Принцип предательства

Ольгерд Малей

Искушение быстро разбогатеть заставило Роберта Падлса предать друзей и быть причастным к их гибели в автокатастрофе на Суматре. Казалось, что преступление было совершено практически без изъяна, но иногда происходит то, о чём люди скажут «чудо» или «судьба»… История предательства, искушения и любви разворачивается во второй половине 2004 года в Ванкувере и в одной из провинций острова Суматры.

_{Глава 8}

Роберт Падлс остался пить кофе в баре на первом этаже отеля. Его должны были пригласить позднее, как эксперта, для презентации отчёта. Последний шаг, и начнётся новая жизнь: «Жаль, коньячку нельзя, нервы шалят… Почему Денни не согласился? Почему? Неужели умереть лучше, чем жить? И при том жить безбедно. Дурак!»

— Ещё кофе? — на Падлса смотрел услужливый официант.

Роберту показалось, что он удивительно похож на бармена из гостиницы на Суматре, где они были вместе с Тилиси и Леммоном:

— Чай, зелёный чай! — воспоминания в очередной раз болью напомнили о разыгравшейся трагедии.

Накануне поездки Роберт долго размышлял о плане, который разработали люди Халид мат Юсуфа. В назначенное время была запланирована остановка, мини-привал, где на них нападут повстанцы, возьмут в плен и под страхом смерти потребуют подписать отчёт с увеличенным количеством. Естественно, что он будет за сохранение жизни, и был уверен, что Джек будет тоже за. Кому хочется умирать так рано?

Джек Тилиси был в приподнятом настроении, он и не подозревал, что лучше бы ему остаться дома… Милый весельчак, хороший специалист, избегающий напряжения и конфликтов, что всегда нравилось Роберту. Падлс хотел найти причину, чтобы Тилиси не поехал, но Леммон предположил, что ряд вопросов необходимо обсудить на месте. Да и Джек сам хотел полететь на Суматру. Он никогда там не был, и ему очень хотелось увидеть этот экзотический остров… Роберт не мог быть с ним откровенным. Это могло поставить под удар всю комбинацию. Кто знает, как повёл бы себя Джек, если бы ему предложили долю? А вдруг он рассказал бы об этом Леммону? Ситуация с Тилиси очень нервировала Падлса перед поездкой: «Бедный Джек, вот так, ничего не подозревая, и попасть в такой переплёт… Ничего, максимум — это пара дней и седые волосы, зато потом они вернутся домой миллионерами».

Но упёртость Денни могла спутать все планы: «А вдруг он принципиальный и из тех, кто предпочитает умереть с честью, чем жить без чести? Вернее, жить без миллионов и с чистой совестью… а разве она у него чиста? Разве он безгрешен? Да и есть ли кто-нибудь без греха?»

Копни поглубже — у каждого своя выгребная яма в душе. Одни туда всё время смотрят и тихо сходят с ума. Другие вообще предпочитают туда не смотреть, пытаясь забыть и обмануть самих себя. Третьи признают свои ошибки и пытаются вымолить прощения у Бога, в церкви или мечети. Каждому есть о чём сожалеть и просить прощения!

Но Роберт был уверен, что имеет право разбогатеть: «Разве нельзя где-нибудь посередине жизненного пути сделать что-нибудь для себя? Пусть не совсем правильно, но увеличить свой банковский счёт на кругленькую сумму?.. Судьба предоставила шанс заработать и сделать безбедной всю оставшуюся жизнь, а у твоего товарища просыпается совесть… Что-то про совесть он не вспоминал, когда уводил невесту у друга».

Падлс не мог спрогнозировать поведение Леммона и злился. Злился, потому пришлось принять план, который предусматривал страшный вариант. Если Денни откажется, то их должны были посадить в яму, пригрозить убийством и дать время до утра для размышления. Роберт должен был уговорить Денни. Джек здесь будет в помощь. Один на один Леммон, наверное, сам задушил бы Падлса… но когда с одной стороны отчёт, а с другой жизни друзей, то он будет вынужден согласиться. Это сильный ход. Роберт надеялся, что это сработает. Он был уверен, что так они сломают Леммона. Но был предусмотрен сценарий на случай, если Леммон действительно проявит характер и откажется. Тогда на рассвете их выведут на расстрел. Спросят сначала у него — согласен ли он подписать отчёт. Если Денни скажет нет — его убьют на глазах у Роберта и Джека. Потом спросят их. Естественно, они согласятся. Далее местная полиция устроит автокатастрофу, в которой якобы погиб Леммон, а они подпишут необходимые показания и спокойно уедут домой дорабатывать документацию…

Но Падлсу казалось, что до этого не дойдёт. Он не хотел думать, что будет виновен в смерти друга. У любого человека есть предел прочности, ответственность за семью, за жизнь друзей и их семьи. Он был абсолютно уверен, что Леммон согласится, и даже не хотел думать о худшем варианте событий. Понятно было, что после возвращения домой они вряд ли останутся друзьями. Денни не дурак и смог бы соединить их разговор о завышении отчёта в Чили с этой поездкой на Суматру, но доказательств у него нет.

А главное — деньги. И Денни, и Джек тоже получат приличные суммы. Пара миллионов дадут свободу, и не беда, если он потеряет друга… да и не друга вовсе. Конечно, Леммону будет трудно смириться с этим, но ему придётся молчать. Повстанцы должны были пригрозить расправиться с близкими, если кто-то решит раскрыть правду об отчёте. Информацию о семьях коллег Падлс предоставил заранее. Он был уверен, что между истиной и жизнью семьи Денни выберет семью. Он будет вынужден думать о безопасности жены и дочки и тем самым обеспечит их безбедную жизнь. Так что получалось, что таким жестоким способом, но Роберт творит добро для друга. Для друга, который заблудился в своих принципах и упрямстве…

Помимо предела прочности у каждого человека есть предел человечности и подлости. Поэтому, сказавшись больным, Роберт не остался с коллегами в гостинице вечером накануне поездки в горы. Было невозможно пить чай или виски с друзьями, с которыми прожил более семнадцати лет бок о бок, облетал полмира, дружил. Он не мог представить, как будет поднимать тост за удачу, за будущее, точно зная, что оно завтра очень сильно изменится. Он понимал, что именно завтра может наступить конец дружбы, а может быть, и конец жизни друга, к смерти которого он приложил руку. Это было очень и очень трудно, и он боялся выдать себя. Роберт практически не спал в ту ночь. Хорошо, что его внешний вид коллеги отнесли на счёт болезни. Они даже отговаривали лететь, но не лететь он не мог. Ему надо было лететь, лететь за своей мечтой размером в несколько миллионов.

Утром в день поездки на месторождения Падлс очень нервничал, но всё сделал как его проинструктировали — забрал телефоны, паспорта, ценные вещи. Водитель изредка перебрасывался словами с сопровождающим. Роберт ждал назначенного времени и часто смотрел назад. Из-за изгибов дороги второй автомобиль иногда пропадал из вида. «Может, он сломается, и тогда ничего не получится? А и пусть так, а то сердце выскочит и голова разорвётся, — ему было плохо, очень плохо, — но всё для того, чтобы потом стало хорошо. И им тоже… чтобы потом все жили тихой и богатой жизнью».

До назначенного времени оставалось минут сорок, когда он увидел на обочине человека с трубой на плече. Машина проехала метрах в семи от него. Роберт нагнулся к сопровождающему, который сидел на переднем сидении, хотел что-то спросить, но звук выстрела прервал его.

— Начали работать, — сказал сопровождающий и что-то сказал по рации. Джип резко набрал скорость и стал двигаться в сторону небольшого поворота, где был спуск вниз.

— Почему выстрел? Это не по плану! Ещё же минут сорок? Мне сказали точное время, что происходит? — Падлс был практически в истерике. Он резко схватил за плечо сидящего рядом с водителем и повернул его к себе. Что-то металлическое уткнулось ему в зубы, больно ударив по губе. В руке сопровождающего был пистолет. Левой рукой он взял за ухо Роберта и спокойно сказал:

— Будешь орать, я тебя успокою, — и назидательно ткнул дулом в щеку. Роберт откинулся назад и повернул голову влево. Внизу в обрыве горела машина с друзьями. Что-то кольнуло в области сердца. Он закрыл глаза. Казалось, мозг лопнет от напряжения.

— Выпей, — Падлс увидел протянутую руку с флягой.

Виски сначала не помогал, а после половины фляги внутренний голос уже объяснял, что это не его вина, а результат упрямства Леммона, который и себя погубил, и товарища за собой подтянул, а ведь Роберт просил не брать Джека с собой.

— Успокоился? — на Падлса смотрело невозмутимое лицо сопровождающего.

— Да… да, — через паузу неуверенно выдавил из себя Роберт, — все нормально, я в порядке.

Сидящие в автомобиле жители Ачеха усмехнулись. Им, живущим на севере Суматры, где уже скоро тридцать лет, практически всю их сознательную жизнь, идёт война, было понятно всё без слов. Сердце у них не болит — для них это просто такая работа. Роберт выдохнул и выпил залпом оставшийся виски. Автомобиль спустился вниз по небольшой дороге, если так можно назвать эти две колеи. Они остановились метрах в пятидесяти от разбившейся машины. Это был огромный горящий факел. Путь падения был отчётливо прорисован разбросанными кусками разбитых стёкол и отвалившихся частей. Криков не было.

— Давай пакет, — водитель протянул руку.

Падлс передал пакет с мобильными телефонами, паспортами и ценными вещами. Ноутбуки горели вместе с людьми, водитель кинул телефоны в огонь, а паспорта обжёг зажигалками, порвал и испачкал землёй. Один из них кинул на землю метрах в десяти вверх, а другой рядом с авто. Водитель достал огнетушитель из своей машины и стал поливать огонь в районе задней двери. Когда через полтора часа приехали полицейские, все выглядело как автокатастрофа. В сгоревшей машине не было отверстий от выстрела, а колёса разметало во время падения.

«Видимо, стреляли в колесо или рядом, чтобы спровоцировать падение», — подумал Роберт. Его размышление прервал плохой английский:

— С вами желает поговорить начальник полиции. Вы меня понимаете?

Роберт кивнул.

— Вам нужна помощь доктора?

— Нет.

— Идите к автомашине, туда, — полицейский указал рукой на один из приехавших автомобилей. Роберт вылез из джипа и медленно пошёл в сторону полицейских машин. Он решил говорить то, что видел.

— Здравствуйте, мистер Падлс. Сожалею о случившемся и сочувствую вашему горю. Вам нелегко сейчас, присядьте в машину.

Роберт удивлённо смотрел на говорящего. Алкоголь в большом количестве притупляет чувства, но не узнать в начальнике полиции помощника Халид мат Юсуфа, с которым вчера согласовывал план нападения, мог только слепой и глухой.

— Сочувствуете? — Роберт стал нервно смеяться. — Убивать и сочувствовать одновременно? Вы уникальный человек, э… — Роберт пытался вспомнить имя, но через мгновение ледяной взгляд начальника полиции заставил Падлса замолчать.

— В машину сядьте, — резко произнёс начальник полиции.

Роберт икнул, перебор с виски дал о себе знать. Он опустился на сидение, и вдруг по его лицу потекли слезы. Падлс перешёл какую-то черту — это он и… не он, вроде здесь и не здесь, в этом мире, но как за стеклом. Какая-то безысходность мешала дышать и сильно сдавливала в области груди. Все происходящее было как в тумане, казалось, что все говорят как-то приглушённо. Роберт поднял голову:

— Вы меня тоже убьёте? Свидетелей ведь убивают? — он на минуту представил, что его подводят к дереву и стреляют. Странно, но показалось, что ему станет легче — раз и боли больше нет, страданий нет… ничего нет.

— Вы идиот?

— Что?

— Я спрашиваю, вы идиот? — не дожидаясь ответа, начальник полиции открыл подлокотник и достал бутылку. — Выпейте коньяк, два глотка, не более. Это приведёт вас в чувство. На сидении лежит бумага с текстом, это показания, написанные с ваших слов. Вам надо их внимательно прочитать, запомнить и подписать.

— Боюсь, я не в том состоянии, чтобы что-то читать, — еле слышно сказал Роберт.

— Тогда я вас арестую.

— За что?

— За идиотизм! И за нарушение правил дорожного движения, повлёкшее за собой гибель иностранных граждан и их водителя. У меня уже есть свидетельские показания. Кстати, родственник погибшего водителя, начальник смены тюремного караула, как раз сегодня дежурит… Выбирайте — или вы учитесь читать, пока я проверяю работу своих сотрудников на месте происшествия, или завтра я буду читать заключение о самоубийстве ещё одного участника дорожно-транспортного происшествия, который повесился, так сказать, от стыда, — начальник полиции захохотал, он был явно доволен своей шуткой. — Назад ничего не вернёшь, что сделано, то сделано. И вы, Роберт, в этом участвовали. Даю вам минут тридцать, пока я здесь поработаю, потом вас отвезут в больницу, там вы придёте себя, а известный вам человек посетит вас вечером, — начальник полиции развернулся и пошёл к остаткам сгоревшего автомобиля.

Роберт отпил коньяк, положил бутылку обратно, посмотрел на бумаги и спросил сам себя: «А может, так и лучше? В глаза Денни смотреть не надо и убеждать его в чём-то. По крайней мере, это не я его». Про Джека Тилиси Роберт почему-то не вспомнил.

Он не думал о нём и сейчас, здесь, в Сингапуре, в баре гостиницы. Да и разве можно думать о каких-то мелочах и маленьких людях, когда несколькими этажами выше решается судьба твоих миллионов?

К Роберту подошёл человек и попросил пройти за ним. Его пригласили и ждут в зале переговоров для презентации! На лице сама собой появилась приветливая улыбка. Он ничего не делал для этого специально, просто у него поднялось настроение — раз его пригласили, значит, всё по плану.

Падлс посмотрел в зеркало, поправил галстук и подмигнул себе. Он явно был в приподнятом духе и нравился себе.