Кошка

Ольга Юрьевна Морозова, 2012

Фэнтези о путешествии в сказочный мир эльфов, гномов, злых и добрых колдуний.

Я тщательно готовился к приходу Клары. Довольно странное имя, но я начинал привыкать. Мы виделись всего пару раз, да и то на улице. Заходили в кафе, выпили кофе. Я ничего про нее не знал, а она особенно не рассказывала. Я даже не знаю, зачем я с ней встречался и зачем пригласил ее домой. Во время наших встреч она в основном отмалчивалась и украдкой посматривала на часы. Когда я, наконец, набирался смелости, чтобы пригласить ее к себе на чашечку кофе, она вдруг вспоминала, что у нее есть неотложное дело, и быстро прощалась. Мои слова так и оставались внутри меня, невысказанными. Раздосадованный, я заказывал бутылку красного вина и в одиночестве выпивал ее. Я, естественно, мог позвонить одной из своих многочисленных подружек, и любая была бы рада скрасить мое одиночество, но я не хотел. Я был весь во власти Клары, и это не отпускало меня еще на протяжении нескольких дней после такого свидания. Я грустил и тосковал, не зная, куда себя деть. Мои друзья многозначительно крутили пальцем у виска, но я ничего не мог с собой поделать. Молчаливая, недоступная Клара влекла меня куда больше, чем мне хотелось бы в этом признаться.

В этот раз она позвонила сама, после моего довольно продолжительного молчания. Мне удалось убедить себя, что все встречи ни к чему хорошему не приведут, кроме разочарования и приступов меланхолии. Я решил вернуться к нормальной жизни, немного хандрил. В этот момент раздался звонок, и я услышал ее голос. Это было несколько неожиданно, и я растерялся. Она спросила, куда я пропал, и почему не звонил ей? Я осмелел и пригласил ее к себе. Сказал, что я немного приболел, и поэтому не могу пойти с ней погулять. К моему удивлению, она согласилась, пообещав приди вечером, когда освободится. Она не назвала точное время, но, так как я был дома, это не имело особого значения.

Я расставил тарелки, достал столовое серебро, поставил на середину стола старинный подсвечник. Я не собирался ее удивлять чудесами кулинарии, но почему-то мне показалось, что такая обстановка будет соответствовать образу Клары. Темнота, рассеянная лишь пламенем свечей, хрустальные фужеры — все так таинственно, как и сама девушка. Я даже замер в предвкушении, показавшись сам себе средневековым рыцарем, дожидающемся прекрасную незнакомку. За окном уже стемнело, а Клара все не шла. Я позвонил ей, но телефон не отвечал. В легком возбуждении я мерил шагами квартиру, как вдруг мне показалось, что кто-то тихо ступает по полу. Я жил один, поэтому звук немного напугал меня. Я осторожно прошел в направлении него и оказался в спальне. Звук прекратился, и я с облегчением подумал, что мне это показалось. Видимо, ожидание так подействовало на меня, что мне начало чудиться невесть что. Я хотел было выйти, но тут в углу, возле балкона, я снова услышал шорох. В панике я нажал выключатель, загорелся свет, и я увидел на коврике возле кровати небольшую черно-белую кошечку. Свет испугал ее, она выскочила в открытую балконную дверь, и уселась на перилах. Я рассмеялся:

— Как ты меня напугала! — И погрозил ей пальцем.

Она мяукнула в ответ и начала умываться. Я хотел закрыть балкон, но было очень душно, и я махнул рукой — в конце концов, это всего лишь кошка. Я сел на кровать перевести дух, и незаметно заснул. Я провалился в какую–то черную яму, то ли сон, то ли явь. Я боялся пропустить Клару, но не в силах был подняться с кровати. Кошка спрыгнула с перил и вошла в комнату, я хотел ее прогнать, но не смог пошевелиться. Она влезла на кровать и стала тереться об меня и мурлыкать. Прикосновение теплой мягкой шерсти было приятно, и поднял руку, чтобы погладить животное. Это монотонное занятие, очевидно, подействовало на меня умиротворяющее, и я снова уснул, на этот раз крепко. Сколько я спал, не знаю, но когда я открыл глаза, но кровати сидела Клара и тихо улыбалась.

— Как ты вошла сюда? — спросонья я ничего не мог понять.

— Ты же сам меня пригласил.

— Прости, я ждал, ждал и уснул. Тут еще эта кошка…

— Какая кошка?

Я пожал плечами.

— Откуда мне знать? Забралась на мой балкон, потом в комнату. Может, соседская? Не заметил, как уснул. И все–таки, как ты вошла?

— Через дверь. Она была не заперта.

— Господи, неужели я забыл закрыть? Вот дурак!

— Не ругай себя, все же к лучшему. Если бы ты запер ее, я бы не смогла войти, и вечер был бы испорчен.

— Верно. Тем более, что у меня и брать то нечего. — Я расслабленно засмеялся. — Ты прекрасно выглядишь!

На Кларе было черное платье с глубоким вырезом и белые жемчужные бусы. Руку украшал жемчужный браслет, а на ногах были черно–белые туфли. Темные волосы тщательно убраны в прическу, а немного раскосые зеленоватые глаза искусно подкрашены. На миг мне показалось, что в ее чертах проступила кошачья морда, но я прогнал это наваждение — Клара была выше всяческих похвал. Я вскочил с кровати, вспомнив о своих обязанностях хозяина.

— Пройдемте, сударыня! — Я шутливо поклонился ей и предложил ей свою руку.

Мы торжественно вошли в кухню, где я посадил Клару на стул и зажег свечи. Я налил вина в бокалы, мы чокнулись и выпили. Тепло от выпитого приятно разлилось по телу, и я расслабился. Все движения Клары были настолько отточены и изящны, что любовался ею, забыв обо всем. Она молчала по обыкновению, украдкой разглядывая меня. Я пододвинул ей конфеты и пирожное.

— Извини, я не умею готовить. Но я думал, что все девушки любят сладкое.

Клара взяла конфету из коробки и положила ее рот.

— Очень вкусно. Не переживай. Я люблю сладкое, как все девушки. А так поздно вечером я все равно не ем.

Я посмотрел на часы. Было около половины двенадцатого.

— Я думал ты придешь пораньше.

Клара пожала плечами.

— Сейчас еще совсем не поздно для романтического свидания. Ты устал?

Мне стало неловко. Может, она хотела остаться? Я смутился от собственных мыслей. Почему–то я не мог представить, что лежу с ней в постели.

— Нет, что ты! Я совсем не устал. Я просто очень рад твоему приходу, вот и несу всякую чушь.

Клара обвела глазами мою комнату.

— У тебя мило. Ты один живешь?

— С некоторых пор да. Мама умерла несколько лет назад от болезни, отца не было. Точнее, конечно, был, но я его не знаю. Мама считала эту тему запретной. Я даже не знаю, кто он и жив ли он сейчас. Не пойму, чем он так насолил ей, что она не разрешала себе даже помнить о нем…

— Не бери в голову, — Клара отпила вино, — это совершенно не важно. Главное, у тебя есть мать. Вернее, была. Она заботилась о тебе, любила тебя. Что тебе еще нужно? Если она не говорила о твоем отце, значит, у нее были веские причины.

— Может, ты и права. Тем более, сейчас узнать это все равно нет никакой возможности.

— У тебя больше нет родственников?

— Почему, есть, тетя. Она живет здесь недалеко. У нее своя квартира. Детей нет. Она старая дева. Я иногда навещаю ее. Но, похоже, и она ничего не знает. Или дала обет молчания. Ну, да что об этом. Расскажи о себе. Мы давно знакомы, а я ничего о тебе не знаю. — Я взял ее тонкую руку с остро отточенными коготками в свою, и легонько сжал.

Клара не убрала руку, и я позволил себе надеяться на более близкие отношения. Возможно, не сегодня, но в будущем.

— Мне и нечего сказать. Просто живу. Сама по себе.

— Где ты работаешь?

— Сейчас помогаю одной женщине по хозяйству. Скрашиваю одиночество. Потом не знаю. Работа для меня не главное. Только средство заработать на жизнь.

— Тебе везет. А я вот целыми днями парюсь в конторе, пытаюсь делать карьеру.

— Ты же мужчина. Это нормально. — Клара откусила пирожное.

В призрачном свете свечи мелькнули мелкие белые зубки. Наверное, вино ударило мне в голову, потому что я схватил руку Клары и начал покрывать ее жаркими поцелуями. Кожа на руке была очень нежной, и я распалялся все больше. Коготки, впившиеся мне в плечо, отрезвили меня, и я, бормоча извинения, рухнул на свой стул.

— Не стоит сейчас. — Клара смотрела мне прямо в глаза. — Не время.

— Но у меня есть надежда? Скажи… — голос у меня охрип и дрожал.

Клара улыбнулась.

— Возможно, есть. Покажи мне свою спальню.

Я пошел первым, Клара за мной. За спиной раздавался стук ее каблучков по паркету, каждый раз отдававшийся во мне замиранием сердца.

— Вот, смотри. — Я открыл дверь. Огромная кровать с балдахином показалась мне верхом вульгарности. — Тут была кошка. Может, сидит на перилах? — Я хотел отвлечь ее внимание, надеясь, что она не подумает ничего такого. Кошки нигде не было.

Я вышел на балкон и посмотрел вниз.

— Убежала.

Я вернулся в комнату. Клара сидела на кровати.

— У тебя прекрасная кровать. Обожаю такие!

— Тебе, правда, нравится? — У меня отлегло от сердца.

— Конечно. Как в королевских покоях. Принеси по бокалу вина, выпьем здесь.

Я мигом развернулся и, окрыленный, полетел в столовую наливать вино. На мгновение мне показалось, что Клара передумала ждать и готова заняться любовью прямо сейчас. Хоть я и чувствовал страх, голова у меня кружилась от волнения. Когда я вернулся, Клары в спальне не было. Ветер трепал занавеску на окне, но от девушки не осталось и следа. « Черт, — подумал я, — обманула!» Скорее я выскочил на балкон, надеясь увидеть ее удаляющийся силуэт, но увидел только кошку, метнувшуюся в кусты.

Почувствовав себя круглым дураком, я разделся и лег спать. В конце концов, что еще можно было ожидать от первой встречи? Честно сказать, я и не надеялся, что она прыгнет ко мне в постель.

Утром я неожиданно вспомнил, что проспал всю ночь с открытой дверью. Выходя на работу, я нажал на ручку, но дверь не поддалась. Я повернул вертушку замка, и с удивлением обнаружил, что он закрыт. « Господи, — подумал я, — совсем потерял голову. Нужно взять себя в руки, иначе я сойду с ума. Даже не помню, как закрывал дверь!» Я вышел из дома, твердо решив никому не рассказывать подробности нашей встречи.

На работе я не мог ни о чем думать, кроме Клары. Я был очень рассеян, и шеф сделал мне замечание. Я пропустил его мимо ушей, занятый своими мыслями. Я вспоминал наше с Кларой знакомство.

Это произошло где–то в конце апреля. Было уже очень тепло, и деревья покрылись легкой зеленоватой дымкой. Мы отмечали юбилей одного из наших сотрудников в небольшом кафе на окраине города. Кафе было очень милым и уютным, и мы веселились от всей души. Я изрядно выпил тогда, и вышел на улицу покурить и немного освежиться. Со мной вышел кто–то еще, мы разговаривали, сидя на резной скамейке на одной из дорожек, опутывающих наше заведение. Незаметно я остался один, держа в руке недокуренную сигарету. Было прохладно, но вечерний воздух так благотворно действовал на мой разгоряченный разум, что я решил посидеть еще немного. Я неспешно курил, рассматривая окрестности, хотя было уже темно, и мало что можно было увидеть. На какой–то миг, я очевидно сильно погрузился в себя или задремал, потому что не заметил, как рядом со мной очутилась девушка. Я просто почувствовал, что что–то изменилось в окружающем пространстве, и повернул голову. Она сидела поодаль от меня, так что я с трудом мог ее рассмотреть в темноте. Я поздоровался из вежливости, она мне ответила. Я спросил ее имя, она назвалась Кларой. Я подвинулся поближе. Клара была довольно привлекательна. Прямые черные волосы, немного удлиненные глаза, стройная фигура. Вообще она вся выглядела очень грациозно и благородно. Она сильно отличалась от моих приятельниц, потому заинтересовала меня. Мужчин обычно влечет все необычное, тем более подогретых алкоголем. Я спросил, как она очутилась здесь? Она ответила, что просто гуляет, а на скамейку села передохнуть. Она побоялась сесть на соседнюю скамейку, потому что та совсем в темноте, и ей страшно. Но если мне неприятно ее соседство, то она может уйти. Я в испуге остановил ее, заверив, что ничего более приятного в моей жизни не было. Мы поболтали еще немного о всяких глупостях, и она сказала, что ей нужно идти. Я спросил, не оставит ли она мне свой телефон, чтобы мы могли увидеться еще? Она написала мне его на клочке бумаги, который вынула из своей сумочки. Так же внезапно, как и появилась, она поднялась и ушла, а я еще долго смотрел ей вслед.

Через несколько дней я позвонил ей, и пригласил на свидание. Так началось наше знакомство, апогеем которого на настоящий момент стала встреча у меня дома.

Из транса меня вывел звонок моего личного будильника, извещавшего об окончании рабочего дня. Я поплелся домой, не зная, чем бы мне заняться сегодня вечером. Вдруг стала приятна моя хандра, и я решил просто поваляться на диване. День, другой, третий, как получится. Я собирался периодически звонить Кларе, потому что хотел видеть только ее.

Дома меня ждал сюрприз. На подоконнике в спальне опять сидела вчерашняя черно–белая кошечка. Я не сразу ее заметил, потому что убирался в столовой и немного перекусил. Увидев меня, кошка не убежала, а пристально уставилась на меня. Балконная дверь была закрыта, но с утра я оставил открытой форточку, и так она, очевидно, пробралась в дом.

— Ну что ты от меня хочешь? Где твои хозяева? Тебя что, не кормят? Может, налить молока? — Я сделал жест, показывающий, что готов напоить ее.

Кошка возмущенно мяукнула.

— Видишь, не хочешь. А что тогда? Уходи, я не очень люблю кошек. И вообще, мне не до тебя. Кыш–ш. — Я махнул на кошку рукой, призывая ее убираться.

Кошка спрыгнула с подоконника, но не побежала, а грациозно пошла в сторону балкона. Я открыл ей дверь, и она вышла на балкон, откуда прыгнула на перила. Дальше я не стал ее сгонять, решив, что этой дистанции будет достаточно. Вернувшись в комнату, я взял в рот сигарету, лег на кровать и включил телевизор. Я собирался действовать согласно намеченному плану, предаваясь ставшей столь сладкой мне хандре.

Я тихонько потягивал пиво из кружки, погрузившись в мир грез. Я представлял Клару кем–то вроде Золушки, затюканной злобной мачехой, которая не позволяет ей сделать лишнего шагу. Она с утра до ночи гнет на нее спину за нищенскую зарплату, не имея почти ни минуты свободного времени. Поэтому она и не берет трубку телефона, боясь, что ее разговоры могут быть услышаны и у нее отберут еще и телефон. Иногда, когда хозяйка уходит по делам надолго, или уезжает, девушка позволяет себе небольшие вольности, вроде визита ко мне. Я только не мог придумать, зачем же она там работает, и почему не уйдет? Видимо, на то есть особые причины. Может, это ее родственница, обещавшая ей богатое наследство, если она выдержит испытание, проявляя чудеса терпения? Но потом я с сожалением отбросил эту мысль, потому как Клара в образе Золушки совсем не укладывалась у меня в голове. Мысли незаметно перетекли в другое русло, я начал подумывать о том, не позвонить ли кому из приятелей и не сходить ли выпить в ближайший бар? Несколько раз я брал телефон, размышляя о кандидатуре, но, не найдя достойной, клал его на место. От сильного порыва ветра балконная дверь захлопнулась, прищемив кусок шторы. Начиналась гроза, и я побежал закрывать окна. На улице страшно грохотало, пошел сильный ливень, похоронив все мои размышления о вечере в баре. В конце концов, я решил найти фильм, и посмотреть его в одиночестве. Почему–то я подумал о кошке, которая может остаться на улице и вымокнуть до нитки. Но потом абсурдность этой мысли рассмешила меня. Кошка может залезть в любой подвал и переждать там. Какой же я дурак! И чего только не лезет в голову человеку, которому нечем заняться в свободный вечер. Я опять улегся на кровать.

В дверь постучали. Я никого не ждал, и был страшно удивлен. Никто из моих друзей не имел привычки приходить без приглашения, зная мой образ жизни. Обычно о своих визитах предупреждали по телефону, во избежание недоразумений, или просто боясь попусту потратить время, давя на кнопку звонка. Потом меня озарило! Господи, да ведь это соседка сверху! Там жила некая особа лет тридцати с небольшим, весьма аппетитная дамочка. Я познакомился с ней случайно, возле подъезда, когда помог донести сумку. С тех пор она временами заглядывала ко мне, якобы за солью, или еще чем–нибудь, а иногда и просто выпить вина, когда бывала не в настроении. Все эти просьбы были только для отвода глаз, и заканчивались, как правило, бурным сексом на скорую руку. Я никогда не считал наши встречи чем–то большим, чем просто спасением от скуки, думаю, и она тоже. Она была замужем, я знал ее мужа, более того, он мне нравился, и я не хотел, чтобы до него что–то дошло. Тем более, что она была совершенно мне не нужна, и я не хотел иметь с ней никаких более близких отношений. Кажется, она это понимала, и я ее за это уважал. Я подумал, что на этот раз у нее, действительно, что–то закончилось, и она не хочет бежать в магазин в такой дождь. Я видел, как ее муж входил в подъезд, и вряд ли она надолго задержится у меня. Хотя, честно признаться, я был не против сейчас заняться с ней экспресс–сексом. Это немного отвлекло бы меня от мрачных мыслей. Я даже согласен был посидеть с ней и выпить вина, поболтать о пустяках. В общем, я встал и пошел открывать. На пороге стояла Клара. Она была почти сухой, хотя зонта у нее в руках не было. Очевидно, рот у меня открылся сам собой, потому что Клара улыбнулась.

— Не ждал?

— Признаться, нет. Ты откуда? Злая мачеха отпустила тебя погулять?

— Не понимаю, о чем ты. Может, впустишь?

— Ох, извини! Входи! Я не мог и мечтать о таком сюрпризе!

Клара была одета все в тоже платье и те же бусы, только волосы были собраны в «хвост», а на ногах красовались белые балетки. Я распахнул дверь пошире.

— Прошу!

Клара вошла.

— Ты почти не вымокла. Как тебе удалось?

— Доехала на такси. А ты думал, я материализовалась из воздуха?

— Ах, ну да! Я как–то не подумал про такси.

Клара прошла внутрь.

— Что ты там говорил про мачеху?

Я смутился.

— Ерунда. Просто от нечего делать я представил тебя Золушкой, заваленной непосильной работой…

Клара засмеялась, запрокинув голову.

— Какая глупость!

Я махнул рукой.

— И не говори!

Мы засмеялись вместе.

— Может, нальешь мне вина? Все–таки там дождь, и я продрогла. Можно мне пройти в спальню?

— Конечно. Но вот черт, у меня ничего нет. Посиди тут, пока я сбегаю в магазин. Тут недалеко. Поваляйся на кровати, посмотри телевизор. Я мигом. Только обещай, что не исчезнешь, как в прошлый раз.

— Не исчезну, иди. Я накрою на стол.

Я схватил плащ и выбежал на улицу. Дождь уже поутих, и было необычайно свежо. Я вдохнул воздух полной грудью, и запрыгал по лужам.

В магазине я взял самого лучшего красного вина, какое там было, решив не мелочиться, коробку конфет, немного сыра и колбасы. Я почувствовал, что проголодался.

Клара успела накрыть стол к моему приходу, украсив его свечами. Я поставил покупки на стол, и Клара быстро его сервировала. Призрачный свет свечей создавал обстановку, полную романтики и тайн. Мы чокнулись, и выпили по полному фужеру вина. Клара успела включить музыку, которая лишь добавила таинственности. Я пригласил ее на танец. Когда мы оказались так близко, что я мог чувствовать аромат дождя и свежести, исходящий от нее, я не выдержал и поцеловал Клару прямо в губы. Она не отстранилась, а ответила на поцелуй, от которого я опьянел еще больше. Когда мы оторвались друг от друга, сердце мое начало гулко стучать, напоминая барабанный бой, и мне показалось, что я сейчас упаду в обморок.

— Что с тобой? — От Клары не укрылось мое состояние.

— Сам не пойму. Ты так на меня действуешь. Твой поцелуй отравлен! — Я еще пытался шутить.

— Может, тебе лучше прилечь? — Клара забеспокоилась.

— Нет, что ты, нет! — Я испугался, что Клара примет меня за рахитичного полуинвалида. — Фу, какая нелепость! Все нормально, давай, поедим. — Я взял в рот кусок колбасы, и вяло сжевал его. Есть расхотелось.

— Нет, иди, приляг. — Клара была непреклонна.

— Ладно, подчиняюсь! — Я, и правда, испугался, что сейчас упаду в обморок на ее глазах, и тогда она окончательно потеряет ко мне уважение. — А ты не уйдешь? Вдруг мне станет хуже? — Я даже решил поспекулировать на своем самочувствии.

— Что ты, нет. Я побуду с тобой. Иначе, зачем, я, по–твоему, пришла? Поспишь немного, и мы продолжим вечер. Сегодня я свободна.

— Вот и отлично. — Я, сопровождаемый Кларой, лег на кровать.

Клара скинула туфли и прилегла рядом. Я гладил ее по руке, и сознание мое проваливалось в пустоту. Мне вдруг привиделось, что это моя старая знакомая черно–белая кошка лежит рядом, а я глажу ее по бархатистой шерсти. Она что–то мурлычет мне в ухо, почти человеческим голосом, но я не могу разобрать, что. Потом, словно сквозь вату, до меня донесся голос Клары:

— Милый, ты хочешь испытать настоящее приключение во сне?

Мне показалось, что я кивнул, во всяком случае, попытался выразить свое согласие.

— Тогда доверься мне. Только не бойся и не удивляйся. Открой глаза! Ну!

Я послушно приоткрыл глаз. Клара почему–то стояла, а я полулежал, отперевшись на холодный камень, который нещадно колол мне спину. Клара нагнулась ко мне.

— Ну, вставай!

— Где мы?

— Спим. Так что ничего не бойся. Пойдем, надо спешить. Только не задавай пока лишних вопросов. Нам нужно переодеться.

Клара протянула мне руку, я встал, и мы пошли вперед по проходу, вырубленному в скале, и освещаемому только зажженными факелами. На удивление, я чувствовал себя прекрасно. Клара нырнула в небольшую нишу сбоку, где оказалась дверь, и я за ней.

Комната напомнила мне театральную костюмерную. Я, конечно, никогда не видел костюмерной в театре, но представлял ее себе именно такой. Возле стены стояли огромные открытые сундуки, в которых кучами была навалена одежда. Освещение было не очень хорошим, и не мог разобрать, что за одеяния лежали там. Клара обратилась ко мне:

— Раздевайся, нас уже ждут!

Она порылась в куче тряпья, что–то достала оттуда, и бросила мне. Это оказалось смешными короткими штанишками с чулками, рубаха, и нечто, напоминающее камзол. А может, это был и не камзол, просто я не знал, как это назвать правильно. Пока я пытался облачиться в новый наряд, я и не заметил, что Клара тоже переоделась в другое платье, с пышной юбкой и глубоким декольте. Волосы она распустила, спрятав их в блестящую сетку, которая держалась на них самым невероятным образом. Только туфли она не стала менять, а мне дала смешные башмаки с большими пряжками. Когда маскарад был закончен, мы выскользнули из комнаты, и почти побежали по коридору, освещаемому светом факелов. Вскоре мы добежали до ступеней, ведущих вниз, и спустились по ним. Внизу была дверь, окованная железом, которую Клара открыла, и мы оказались в следующем коридоре, но весьма отличавшемся от предыдущего. Это было явно искусственное строение. Стены были разрисованы картинами и богато разукрашены золотом. Вдоль коридора стояли изящные декоративные столики с вазами и свечами. Сам коридор освещался большим количеством свечных бра и люстр. Я не мог рассмотреть более подробно, потому что мы шли очень быстро. Кларе эта обстановка явно была знакома.

Наконец мы дошли до одной двери, и Клара тихонько ее толкнула. Дверь неслышно открылась, и мы проскользнули туда. Нам никто не встретился на пути, и, очутившись в комнате, Клара, как мне показалось, облегченно перевела дух. Перед самой дверью она шепнула мне, что мы сейчас очутимся в покоях королевы, чтобы я ни о чем не спрашивал, а только отвечал на вопросы.

Поразительное зрелище открылось моим глазам. На большой кровати полулежала женщина поразительной красоты. Тончайший пеньюар с глубоким вырезом обрисовывал контуры ее стройного тела, маленькие ножки с розовыми пятками покоились на покрывале зеленого шелка. Белокурые локоны свешивались на полную грудь, вздымавшуюся в такт ее легкому дыханию. У женщины было бело–розовое личико с чудесными голубыми глазами, маленьким носиком и пухлыми пунцовыми губками. Если бы она не вздохнула глубоко при нашем появлении, я, наверное, подумал бы, что это статуя, вырезанная из мрамора самым талантливым скульптором на свете. Я замер на пороге, не в силах сдвинуться с места. Клара отпустила мою руку и бросилась к женщине.

— Маргарита, как я соскучилась! — Она бросилась на колени и прижалась губами к руке женщины. Потом она погрузила лицо в полу ее одеяния, и зарылась там, вдыхая его аромат.

Маргарита погладила Клару по голове и улыбнулась.

— Я тоже, дорогая Кларисса! Ты, я смотрю, не одна. Представь мне своего друга. Он очень хорош!

— Я старалась для тебя, милая Маргарита. Он, правда, тебе нравится?

— Ну, конечно, зачем я буду тебя обманывать? Как его зовут? А, впрочем, не нужно имени. Я не хочу его знать. Все равно здесь его будут звать по–другому, так что не стоит засорять голову.

Я стоял возле двери, ничего не понимая, но переполненный любопытства. Я решил ни во что не вмешиваться, как советовала мне Клара, и потому молчал. Маргарита подняла на меня свои очи, и я почувствовал, что краснею, потому что более прекрасной женщины мне не приходилось видеть в своей жизни. Она протянула мне руку для поцелуя, и поспешил исполнить ее желание.

— Маргарита. — Голос у нее напоминал журчание ручейка. — Нет, не говори твое имя, я не хочу его знать! Потом я сама назову тебя, как захочу.

Я прижимался губами к ее руке. Кожа на ней была такой нежной, что мне показалось, что я вижу, как по венами физически движется кровь. Пальчики были неожиданно пухлыми, и очень заостренными, с длинными, остро отточенными ноготками, что тоже показалось мне верхом совершенства. Я поцеловал каждый розовый ноготок, и Маргарита не убирала руку. Когда я с видимым сожалением оторвался от нее, Маргарита указала мне, чтобы я сел у нее в ногах, напротив Клары. Я повиновался.

— Тебе нравится мое имя?

— Оно прекрасно. Как ты сама, как цветок маргаритка.

— У вас есть такое?

— Конечно. Маргарита, Рита. У нас есть такой цветок — маргаритка. С нежными бело–розовыми узкими лепестками, как твои пальцы. — Слова слетали с моих губ сами собой, без участия моего разума.

Маргарита поднесла руку к глазам.

— Должно быть это красивый цветок. Мне хочется его увидеть.

— Ты никогда не видела маргариток?

— Никогда.

— Это очень странно.

— Что же здесь странного? Просто мне никто не приносил их. Они растут в моем саду, Кларисса?

— В самом дальнем уголке, возможно. А может, и вовсе нет. Я не помню.

— Вот видишь, ты так часто навещаешь меня, что даже забыла, что за цветы есть в моем саду. — Маргарита надула губки.

— Прости меня, — Клара смутилась, — но твой сад так огромен, что невозможно всего запомнить. Но впредь я буду внимательней. Хочешь, я пойду, поищу их?

–Пойди. Мы подождем тебя здесь. Надеюсь, я не буду скучать с твоим спутником.

— Думаю, нет. — Клара вскочила на ноги и подбежала к двери. — Я скоро!

— Будь осторожна! — крикнула ей вслед Маргарита.

— Не беспокойся! — Дверь за Кларой закрылась, и мы остались одни.

— Сядь поближе, я хочу рассмотреть тебя! — Маргарита сделала властный жест.

Я подвинулся к ней поближе. Контуры тела отчетливо проступали через ткань, будоража мое воображение. У меня сильно забилось сердце. Маргарита приблизила ко мне свое лицо, и заглянула прямо в глаза. Мне показалось, что я сейчас потеряю сознание. Ее губы приоткрылись, и не смог сдержать себя. Я впился в ее рот долгим страстным поцелуем, теряя голову от счастья. Потом она в изнеможении откинулась на подушки, и я увидел, что ее пеньюар почти прозрачен. Я отчетливо различал каждый сантиметр ее тела, видел, как вздымается ее живот при дыхании. Я обнял ее и накрыл собой. Она не сопротивлялась, и я весь отдался внезапно навалившейся на меня страсти. Весьма кстати я вспомнил, что это сон, и совсем перестал чувствовать неловкость. Какие могут быть ограничения, когда твое недвижимое тело покоится на кровати, а освободившийся дух смело исследует пучины неведомого? Она была полностью в моей власти, беспрекословно выполняя безмолвные желания плоти, и разум мой отключился. Я не знаю, сколько все это продолжалось, потому что очнулся я, лежащим возле нее на кровати, совершенно обнаженным, как и она. Она села и накинула свой пеньюар, а мне велела одеться. Трясущимися руками я подобрал свой наряд и надел его. Затем мы вернулись на исходные позиции.

— Сейчас придет Кларисса. — Маргарита лежала, как ни в чем не бывало, и я засомневался, что что–то между нами произошло на самом деле — все–таки странная штука — сны.

Дверь открылась, и Кларисса с небольшим букетом цветов вошла в спальню.

— Это маргаритки, дорогая Маргарита. Тебе нравится?

Это, действительно, были маргаритки, только насыщенного кроваво–красного и белого цветов, и немного крупнее, чем я их помнил.

— Безусловно, они хороши. Тем более, что я знаю этот цветок, он называется Утренняя звезда. Только цвет… Он пугает меня. Где ты нашла их?

— В чужом саду. Мне пришлось украсть их. — Клара опустила лицо в букет. — Там были только такие.

— Почему ты не сказала мне, что у него это называется «маргаритка»?

— Я забыла. Не сердись, моя госпожа.

— Ладно, не буду. А это маргаритки? Ты о них говорил? — Маргарита обратилась ко мне.

— Да, только есть другие цвета — нежные розово–белые. Они похожи на тебя.

Маргарита сделала жест в сторону Клары.

— Поставь в вазу. И больше так не рискуй. Тем более, из–за цветов.

— Я просто хотела порадовать тебя немного.

— Спасибо, я буду вас вспоминать, глядя на эти цветы. Я хочу, чтобы ты пришла обратно, пока они еще не успеют завянуть. Мне кажется, я завяну вместе с ними… — Маргарита тяжело вздохнула.

— Я постараюсь, моя госпожа, но нам пора идти. Я должна проводить его обратно. Я обещаю, мы скоро вернемся.

Маргарита подняла на нас глаза, и мне показалось, что там стояли слезы. Они поцеловались с Кларой, я прикоснулся губами к ее руке, стараясь поймать взгляд, но Маргарита не смотрела на меня.

Мы вышли из комнаты, и знакомым путем отправились обратно. Последнее, что я помню, это то, как я натягивал на себя джинсы, путаясь в штанинах.

Когда я открыл глаза, уже явно светало. На часах было около пяти утра, Клары рядом не было. Я позвал ее, но имя эхом разлетелось по пустым комнатам — в это время суток тишина обычно достигает своего апогея. Я подумал, что она, вероятно, ушла выполнять свои рабочие обязанности, и решил еще поспать. Пережитое во сне взбудоражило меня, и я надеялся, что смогу увидеть продолжение. Но, увы, мои надежды оказались напрасными, и до самого звонка будильника я больше уже ничего не видел.

Клара опять исчезла, но я уже начинал привыкать к ее чудачествам. Никто из моего окружения не дарил мне более разнообразных ощущений, чем она, и я смирился. Что, кроме секса и глупых разглагольствований могли дать мне мои подружки? Я понял, что давно ждал чего–то такого, и томился тягучим ожиданием следующей серии. Слова Клары, обращенные к Маргарите, о том, что мы скоро вернемся, внушали мне оптимизм.

Примерно через неделю после нашего совместного сновидения, я гулял в парке, недалеко от моего дома. Парк этот имеет не маленькие размеры, и довольно запущен. В том смысле, что напоминает кусок дикого леса, невесть каким образом оказавшегося в городской черте. Я бродил по дорожкам, глазел на людей, пока не забрел в отдаленный уголок, очень мало посещаемый и заброшенный. Там была небольшая скамейка, и я присел передохнуть и выкурить сигарету. Очевидно, я задумался, или, задремал, потому что когда я пришел в себя, уже совсем стемнело. Мне стало страшновато, и я хотел уйти. Кто–то подошел сзади и положил мне руки на плечи. От неожиданности я вздрогнул и обернулся. За моей спиной стояла Клара.

— Господи, как ты меня напугала! У тебя прямо талант внезапно появляться и исчезать. Так и до инфаркта недалеко! Не боишься, что умру прямо на твоих руках от разрыва сердца?

— Никогда не считала тебя настолько пугливым. Ну, извини.

— Да, что ты. Я рад тебя видеть. Как ты нашла меня?

— Хотела найти и нашла. По запаху. — Клара засмеялась. Я тоже. — И вообще, человек со слабой психикой вряд ли забрел бы сюда, на ночь глядя.

— Верно. Пойдем ко мне? — Я просто не знал, что еще ей предложить, настолько неожиданно было ее появление.

— Нет, у нас есть дела поважнее.

Я вопросительно изогнул бровь. Пульс у меня участился, я напрягся, ожидая упоминания о Маргарите. Спустя неделю я уже не был так уверен, хочу ли я повторения того трансцендентального опыта. Я не знал, как мне квалифицировать то событие, и что это вообще было. Все происходящее выглядело настолько реально, я помнил каждую мелочь, каждую деталь обстановки, и назвать это просто сном было, по меньшей мере, глупо. Я ждал ответа от Клары.

Наконец, она нарушила молчание.

— Видишь тот холм? — Клара показала рукой в направлении горизонта, и я, действительно, заметил там небольшую возвышенность. Странно, но я, живя здесь много лет, даже не знал о существовании этого холма.

— Вижу, но, клянусь Богом, в первый раз.

— Просто ты никогда не забредал так далеко.

— Возможно. Но я и в детстве не помню этого холма, а дети, ты знаешь, вездесущи.

— Ничего странного, ты мог забыть, или холм появился не так давно.

— Но он порос кустами, как будто стоит здесь лет сто.

Клара не стало дальше развивать дискуссию о возрасте холма.

— Пойдем, прогуляемся до него.

— Ну, пойдем. А что там такого замечательного?

— Маргарита. Разве ты забыл Маргариту? — Клара произнесла эти слова совершенно серьезно, и я не почувствовал никакого подвоха.

— Нет, но…

Клара перебила меня.

— Ты хочешь ее увидеть?

— Конечно.

— Ну, так идем, она ждет. Маргаритки скоро повянут, я не хочу, чтобы она страдала.

Я сделал попытку вести себя благоразумно.

— Клара, все это очень любопытно, но Маргарита — это сон. Или ты думаешь, что я сошел с ума?

— Нет, я так не думаю. Но ты идешь, или нет? Я, по–твоему, тоже сон? Потрогай меня!

Я взял ее за руку. Рука была теплой и мягкой.

— Я уже ничего не понимаю, где сон, где явь.

— Не старайся все объяснить с позиции логики. Мир много больше, чем ты привык видеть. Маргарита так же реальна, как ты и я, но она в другом мире. Я хочу провести тебя туда. Поверь, людям не часто так везет. Подавляющее большинство из них так и проживают свою жизнь, не зная о тех, кто живет рядом. — Клара передернула плечами. — Глупо. Глупо и скучно. Ну, ты готов?

— Пожалуй. Идем. Давно мечтал испытать настоящее приключение.

— О! Обещаю, это будет самым настоящим!

Мы двинулись по тропинке в сторону холма. Клара шла впереди, но потом поравнялась со мной и взяла меня за руку.

— Я хочу рассказать тебе о Маргарите. Она понравилась тебе?

— Выше всяческих похвал. Кто она?

— Королева. Самая настоящая королева. Но она нуждается в помощи. Если мы не поможем ей, все пропало. — Клара закрыла лицо руками. — Я так испугалась, что ты уйдешь!

Я размяк и стал снисходительным.

— Ну, дорогая, не нужно. Как я мог оставить в беде королеву? Что же случилось?

Клара вытерла слезы руками.

— Я расскажу. Только не подумай, что я сбежала из сумасшедшего дома. Тем более, что ты и сам все скоро увидишь. Маргарита — потомственная королева. В свое время, после смерти родителей, она взошла на престол. Но у нас не принято, чтобы королева была одинока, и ей следовало выбрать себе мужа. У нее был жених, они были помолвлены, и скоро должна была состояться свадьба. Казалось, что они души друг в друге не чают, ворковали, как голубки.

Но не за долго перед свадьбой все разрушилось. У Маргариты есть сестра, Натэлла, из–за нее все и началось. Натэлла очень амбициозна, и то, что Маргарита стала королевой, а не она, доставляло ей ежедневные муки.

— Прости, перебью, а почему именно Маргарита стала королевой? Ты же сказала, что они сестры.

— Во–первых, Маргарита старшая, а во–вторых, у нас не принято, чтобы королева была черной. Она должна быть блондинкой с белой кожей. Это признак породы и королевской крови.

— А почему ее сестра черная?

— Кто знает? Она не черная, конечно, просто смуглая с черными волосами, но кровь испорчена, и трон никогда не достанется ей. Говорят, что ее мать прижила ее стороне, от одного из своих любовников, поэтому она такая. Впрочем, это сплетни. Она родная сестра Маргариты, во всяком случае, по матери, и этим все сказано. Маргарита ее любит. Так вот, Натэлла живет отдельно, в небольшом замке на границе королевства. Про нее много всякого говорят. Говорят, она занимается черной магией, проводит черные мессы с жертвоприношениями. Ее побаиваются, называют ведьмой. Еще ходят слухи, что она пожирает своих собственных новорожденных младенцев, прижитых ей от многочисленных любовных похождений. Стараясь скрыть свои связи, она тайно рожает и ест их, надеясь увеличить таким образом свою колдовскую силу. Она очень любит красивых мужчин и никогда не пройдет мимо. Натэлла очень коварна! Она соблазнила жениха Маргариты и расстроила свадьбу. Он не смог устоять против ее чар, а она сделала так, что все узнали об этом. После такого предательства Маргарита отменила свадьбу. У нее просто не осталось иного выхода. Королеве не пристало быть всеобщим посмешищем. Натэлла все точно рассчитала. Но он жестоко поплатился за свою измену. Натэлла поиграла с ним и бросила, он ей быстро надоел. Теперь он живет в трущобах на окраине, потому что его родственники отвернулись от него. Чем он там занимается, один Бог ведает, теперь это никому не интересно. Ну, Натэлла тоже несколько пострадала — ей пришлось удалиться из дворца, чтобы не раздражать подданных. Маргарита тогда очень переживала и скучала без нее, хотя и понимала, что добра ей ждать не стоит. Но Натэлла и в замке не сидела без дела. Она сблизилась с одним из придворных Маргариты — очень высокопоставленным придворным. Его зовут Максимил. — Тут Клара взяла небольшую паузу, и я не замедлил ей воспользоваться.

— Максимил? Вот уж странное имечко! Впрочем, и Натэлла не лучше.

— Что поделаешь, многие из наших имен носят признаки рода, и подчас выбора какое имя носить нет и вовсе. Разве ты не слышал про династии?

— Слышал, конечно, в кино в основном.

— Так вот, на чем я остановилась? Ах, да! Максимил. Советник королевы. Он вступил в сговор с Натэллой, и действует с ней заодно. Это было еще одним ударом для Маргариты. Но она узнала это не сразу, потому что он по приказу Натэллы действовал тайно. Очевидно, она обещала ему выйти за него замуж, чтобы править вместе, когда удастся убрать Маргариту. Возможно, дала денег. Детали их сговора мне точно не известны. Но в результате Маргарита осталась совсем одна. Все предали ее. Целыми днями она грустила и плакала, а нужно было действовать. Но бедняжке даже не с кем было посоветоваться. Она была совершенно разбита и растеряна, не знала, что делать. Максимил нашептывал ей советы, выгодные ему с Натэллой, и Маргарита слепо им следовала. Дело в том, что у Маргариты есть магические драгоценности, оставленные ей бабушкой. Вообще–то бабушка должна была оставить их матери Маргариты, а мать уже самой Маргарите, но после рождения Натэллы бабушка затаила на нее обиду, и передала драгоценности сразу Маргарите. Она велела их получше спрятать, и никому не говорить, где они лежат, особенно Натэлле. Она взяла с Маргариты клятву. Маргарита свято соблюдала это условие и молчала. Это перстень с лунным камнем и ожерелье из жемчуга. Перстень сильнее ожерелья, но вместе они делают владельца неуязвимым. Пока они с ним, никто, никакая магия не в силах принести вред этому человеку. Но если он лишается их, то станет совсем обычным и с ним можно сделать все, что угодно, даже убить. Натэлла спала и видела, чтобы заполучить эти драгоценности, но в данном случае Маргарита была непреклонна, особенно после случая с ее женихом. Тут и пригодился Максимил. Он уговорил Маргариту достать перстень и ожерелье из тайника и иногда надевать их, для поднятия духа. Чтобы придворные видели ее силу и не дерзали причинить ей вред. Это была явная глупость, но Маргарита на пике растерянности посчитала это хорошей идеей. Она достала драгоценности и надела их на один из приемов. Представляю, как радовалась Натэлла! Нетрудно догадаться, что случилось дальше. В тот же день Максимил украл ожерелье из спальни Маргариты, когда она уснула. Надо сказать, что она всецело доверяла ему, и позволяла входить в свою спальню, когда ему захочется. Кольцо ему украсть не удалось, потому что она прочно сидело на пальце Маргариты, и он просто не смог его снять, не разбудив ее. Так драгоценности оказались разделенными. Кольцо давало Маргарите неуязвимость, но ожерелье в руках Натэллы тоже может натворить немало бед. Потеря ожерелья лишила Маргариту части силы, и этим не замедлила воспользоваться Натэлла. Она наложила на Маргариту заклятье, и теперь она не может покинуть своей комнаты. Каждый раз, когда она выходит за порог, то теряет сознание. Всем подданным было объявлено, что Маргарита заболела и поэтому не никуда не выходит. Максимил иногда навещает ее, только для того, чтобы узнать, не согласна ли она выйти за него замуж? Но Маргарита непреклонна. Потому что, если это случится, она будет послушной марионеткой в его с Натэллой руках, пока она не найдут способ избавится от нее. А это будет ужасно для всего нашего народа! Мне даже страшно такое представить. Но Натэлла спит и видит, как ей украсть кольцо, но не может этого сделать. Кольцо прочно сидит на пальце хозяйки. А чтобы освободить Маргариту, нужно вернуть ей ожерелье. Пока от имени Маргариты правит Максимил, и мы уже чувствуем тяжесть его с Натэллой правления. Но долго так продолжаться не может, народ почувствует неладное, поэтому в скором времени они, очевидно, постараются что–то предпринять. Поэтому мне и страшно. Натэлла ведьма, и способна на многие гадости.

— А ты? Кто ты такая?

— Я подруга Маргариты, могу перемещаться между мирами. Я не могу долго задерживаться у нее, из страха быть пойманной приспешниками Натэллы. Ведь если меня схватят, то тогда бедной Маргарите не поможет никто. Иногда, когда все спят, я проскальзываю к ней, и мы пытаемся найти выход. Я не могу прямо пойти в стан Натэллы, потому что она знает меня. Однажды к Маргарите во сне пришла ее бабушка и сказала, чтобы мы искали помощь в другом мире. Так я нашла тебя. Наше совместное путешествие в покои Маргариты удалось, как нельзя лучше, и мы решили тебе открыться.

— Ну, а что я должен делать? Кстати, в том коридоре совсем не было охраны.

— А зачем она? Маргарита итак не может выйти за пределы комнаты, к тому же, Максимил распустил слух, что ее болезнь заразна, и придворные просто побаиваются. Охрана есть на входе в коридор. Мы же с тобой прошли тайным подземным ходом. Максимил не знает о нем. — Клара вдруг беспокойно взглянула на меня. — Надеюсь, ты не считаешь меня сумасшедшей?

— Откровенно говоря, не знаю, что сказать. Если честно, то такие мысли приходят мне в голову. Все это похоже на бред. Даже в детстве мне не рассказывали таких сказок. Это просто безумие, что я тебя вообще слушаю и иду с тобой.

— Знаешь, если бы не был готов, ты не смог бы совершить путешествие в покои Маргариты, и, скажу тебе больше, ты никогда бы не увидел тот холм, к которому мы сейчас направляемся. Скажи, ты же видишь его?

Я посмотрел вдаль.

— Ну, вижу. Зеленый холм, покрытый маленькими светящимися точками. Что это?

— Это светлячки.

Я вздохнул.

— Видимо, мы оба сошли с ума. Я помню Маргариту, я вижу холм, я слушаю тебя. Что там дальше?

— Дальше мы пройдем через тайный ход и спрячемся в лесу, недалеко от замка Натэллы. Каждое утро она совершает прогулку верхом. Никто не сопровождает ее в это время, и она бывает совершенно одна. Ты спрячешься недалеко от того места, где она проезжает, и в нужный момент выйдешь к ней, как будто невзначай. Она обязательно заинтересуется тобой. Натэлла обожает новых мужчин. Ты должен с ней познакомиться, и войти в доверие, она должна забыть Максимила. Ну, а потом действуй по обстановке. Твоя цель–ожерелье. Ты должен забрать его и вернуть истинной владелице. Не бойся, Маргарита умеет быть благодарной. Мы будем поддерживать связь, но близко подобраться к Натэлле я не могу, она вычислит меня и попытается уничтожить. Этого нельзя допустить, потому что я — единственный твой проводник в нашем мире. И есть еще небольшое «но». Нужно торопиться. Потеря ожерелья означает для Маргариты преждевременную старость, потому что оно служит источником вечной молодости и здоровья. Это не значит, что она дарит вечную жизнь владельцу, но значительно продлевает его годы и сохраняет тело молодым практически до самой смерти. В нашем мире время течет быстрее, чем у вас, и вскоре Маргарита может превратиться в старуху. Думаю, на крайний случай, Натэлла будет ждать именно такого развития событий. Хотя, это маловероятно. Натэлла очень нетерпелива, и долгое ожидание не в ее характере.

— Как скажешь. — Я продолжал идти вслед за Кларой, удивляясь сам себе.

Вскоре мы подошли к холму, который снаружи был окружен зарослями непроходимого кустарника. По крайней мере, так мне показалось со стороны. Я вдруг подумал, что Клара сейчас рассмеется мне в лицо, и скажет, что разыграла меня, а я буду стоять, как Дон Кихот, и хлопать глазами. Дурачок, вообразивший себя рыцарем и отправившийся на спасение прекрасной дамы. И это все в веке высоких технологий! Но Клара целеустремленно шла вперед. Мы уже начали огибать холм, и я открыл было рот, спросить, что мы ищем, но Клара вдруг радостно воскликнула:

— Нашла, вот она!

— Что ты нашла? — Я по–прежнему ничего не видел.

— Дверь. Она здесь. — Клара раздвинула кусты, на мое удивление легко поддавшиеся, и проскользнула за них.

В это время она отпустила мою руку, и, надо признаться, на какую–то долю секунды я заколебался, идти за ней или нет? Может, стоило рвануть отсюда подальше, и забыть все, как страшный сон? Но вопреки здравому смыслу я протиснулся за ней сквозь кустарник. Моим глазам, и в самом деле, предстала дверь. Она была очень маленькая, так, чтобы пройти через нее, нужно было согнуться чуть ли не пополам. Если бы не Клара, вряд ли я бы ее заметил. Она вся поросла мхом и плющом и почти сливалась с поверхностью холма. Клара открыла дверь, грациозно изогнула спину, и практически на четвереньках скользнула внутрь. Я последовал за ней. Вниз вели ступени, и потолок оказался неожиданно высоким. Мы выпрямились во весь рост.

— Не бойся, пойдем вниз. — Клара осторожно начала спускаться.

Стены коридора были то ли из камня, то ли из земли, я плохо разобрал, так как коридор освещался только неверным светом факелов, стоящих друг от друга на весьма значительном расстоянии. Некоторые участки пути нам приходилось брести почти в кромешной темноте, но Клара держалась весьма уверенно. Через некоторое время мы добрались до костюмерной, в которой были в наше первое путешествие, как мне показалось. Но там мы задержались недолго. Клара бросила мне одежду и велела быстро переодеться. Там было темно, и я с второпях натянул на себя то, что она мне дала. Вид одежды напомнил мне средневекового крестьянина, хотя, впрочем, я слабо разбираюсь в истории. Потом мы продолжили путь по тому же коридору, показавшийся мне бесконечным.

Я вздохнул с облегчением, когда, наконец, увидел ступени, ведущие вверх. Мы выбрались на поверхность, и я с наслаждением втянул ноздрями воздух. Снаружи была ночь. Самая обыкновенная ночь, с луной и звездами. Я сообщил об этом Кларе. Она засмеялась.

— А ты что ожидал увидеть? Непонятное светило и космические пейзажи? Тут все точно так же, как и у тебя. Ну, за исключением небольших деталей.

Мы добежали от лаза, из которого материализовались, до большого раскидистого дерева, стоящего посреди поляны. Вся поляна была усеяна маленькими светящимися точками, и это было чрезвычайно красиво. Они передвигались, кружились в воздухе, рисуя замысловатые фигуры, и я невольно залюбовался. В их свете то тут, то там мелькали головки красных цветов, похожих на маки.

— Какая красота! — Я присел на траву под деревом, и вдохнул аромат ночи.

Клара опустилась рядом.

— Передохнем немного. Время еще есть. — Она закрыла глаза, тоже наслаждаясь покоем.

— Кстати, куда мы теперь направляемся? К Маргарите?

— Нет. Зачем терять время? Мы идем к Натэлле. До утра нужно успеть. У меня есть небольшой план. На пути к ее замку есть деревня. Там живет моя тетя — Клотильда. Мы зайдем к ней ненадолго, я вас познакомлю. Через нее мы с тобой будем общаться. Если ты захочешь мне что–то передать, скажешь ей, и она меня найдет. А я отыщу тебя сама, если ты мне понадобишься.

Я усмехнулся.

— Чувствую себя героем шпионского боевика.

Клара пропустила мою реплику мимо ушей.

— Потом мы пойдем к замку Натэллы. Я уже говорила тебе, что она прогуливается верхом по утрам. Ты спрячешься и выйдешь к ней. Думаю, она обратит на тебя внимание. Вы будете одни, и пройти мимо будет просто невозможно.

— Ну, а если она все же пройдет мимо? Вдруг она будет так занята собственными мыслями, что ей будет не до меня? И еще, кстати, как мне себя называть? Полагаю, что мое имя не годится?

— Я уже говорила тебе, что это маловероятно. Но, если это все же случится, постарайся сам обратить на нее внимание. Ты же мужчина, а она женщина. К тому же Натэлла очень красива, и немногие способны устоять перед ее чарами. Она может доставить немало приятных воспоминаний. — Клара лукаво подмигнула мне. — А насчет имени… Нет, твое совершенно не годится. Назовись Джокером.

— Раз ты так считаешь… Пусть будет Джокер. А вдруг я влюблюсь в нее и забуду про ваше ожерелье? Стану ее верным пажом, и буду исполнять малейшее желание? Об этом ты не подумала?

Клара тяжело вздохнула.

— Подумала. Но и ты помни, что ты в чужом для тебя мире. Если такое случится, ты останешься здесь навсегда. И потом, Натэлла очень непостоянна, ты рискуешь ей быстро надоесть и оказаться там же, где и бывший жених Маргариты. Не думаю, что тебя прельщает идея провести остаток своей жизни в трущобах чужого мира.

Я промолчал. Кто может знать наперед что прельщает нас, а что нет? Богатство, нищета, не все ли равно, какая у тебя роль в этом мире, если конец один? Во всяком случае, я буду играть свою, пока не упадет занавес. Возможно, по ходу пьесы придется вносить коррективы. Я не сказал Кларе, что ничего особенно радостного не ждало меня в моем мире, и поэтому расстаться с ним для меня не составит особого труда.

— Ладно, пойдем. — Клара встала на ноги. — У Клотильды еще передохнем. Она живет на окраине, считается чем–то вроде знахарки. Лечит травами и заговорами. Надо успеть, пока деревня спит.

Я молча встал и пошел за ней. Дошли мы довольно быстро, обошли деревню окраиной и оказались перед маленьким аккуратным бревенчатым домиком с красной черепичной крышей. Такие я видел в мультфильмах Диснея. Домик окружал такой же аккуратный заборчик, украшенный глиняными горшками. Перед домом была ухоженная донельзя лужайка. Клара постучала. Дверь тотчас открылась, как будто за ней кто–то стоял. Нас встретила женщина средних лет, полненькая и миловидная, с круглыми румяными щеками. Она пропустила нас в дом и сразу усадила за стол.

— Кларисса, милая, как давно тебя не было! Деточка моя, я ужасно соскучилась! — Они расцеловались. — Садитесь, вы с дороги, поешьте. У меня сметанка свежая, молочко, яички. — Она засуетилась, накрывая на стол.

— Ешь. — Клара обратилась ко мне. — Неизвестно, когда Натэлла тебя накормит.

Я послушно стал жевать. На вкус еда тоже была самой обыкновенной, вкусной деревенской едой. Я с аппетитом поел.

— Клотильда, это Джокер. — Клара кивнула в мою сторону. — Он будет приходить к тебе и оставлять для меня сообщения. Где у тебя Карл?

— Да здесь, спит за печкой.

— Позови. Он будет нужен. Джокер пойдет к Натэлле, он хочет помочь Маргарите вернуть ожерелье. Если что–то срочное, Карл сообщит ему.

Клотильда сердито закричала:

— Карл! Карл! Хватит дрыхнуть, иди сюда, малыш! У нас гости!

Я даже ойкнул от неожиданности, когда из дальнего угла вылетел здоровый ворон и сел прямо на стол.

— Познакомься, Карлуша, это Джокер! Иди, поздоровайся!

Карлуша важно подошел ко мне, и я даже подумал, что сейчас он протянет мне крыло для рукопожатия. Но вместо этого он открыл рот и каркнул во все горло так, что я чуть не подавился.

— Привет! Угощайся! — Я подвинул ему мою тарелку.

Карлуша подошел и начал клевать оттуда еду.

Клотильда захлопала в ладоши.

— О! Вы ему понравились! Поздравляю!

Довольный произведенным эффектом Карлуша взмахнул крыльями и уселся мне на голову, издавая довольно противные звуки. Но я мужественно терпел. Потом он сел рядом со мной и позволил себя погладить. На этом церемония приветствия исчерпалась, и ворон улетел на окно, откуда продолжал наблюдать за нами.

— Ты поняла меня, Клотильда? — Клара была очень серьезна.

— Да, дорогая.

— Отлично. Нам пора, спасибо за еду.

Клотильда проводила нас до калитки, мы вышли за границу деревни и вошли в лес. Одной ей известными тропинками Клара довела меня до поляны, окруженной с одной стороны густым кустарником. Мы забрались в этот куст и сели на землю.

— Ну вот, мы и пришли. Здесь ты будешь ее дожидаться. Только смотри, не усни, а то пропустишь!

— А ты разве не останешься со мной?

— Я не могу, она может учуять меня, и тогда все пропало. Хотя, — Клара приняла задумчивый вид, видимо мысленно решаясь на что–то, — я побуду немного с тобой и прослежу, чтобы ты не заснул. Ветер не в нашу сторону, так что, думаю, все обойдется. Зато я почувствую ее заранее.

— У вас такое хорошее обоняние?

— Да, весьма. Можешь подремать, если хочешь.

Я закрыл глаза и подумал, что вдруг я усну и проснусь дома, в своей кровати, будет утро, и мне нужно будет идти на работу. И нет ничего, ни леса, ни Клары, ни Натэллы, а только мое не в меру разыгравшееся воображение. Незаметно я заснул, как провалился в бездонную яму.

Проснулся я от того, что кто–то тряс меня за плечи весьма бесцеремонно. Я открыл глаза. Это была Клара.

— Ну, проснись же, наконец! — Она была явно раздражена. — Натэлла скоро будет здесь.

Я сел и потряс головой. Все осталось на месте и выглядело более чем реальным.

— Что мне делать? — Спросонья я плохо соображал.

— Мы же вчера все обсудили!

— Ах,да! Прости. Я — Джокер. Кстати, откуда я? Я совершенно не знаком с вашей страной. Вдруг она спросит?

— Скажи, что ты из другого королевства. К нам редко забредают чужаки, да и те вряд ли попадаются на глаза Натэлле. Поэтому она совершенно не знакома с жизнью в других странах. Можешь говорить, что хочешь. Сама Натэлла никогда не покидала нашей территории. Ну, все. Я ухожу. Дольше оставаться опасно. — Клара змеиным движением тела выскользнула из нашего куста и побежала обратно. Вскоре она скрылась из виду, и я в первый раз остался здесь один. Я тоже вышел из куста на поляну, отряхнулся и сел под раскидистое дерево. Вскоре и я услышал треск ломаемых веток, и на поляну вышла небольшая лошадка с всадницей. Я ожидал увидеть породистого тонконого скакуна, а увидел животное чуть больше пони, с крепкими мохнатыми ногами и пушистой гривой. На спине у него сидела девушка. Она была очень красива, Клара не обманула меня. С гривой густых черных волос, смуглой кожей и большими желтыми глазами она была похожа на туземную богиню. Рот у девушки был небольшой, но красиво очерченный. Ее стройная фигурка очень прямо держалась в седле и казалась вырезанной из слоновой кости. Я начал насвистывать незатейливую мелодию, чтобы она заметила меня. Но, очевидно, это не требовалось, потому что она не отрывала от меня глаз.

— Привет! — Я первым начал разговор, чтобы не показаться не вежливым. — Как такая красавица разгуливает с утра пораньше по лесу одна и не боится?

Девушка нахмурилась, но было очевидно, что комплимент достиг цели.

— Кого мне бояться? Уж не тебя ли?

— Может, и меня. Откуда ты знаешь?

Она передернула плечиками.

— Мне здесь совершенно нечего бояться, это мои владения, и чужие здесь не бывают. А ты кто такой?

— Я Джокер, пришел издалека.

— Так ты не из нашего королевства? Как ты сюда попал?

— Шел, шел, да и пришел. Прости, я не знал, что это твои владения. А тебя как зовут?

— Зачем тебе мое имя?

— Просто хочу знать. Должен же я как–то тебя называть. Ты произвела на меня такое неизгладимое впечатление, что я хочу запомнить твое имя на всю жизнь, даже если больше никогда не увижу тебя.

— Натэлла. — Девушка улыбнулась. — А что здесь ищешь?

— Не знаю пока, просто хочу посмотреть мир. Пока ищу какой–нибудь заработок. Ты не знаешь, нет ли здесь у кого работы? Хочу ненадолго задержаться. Такое решение я принял из–за тебя, прекрасная Натэлла, — добавил я совсем осмелев.

Натэлла слезла с коня и задумчиво посмотрела на меня.

— Если ты действительно хочешь остаться, то у меня есть работа. Но, смотря что ты умеешь делать.

— Почти все. Я не знаю, что тебя интересует. Могу выполнять работу по дому, колоть дрова. Кстати, люблю лошадей. — Я не случайно сказал эту фразу. Дело в том, что у себя дома я одно время увлекался конным спортом и посещал клуб. Поэтому был хорошо знаком с лошадьми и знал, как за ними ухаживать. Увлечение сошло на нет по каким–то дурацким причинам, но любовь к лошади сохранилась.

— Похвально. Я как раз хотела тебе предложить работу конюха. Я недавно лишилась своего, а у меня есть конюшня. Там всего несколько лошадей. Работы немного, но я люблю, чтобы мои лошади были ухожены.

— Прекрасно! Лучше и не придумаешь. Давно мечтал о такой работе.

— Тогда иди за мной. — Натэлла взяла лошадь под уздцы, и мы пошли по лесу.

Девушка оказалась не очень высокого роста, но стройная и гибкая, и я всю дорогу любовался ей, пока мы не вышли на опушку и не увидели замок.

Замок оказался красивым и внушительным на вид. Я видел такие в исторических фильмах про рыцарей и принцесс.

— Да ты неплохо устроилась! Впечатляет.

— Ничего особенного. Замок, как замок.

— Ну, не скромничай. Я, например, никогда в жизни в таком не был, кроме разве… — Я открыл рот добавить, что на экскурсии, но вовремя осекся. Очевидно, что она вряд ли знает, что такое экскурсия.

— Кроме разве… — Натэлла хотела, чтобы я продолжил мысль.

–Кроме разве видел издалека. В нашей стране не принято так строить. Только очень знатные люди могут себе такое позволить.

— А я как раз знатная дама.

— Ах, так! Извини, не понял сразу.

— Я побоялась, что ты откажешься, а мне позарез нужен конюх.

— Значит, нам повезло обоим. Ты веришь в случайное везение?

— Возможно. — Натэлла задумалась. — Возможно, и верю.

Тем временем мы подошли к замку и вошли в ворота.

— Пойдем, я покажу тебе конюшню. — Девушка потянула лошадь за собой. — Билли немного устал.

Мы прошли по двору и заглянули в конюшню. Натэлла хлопнула Билли по крупу, и он весело заржал. Другие лошади приветствовали его таким же радостным ржанием. Натэлла отвела Билли в стойло и сняла с него седло.

— Вот твое рабочее место. — Она обвела рукой вокруг. — Нравится?

— Очень.

— Немного запущено, конюха нет несколько дней.

— Я все уберу, не волнуйся. Когда приступать? И потом, как с оплатой? Чем у вас здесь платят?

— Сначала я накормлю тебя, отдохнешь, а приступишь завтра. Жить будешь во флигеле, я распоряжусь, чтобы его подготовили к завтрашнему дню. Там очень уютно, не волнуйся. Я хорошо забочусь о слугах. Как с оплатой? Сначала поработай за еду и кров, а том посмотрим. Может, ты плохой работник?

Я усмехнулся про себя: « Вот я и слуга. Фигаро здесь, Фигаро там. Прямо слуга двух господ!»

— Хорошо. Меня устраивает. — Собственно деньги в этом мире меня несколько не волновали.

— Тогда договорились. Смотри, вот это Марк, это Рыжая Стелла, моя любимица, кстати. Билли ты знаешь, это Тоби, это Багира. — Натэлла подходила к каждой лошади и гладила ее по спине. — А это ваш новый друг–Джокер. Он будет заботиться о вас.

Лошади фыркали и перебирали ногами, выражая то ли презрение, то ли одобрение, трудно было понять. Все они были низкорослыми и коренастыми, и только Рыжая Стелла выглядела немного стройнее и выше других.

— Ну, пойдем в столовую, я накормлю тебя ужином. Поскольку ты иностранец, поешь сегодня со мной.

— Это великая честь?

— Слуги едят в кухне.

Я промолчал. Ссориться с ней сейчас мне не хотелось. Для нее я, и правда, слуга, и ничего больше.

Стол был уже накрыт на двоих, чем я был очень удивлен.

— Два прибора? Откуда ты знала, что встретишь меня? Или ты кого–то ждала?

— Я всегда ставлю два. Мне могут нанести неожиданный визит, не люблю, когда здесь суетятся, когда я ем.

— Странно.

— Ничего странного, просто привычка. Ешь.

Я понюхал похлебку в миске, она вкусно пахла. На столе стояла сметана, или что–то похожее, молоко, сыр и масло. В этом мире явно уважали молочные продукты. Мы молча поели. Никто не появился возле стола, и наша трапеза прошла спокойно и уединенно.

— Мне нужно отлучиться по делам, а ты можешь отдохнуть. Здесь есть комната для гостей, я покажу тебе. Если устал, ложись спать, на сегодня ты свободен. Вечером можешь убрать конюшню и накормить лошадей. Мы рано ложимся спать, но рано и встаем. Осмотрись, но дальше конюшни не ходи. Потом я сама определю, где тебе можно бывать, а где нет.

— О! Какие строгости! Надеюсь, я не в рабстве? Ты не посадишь меня на цепь?

— Нет. Но определенные правила соблюдать будет необходимо. Я не могу тебе все позволить. Если не хочешь подчиняться, лучше скажи сразу. Я тебя не держу.

Я поднял руки вверх. Не хватало, чтобы она выгнала меня.

— Нет, нет! Я согласен на все ради тебя.

Натэлла смягчилась.

— Ограничений не будет много. Просто у меня есть свои секреты.

— Понимаю, понимаю. Не сердись. Я не хочу знать чужие секреты.

— Вот и хорошо. Идем, я покажу тебе комнату.

Мы прошли по короткому коридору, и Натэлла толкнула деревянную дверь.

— Здесь.

Я просунул голову.

— Очень мило.

Комнатка была небольшой, но уютной. Занавесочки на окнах, деревянная кровать с периной и огромными подушками, пушистый ковер на полу.

— Располагайся. — Натэлла распахнула дверь пошире.

— С превеликим удовольствием. — Я переступил порог, начиная чувствовать усталость.

Я подошел к окну и раздвинул занавески, чтобы рассмотреть открывающийся вид. Это, наверное, был сад, потому что я увидел деревья различных пород, с растущей под ними зеленой травой. Вдалеке виднелись цветные пятна, видимо цветники. Сад был большим и простирался, покуда хватало глаз. Когда я обернулся, Натэллы уже не было. Я разделся и с наслаждением растянулся на кровати. Должно быть, я сразу уснул, потому что когда я проснулся, в комнате было темно. Я встал с кровати и выглянул на улицу. Начинался вечер. Я вспомнил про лошадей и поспешил в конюшню, выполнять свои новые обязанности. Натэлла не появлялась, я сделал все необходимое и вернулся в комнату. Через некоторое время в дверь постучали, я крикнул: «Открыто!», но никто не вошел. Тогда я встал и открыл дверь сам. Там никого не было, но возле двери стоял столик на колесиках с моим ужином. Я вкатил его и с аппетитом поужинал. Пока я вынужден принимать все правила ее игры. В чужой монастырь, как известно, со своим уставом… Потом я лег на кровать и опять уснул. Утро вечера мудренее.

Меня разбудил звон — нежный и мелодичный он словно раздавался из ниоткуда и отовсюду одновременно. Я открыл глаза и потянулся. В открытое окно ударила струя свежего воздуха, взбодрившая меня. На тумбочке возле кровати стоял завтрак, невесть откуда взявшийся, я его съел, не забивая себе особенно голову. Как только я закончил, вошла Натэлла в черном трико в обтяжку и пиджаке для верховой езды.

— Как спалось?

— Замечательно. Только знаешь, — вдруг мне захотелось сдерзить, — не люблю спать один.

— Вот как? — Натэлла приподняла бровь. — Да ты нахал.

— Ничего подобного. Разве я сказал грубость? Просто ты спросила, а я ответил. Ты тоже спишь одна?

— Не твое дело! — Натэлла немного покраснела, чего я от нее, признаться, совсем не ожидал. — Ты предлагаешь нам спать вместе?

— Почему бы и нет? Ты мне нравишься. А я тебе?

— Прекрати! Я наняла тебя на конкретную работу. Через час мне понадобится Билли. Я еду на прогулку. Оседлай его. — Натэлла нервно била себя хлыстом по ногам.

Я встал с кровати нарочито медленно, чтобы она получше рассмотрела мои достоинства. Я предполагал, что Натэлла вовсе не скромница. Она внимательно следила за мной, пока я одевался, и мне даже показалось, что она вовсе не так равнодушна ко мне, как хочет казаться. Она нервно покусывала губы, явно что–то желая что–то сказать, но колебалась. Наконец она решилась.

— Ты можешь поехать со мной. Оседлай Рыжую Стеллу. Посмотрим, какой ты наездник.

— Спасибо, моя госпожа! Но Рыжая Стелла ваша любимица. Как вы отважились на такое? Доверится постороннему…

— Ничего, это пойдет ей на пользу. Она немного застоялась.

— Уже бегу! — Я застегивал пуговицы своего кафтана на ходу, радуясь тому, что мне удается так быстро завоевать ее доверие.

Я оседлал лошадей и попробовал вскочить на Стелу. К моему удивлению она не особенно сопротивлялась. Хотя для меня она была явно маловата, но в принципе ничего критичного.

Натэлла сразу пустила свою лошадь в галоп, и я вынужден был последовать ее примеру. Стелла оказалась резвой и послушной, и я сразу проникся к ней симпатией. Она легко бежала, не ведая усталости, и мы даже в какой–то момент обогнали Билли. Но Натэлла его пришпорила, и он снова обошел нас. В лесу кони замедлили бег, и мы пустили их шагом. Я ехал за Натэллой, потому что не знал дороги, а она молчала. Наконец мы свернули с тропы и вошли в чащу. Тут Натэлла спешилась с лошади, и я за ней. Буквально через пару шагов я увидел роскошную поляну, покрытую густой шелковистой травой. Мы отпустили лошадей попастись, а сами с наслаждением опустились на траву.

— Здесь очень мило! — Я был совершенно искренен. — Ты каждое утро тут гуляешь?

— Нет. Я люблю менять маршрут. Здесь есть места не менее красивые. Но это одно из моих любимых. — Натэлла легла на спину, подложив руки под голову.

Я устроился рядом. Наклонился к ней. Я решил рискнуть. Скорее всего, ей нравится напор и сила. Я прижал ее руки к земле, чтобы она не мешала мне. Она попыталась меня укусить. Из губы пошла кровь, и я озверел. Я целовал ее так страстно и долго, что она совсем перестала сопротивляться, и обмякла под тяжестью моего тела. Надо признаться, у меня закружилась голова. Я хотел ее так сильно, как ни одну женщину на свете, никогда раньше. Я забыл Маргариту и Клару, я вообще все забыл. Мне показалось, что мы две саламандры, слившиеся друг с другом в огненном порыве и постигшие, наконец, тайну философского камня. В тот момент я любил ее самой чистой любовью, и желал только одного — быть с ней рядом.

Потом мы молча лежали в траве, которая касалась наших лиц. Дыхание постепенно восстанавливалось, восторг уступал место умиротворению.

— Как ты прекрасна, Натэлла! — Я был искренне восхищен. — Мне не доводилось испытывать ничего подобного!

— Я рада, что понравилась тебе. Ты тоже был очень хорош. Наши мужчины не такие.

— А какие?

Она пожала плечами.

— Ленивые и корыстные в основном. Не могут испытывать страсть. Ах, я не хочу даже говорить о них! Они все глупцы!

— И ты сейчас никого не любишь?

— Нет.

— То есть твое сердце совершенно свободно? Я правильно понял?

— Правильно. Но берегись занять мое сердце. — Натэлла засмеялась. — Даже я не знаю, хорошо это или плохо. Я капризна и своенравна.

— Мне как раз нравятся такие. Не люблю скромниц. От них веет затхлостью.

— Моя сестра такая скромница. Или прикидывается ею.

— О! Да ты не очень любезна. Не любишь сестру? Кто она?

— В том то и дело, что никто. Всего лишь моя сестра. Волчица в овечьей шкуре. Ты прав, я ее недолюбливаю.

— За что же?

— Я же сказала, она притворяшка. Вечно смотрит, как глупая корова, а все умиляются. Ах, ах! Какая нежная, милая! — Разговор начал раздражать Натэллу, и я решил, что пока хватит.

— Ну, да Бог с ней, давай о тебе.

Настроение Натэллы резко изменилось.

— Поехали домой. У меня дела. Стелла, Билли! — Натэлла засвистела, как заправский пират, и лошади легкой трусцой вбежали на поляну.

Всю обратную дорогу мы ехали молча, видимо, упоминание о сестре надолго выбило Натэллу из колеи.

Возле ворот замка мы спешились и завели коней в конюшню. Мрачное настроение Натэллы мало помалу развеялось, и она что–то напевала себе под нос.

— Тебе приготовили флигель, можем пойти, посмотреть. Тебе должно там понравится.

Я не стал спрашивать ее, почему она не хочет поселить меня в доме, видимо, у нее были на то свои причины. Скорее всего, так ей было удобнее.

— Идем, хочется осмотреть свое жилище.

Флигелек располагался прямо возле конюшни, и снаружи выглядел очень аккуратно. Впрочем, внутри тоже все было на высшем уровне. Комната, небольшая кухня, ванная, все сверкало чистотой, как будто было куплено и установлено специально к моему приходу. Натэлла прошлась по помещению, придирчиво осматривая каждый уголок, потрогала кровать, расправила скатерть на столе. Я наблюдал за ней с порога, не до конца понимая, зачем она это все делает и почему придает столько значения комнате для конюха.

— Вы довольны, моя госпожа?

— Вполне. Думаю, тебе будет здесь неплохо.

— Я тоже так думаю. У меня еще не было более уютного и чистого жилища.

— Странно. Тебя не волнует чистота?

— Ну, почему же, волнует. Но я как–то не думаю об этом.

— А я люблю, когда чисто. Ненавижу грязь и пыль. — Натэлла брезгливо поморщилась. — В пыли заводятся пауки. Они отвратительны.

— Боишься пауков?

— Нет. Чувствую омерзение. Ладно, располагайся. Пауки не будут тебя беспокоить. Завтрак тебе принесут сюда. Я приеду вечером, вместе поужинаем. Ты тоже займись делами.

— Можно мне сходить в деревню?

— Нет! Тебе не зачем туда ходить. Деревня далеко, не стоит тратить столько времени даром.

Я сделал обиженный вид.

— Тогда скажи, что мне можно? Не сидеть же мне весь день в конюшне? Я никого здесь не видел, мне и поговорить не с кем. Я чувствую себя узником. Еду мне приносят в комнату, опять же, неизвестно кто. Слуги–то хоть у тебя есть? С ними–то мне можно общаться? Так и со скуки помереть недолго. Знаешь, мне это не очень нравится.

— Ну, хорошо. Поешь на кухне. Машка тебе накроет.

— Кто это Машка?

— Кухарка. Она вкусно готовит. Потом можешь погулять по саду.

— А в доме? Могу я побыть в доме? Все–таки интересно, как вы живете? Или у тебя там секреты?

— Да нет. Все, что я хочу сохранить в тайне, я закрываю на ключ. Ходи, пожалуйста.

— А кроме Машки у тебя еще есть кто–нибудь?

— Нет, остальные приходят по расписанию. Мне не зачем столько посторонних людей в доме.

— Кстати, на ком ты поедешь по делам?

— Я возьму Стеллу. Запряги мне ее, и иди на кухню.

Я запряг Стеллу, помог Натэлле взобраться на нее, и долго смотрел вслед, пока она не исчезла из поля моего зрения. Я начал опасаться, что если Натэлла и дальше будет вести себя подобным образом, я могу влюбиться, и забыть про Маргариту и ее ожерелье. В своем мире я вовсе не был одержим высокой моралью, и нарушить обещание для меня было парой пустяков. И в самом деле, чем Натэлла хуже Маргариты? Если она считает, что способна быть королевой, значит, у нее есть основания так думать. Почему одна сестра должна иметь все, а другая ничего? Они могли бы вполне счастливо править вместе, дополняя друг друга. Но нет, вечное соперничество, где каждый пытается доказать, что только он достоин. Я погрузился в мечтания. Теперь наилучшим выходом мне казалось, чтобы Натэлла добровольно отдала ожерелье Маргарите, и они бы наконец помирились. Покой и счастье снизошли бы на этот мир, а я бы почивал на лаврах миротворца. Я расчувствовался, представив, как Натэлла и Маргарита благодарят меня со слезами на глазах.

Посторонний звук привел меня в чувство. Я вернулся на землю и поплелся в кухню, знакомиться с Машкой.

Машка оказалась женщиной средних лет, немного полной, но вполне приятной. Я поздоровался и вошел.

— Привет, меня зовут Джокер. А тебя?

Она угрюмо молчала. Я решил не сдаваться.

— Что у нас на завтрак? Ты уже ела?

Молчание. Я пожал плечами. Машка поставила мне на стол тарелку с варевом, сметану и хлеб. Я взял ее за руку.

— Ответь мне, как мне к тебе обращаться?

Она вырвала руку, сердито замычав при этом. Я все понял. Конечно, она была глухонемой. Поэтому Натэлла и держала ее здесь. Как все просто! Кто бы мог подумать! Как же я сразу не догадался, идиот! Вся моя злость на Машку улетучилась, и я засмеялся.

— Прости, я погорячился. Очень вкусно, ты знаешь. Ты отличная кухарка. — Я поднял палец кверху, пытаясь изобразить восторг от ее стряпни.

Она слегка покраснела от удовольствия. Я хлопнул ее пониже спины. Она стыдливо хихикнула. Контакт был налажен. Я встал из–за стола и жестом показал ей, что иду работать, она кивнула. Насвистывая, я удалился — решил осмотреть дом до прихода Натэллы, потом сад. Я питал очень слабую надежду, что наткнусь на ожерелье, небрежно брошенное среди других драгоценностей, хотя понимал, что вряд ли она хранит свои украшения в открытой комнате. И, кстати сказать, Клара не сказала мне, как я смогу узнать его, если даже увижу. У Натэллы могло быть огромное количество жемчужных украшений, учитывая ее статус. Я подумал, что стоит спросить об этом у Клары при встрече.

Замок изнутри оказался довольно странным сооружением. Основное место занимали коридоры, слабо освещенные свечами. Это были целые лабиринты коридоров, переходов лестниц всех мастей и размеров. Изредка встречались двери, но только парочка из них оказались открыты. Мне было страшно неудобно, но я вошел в каждую. Это были спальни со стандартными наборами мебели — в общем, ничего особенного. Я осмотрел зеркало с резным комодом, но нигде не обнаружил даже намека на шкатулку с драгоценностями. Ящики комодов были пусты, как будто их никогда не использовали по назначению. Кровати находились в образцовом порядке, и совершенно не верилось, что на них кто–то спал. Вообще, комнаты выглядели нежилыми, и мне показалось, что Натэлла просто подшутила надо мной, создав иллюзию моей привилегированности. Вряд ли можно было ожидать, чтобы она всецело доверяла мне, после двух дней знакомства.

Возвращаясь назад, немного разочарованным неудачей, я, похоже, заблудился. Коридор стал узким и совсем темным. Он освещался уже не свечами, а факелами, да и то расположенными друг от друга на порядочном расстоянии. Я брел наугад, надеясь лишь на то, что это не лабиринт минотавра, а простой замок. Так я добрался до конца коридора, и решил уже повернуть обратно, но вдруг из темноты выступила дверь. Ее явно сделали незаметной, потому что она почти сливалась со стеной, и только внезапный всполох пламени от факела позволил мне ее увидеть. Дверь была обита кованым железом и выглядела внушительно. У нее даже не было ручки, и она напомнила мне двери на космическом корабле в фильмах про звездные войны. Я потрогал ее, металл был прохладным на ощупь и немного шероховатым. У меня не было ничего, чтобы вставить в щель и попробовать открыть дверь, хотя я подозревал, что вряд ли так можно чего–то добиться. Я потоптался немного около нее, как вдруг резкий свистящий звук разрезал тишину. От неожиданности я присел и вздрогнул. Звук нарастал, становясь навязчивым. Он то приближался, то удалялся, напоминая сирену гражданской обороны. Я повернул обратно и ускорил шаг. Кому–то явно не нравилось, что я здесь нахожусь. Я физически почувствовал что–то недоброе в воздухе и поспешил покинуть это место. Не помню, как я шел, но, в конце концов, я очутился в холле замка, откуда начал свое путешествие. Я вздохнул с облегчением. Эта запертая комната напомнила мне комнату Синей бороды из одноименной сказки. Я подумал, что там Натэлла прячет трупы своих неудавшихся любовников или убитых младенцев. Я представил реки крови, стоны мучеников, запертых вечными узниками в тесной комнате, тела которых отдают на съедение диким зверям после смерти. Мне захотелось на воздух и свет. Я вышел во двор и вздохнул полной грудью. Солнце светило во всю, пели птички, мир наполнялся разнообразными звуками, приятными для моего уха.

Я пошел по тропинке вглубь сада. Там было прохладно и легко дышалось. Я просто шел туда, куда вела тропинка, не задумываясь ни о чем. Вряд ли у Натэллы есть тайны в саду, хотя все возможно. Так я забрался в самую глубину сада, где стояло большое раскидистое дерево, под которым росла высокая шелковистая трава. Я решил посидеть здесь, так как немного устал. Легкий ветерок едва шевелил листву, и создавал живительную прохладу. Я растянулся на траве и закрыл глаза. Очевидно, меня сморил сон, потому что в какой–то момент память отключилась, и я очнулся только от того, что по мне кто–то ползал. Я подумал, что это насекомые, обитающие в траве, и поднял руку стряхнуть их. Но рука моя повисла в воздухе, и я замер с широко раскрытыми глазами. То, что бегало по мне, было вовсе не насекомыми, это были маленькие зеленые человечки, настолько крохотные, что я едва мог их разглядеть. Они даже были одеты в смешные одежки, и обуты в миниатюрные башмачки. Увидев, что я проснулся, они разбежались в рассыпную. Только один, на вид побольше остальных, немного замешкался, вылезая из моего кармана. Мне удалось взять его пальцами за ногу. В ответ он впился мне в палец зубами, причинив такую боль, как будто я напоролся на кактус. От неожиданности я вскрикнул и отпустил его, а он убежал. Долю секунды я еще видел его, пока он не скрылся в густой траве. Воистину, удивительны дела твои, Господи! Сон испарился, и я отправился обратно — нужно было поработать в конюшне до прихода Натэллы.

Я закончил все дела, но Натэлла не появлялась. Быстро темнело, и мне стало неуютно в чужом мире. Я пришел в свой флигель и лег на кровать. Я даже немного забеспокоился по поводу отсутствия Натэллы. Я бросал взгляды на окно, надеясь услышать стук копыт, но было тихо. « Ну, вот, совсем как ревнивый муж», — усмехнулся я про себя. Потом я вдруг вспомнил свою работу, и мне стало любопытно, что они там думают? Объявили ли меня в розыск или просто уволили за прогулы? Мне было совершенно безразлично, что там происходит, мысль посетила меня как бы между прочим. Я почувствовал голод, и собрался спуститься в кухню, поискать съестного, если Машка ушла. Но вдруг дверь отворилась, и на пороге я увидел Нателлу. С распушенными темными волосами, в трико в обтяжку она была очень хороша.

— Поздненько ты возвращаешься. Я уже собирался уснуть. И, между прочим, я голоден. У вас, что, не принято кормит работников обедом, ну, на худой конец, ужином?

— Я решила сама принести тебе еду. — Нателла вкатила столик, уставленный посудой, в середине которого красовалась бутылка причудливой формы.

— О, да ты и это успела? Когда же ты приехала? Я и не слышал. Неужели сама распрягла лошадь?

— Сама, тебя же не было во дворе. Я сама распрягла ее, и отвела на место, а потом приготовила ужин.

— Ты меня просто удивляешь. Прости, не знал, что тебя нужно встречать во дворе. Я думал, что услышу стук копыт, и выйду.

— Ничего. Я сама виновата, что не предупредила тебя. Ну, хватит об этом. Садись, давай поужинаем.

Мы присели прямо на кровать, и подвинули столик к себе. Натэлла налила жидкость из бутылки в бокалы, и протянула мне один.

— Пей!

— Что это? — Я понюхал жидкость. Она пахла спиртным.

— Вино. Моего собственного приготовления. По особому рецепту.

— Зелье? Приворотное зелье?

— Нет, будешь спокойно спать. — Натэлла засмеялась. — Боишься? — Она отпила глоток.

Я последовал ее примеру.

— Видишь, нет. — Я отпил еще. Вино было очень необычным на вкус, но отменного качества. — Очень вкусно. — Я залпом выпил бокал.

Натэлла молча наблюдала за мной.

— Ты не боишься, что я отравлю тебя?

— Зачем тебе травить чужестранца, которого ты видишь первый раз в жизни? Но, возможно, ты травишь всех чужестранцев? — Мне вдруг стало чрезвычайно весело. — А что ты делаешь с трупами? Отдаешь на съедение диким зверям? — Я погрозил ей пальцем. — Ну, тогда прощай. Я согласен умереть от твоей прелестной ручки. — Я схватил ее руку, и попытался поцеловать. Натэлла со смехом отдернула ее, задев мой укушенный палец.

Я вскрикнул, инстинктивно убрав руку за спину.

— Что это с тобой? — Натэлла взяла мою ладонь в свою.

— Ах, это! — Я продолжал сотрясаться от смеха. — Маленький зеленый монстр укусил меня, когда я поймал его, вылезавшим из моего кармана. Сущий дьявол! Кто это был? Или я сошел с ума? Ха–ха–ха!

— Ах, это! — Натэлла махнула рукой. — Травяной гном. Их здесь полно. Они безобидны, но очень настырны. Любят кусочки фруктов, крошки печенья, даже небольшие прозрачные камушки. Глупышки принимают их за драгоценности, и прячут в свои сундучки. Стоит кому–то уснуть, они облепляют его, и рыщут по всему телу. Не обращай внимания, от них нет ни толку, ни проку.

— Ах, травяные гномы! Ха–ха–ха! — Я определенно не мог остановиться. — У нас таких нет! Очень славные человечки! Чуть не отгрызли мне палец!

Натэлла засмеялась вместе со мной. Мы не на шутку закатились, я обнял ее за талию, и мы упали на кровать, продолжая сотрясаться от смеха.

— А на чем ты замесила вино?

— Вино? — Натэлла отхлебнула порядочный глоток из своего бокала. — А на мухоморах! Прелестные грибы!

— На мухоморах? Чудесный вкус! Обожаю мухоморы! — Я поймал Натэллу за волосы, и притянул к себе для поцелуя. Она не сопротивлялась.

Потом я вдруг почувствовал, что мы лежим совершенно голыми в высокой густой траве, и она щекочет мое тело, ставшее вдруг чрезвычайно гибким и подвижным. Натэлла вывернулась из моих рук, ее обнаженная грудь коснулась моего разгоряченного лица, и мне даже показалось, что сзади у нее мелькнул хвост. Мы убегали и догоняли друг друга, нежно покусывали, целовались, сплетались, опять расплетались, наши тела стали такими гуттаперчевыми, что иногда я не понимал, где она, а где я. Мы залазили на деревья, спускались с них, пока я, наконец, не настиг Натэллу, и не прижал ее к земле, а она выгнулась и обхватила меня ногами. Я ощутил, как вздымается ее живот, и хотел взять ее здесь же, но вдруг что–то привлекло мое внимание, я ослабил хватку и повернул голову. Я увидел Клару и Маргариту, неподвижно стоявших поодаль, и скорбно взирающих на наши игры. Я оттолкнул Натэллу, и направился к ним, но остановился на полпути — мне стало чрезвычайно неловко, что я совсем голый. Натэлла попыталась удержать меня, побежав следом, и хватая меня за руки, но я вырывался. Тогда она ударила меня из всех сил по лицу, и я провалился в пустоту.

Когда я очнулся, уже светало. Голова ужасно болела, и я еле смог подняться с кровати. Натэллы рядом не было, и мне захотелось поискать ее. Я нисколько не сомневался, что она напоила меня зельем. Но она и сама пила его, возможно, так у них принято расслабляться? Все это вызвало во мне противоречивые чувства. Я вспомнил про Маргариту, и мне стало стыдно. Она там чахнет с каждым часом, а я развлекаюсь в объятиях ветреной красотки. Ведьмы, укравшей у сестры ожерелье, чтобы свести ее в могилу. Я осторожно вышел из–за двери и поплелся по коридору в направлении гостиной. На подходе к ней я услышал, что оттуда доносятся звуки голосов, и решил для начала посмотреть, кто это там? Я замедлил шаг, подкрался к проему, и осторожно выглянул. Натэлла стояла ко мне спиной, и я инстинктивно убрал голову. На плече у нее сидела небольшая ярко–зеленая ящерица, похожая на карликового геккона. Она что–то стрекотала Натэлле на ухо, а та увлеченно внимала ее стрекоту. Я не знал, что делать, но решил постоять немного здесь, в надежде услышать что–нибудь интересное для себя. И я не ошибся. Натэлла покивала головой, потом заговорила сама.

— Так ты уверен, что он просто заблудился, а не шел туда специально?

Мне показалось, что ящерица энергично закивала головой.

— А как ты это понял?

Ящерица опять застрекотала, и мне даже послышались звуки человеческой речи.

— Ну, хорошо, Гектор, я тебе верю, ты молодец. Ты думаешь, что достаточно напугал его?

Ящерица закивала. Натэлла вздохнула.

— Надеюсь, он больше не сунется туда. А ты уверен, что он не шпион? Может, его послала Маргарита?

На сей раз ящерица закрутила головой в разные стороны, что, очевидно, должно было означать отрицание. Я усмехнулся. Этот Гектор весьма наивен. Что поделаешь, земноводное. Они никогда не отличались особой сообразительностью. Удивительно, что Натэлла поручила именно ему присматривать за мной. Натэлла почесала ящерицу за ушком, если таковое имелось, и вытянула губы для поцелуя. Гектор потерся о них безобразной мордой. Я чуть не сплюнул от отвращения.

— Не спускай с него глаз, милый. Я надеюсь на тебя. А сейчас, иди, дорогой, ты заслужил. — И тут прямо на моих глазах Натэлла приподняла ворот блузки, расстегнула пару верхних пуговиц, и отвратительное земноводное нырнуло туда, чавкая от удовольствия. Я не видел, что они делали, и не видел лица Натэллы, но мне почудилось, что она получает от этого действа не меньше удовольствия, чем зеленый монстр. Все это продолжалось не более пары минут, потом Натэлла застонала, выгнулась, ящерица выпрыгнула из блузки в районе ее шеи, и уселась на плечо.

Конец ознакомительного фрагмента.