Си-бемоль

Ольга Юрьевна Никитина, 2016

Светлый, юмористический роман о взаимоотношениях, поиске любви и зигзагах судьбы. Что делать, если у подруги проблемы с личной жизнью, а твой хирург-стоматолог хорош собой по всем показателям? Вариант А: предложить подруге записаться к нему на прием. Вариант Б: организовать званый ужин. И как героине пройти кастинг в известный мюзикл, если прежняя любовь не дает как следует выспаться?.. Действие романа происходит в современной Москве.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Уже поглядывая на часы в ожидании первого гостя, я с наслаждением вдыхала аромат печеного, жареного и ванильного и нежилась в осознании собственной значимости. Вот здесь, в этот самый момент я состязалась с судьбой, намереваясь повернуть ее ход под другим уклоном. Выйдет ли что-нибудь из моей затеи? Я пригладила непослушные волосы, выбившиеся из гладкого высокого пучка. Аккуратные сережки с маленькими бриллиантами поблескивали в зеркале. Все как надо — не слишком торжественно, не слишком буднично. Как говорится, скромно и со вкусом. Негромкое «тинь-тинь» все же заставило меня вздрогнуть. Поворот железной ручки а-ля сейф первой двери, щелчок замка внешней двери.

— Добрый вечер! Проходите, — поспешила я пригласить гостя в прихожую.

На лестничной клетке пахло ядовитой хлоркой. Виктор Евгеньевич выглядел очень элегантно в джинсах и темно-красном тонком пуловере, из-под выреза которого выглядывал клетчатый ворот сорочки.

— К столу, — он протянул мне изящной расцветки пластиковый пакет. — Не был уверен, красное или белое, поэтому решил взять обе, — рассмеялся он, и от его смеха напряжение у меня внутри сдулось и растворилось где-то в желудочном соке.

— Прекрасно. Хорошо, когда есть выбор, — я осторожно взяла пакет.

— Пожалуйста, познакомьтесь. Мой муж Тимур. Тимур, это Виктор…Евгеньевич.

— Просто Виктор. А то я чувствую себя очень старым.

Мужчины обменялись рукопожатием. Они были практически одного роста, врач был совсем малость пониже и немного уже в плечах. Я невольно задержалась взглядом на упругих мышечных бицепсах Тимура под рукавами футболки.

Я пригласила гостя в комнату, предлагая аперитив, что-то рассказывая и занимая время. Он заинтересовался альбомом с нашими свадебными фотографиями и, воспользовавшись моментом, я утянула мужа на кухню.

— Ты готов к своей роли? — прошептала я.

— Я постараюсь.

— Я на тебя рассчитываю!

Мы вернулись в комнату к гостю, который выразил восхищение фотографиями. Его комплименты плавно перетекли в непринужденную беседу, во время которой я украдкой посматривала на телефон. Виолетта задерживалась, и я досадовала, что она пропускает интересные истории из жизни своего «потенциального» кавалера.

— Мы еще кого-то ждем? — осведомился врач, разбавляя красное вино водой.

— Да. Мою подругу. Она должна быть совсем скоро.

— Он вежливо и, как мне показалось, удивленно улыбнулся.

— Где практикуешь, Тимур?

Лицо моего мужа осталось бесстрастным, точно у египетского сфинкса, но в следующую секунду он протянул:

— Ээ… — и бросил на меня быстрый взгляд, говоривший: «Прости, ты же знаешь, я не умею врать. Ты сама меня в эту дурацкую ситуацию поставила, и лучше рассказать все сейчас, пока не поздно, чтобы я мог спокойно наслаждаться ужином.

Мое тело среагировало прежде, чем мозг обработал информацию.

— Ой-ой-ой, ну, почему это всегда со мной происходит! — запричитала я над разливавшемся по столу бокалом вина. Солнечно-желтая скатерть в середине набухла причудливой кляксой. К счастью, бокал стойко перенес мое покушение. Мужчины кинулись мне на помощь, и втроем мы очень споро переместили посуду со стола на диван. Я сняла мокрую скатерть и заменила ее не такой тематической красной. За хлопотами опасный вопрос как-то сам собой снялся, по крайней мере, на время. И тут в дверь позвонили. Я радостно бросилась на зов.

Виолетта была неотразима: облегающее, ниже колен, платье-карандаш с высокой талией, черное с аккуратными, искусными вкраплениями белого; небольшие жемчужины в ушах; волосы зачесаны назад и распущены по плечам безупречным шоколадным каскадом. Минимум макияжа направлял взгляд точно в синеву глаз.

— Извини, опоздала, — сказала она, протягивая бутылку вина и швейцарские конфеты.

— Ерунда. Я тебя кое с кем познакомлю. Пойдем же!

— Ну, дай взглянуть хоть на себя, — прошипела она, быстро оправляясь у зеркала в прихожей.

— Ты прекрасна, спору нет! Познакомьтесь! Виолетта, — почти втолкнула я ее в комнату.

Мужчины привстали, и я успела заметить, как взгляд стоматолога метнулся от высокой груди моей подруги к ее лицу.

— Виктор, — он слегка поклонился.

— Очень приятно, — она опустилась на стул напротив нового знакомого.

Мы с Тимуром сидели рядом друг с другом на широком диване-тахте. Было низковато, но других стульев не имелось, кроме высоких барных, и мы по детской привычке подложили под себя подушки.

После общего тоста приступили к легким закускам — пирожки с луком и яйцом, канапе с семгой и овощами, салат и сырная нарезка.

— Как самочувствие? — поинтересовался у меня Витя. Я подняла вверх большой палец, так как рот был занят пережевыванием.

Рядом со мной Тимур активно уминал канапе, складывая зубочистки горкой. Явно нервничал. Мне стало его жалко, но, в конце концов, искусство требует…Я весело призвала гостей не превращать закуску в еду, ибо впереди ждало еще горячее.

— Ох, но все так божественно вкусно, что остановиться просто невозможно, — простонал Виктор, и Тимур поддержал его одобрительным мычанием.

— Виолетта…

— Лучше Вита, — поправила красавица.

Она терпеть не могла свое полное имя, считая его чересчур вычурным.

— Как скажете… У меня такое чувство, что я Вас где-то видел.

— Вита снималась в фильме у самого Корнейчука!

— Это был крошечный эпизод, к тому же массовка…

— Неважно. Тебя там отлично видно!

— х, вот как! Так Вы-актриса?

Я удивлялась, почему Витя обращался к собеседнице на «Вы». Сам же говорил: «Без церемоний»…

— Нет. Это мое хобби. А если точнее — бывшее хобби.

— Отчего бывшее? — заинтересованно спросил Виктор. — Я, конечно, дилетант, но камера должна Вас любить.

Вита насмешливо вздернула брови.

— Спасибо, — она залпом осушила бокал белого вина, и Тимур наполнил его снова.

— А у тебя есть хобби?

Хобби у меня есть и, в отличие от профессии, совершенно безобидное, — рассмеялся Виктор. — Я играю на кларнете.

Тимур толкнул меня в бедро костяшками пальцев.

— Надо же, какое совпадение! — воскликнула я. — Тимур тоже играет…

— На кларнете?

И на кларнете тоже… — кивнул мой муж, тщательно изучая содержимое своей тарелки, усеянной зубочистками, точно поле битвы крестового похода.

— А давайте создадим группу, а? У меня товарищ играет на барабане! Будет у нас оркестр стоматологов. Назовем: Наркоз и Рок-н-ролл! Как тебя идея, Тимур?

— Момент… А при чем здесь Тимур? — удивилась Вита. — Он же…

— Ну, что, готовы к горячему? — хлопнула я в ладоши. — Вита, помоги, пожалуйста. И я увела подругу на кухню, всучив блюдо с лазаньей.

— У тебя все в порядке?

— Не знаю. Как-то, — вздохнула она и добавила шепотом.

— А что у вас делает стоматолог? Ты что, нас свести решила?

— Боже упаси! Он…

— Он что?

— Я подумала, что тебе нужно отвлечься. А он в разводе.

— Какое счастье, — фыркнула Вита.

— Не нравится?

— Мне вообще мужчины не нравятся в данный момент.

— Тогда у меня есть сногсшибательная подруга по теме!

— Вита нервно рассмеялась.

— Пошли уже, сватья баба Бабариха.

Одна из двух аппетитных, пропитанных сыром и томатным соусом, лазаний, была вегетарианской, вторая — такая же аппетитная, но мясная, предназначалась для Виктора. Накануне мы немного повздорили с Тимуром по этому поводу. Он считал, что не нужно готовить мясных блюд, дескать, один вечер переживет и без мяса. Я настаивала на том, что вкусы гостя надо уважать.

— Откуда ты знаешь его вкусы?

–Потому что он говорил про котлетки и холодец однажды… когда менял марлю.

— Мало ли что он говорил. Это не значит, что он не может один вечер продержаться без мяса.

— Слушай, ну, какая тебе разница? Я же готовлю, а не ты.

— Просто я считаю, это неразумно, — сказал Тимур и, надувшись, ушел в комнату. Он никогда не повышал голоса, но малейшее его недовольство отзывалось во мне болезненным резонансом. Я забралась на диван и обняла его, прижавшись к широкой спине.

— Когда я еще ела мясо, то любое назидание со стороны вегетарианцев казалось мне чушью. Я не хочу, чтобы человек подумал, что мы навязываем ему свои вкусы. Должен быть выбор.

Он молчал. Но в его молчании я почувствовала свою победу. Одна из маленьких тайн супружеской жизни — понимать друг друга без слов.

— Ладно, о, мудрейшая из мудрейших. Тогда и у мня должен быть выбор: есть после шести или не есть после шести. Я не шучу! — крикнул он вслед моему удалявшемуся смеху.

— Вот это да. Значит, вы все тут против закона Дарвина? — улыбнулся Витя, с готовностью протягивая тарелку к большому куску.

— Минуточку, — вмешалась Вита. — Живодерни к закону Дарвина не имеют никакого отношения.

— Ну, каждый имеет право на свое мнение. Хорошо, что мы живем в эпоху толерантности ко вкусам других.

Мои дипломатические попытки не увенчались успехом. Вита вступила в запальчивую дискуссию с врачом. Философия New Age против накопленного поколениями опыта. Новшества против традиций. Метафизика против рационализма.

— Желудок хищника в три раза короче желудка человека. Мясо переваривается шесть часов. А то, что не переваривается, гниет у вас в организме.

Я тихо восхищаюсь способностью Виты оставаться привлекательной, даже произнося такие речи.

— Во всем нужна мера, — отвечал стоматолог. — Но Вы меня не переубедите, что крепкий куриный бульон во время болезни можно заменить простой водой.

— Мисо-суп, — парировала Вита.

На лице Виктора отразилась гримаса.

— Вы, наверняка, знаете, что все соевые продукты модифицированы. По крайней мере, у нас в стране.

— А ваш бульон можно вместо антибиотиков прописывать! Все курицы ими пропитаны. И вообще, не понимаю, как врач может быть напрочь лишен сострадания. Вы хоть раз видели, что происходит на живодернях?! Нет? Так поинтересуйтесь. Простите, я на минуту.

Ни разу не наклонив плеч за все время трапезы, Вита с такой же королевской осанкой поднялась и прошествовала в кухню, держа подмышкой сумочку.

Я попросила прощения за подругу. Виктор заверил, что здоровый спор ему только в удовольствие и потянулся за добавкой. Тимур, кажется, решил наесться на годовой запас ужинов вперед.

Вита стояла у окна в кухне, прижав трубку к уху. На улице в школьном дворе приятный юношеский тенор пел под гитару. Звуки песни. Выпитое вино вдруг на мгновение выбросило меня из этого пространства совсем в другую жизнь. Всего лишь на краткое мгновение накрыла меня густая пенистая волна прошлого, такая реальная и холодно-упругая, она подбросила меня, оставляя соленый привкус во рту. Или это горчило вино…

Вопрос подруги втянул меня обратно в мою кухню, под свет белого плафона и запах пищи.

— Что?

— Точный адрес, — настойчиво повторила Вита.

— Ты что, уезжаешь? А десерт?..

Она показала пальцем в телефон, мол, там ждут. Я продиктовала адрес. Она передала, и по тому, как она демонстративно холодно отключила вызов, стало все ясно.

— Ты опять? — улыбнулась я, хотя мне хотелось наорать на нее и запереть в комнате.

— Ну, прости, — она молитвенно сложила руки. — Но он сейчас приедет. Сам!

— Боже, какая честь.

— И, знаешь, спасибо тебе за… Я ему написала, что кое с кем познакомилась, так он сразу взбеленился. Вот теперь-едет!

Безумный блеск в глазах. Румянец на щеках. Мысли уже там, с ним…

«Останься. Не уезжай. Не будь дурочкой», — хотела сказать я ей. — «Там уже ничего не найти, кроме сожалений и боли. Даже если тебе кажется, что это наслаждение. Не будь жалкой! Ведь они не любят слабых.»

Но я только пожала плечами.

— Если передумаешь — звони.

— Спасибо, — она улыбнулась, казалось, с облегчением. — Я знаю, что я дурочка. Я все знаю, но…

— Да ладно. Все мы через это прошли.

— Только я припозднилась, — усмехнулась она.

— Ну, а где ж тебе было. Пока все набирались опыта, ты по двенадцать часов тренировалась в женском монастыре.

— Это точно.

— Может, успеешь еще чаю выпить?

Она взглянула на экран.

— Он уже подъезжает. Сказал, выходить заранее. Не любит ждать.

— Аа…

Сердито зашумел электрический чайник.

Короткое прощание-благодарность-извинение за ранний уход. Мужчины привстали и ответили любезно. Нырнула в туфли-лодочки из Милана. Я подумала, что она одевалась сегодня «для него», не зная, увидит ли, но вдруг… Сегодня «вдруг» наступило, а завтра его не будет. Мне стало ее жаль. И, вернувшись в комнату, я крепко сжала руку мужа под столом. И он придвинулся ближе. Остаток вечера прошел на удивление непринужденно. Почему-то не было «опасных» вопросов, а Тимур в перерыве между пончиками умудрился разговорить Витю на одну из своих любимых философских тем. Он это умел. Я не вмешивалась. Пусть мужчины говорят. Я думала о жене Виктора, о том, какая она и почему они разошлись. Ощупывала языком лунку, где был зуб, и удивлялась, как это мой стоматолог ведет беседу с моим мужем у меня в гостиной…

Подошло время прощаться. Виктор вызвал такси и уже на пороге как бы невзначай сказал:

— А подруга-то несвободна?

Почему-то сказал с оттенком разочарования и, как будто, даже упрека. Или я все это надумала…

— Там все сложно.

— Ясно, — вздохнул он. — У нее сложно. У меня сложно. Значит, не судьба.

— А как же минус на минус дает плюс?

— В математике, — кивнул он, впервые за весь вечер став очень серьезным, и лучики вокруг глаз померкли, оставив лишь бороздки. — В математике — да. А жизнь, она неточная наука.

Он еще раз поблагодарил, пожелав всего наилучшего и распрощался.

Тимур поймал меня на перепутье между комнатами, взял из рук гору грязной посуды, отнес в мойку и только тогда признался. Пока мы с Витой отсутствовали, он рассказал Виктору, что он — не стоматолог. Я сначала оскорбилась, расстроилась. Как он мог саботировать этот вечер, подорвать мою репутацию!

— Не волнуйся. Он сказал, что с ним такое не в первый раз. Очевидно, он пользуется популярностью у пациенток.

— Вот спасибо, успокоил. Теперь он думает, что я одна из тех дурочек…

— А пончики были волшебные! Весь вечер стоил одних пончиков!

— По крайней мере, ты их уплетал со спокойной совестью. А как тебе трюк с бокалом?

— Так это был трюк?

— Конечно! Я же тебя спасала.

— Ну, знаешь, могла бы и побольше доверять собственному мужу! У меня был готов ответ.

— И какой же?

— Дудки я тебе теперь скажу. Мучайся!

Оставив грязную посуду, я вылила остатки белого вина в бокал и села на барный стул, ощущая, как растекается и спадает эмоциональное напряжение вечера.

— Тимур!

— А?

— Смотри!

— Куда? На пустые бутылки?

— Да! Видишь, они одинаковые.

— И что?

— А то, что одну принес Виктор, а вторую — Вита.

— Ааа… мы обменялись долгим взглядом.

Если весь жизненный опыт, включая наши впечатления, воспоминания и эмоции, сохраняется в теле, то под чьим контролем находятся они в действительности: мозга, сознания или души? Кто в ответе за наши «не вовремя» пришедшие воспоминания, за навеянные ароматом духов, словом, выхваченным случайно и попавшим точно в цель, музыкой, зацепившей нерв, натянутый немного сильнее прочих? В наших ли силах остановить это трепетание и должно ли противиться ему в угоду настоящему?..

Вымыта посуда и убрана скатерть, растаяли в прохладе распахнутого окна кулинарные запахи, уняв жужжание, разлетелись по отсекам мысли. Но мерцает разбуженный тем вечером светлячок. Мерцает тем настойчивее, чем больше пытаюсь я от него отвернуться. Светлячок радостно скачет, перебирая по гитарным струнам, разворачивая спрятанные в теле воспоминания, как разворачивает свой холст художник, приготовившись рисовать. И пусть бы воспоминания, но нет…Светлячок перекидывает струну, и она цепляется за крошечный выступ на безупречной равнине моей реальности. Все это происходит так незаметно и изящно, но теперь я чувствую натяжение струны, и оно не ослабевает. Не отпускает мое сознание, в котором по-прежнему светло. И в какой-то момент я перестаю сопротивляться и я… совершаю действие. Я открываю ноутбук. Пока ничего не значащее действие. У него могут десятки различных целей. У меня есть выбор следующего действия. И, размышляя над экраном, я твердо намерена не иметь никаких намерений. На самом деле, это очень сложный трюк: не иметь намерений. Ибо это само по себе является самообманом. Большинство «намеренного вреда» случается именно вследствие ненамеренных действий. Например, если бы я призналась самой себе в момент А, каково мое намерение, я бы, наверняка, остановилась, осознавая глупость своего намерения. Однако я предпочла обмануться «ненамерением». Я просто шла от одного пункта времени к следующему, размывая таким образом очевидные границы причины и следствия. И когда я подошла к заключительному пункту моего путешествия, он показался мне «приключившейся случайностью». «Не знаю, как это вышло», — говорят в таких случаях герои мыльных опер. — Я не хотел. Я тоже не хотела. Иметь намерение. Ибо это означало бы ответственность за свой выбор. А я сказала себе, что выбор был сделан за меня.

В самом деле, я же не виновата, что анонс спектакля с его именем просто выпрыгнул на экран у меня перед глазами… Не виноватая я!..