Рубайат в переводах великих русских поэтов

Омар Хайям

Знаменитые рубаи философа, математика, астронома и классика персидско-таджикской поэзии Омара Хайяма переводятся на русский язык уже более ста лет. Многие из этих переводов сами стали классикой. Антологический срез, по которому возможно отследить трансформацию подхода к переводам текстов Омара Хайяма: начиная от крайне светского (вольного) переложения, заканчивая обнажением суфийских смыслов, ибо поэт был суфием, и переводы (прочтение смыслов) возможны только в этой парадигме. В сборник, который вы держите в руках, вошли рубаи, переведенные великими русскими поэтами XIX – начала XX вв.

В качестве иллюстраций в книге использованы рисунки английского художника-графика Эдмунда Салливана (1869–1933), который впервые проиллюстрировал Рубайат в 1913 г.

© ООО «Издательство АСТ», 2018

Василий Львович Величко

(1860–1904), русский поэт, публицист, драматург, переводчик, потомок знаменитого запорожского летописца Самуила Величко (1670–1728), составителя «Летописи событий в Юго-Западной России в XVIII веке». В.Л. Величко — первый русский переводчик Омара Хайяма.

* * *

Умерь желания и жажду бренных благ,

Коль счастья хочешь ты; сумей порвать оковы,

Которыми тебя опутал свет суровый,

С земным добром иль злом связав твой каждый шаг…

Живи, довольный всем: спокойное движенье

Сияющих небес прерваться не должно,

А нашей жизни суждено

Исчезнуть в вечности, блеснувши на мгновенье…

* * *

Безумцы в мире есть, которых самомненье

Во мрак надменности и чванства завело;

Иных влечет мечта о райском наслажденьи,

О замках, где всегда прохладно и светло,

Где гурии нежней и краше роз Востока…

Безумцы! Как они обманутся жестоко!

Аллах! Настанет день — и с тайны бытия

Завесу темную сорвет рука Твоя,

И обнаружится, что все они упали

Далеко от Тебя, во мглу безбрежной дали…

* * *

О, бойся тело отдавать

На пищу горю и страданьям,

Томясь слепым любостяжаньем,

Пред белым серебра сияньем,

Пред желтым златом трепетать!

Спеши с друзьями пировать,

Пока веселья час не минет

И теплый вздох твой не остынет:

Твои враги на пир тогда

Придут, как хищная орда!..

* * *

Счастливо сердце того, кто в жизни прошел неизвестный,

Шелковых тканей не знал и пряжи волнистой Кашмира,

Кто, словно птица Симург, вознесся к лазури небесной,

А не гнездился совой в развалинах этого мира…

* * *

Достойней, чем весь мир возделать, заселить —

В одной душе людской печали утолить,

И лаской одного в неволю заковать —

Чем тысяче рабов свободу даровать!

* * *

Я непокорный раб… Где ж воля, власть Твоя?!

Душа моя черна, объята мглой порока…

Где ж свет дающее, Всевидящее око?!

О, если Ты нам рай, Всесильный наш судья,

Даешь за то, что мы блюдем Твои веленья,

Ты выполняешь долг — и больше ничего!

Где ж милосердие, свет лика Твоего,

Куда ж девается Твое благоволенье?!

* * *

Скажи, ты знаешь ли, за что в устах народных

Лилея, кипарис названье «благородных»

Стяжали с давних пор?

Для люда грешного их воздержанье — диво:

Ей десять языков дано — и молчалива!

А у него сто рук — и он их не простер!..

* * *

Коль знаменит ты в городе — ты «Худший из людей»!

Коль ты забьешься в угол свой — ты «Вредный чародей»!..

Святым ли будь, пророком ли — разумнее всего

Здесь быть для всех невидимым, не видеть никого!..

* * *

Зла речь твоя, мулла, и ненависть — ей мать!

Ты все зовешь меня безбожником, неверным…

Ты прав, я уличен! Я предан всяким сквернам,

Но… Будь же справедлив: тебе ли обвинять?!

* * *

Никто на свете не проник

В начала вечного тайник;

Не мог никто ступить ни шагу

За грани личного мирка!

Я вижу: от ученика

До тех, кто нас ведет ко благу,

Несовершенно все и вся, —

Все то, что матерью зачато, —

Несовершенства яд нося

От дней рассветных до заката!..

* * *

О друг, будь весел и беспечен!

День скорби будет бесконечен —

И в сочетанье роковом,

Сойдясь на небе голубом,

Светила встретятся лучами,

Твой прах землею, кирпичами

Мгновенно стане, и из них

Дворцы построят для других.

* * *

Нет в суетной любви могучего сиянья:

Как пламя зыбкое в минуту угасанья,

Она не может дать живящего тепла!

Ее наследие — холодная зола!

Но кто божественной любовею пылает, —

Ни отдыха, ни сна, ни пищи тот не знает!

В сияньи радостном взойдет ли яркий день

Иль мир окутает чадрою ночи тень,

Несутся ль месяцы, года чредой крылатой —

Все призрак для души, любовею объятой!..

* * *

Назначьте свиданье, друзья:

Когда под землей буду я,

Сойдитесь в условленном месте!

Завету верны моему,

Возрадуйтесь сердцем тому,

Что дружно пируете вместе!..

Когда ж виночерпий младой

К вам с чашей войдет круговой,

Рубины заблещут огнями

В живительном старом вине, —

Пусть каждый, вздохнувши по мне,

Пьет в память о бедном Хайяме!..

* * *

В могилах спящие земле возвращены,

Частицы праха их рассеяны повсюду, —

Рассеяны, как пыль!.. Какому ж злому чуду,

Увы, подвержены ничтожества сыны?!

Какой напиток их так держит в опьяненьи,

В неведеньи всего, в тревогах и сомненьи,

И будет омрачать рассудок их всегда,

До дня последнего суда?!

* * *

О друг! Зачем пещись о тайнах бытия,

В безумии желать того, что невозможно?!

Мечтой бесплодною охвачена тревожно,

Напрасно смущена зачем душа твоя?!

Будь счастлив, веселись: при сотвореньи света

Никто ведь у тебя не спрашивал совета!..

* * *

Однажды ночью в тихом сне

Мудрец явился мне

И нежным голосом участья

Поведал: «Роза счастья

Во сне не может расцветать!..

Чем смерти подражать,

Вина хлебни-ка: под землею

Наспишься в час покоя!..»

* * *

То сокровенен Ты, невидим никому,

То открываешься в твореньях, как зиждитель…

О! Нет сомнения! Себе лишь самому

В утеху Ты творишь созданий чудных тьму:

Ты — сущность зрелища и сам Ты — зритель!

* * *

Дворец, где с чашею в руках

Любил сидеть Бехрам могучий, —

Исчез, рассыпался во прах!

Где все цвело, — песок сыпучий!

И там пугливая газель

Своих детенышей приводит,

Теперь там лев порой находит

Неприхотливую постель!..

А где ж великий из великих,

Бехрам, суровый полубог,

Что ловко так онагров диких,

Степных ослов арканить мог?!

Где ж царь Бехрам, весь — блеск и сила?! —

Его, как дикого осла,

Неумолимая могила

На свой аркан взяла!..

* * *

Убаюкан тщетною надеждой,

Разметал я на ветер полжизни,

Но и дня безоблачного счастья

Не познал в земной своей отчизне.

И теперь живу под гнетом страха:

Я боюсь, что время, время злое

Уловить мне случай помешает, —

Увенчать наградой хоть былое…

* * *

Вчера на площади базарной видел я,

Как глину вязкую горшечник мял ногами;

С его усердья пот катился в три ручья…

И этот мертвый прах незримыми устами,

Казалось мне, шептал: «Я ближним был твоим!

Стыдись! Не будь так груб и так неумолим!..»

* * *

Хоть жемчуг должного Тебе повиновенья

Я не нанизывал на нити поведенья

И сердца не влачил я в прахе ног Твоих, —

Я чужд отчаянья — и верю: будет миг, —

Приду к подножию Божественного трона —

И буду принят я на милосердья лоно,

И буду мил Тебе: ведь я всю жизнь молчал!

Ведь жалобами я Тебе не докучал!..

* * *

Непобедимую в нас поселил Ты страсть, —

Но Ты же не велишь отдаться ей во власть! —

И бедный род людской в большом недоуменье:

Твой дар, приказ Твой — страсть!

Твое ж и запрещенье!

Ты словно повелел нам чашу наклонить, —

Из содержимого ж — ни капли не пролить!..

* * *

Жалкая страсть человека — подобна собаке цепной:

Крик ее — лай непристойный, докучный, без всякого толка!

Лисья таится в ней хитрость… Дает она мнимый покой,

Зайца обманчивый сон… Сочетались, слились в ней одной

Бешенство лютого тигра и жадность голодного волка!..

* * *

Когда бы ясно тайны жизни

Постигло сердце человека, —

Оно б и тайны смерти знало,

Нам недоступные от века!

И если ты — слепой невежда

Теперь, когда ты «сам с собою»

И с миром видимым, и с жизнью

Не разлучен еще судьбою, —

То что ж, когда «себя покинешь»

И жалкий прах в земле истлеет, —

О, что ж тогда твой дух бесплотный,

Безличный дух уразумеет?!

* * *

Расцвела сегодня пышно

Роза счастья твоего!

Где же чаша? Чаши в руку

Не берешь ты отчего?!

Время — враг наш беспощадный!

Друг мой милый, пей вино:

День отрадный, как сегодня,

Снова встретил… мудрено!

* * *

Я целый век вину хвалебный гимн пою.

Веселия лозой обвил я жизнь свою!

О доблестный ханжа! Будь счастлив убежденьем,

Что мудрости самой ты внемлешь поученьям, —

Но знай, по крайности, что мудрость, ментор твой, —

Ничтожный школьник предо мной!

* * *

Подобье караван-сарая, —

Наш мир, в котором тьма ночная

Попеременно с днем гостит, —

Остаток пира исполинов,

Объедки сотни властелинов

Гостеприимных, как Джемшид!

Наш мир — гигантская могила,

Что ложем смерти послужила

Могучим, грозным ста царям,

Неустрашимым, как Бехрам!..

* * *

Мне лучше быть с Тобой в вертепе, в кабаке

И помышленьями заветными делиться,

Чем без Тебя, мой Бог, идти в мечеть молиться

Без пламени в душе, но с четками в руке!..

Да! Сотворивший все, что было, есть и будет!

Чтоб ни было со мной, но знай: так верю я, —

Введет ли в рай за то рука Твоя,

Иль на сожжение в аду меня осудит!..

* * *

Подобно соколу мой дух, расправив крылья,

Из мира чудных тайн стрелою полетел, —

Умчаться в высший мир хотел —

И что ж?! Упал сюда, — в мир праха и бессилья!..

Не встретив никого, кому души тайник

До сокровеннейших извилин

Открыть бы мог любя, — печален и бессилен,

Я выйду в ту же дверь, в которую проник!..

* * *

К чему, когда осуществленья

Желаньям нашим не дано

И все заранее судьбой предрешено, —

К чему все замыслы, усилья и стремленья?!

Мы вечно мучимся, влачась в земной пыли,

И сожалением все растравляем рану,

Со вздохом говоря: «Ах, поздно мы пришли!

Уйти придется слишком рано!..»

* * *

Добросовестных и умных

Уважай и посещай —

И подальше, без оглядки

От невежды убегай!

Если яд мудрец предложит, —

Не смущайся, смело пей!

Даст глупец противоядье, —

Вылей на землю скорей!

* * *

О, если я проник в храм твоего доверья, —

То слушай: дам тебе спасительный совет!

Любовию к Тому, в чьей власти мрак и свет,

Молю: не надевай одежды лицемерья,

Плаща ханжи не надевай!

Чрез миг наш бренный мир исчезнет в бесконечности!

Лишь вечность — без конца! Пойми ж: не продавай

За краткий миг все царство вечности!..

* * *

Есть в небе бык Первин, — созвездие Плеяд,

А на рога другой взял землю, говорят…

Открой же взор души, открой глаза сознанья,

Как те, сподобился кто истинного знанья, —

И посмотри-ка там, меж этих двух быков,

Какое множество… ослов!..

* * *

Чье сердце благости лучом озарено,

Невидимым лучом невидимого Бога, —

Где б ни был сердца храм, — мечеть иль синагога,

Где б ни молился тот, чье имя внесено

В скрижали истины, в любви святую книгу, —

Он чужд волнения, он недоступен игу,

И не страшит его кромешный жгучий ад,

И не пленяет рай, исполненный услад!..

* * *

Ты словно опьянен, безумие твое

Невежественный страх предсмертию внушает —

И с отвращеньем ты глядишь в небытие!

Ведь из небытия чудесно возникает

Бессмертья ветвь, полна живительной красы!

И вечной смерти нет, исчезло наважденье

С тех пор, как в душу мне отрадой возрожденья

Пахнуло нежное дыхание Исы.

* * *

Облегчи в бедном сердце мучительный гнет,

Треволнений мирских и забот;

От недоброго взора людского укрой

Все, в чем грешен бывал я порой!

На сегодня дай светлого счастья струю —

А на завтра себя предаю

Я, мой Бог, в милосердную руку Твою.

* * *

Открой мне дверь: открыть ее

Здесь может, Боже, лишь твое

Чудесно-властное веленье!

Дай путь сознанью моему:

Ты открываешь путь спасенья!

Руки не дам я никому

Из тех, поднять кто пожелает

Меня из праха суеты.

Всех смерть и тленье ожидает,

Бессмертен, вечен только ты!..

* * *

В кумирне, в медресе, во храме, в синагоге

Боятся ада все и рая страстно ждут.

Возникнуть не могло зерно такой тревоги

Лишь в сердце у того, кем правит разум строгий,

В ком тайны Вышнего нашли себе приют.

* * *

Доколе жизнь ты будешь посвящать

Гордыне суетной и самообожанью?

Иль одержим больным стремленьем к познанью,

Причин небытия и бытия искать?

Пей светлое вино! Ту жизнь, что чрез мгновенье

Прервать готова смерть, идущая вослед,

Любить иль понимать не стоит. Цели нет!

И лучше жизнь влачить во сне иль в опьяненьи!

* * *

Моя возлюбленная вновь

Дарит мне прежнюю любовь!

Дай Бог, чтоб дни ее сияли

Так долго, как мои печали!..

Единым нежным обожгла

Мгновенным взором — и ушла,

Оставив счастья обаянье…

О, верно, думала она —

Свершив добро, душа сильна,

Когда не ищет воздаянья!

* * *

Надменным небесам брось вызов горстью пыли.

И в том, чтобы тебя красавицы любили,

Миг счастия лови, ищи его в вине!

О чем тебе молить и в чем просить прощенья?

Вернулся ль хоть один — один, как исключенье

Из всех, исчезнувших в неведомой стране?

* * *

Над розами еще проходят облака,

Окутывают их фатой прозрачной тени.

Все жажду сердцем я волшебных опьянений…

Не отходи ко сну; не пробил час пока!

О, пей, душа моя! В вине сверкает пламя.

И залит небосвод багряными лучами…

* * *

Не спрашивай меня о том, что так превратно,

О прошлом, будущем… Жизнь — ветра дуновенье.

Считай добычею бегущее мгновенье —

К чему заботиться о том, что невозвратно?

* * *

Ну да, я пью вино! И кто не слеп умом,

Кто истину, как я, уразумеет,

О, тот поймет, что перед божеством

Поступок мой значенья не имеет.

Аллах от века знал, он знал давным-давно,

Что мне, рабу его, придется пить вино!

Его лишь оскорбить я мог бы воздержаньем —

Его предвиденье явилось бы незнаньем…

* * *

Ныне в безумстве любви, в безумном, безмерном волненьи

Разум утратили мы — и тонем, горим в опьяненьи,

Служим святыне вина в кумирне заветной своей!

Ныне, сейчас, через миг, с восторженно-сладкою дрожью

Прах бытия отряхнув — как дух, вознесемся к подножью

Трона, где вечность царит в сияньи нетленных лучей…

* * *

О, друг! Зачем пещись о тайнах бытия,

В безумии желать того, что невозможно?

Мечтой бесплодною охвачена тревожно,

Напрасно смущена зачем душа твоя?

Будь счастлив, веселись! При сотвореньи света

Никто ведь у тебя не спрашивал совета.

* * *

Пусть колесо судьбы мне мира не дает —

Ну что же! Я готов сейчас идти войною!

Пусть доброй славою бессмысленный народ

Меня не наградил — позор зато со мною.

Все прочее — слова!

Вот кубок, и в вине горит рубина пламень —

Ведь у непьющего найдется голова,

А у меня найдется — камень…

* * *

Узор изменчивый загадочной природы

Ты разъяснить просил. И тайны бытия.

Но чтобы правду всю поведать, нужны годы —

И буду краток я.

Наш мир — что марево. Чудесную картинку

Подъемлет лоно вод. И, зыблясь, как туман,

Чрез миг опять она падет в свою пучину,

В бездонный океан.

* * *

Хайям, Хайям! Твой жалкий прах

Подобен трепетной палатке.

В ней дух царит как падишах,

Но дни его царенья кратки.

Они ведут к небытию,

Его последнему приюту.

Едва успеет он свою

Палатку бросить, — чрез минуту

Ферраши смерти прибегут

И все разрушат, все сорвут,

Чтоб средь песков пути иного

Создать разрушенное снова.

* * *

Волшебный миг настал: природу, встав от сна,

Всю в зелень облечет красавица весна,

Душистые цветы повсюду щедро сея;

И, ослепительней десницы Моисея,

Заблещет на ветвях цветущих красота!

Как бы воскрешены дыханием Христа,

С земного лона в высь потянутся растенья,

Зазыблются они под лаской ветерка,

И очи в небесах откроют облака,

И наземь истекут слезами умиленья…

* * *

О сердце, если сбросишь ты

Оковы скорбной суеты,

Печали, с прахом сочетанной, —

Как чистый дух, покинув прах,

Парить ты будешь в небесах,

Среди лазури звездотканой!

О, как ты мучиться должно

Позора мукой непрестанной, —

Что на земле, как гость незваный,

Ты прозябать обречено!..