвлекаться на хорошее, чтобы не сойти с ума. «Как знать, все ли останутся живы завтра». Эддут соскрёб ложкой жалкие остатки бульона.

Вдруг он увидел приближающуюся фигуру. В ней было что-то неправильное, зверское, источающее опасность. Эддут насторожился. Астрид редко ела в компании, ещё реже допускала праздность в своём присутствии. Все знали, что она отправилась к пруду, и потому позволили себе немного пошуметь, но это не было поводом к конфликту. Вечно хмурая и озлобленная на свет, сейчас Астрид казалась особенно разъярённой. Эддуту даже почудилось, что в глазах её полыхнуло пламя, но то был лишь отблеск костра. Он медленно отложил чашку и открыл рот, но не успел ничего сказать. Пронёсшись мимо, Астрид остановилась возле Безбрового Дорта и Ёрона Битое Колено. Оба мужчины вопросительно уставились на неё, разговоры поблизости смолкли. Несколько секунд Астрид и Ёрон пытались сломить друг друга взглядами, но женщина первая нарушила молчание.

— Ты посмел смотреть.

— Твою мать, я же сказал, это случайно вышло.

— Ты пялился, а теперь спокойно сидишь и думаешь, что миновал наказания, что Геул просто примет плевок в свою сторону.

Мужчина усмехнулся и покачал головой.

— Угомонись, Астрид. Чего я там не видел? Сиськи… нашла, о чём переживать. Если думаешь, что у меня стоит на твой зад, то расслабься… мне это неинтересно, и Геулу тоже.

Эддут напрягся, почувствовав беду, но не успел среагировать. Астрид выхватила кинжал и с силой полосонула Светоносца по глазам. Ёрон заорал, Дорт тут же подскочил.

— Я принадлежу богу, ублюдок! Кто ты такой, что ставишь себя с ним в один ряд?! Похабный червь! Ты будешь ползать и отмаливать грехи до конца своих дней! Вы, воины Геула, смотрю, начинаете забывать, в чём смысл вашего грёбаного существования!

— Проклятье… — выругался Дорт, схватив за плечи орущего Ёрона. — Ты обезумела, женщина?! — Он угрожающе подался к ней, но Астрид приставила клинок к его горлу.

— Так, да? — почти выплюнул Дорт. — Убьёшь меня из-за задетой сучей гордости? Глава… — последнее слово он произнёс с отвращением, словно смачное ругательство, способное потревожить чувства мёртвого.

— Нарушишь обет или свой долг, и я подвешу тебя на собственных кишках.

— То, что ты заняла этот пост, было ошибкой.

— Ошибкой было то, что мать не вытравила тебя из чрева и не скормила псам.

Эддут смотрел на её страшное лицо и молчал. Он боялся шевельнуться, ведь рука Астрид могла дрогнуть, и тогда к её ногам свалился бы труп, а Дорт не обладал сдержанностью, спасающей в таких ситуациях. Смахнув с кинжала кровь, Астрид сунула его обратно в ножны и направилась к палатке. Светоносцы застыли в оцепенении.

— Я ничего не вижу… не вижу, я не вижу… — болезненно стонал Ёрон. Кровь залила его щёки. Дорт беспомощно смотрел на него, не зная, чем помочь, затем обернулся к Эддуту.

— Почему ты молчишь?! Это ненормально!

— Что ты хочешь услышать?

— Что?! Она лишила его зрения, твою мать! Из-за какой-то чуши! Это ублюдский самосуд! Слепой он теперь не охотник, что с ним вообще будет? Мы что, куски мяса для неё? Любой, кто неправильно посмотрит, будет обречён на это? Или в наших рядах слишком много охотников, которыми можно пожертвовать?!

Эддут понимал, что гнев Дорта справедлив, но и в том, что сделала Астрид, была своя правда.

— Астрид в разы набожней всех вас вместе взятых и свято чтит каноны чистоты. Вы ведь знали, что она пошла на омовение. Ёрон поплатился за то, что перешёл черту.

— Издеваешься? Он же сказал, что случайно увидел! А если я выйду поссать и случайно выберу куст, где уже ссыт она? Мне член отрежут?

— В нашем деле недопустимы случайности, глупости, неосторожность. Всё это приводит к лишениям.

— Знаешь на опыте, да? — выплюнул Дорт. Эддут не ответил, всё и так было очевидно.

— Проклятая сука… — простонал Ёрон. — Чтоб она сдохла… тварь… чтоб сдохла…

— Я бы на твоём месте заткнулся, — посоветовал Эддут, — глаза лишь начало. Астрид с удовольствием порежет тебя на куски и привяжет их гнить к позорному столбу, чтобы ты не нашёл упокоения. Не забывайте — она глава ордена, и сейчас мы все висим на волоске от краха. Настало время, когда случайности и неповиновение недопустимы. Король зол, он ждёт повода, чтобы сослать нас на арену. А вы привыкли к распущенности и своеволию, хотя все приносили обет. Самое время вспомнить об этом. Маги — реальная угроза, и если хотите выжить в этой борьбе, очиститесь и попросите милости Геула. Пусть он наполнит вас благодатью и даст каждому силы сражаться. Избавьтесь от грязных помыслов. Делайте то, что вам говорят, будьте добросовестны — и не пострадаете. Во всяком случае, от рук Астрид.

***

К полудню следующего дня Светоносцы добрались до деревушки Гач: крошечное поселение в двадцать пять дворов выглядело серым и убогим. Заборы торчали неровным рядом полусгнивших зубьев, из труб валил дым. Снег желтел в тех местах, где на него мочились псы, а люди, мрачные и недоверчивые, неохотно выползали из домов, чтобы посмотреть на приехавших. Светоносцы всегда вызывали восхищение, но Астрид заметила, что нынче народ глядит настороженно. Слухи о том, что они не справляются с магами, растекались быстро, а ещё быстрее те, что они ищут добровольцев. Астрид предпочла бы рубить языки тем, кто разводит панику, но не имела права. Приходилось действовать иначе. Светоносцы должны были внушать трепет одним только видом в эти запертые в никчёмных оболочках души. Грешные, грязные изнутри и снаружи, сельчане смотрели на святое воинство так, будто приближенные Геула ничем от них не отличались. Астрид это раздражало. Она свято верила, что бог руководит ею, тогда как этих трусливых, наверняка забывающих молиться людей не задевает даже его тень, не то что благодать. Гордо приподняв подбородок, Астрид смотрела на собравшихся, но вместо почтения замечала во взглядах холод, страх, скептицизм. «Что вам нужно? — говорили эти глаза. — Здесь вас никто не ждал».

— Ревердас стоит на пороге непростого времени. Маги бросают нам вызов, и Геул призывает своё войско сражаться. Мы принимаем всех, кто готов биться за правое дело и посвятить себя служению Геулу.

Астрид видела, как женщины хватаются за своих мужей и сыновей, показывая, что не отдадут их, вцепятся Светоносцам в глотки, если понадобится, но ни за что не отпустят с ними близких. Кто-то должен пахать поле, рубить дрова и пасти скот. Кто-то должен драть по ночам, чтобы родилось новое потомство. Астрид читала в глазах собравшихся мелочность, страх, осознание и принятие собственной никчёмной жизни. Они с большим удовольствием будут размахивать лопатой, нежели мечом. О женщинах и говорить нечего. Астрид ненавидела их. Грязные, легкомысленные суки, которым не хватает ни воли, ни решимости. Рабыни собственных страхов и мужей.

— Прошу выйти вперёд тех, кто готов присоединиться к нам.

Никто не вышел. В городах нет-нет собиралась горстка людей: зачастую это были те, кому нечего терять, чья жизнь бессмысленна и готова вот-вот оборваться. Напоследок им хотелось приобщиться к церкви, чтобы умереть не как шааховой твари, а достойно, на службе у самого Геула. Светоносцы принимали их, хотя на первой же тренировке становилось очевидно, насколько всё запущено. Ими правило отчаяние, а не вера в правое дело. Слабость их духа говорила о том, что многие побегут, когда столкнутся с проблемой, или окажутся разбиты в бою. Их мысли блуждали, не цепляясь ни за что конкретное, в глазах не было осознанности, а в душах места для Геула. В деревнях люди просто слушали и молчали. Астрид начинала злиться. Серые лица, закрытые позы, ноги, увязшие в снегу. Она не имеет права принуждать кого-то к служению, но что делать? Ревердас в дерьме, король не помогает, оружия нет, а банда магов, ускользающая от них, вырезает и жжёт деревни. Сколько это может продолжаться? Почему все прячутся за равнодушием? Почему столице кажется, что их это не коснётся? Проклятый Лонгрен думает, будто может подчинить всех, убив или унизив. Но кто будет сражаться, если уничтожить войско? Иногда Астрид думала, что проклятье пало на страну в тот день, когда убили законного короля. Возможно, терпение Геула закончилось ещё тогда.

— В чём дело?! — чуть ли не выкрикнула Астрид. — Думаете, лично вас это не затронет? Да, убили кого-то на востоке, а потом чуть ближе. «Мы не будем следующими», — так вы считаете? Думаете, молитесь достаточно часто, чтобы смерть не постучалась к вам и не забрала ваших детей? Радуетесь, что жёны цепляются за вас, потому что проще вспахать поле и пойти потрахаться, чем выяснять, что скрывает ночь! А что вы будете делать, когда они придут по вашу душу? Побежите? Будете звать на помощь?

— У Ревердаса есть вы, — отозвалась одна из женщин, — выполняйте свою работу, чтобы этого не случилось.

— Выполнять? — Астрид шагнула вперёд, и женщина напряглась. — Ты думаешь, я не выполняю свою работу? Ты можешь посчитать, сколько наших братьев сдохло ради ваших мирных ночей? Ты… — Она бросила взгляд на высокого юношу, стоящего позади говорившей. — Что молчишь и хлопаешь глазами? Не хочешь попытаться защитить семью? Или уверен, что справишься в одиночку, когда вас придут рвать на куски?

— Астрид… — тихо позвал Эддут, но женщина не отреагировала. Юноша замялся. У женщины округлились глаза.

— Я… я должен помогать отцу в поле, один он не справится.

— У тебя есть младшая сестра, — Астрид кивнула на девчонку, достающую парнишке едва ли до пояса. — Или думаете, что женщинам трудиться не полагается? Отправь её в поле, а сам принеси пользу стране.

— Не трогайте моих детей… — процедила женщина, пытаясь закрыть их телом, но Астрид сделала вид, что не слышит её. Она продолжала сверлить взглядом мальчишку.

— Как тебя зовут?

— В-Вернар…

— Вернар, ты веришь в Геула?

— К-конечно.

— И ты готов сказать «нет» богу, который взывает к твоей помощи? Готов отречься от него, оставить без защиты семью?

— Н-нет…

— Замолчи, — женщина дёрнула его за рукав и с ненавистью посмотрела на Астрид. Та продолжала:

— Тогда прекрати цепляться за мать, это не поможет, когда маги придут, чтобы убить её. И чтобы этого не случилось, ты должен пойти с нами.

— Ничего он вам не должен!

Лицо Вернара переменилось. То ли слова Астрид что-то затронули в нём, то ли угрожающий вид воинов, стоящих за ней. Их крошечной деревни не нужны были проблемы, и юный, не знающий жизни ум, уже начал испытывать угрызения совести.

— Я… х-хорошо, я пойду.

Мальчишка побелел от ужаса, но отказать Астрид и стать причиной возможных бед было страшнее, чем отправиться со Светоносцами в бездну Шааха. Глава святого воинства смотрела так, будто за неправильный ответ готова была лишить Аридона или сравнять деревню с землёй. И кто бы потом доказал, что это не дело рук магов? Женщина охнула.

— Нет, не пойдёшь!

Вернар попытался шагнуть вперёд, но мать удержала его. Астрид закипала. Через мгновение в её руке сверкнул меч. Она сунула обнаженный клинок между женщиной и сыном. Несчастная замерла. Люди затаили дыхание, и даже Светоносцы растерялись от такого выпада. На лице Эддута отразилось замешательство. Он мысленно попросил, чтобы Астрид не делала глупостей, иначе придётся вмешаться. Убивать простолюдин точно не входило в его планы. К тому же это было серьёзным преступлением против короны и церкви.

— Вы… не имеете права, — пролепетала несчастная, уже не так уверенно глядя на Вернара.

— На что? Юноша изъявил желание служить Геулу, все слышали: он сделал это добровольно. Моя задача — не позволять кому-либо препятствовать благому намерению.

Вернар в ужасе покосился на мать, затем шагнул в сторону Астрид. Та, может, и не стала бы давить, но гадкая сука развязала язык, и Астрид захлестнула ненависть. Захотелось отомстить, наказать, и тут же подвернулся идеальный способ. Астрид кивнула, и паренёк затесался в ряды стоящих позади мужчин. Его младшая сестра ухватилась за мать, а та, содрогаясь от полившихся слёз, прижала малышку к себе. Астрид опустила меч и внимательно посмотрела на лица. Люди были растеряны, напуганы. Стоило чихнуть в мертвецкой тишине, чтобы заставить часть из них обделаться. Им было некого звать на помощь.

— Ты… — обратилась она к рослому мужчине, рядом с которым стояли два юнца не старше тринадцати лет. — Не хочешь послужить богу и государству? Твой дом не придёт в упадок, ты вырастил достойную замену, но нужен кто-то, кто будет заботиться о спокойствии этих мест.

На мужчину уставились все, так что времени на раздумья у него не было. Астрид видела борьбу на его лице: борьбу со страхом и нежеланием, но, наконец, промямлил:

— Если того действительно требует Геул, я пойду с вами. Но коли улягутся беды, возможно ли будет вернуться домой?

— Твоим домом станет наш орден, или ты считаешь, что можешь просто отвернуться от Геула, когда захочешь? От того, кто дал тебе всё, что ты имеешь?

Мужчина вздохнул. Несколько секунд он смотрел на Астрид, размышлял, как она поступит, если он откажет. Что, если заберёт кого-то из сыновей? Или обоих? Мальчишки не выживут в большом мире, они ничего не знают о зле, притаившемся за порогом. Ничто не помешает Светоносцам забрать тех, на кого укажет их глава. Они вооружены, их больше. Если он проявит слабость духа, то лишится своих мальчиков, непременно лишится. Во взгляде Астрид пылал вызов, она не потерпит неповиновения. Лучше уж пожертвовать собой, чем детьми. Приняв нелёгкое решение, мужчина обнял переглянувшихся сыновей, но коротко, сухо, по-мужски, затем последовал за Вернаром. Буквально ощущая, как люди сжались в ожидании следующего «ты», Астрид посмотрела на оставшихся.

— Кто-нибудь ещё? — Присутствующие отозвались молчанием. Казалось, они даже забыли, как дышать. «Так-то, — мысленно удовлетворилась Астрид, — бойтесь и думайте о том, что ваш срок не вечен. Смерть придёт за вами в любой момент в худшем из обличий». Она спрятала меч в ножны. — Ладно, довольно. Запирайте двери покрепче и спите чутко. В этом году будет суровая зима.

Запрыгнув в седло, Астрид повела лошадь прочь. Светоносцы развернулись, чтобы поплестись за ней: они мечтали остановиться в тепле, но по пути не встречалось трактиров, а местные и не накормят их с таким представлением. Придётся снова заночевать в палатках, морозить яйца в поле или пролеске, жрать окаменевший хлеб. Они ругались безмолвно, бубнили что-то под нос, дабы не слышала Астрид. Ей, казалось, были чужды удобства. Только Эддут поравнялся с ней, стоило им отъехать.

— Ты перегибаешь палку.

— Это ты её не догибаешь.

— Астрид, мы слуги Геула и защищаем людей, а не угрожаем им.

— Я никому не угрожала.

— Брось. Ты достала меч, это открытая угроза. Зачем тебе этот мальчишка? Нашли бы добровольцев в другом месте.

— У нас нет времени объезжать всю страну в поисках отрепья. Пока находим двух, один дохнет от диареи. Мы ведём войну, а король чётко дал понять, что помощи ждать бесполезно. Если не проявим напористость, Ревердасу конец. Этого ты хочешь? Отбрось мягкотелость.

— Ты должна внушать людям уверенность и вести их за собой с чувством, будто нам всё по плечу, но ты только смуту наводишь. Запугиваешь.

— Страх — отличный поводырь.

— Нет, Астрид. Кого боятся, того не любят, а кого не любят — попытаются убить.

Женщина скривила рот. Попытаются убить? Она глава Ордена. Ни один идиот не решится на неё замахнуться. А если осмелится, она найдёт чем ответить.