Полёт в бессмертие

Орлова Валентина, 2023

Написано по реальному факту с элементами фантастики и художественного вымысла. Автор обложки книги – нейросеть "Шедеврум".

В ночь после Крещения

Алина проснулась оттого, что кто-то легко коснулся её плеча. Открыв глаза, она глянула на электронные часы, которые стояли на подоконнике. Они показывали ровно четыре часа.

— Что это, в такую рань? — подумала она, сладко зевнув, и улыбнулась, ощутив рядом ровное дыхание Григория.

День так хорошо прошёл. Закончилась рабочая неделя, впереди выходные. Отходя ко сну, они, как обычно, взялись, за руки и пожелали друг другу спокойной ночи.

— Алина, я так люблю тебя! — проговорил Григорий с улыбкой, уже засыпая. Он всегда ей так говорил перед сном. И Алина в очередной раз подумала: — И за что мне такое счастье?!

Какое количество более красивых и более успешных девушек вертится вокруг него, а Гриша ни на кого из них не обращает внимания. Вот, Вероника, например, какая умница и красавица! Она явно питает к нему чувства, более страстные, чем их школьная дружба. При встрече с ним, она буквально светится, а он только мягко улыбается, отвечает ей братским поцелуем в щёку, как и другим бывшим одноклассницам. У них так принято было в их элитной школе, где судьба свела исключительно одарённых подростков…

Гриша давал своим способностям весьма скромную и трезвую оценку. Пользуясь молодёжным сленгом, можно сказать, что он был весьма разумным «челом"и понимал, что не сам по себе попал в физико-математическую школу, а благодаря своей маме. Она много лет проработала в ней библиотекарем.

Как в любом детском сообществе, здесь тоже было

принято давать кличку, каждому новичку. Так, старосте класса Василисе Ивановой сразу приклеили прозвище

«Василиса Премудрая»; хохмачу и насмешнику Артёму Кулемзину — «Тёма-Кулёма». Гришу Журавлёва поначалу звали просто: «Птица».

Но с некоторых пор Григорий стал ощущать, что авторитет его среди одноклассников день ото дня растёт. Многие обращаются к нему за советом, даже в деликатных вопросах, зная, что разговор останется между ними. Артём Кулемзин, став Грише лучшим другом, ласково звал его «мой гуру».

У Журавлёва обнаружилась способность кардинально исправлять ситуацию с плохими оценками. Собравшись с силами, он умел сгруппироваться и сделать отчаянный рывок. Рейтинг его моментально взмывал вверх, как на крыльях! Отмечая это, Артём восклицал:

— Да Птица — Феникс, мой гуру. Сгорает, чтобы вновь возродиться!

Но в конце десятого класса одноклассники стали замечать за Журавлёвым и некоторые «странности». Его и раньше относили к разряду «ботанов», поскольку помимо школьной литературы, он читал научные журналы типа «Знание — сила», «Сознание и физическая реальность». А теперь в его рассуждениях стали появляться выражения: «четвёртое измерение», «люди внешнего круга», «люди внутреннего круга» и прочие эзотерические «штучки».

МИСТИЧЕСКИЕ ОТКРОВЕНИЯ

Ирина Валерьевна, в свою очередь, тоже заметила, что интересы сына приняли непонятную ей направленность. В его книжном шкафу, вслед за подарочным изданием Гумилёва, — «Этногенез и биосфера земли», «Учение о ноосфере» Вернадского, — сплошь шла эзотерика: «Догмы и ритуалы высшей магии», «Тайная доктрина», Блаватской, «Жизнь после смерти», Моуди…

— Зачем тебе всё это? — однажды спросила сына Ирина Валерьевна, воспитанная в духе соцреализма, и в основном, на отечественной классике.

Григорий ответил не сразу. К тому времени в его поведении проявились манеры человека продуманного и осторожного. — Будущий чекист, — как-то сказала о нём дед, Валерий Игнатьевич.

— Понимаешь, — начал Григорий, устремив свой раздумчивый взгляд на полки с заветными книгами. — Нас так долго держали в стерильном мире, внутри «материалистических» границ, с бесконечным числом запретов… Да и я сам до недавнего времени настолько верил в безусловную правоту «научного мышления», что страшно было даже вообразить что-то вне пределов внешней оболочки жизни. А эти книги просто разбили стены вокруг меня! Они заставили меня думать и мечтать о том, о чём я раньше и помыслить не мог!

На лице матери Григорий увидел тревогу и непонимание. — Ты о чём это, сынок? — спросила его она, прижав ладони к побледневшему лицу. Но он продолжал с ещё большим вдохновением:

— Например, величайшей тайной и величайшим чудом кажется мне сейчас мысль о том, что смерти нет, что покинувшие нас люди, возможно, не исчезают полностью, а где-то существуют, и я могу их снова увидеть…

— Ой, Господи! — прервала его Ирина Валерьевна, вздохнув с облегчением. — Да я об этом сама так много читала и слышала… Но эта литература показалась мне такой наивной, примитивной и бездоказательной…

— Согласен, — ответил Григорий, пожав плечами. — Но мне кажется, что при всём этом, она куда-то ведёт, за ней что-то есть такое… Какая-то реальность, которую я давно чувствую, но которая исчезает пока, из моего поля зрения…

— А не кажется тебе, дорогой мой, что это уводит тебя от реальности? От главной цели: выучиться, получить хорошее образование, престижную профессию?

— Да разве одно мешает другому?! — уже спокойнее ответил

Григорий. Он редко спорил с матерью.

РАЦИОНАЛЬНОЕ ВОСПИТАНИЕ

Дать сыну хорошее образование Ирина Валерьевна считала главным делом своей жизни. Она тоже понимала, что Гриша точно не математик, и не физик. Скорее гуманитарий, как и она сама. Спасали природная старательность и аккуратность, свойственные им обоим, которые можно было назвать их «второй натурой». И, когда сыну было очень сложно, Ирина выкраивала на репетитора, из своей скромной зарплаты. После этого брала у школьной администрации какую-то подработку. В результате выучила сына: он блестяще сдал ЕГЭ и получил аттестат без единой тройки.

В выборе вуза они пошли своим путём, чутко, на ощупь, понимая, как это важно: выбрать профессию по душе и по силам. Ну, и чтобы финансовый фактор не давал сбоя!

Выбор пал на медицинскую академию. Причём, исключительно на стоматологический факультет, как наиболее престижный, хотя конкурс туда был обалденный. Всего пять мест было выделено бюджетникам. И Гриша попал на одно из них. По этому случаю весь клан Дорофеевых собрался на большой праздник. Не каждому выпадает такое счастье: учиться в медицинской академии!

Благодаря материнскому воспитанию, Гриша вырос ответственным и организованным человеком. Учился он очень старательно, постигая медицинскую науку, в результате закончил академию с Красным дипломом.

Поработав около года в муниципальной стоматологической клинике, Григорий Журавлёв поступил в ординатуру, на специальность «врач — ортодонт», и перешёл на работу врачом-стоматологом, в частную клинику. Название у неё было красивое и многообещающее: «Золотое сечение».

В общем, что и говорить, отмечали все: получился успешный и целеустремлённый человек, вдумчивый, спокойный, уравновешенный… «Благородный», — добавляла его бабушка, Ольга Ивановна. — Таким не грех погордиться!

Она спала и видела своего любимого внука в белоснежном халате врача, «престижного и доходного профиля». Ну, а её дочь, Ирина… Та была на вершине счастья!

ОБРЫВ КИНОЛЕНТЫ

…Алина тихо встала, осторожно прикрыв Григория одеялом, пошла на кухню. Светлое утро было ещё в пути: окно затянуто сумерками, а по тёмно-синему небу, среди тающих звёзд, гулял молодой месяц. Он так гордо и величаво плыл по звёздному небосклону, что душа её содрогнулась, при виде царственной красотой и ощущения мощи мироздания.

— Прошло Крещение. Скоро Масленица, — подумалось Алине, и сердце её почему-то защемило, в неясном предчувствии либо какой-то страшной беды, либо неожиданной, пугающей перемены…

Вздрогнув, она отчётливо услышала в тишине ночи какой-то звук. Будто большая птица, издав крик, отчаянно рвётся наружу…

Смертельно бледный, Григорий лежал на подушке: руки его судорожно сжимали край одеяла, а из полуоткрытого рта вырывались страшные, прерывистые звуки… Потом, отбросив одеяло, руки его, как крылья, забились о край дивана… Через минуту они затихли и бессильно опустились вдоль тела… И оно тут же вытянулось в струнку, словно приготовившись взлететь ввысь!

Алина бросилась к любимому, прильнув, схватила его за плечи, будто защищая от кого-то… Через минуту она с ужасом ощутила, что он затих!

— Нет!!! — закричала девушка, обнимая и лихорадочно целуя

остывающее тело… Серо — голубые глаза Григория, остановившись, потемнели, глядя в потолок…

Тишина, зависшая в пространстве, казалась бы жутко-кромешной, если бы не тиканье электронных часов на подоконнике. Они мерно отсчитывали секунды, уходящие в вечность…

Всё происходящее показалось Алине за гранью реальности, оно запечатлелось в её сознании как… обрыв киноленты!

«ЗЕРКАЛЬНАЯ» ВСТРЕЧА

На фоне трагичных обстоятельств, произошедших с молодой четой, в ночь с девятнадцатого на двадцатое января, кажется символичным тот факт, что познакомились они ровно три года назад: именно двадцатого января, после Крещение. Кое-кто усматривал в этом и налёт мистики.

В день их знакомства было также холодно и ветрено. Алина стояла перед старинным трюмо, в вестибюле главного корпуса медицинской академии. Чтобы не простудиться, она тщательно заматывала вокруг стойки пуховика объёмный вязаный шарф.

Григорий подошёл к зеркалу, и остановился за её спиной.

Лицо его показалось Алине знакомым. Да, она уже видела его где-то. Возможно, в столовой или в раздевалке…

Там, после окончания лекций, бурные потоки студентов, кучей наваливаясь друг на друга, хватают в охапку одежду и гребут к выходу, не разбирая дороги.

— Вы запачкали плечо, — проговорил юноша с улыбкой, стоя

за её спиной. Эта улыбка, светлая и по-детски застенчивая, на миг зависла на глади старинного зеркала.

— Можно ототру? — спросил он, продолжая улыбаться, и, не дожидаясь ответа, начал тереть своей перчаткой плечо её пуховика. Алина покорно стояла, разглядывая в зеркало неожиданного поклонника: серо-голубые глаза и светлая шевелюра, разделённая надвое прямым пробором…

— Эта причёска, хотя и считается модной, реально ему не идёт… Да и на модника он не тянет, слишком скромный, — отметила про себя Алина.

Григорий тоже разглядывал её, между делом. Это была

высокая, стройная брюнетка, ростом почти с него. Она была в его вкусе: красавица, с тонкими чертами лица и тяжёлыми волосами по пояс… На лице отдельно жили глаза: серьёзные и внимательные.

— Строгая девушка! — мысленно отметил Григорий. — И, похоже, что вниманием сильного пола пока не избалована. Короче говоря, мужики ещё не успели набить ей цену…

Он представился: — Журавлёв. Григорий Ярославович. Звучало красиво, но несколько старомодно. Она сразу подумала: — Лучше бы звал себя «Грэгом». Просто и современно.

Впоследствии, вспоминая эту встречу у трюмо, в вестибюле академии, молодые люди в шутку называли её «зеркальной».

Через месяц после их знакомства, Григорий пригласил Алину к себе. Хотел познакомить её со своей матерью — Ириной Валерьевной.

За несколько дней перед этим событием Алина стала ощущать страх и тревогу. Она давно поняла, что Григорий привязан к своей матери, чрезвычайно дорожит её мнением. А после ухода из семьи отца, родные зовут их между собой «неразлучниками». Всё свободное время они привыкли проводить вместе: делиться друг с другом впечатлениями прожитого дня, обсуждать детали каждого события; в выходные посещать кино и театры, путешествовать.

Гриша с восторгом рассказывал Алине об их совместной поездке в город его мечты — Санкт-Петербург.

ИРИНА ВАЛЕРЬЕВНА

Дверь открыла ещё сравнительно молодая женщина, лет

пятидесяти, с красивой фигурой и ногами… Такими красивыми, что редко встретишь в женской природе!

Миловидное лицо Ирины Валерьевны на первый взгляд

казалось анемичным, но, всмотревшись, можно было разглядеть некую тайну, глубоко запрятанную на дне её больших зеленоватых глаз. Будто она постоянно была сосредоточена на какой-то мысли. Впрочем, это могло быть и страдание, некогда пережитое…

Улыбка, освещающая лицо женщины, появлялась всегда неожиданно, от какого-то внутреннего света. Она напоминала огонёк фонарика, вспыхивающего неожиданно, в потёмках ночи.

Внешне мать и сын были очень похожи, буквально одно лицо. Но Гришина улыбка была мягкой и слегка застенчивой. Через мгновение от неё не оставалось и следа, лицо его вновь приобретало раздумчиво-спокойное выражение.

ПРОЩАНИЕ С ДУШОЙ

Сорок дней отмечали в небольшом уютном кафе.

Оно принадлежало предприятию, на котором работали прежде родители Ирины Валерьевны: отец — оператором, мать — буфетчицей.

Собрались за длинным столом только самые близкие люди: Алина с родителями, дед и обе Гришиных бабушки, тётя Вера с дочерью Елизаветой, два закадычных школьных друга — Артём и Ваня.

Говорили тихо, вспоминая новопреставленного. Будто боялись спугнуть трепетную душу, которая незримо витала

в пространстве казённого помещения. Все понимали, что завтра, поутру, она покинет пределы этого мира, и улетит туда, откуда не возвращаются.

ГРОМ СРЕДИ ЯСНОГО НЕБА

Известие о неожиданной смерти Григория Журавлёва поразило тех, кто знал его, повергнув всех в растерянность и недоумение.

Конец ознакомительного фрагмента.