Си-бемоль

Ольга Юрьевна Никитина, 2016

Светлый, юмористический роман о взаимоотношениях, поиске любви и зигзагах судьбы. Что делать, если у подруги проблемы с личной жизнью, а твой хирург-стоматолог хорош собой по всем показателям? Вариант А: предложить подруге записаться к нему на прием. Вариант Б: организовать званый ужин. И как героине пройти кастинг в известный мюзикл, если прежняя любовь не дает как следует выспаться?.. Действие романа происходит в современной Москве.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Белая юбочка-колокольчик покачнулась под тяжестью залетевшего в нее шмеля. Он уткнулся головой прямо в середину цветка, торчала снаружи лишь его мохнатая попка. Через мгновение вылетел и втиснулся в соседний цветок. Повозился там коротко, поднял головку, отерся лапками и полетел дальше. Мне на ум приходят строки из мюзикла Роджера и Хаммерстайна под названием «Король и я».

Мужчина-шмель, что опыляет цветок за цветком, за цветком. Женщина — цветок, что опыляется шмелем, за шмелем, за шмелем.

Я устремляю взгляд на дорогу. Молодая, очень загорелая статная женщина толкает коляску с тремя малышами. Одно сиденье впереди, два — сзади. Не могу не улыбнуться этой картине. Точно куклы, сошедшие с витрины Детского Мира: двое одинаково кучерявых блондинов в модных солнцезащитных очках и темноволосая барышня с аккуратно собранными в пучок волосами. Если бы они не двигались спиной вперед, можно было бы подумать, что едут они в Феррари по Лазурному побережью. Из нижнего отдела коляски выпала упаковка туалетной бумаги и женщина остановилась, укладывая ее обратно. Это дало нам возможность подольше полюбоваться двухлетними денди.

— Ох, я хочу таких же! — простонала Виолетта. — Хочу вот так же катать их в коляске, тискать. Не хочу ни работы, ни карьеры. Хочу мужа, детей и дом!

Мы прошли мимо афиш мюзикла «Граф Монте Кристо» в театре Оперетты. Я улыбнулась, вспомнив, как ходила на кастинг этого мюзикла. Я тогда так увлеклась разминкой, что не услышала, как назвали мой номер. Очнулась много позже, пришлось объяснять комиссии свою оплошность и просить, чтобы включили меня в другую группу. После нервных метаний от одного к другому, я, наконец, получила разрешение станцевать. И вылетела из первого же тура.

—

Ну, так выходи замуж, — сказала я.

—

Наверное, выйду, — согласилась Вита. — Если через два месяца мне будет так же одиноко, то соглашусь. Все-таки приятно было чувствовать себя женщиной.

Она коснулась новой подвески на шее какого-то эксклюзивного итальянского дизайнера.

— Мне даже говорить ничего не надо было. Он угадывал и претворял в жизнь все мои желания. Замерзла — мы заходим в бутик, и он покупает мне три кардигана.

— Как в кино, — говорю я.

— Ага, — в ее голосе звучит какое-то новое ленивое удовольствие. — А я ведь никогда раньше не позволяла себе так расслабляться. Я же всегда сама, всегда была независимой во всех отношениях.

— Но не раздражает же?

— Наоборот. Оказывается, очень приятно. Нет, мы замечательно провели время. Как говорится, взаимовыгодное сотрудничество. Ему нужно было за кем-то ухаживать, а мне нужно было чье-то ухаживание. Сказал, через два месяца придет со сватами.

Она вдруг замедлила шаг возле административного здания.

— Не хочешь познакомиться? Он тут работает.

— Кто? Я думала, он бизнесом занимается.

— Да нет. Другой.

— Ты что, снова? На те же грабли?!

— Знаешь, что он мне сказал? «Я же вижу, что ты не со мной. Мы вот сидим-разговариваем, а ты — не здесь. Ты — с другим.» И он прав. На меня порой такая грусть накатывала — хоть на стенку лезь. Я тогда уходила в угол и сидела там одна, с бокалом вина. И вспоминала. Так, может, зайдем?

— Хочешь-иди. Но без меня.

— Нет. Не пойду. А у тебя такое было? Когда разум отключается и ничего не можешь с собой поделать?

— Да у меня только так и было, пока замуж не вышла.

Вита коротко рассмеялась.

— Нет, я знаю. Надо найти своего человека. Но мне с ним так хорошо. По иному. Я с ним не капризничаю, не показываю характер. Понимаешь, с другими мужчинами я позволяю себя любить. Они заглядывают мне в рот, совета спрашивают, даже в своем бизнесе. А с ним… с ним я всегда пытаюсь соответствовать. Он бросает мне вызов постоянно, а я должна с ним справиться. Но потом, когда он признает, что я права… Вот, что мне нужно!

— Очередная олимпийская медаль?

— Да, наверное. Я знаю, это все спорт. Спорт учит справедливости, че — тности, моральным принципам.

— Правильно. А он работает там, где все наоборот.

— Ну, да. Он привык к отсутствию всяких принципов.

Некоторое время мы молчим.

–Наверное, я все-таки выйду замуж. В конце концов, не понравится — разведусь.

У меня еще один козырь в кармане, но я решаю придержать его. До поры до времени. А дело в том, что…

—

Оф, фафие филые фетишки, — забросила я удочку.

Моя предпоследняя перевязка. Лунка быстро затягивалась. Поменяв дренаж, Виктор Евгеньевич снова положил сверху марлевую подушечку, хотя я уже ими и не пользовалась. Но не спорить же с профессионалом. Эта-то подушечка и составляла главное препятствие в моем нехитром плане.

— Что-что, простите? — обернулся он, набирая номер на стационарном телефоне.

— Фафие филые фетишки, — повторила я, изо всех сил стараясь и тыча пальцем в экран его компьютера, где на заставке стояла фотография: три мальчугана разного возраста и двое мужчин в масках Бэтмена. Виктор Евгеньевич взглянул на экран и, как будто, наконец понял, о чем речь. Но тут в трубке кто-то ответил, и он отвлекся. Я чувствовала себя ужасно глупо. Мой план был до смешного прост: узнать для начала, женат ли хирург. Если женат, то все дальнейшие действия не имеют смысла. Если нет, то… то, что, — я еще не знала. Предпочла двигаться постепенно. На вид ему было около тридцати шести лет и…я упомянула, что он выглядел почти как тот актер?.. с такой «языксломаешь» фамилией… он еще играл Шерлока Холмса в новом английском сериале. Курчавые темные волосы, острый слегка насмешливый взгляд зеленых глаз. Хотя лицо у Виктора Евгеньевича было немного более вытянутое, а уголки рта чуть опущены книзу — когда он не улыбался, то выглядел слегка опечаленным. Но зато улыбка преображала его, будто звездочки выпрыгивали из зеленых глаз, и эти лучики солнца, сиявшие в уголках… Словом, меня не переставала преследовать навязчивая идея, что он с моей подругой может найти много общего. Оставалось немного… узнать, не занят ли он. И как же трудно это сделать, когда рот набит марлей. Призвав на помощь дух Демосфена, я ждала, пока врач закончит разговор. Он просил найти кого-то, кто должен был ему позвонить и попросить его позвонить на рабочий номер, потому что мобильный он оставил дома. Разговор отнял время, которое мне полагалось сидеть в кресле и которое я собиралась использовать для расспросов. Закончив разговор, Виктор Евгеньевич посмотрел на меня, точно вспоминая, почему я тут сижу, потом указал на стул рядом со своим. Это был знак присесть для назначения следующего визита. Перед тем, как он открыл таблицу с расписанием пациентов, я попыталась в третий раз.

— Это фсе фафи фетифки?

— Да, — сказал он, сворачивая таблицу и указывая на мужчину в маске.

— Это старшенький…

Мое ошарашенное молчание ему, явно, понравилось, и он добавил.

— Шутка. Нет, это мы с товарищем. Он, между прочим, в соседнем кабинете работает. Вот эти двое — его сорванцы, а вот этот — он показал на самого маленького, мой.

— Какой милый… — и дальше мне предстояло задать один единственный вопрос, чтобы угодить прямо в яблочко с первой попытки. Я пошла ва-банк.

— А фафа фена тофе фтоматофоф?

— Что, простите? — он внимательно посмотрел на меня, будто собираясь читать по губам.

— Фафа фена тофе фтоматофоф? — почти с отчаянием выкрикнула я, как будто громкость могла повлиять на степень отчетливости.

— Нет, — Виктор Евгеньевич замолчал, изучая таблицу. — В следующий вторник в 17.00 подойдет?

Я промычала утвердительно.

— Моя супруга людей не мучает. Она стилист-парикмахер.

«Господи, я слишком много и рано нафантазировала!» Я улыбнулась. И медленно поднялась со стула, считая неприличным оставаться дольше.

— Фо фидания, — я направилась к двери.

— Правильнее было бы сказать, моя бывшая супруга, — услышала я размеренный голос за спиной.

И сделала все возможное, чтобы не обнаружить свою радость. Собрала лицо в кучку и скорбно покачала головой.

— Я как-то еще не привык к этой формулировке, — добавил Виктор Евгеньевич серьезно, глядя куда-то в пол по диагонали.

Я кивнула и поспешила выйти.

— Фо фидания! — воодушевленно крикнула я администратору и, стянув бахилы, выбежала на улицу.

«Мохнатый шмель — на душистый хмель,

Мотылек — на вьюнок луговой,

А цыган идет, куда воля ведет,

За своей цыганской звездой!»