Так сказала Франческа

Ольга Шушакова-Гамарник

Каждая женщина хочет быть счастливой. Но не у каждой это получается. В чём же заключено таинственное и неуловимое, но такое простое и искреннее женское счастье? В задушевной и психологически точной прозе Ольги Шушаковой-Гамарник внимательный читатель найдёт единственно верный ответ на этот непростой, но вечный вопрос.

Глава 2

Маша приготовила ужин и позвонила подруге.

— Ника, у меня всё готово. Приезжай!

— Маш, сегодня я не готова.

— Что значит «не готова»? Я не хочу слышать никаких отговорок. «Не готова»! Жду!

Голос подруги виновато прозвучал в трубке:

— Я еще подарок не купила.

— Какой подарок? Приезжай! — у Маши чуть дрогнул голос. — Никусь, ты сама, как подарок! Приезжай! Ты единственная, кто меня понимает. Всем остальным всё около птички.

— А это как? Я знаю только «до лампочки».

— Произнеси вслух «около птички» по-английски и сразу поймешь, где это.

Ника замолчала. Через некоторое время она весело рассмеялась.

— Как у вас всё завуалировано.

— Зато всё остальное открыто! И сердце, и двери. Ника, — умоляюще произнесла Маша, — у нас ремонт закончился. А какой вид с балкона! Правда, ещё не до конца облагороженный, но зато вдали морской простор. А из окна туалета вообще ни души не видно. Тишина-а-а!

— А куда у тебя окно туалета выходит?

— Туда же, куда и балконы.

— А почему тогда ни души не видно?

— Стекло матовое.

— А-а!

— Бэ! Я твои любимые салаты сделала. Курица с ананасами, и овощной с брокколи и жареным сыром. Приезжай! У меня такое настроение… Вернее, никакого настроения! Повеситься хочется! Приезжай!

Чтобы не разреветься, Маша положила трубку.

«Квартира! Ремонт! Новая мебель! Осталось дело за малым: начать новую жизнь! Жаль, сегодня не понедельник! — нервно сказала она самой себе. — Хотя всё и по правилам, я думаю, это слишком».

Глядя на себя в новое зеркало, Маша задумалась: «Может, и правда, до понедельника подождать? По правилам оно, может, надежнее? Себя в порядок приведу».

Маша вспомнила: год назад она купила косметический набор от Элизабет Арденн, но до сих пор так и не воспользовалась его чудодейственной силой.

— Там, кажется, маска есть. Ну, вот! Будет чем заняться в выходные.

Телефонный звонок отвлек Машу от раздумий о новой жизни. Звонила Ника.

— Маш, у меня тут неожиданно тремп в вашу сторону подвернулся. Жди. Еду.

Маша усмехнулась: «Вот так всегда! Надумаешь сделать всё по правилам, так нет же! Всё наоборот получается! Господи! Что же это за жизнь такая? Старая, новая! Она даже начинается не тогда, когда хочется!» Маша тяжело вздохнула: «И вообще, хоть что-нибудь в этой жизни от нас зависит»?

Она не дала волю навернувшимся слезам и громко сказала себе: «Нет! Нет! Всё! Всё в прошлом! Его не вернешь! И ничего уже не исправишь! Да и разве можно это исправить? Всё, всё! Новая квартира, новая мебель! Всё новое! Надо жить!»

«В сорок лет жизнь только начинается!» — неожиданно вспомнилось другое правило о новой жизни, но до этих «сорока» еще дожить надо. А может, эта новая жизнь как раз в пятницу начинается?

В пятницу, так в пятницу! Начнем с омовения!

Хлынувшая в лицо теплая вода смешалась с её слезами:

— Кто придумал, что в сорок лет жизнь только начинается? Она в тридцать восемь заканчивается.

Посмотрев на себя в зеркало, Маша безразлично махнула рукой:

— Кому это нужно?

Проведя пальцем по боку, она решила: есть пельмени на ночь всё же не стоит.

Забыв про набор от Элизабет Арденн, Маша по привычке несколько раз нажала на «носик» бутылки с кремом для тела. Намазала им лицо, руки, ноги. Оделась и пошла накрывать стол на балконе.

В компании с подругой теплый летний вечер обещал быть приятным.

— Машка! Квартира просто шик! Вы дизайнера приглашали?

— Никусь! Какого дизайнера? Я сама себе дизайнер! Всё это я придумала ещё до того! Тогда у меня идеи фонтаном били.

— Маша, — грозно сказала Ника и обняла приготовившуюся зареветь подругу, — ну всё, всё. Маш, мы же договаривались!

— Ладно! Не буду. Кому теперь всё это нужно?

— Всем нужно. Красивый дом — это важно! Тебе нужно, Мише нужно, Максу.

— Кстати, а если тебе будет нужно, — чуть улыбнулась Маша, — ты только скажи. Я теперь в области благоустройства жилых помещений большой специалист, а в общении с благоустройщиками особенно.

— Знаешь, — с нескрываемой иронией Ника глянула на подругу, — когда я учила язык, еще в Москве, у нас одна девица за какого-то здешнего олигарха замуж выходила. Так вот, ей платья, туфли, колечки и всё остальное на примерку домой привозили. И при этом она постоянно жаловалась на усталость и нехватку времени. А мне сказала: «Ника, будешь выходить замуж, спроси меня. Как всё устроить и не сойти с ума, я тебе подскажу».

— Ну, а ты? Всё? Замуж не собираешься?

— Замуж я согласна. Вот только олигархи ко мне в очередь не стоят, — насмешливо сказала Ника. — А твоё «нужно» как раз из этой серии.

— Как знать, как знать! Может, к тебе какой-нибудь олигарх, ну, или что-нибудь вроде этого, лечиться придет от проблемы: куда деньги девать и как человеком остаться. Надо быть ко всему готовой! Любой опыт бесценен!

— Особенно в тридцать пять лет, — Ника посмотрела в зеркало и погладила себя по лицу.

— Ладно. Ты у нас еще ого-го! И умница, и красавица. У тебя всё впереди, — подбодрила подругу Маша.

— Если учесть, что я всего лишь на три года младше тебя, а у тебя замечательный муж и сын в университете учится, то ты права, у меня работы — непочатый край.

Ника сняла пиджак. Черный топ, из эластичного трикотажа, облегая тело, очень выразительно подчеркивал её безупречно тонкую талию.

Оглядев подругу с ног до головы, Маша справедливо заметила:

— Тебе осы не завидуют?

Ника усмехнулась:

— Какие осы? Хоть бы один «козёл» внимание обратил. Стоит мне сказать, что я психолог, мужики от меня, как чёрт от ладана, шарахаются.

— Нет, — пристально разглядывая талию подруги, серьезно сказала Маша, — это не мужики, это, точно, стадо даже не парнокопытных, а разнокопытных.

— Ну, ты тоже не прибедняйся! Всего-то на один размер ширше меня, зато ты выше, и грудь — глаз не оторвать, а это ценится больше, чем талия.

— Родишь, и у тебя такая будет!

— А талия?

— Ну, у меня кое-что осталось.

— Всем бы такое кое-что! Ты когда в последний раз на себя в зеркало смотрела?

— А толку? Не замечает.

— Маш, а ты иногда оглядывайся. Может, увидишь, какие мужчины тебе вслед смотрят.

— Ника, ваши благородные порывы развеселить меня понятны. «Стадо» меня не интересует, даже на самом пасторальном ландшафте.

— Почему? Я же не в прямом смысле, а для укрепления самооценки.

— А я в прямом! Зайди в Интернет, открытым текстом пишут: «Хочу развлечься. Условия имеются». Уроды! Им анатомию за восьмой класс учить надо! Сначала научись, а потом и развлекаться не захочешь, с одной интересней будет. Не мужики, а митохондрии какие-то. Накопили энергию, надо сбросить. А о красоте процесса понятия не имеют.

Ника грустно улыбнулась.

— Ты права, подруга, мелкий нынче пошел мужик. Мне кажется, или действительно, всё в «болото» превращается? В одно «прекрасное» утро проснешься, а вокруг одни амёбы!

— И ты права! — согласилась Маша. — Натуральное, оно в природе почему-то стало редко встречаться. Скоро все мичуринцами станем.

— Вот и моя мама говорит, что настоящего мужа надо на своём «огороде» выращивать. Приобретаешь «посевной материал», удобряешь, поливаешь. Весь процесс эволюции под контролем. Ну, а что выросло, то выросло!

— Это вы про огурцы без удобрения, — потупив взгляд, Маша едва сдержала смех, — или, наоборот, с органическими добавками?

— Нет. То, что вы подразумеваете под органическими добавками, этого в них и так через край! Нам бы желательно, чтобы всё само вырастало.

Подруги засмеялись и пошли осматривать окрестности с балкона.

— А кстати, ваше натуральное где? — не без интереса спросила Ника.

— Где-где? Сахаров как всегда на работе «горит»! Режет, чинит. Долг перед человечеством исполняет! А «мы» неусыпно ждем и всё понимаем!

Маша с обидой ткнула пальцем в раскрытый журнал «Problems of cardiac surgery» («Проблемы кардиохирургии»).

— Я понимаю! Я всё понимаю! Операция на сердце, это тебе не мячик по полю перекатывать! Понимаю, от Сахарова человеческая жизнь зависит. Он всегда должен быть в форме. Его нельзя ничем обременять! Его нельзя расстраивать! Его нельзя! А меня? А меня можно? Разве у меня нет сердца? Разве моё сердце не болит? Может, мне давным-давно пора пересадку делать? Может, у меня вместо сердца уже одни клочья остались.

— Маш, тебе грех жаловаться, Миша о тебе заботится, — Ника попыталась успокоить подругу.

— Ну да! Квартиру новую купил. Ремонт придумал. От дурных мыслей отвлекает. Как будто вместе со шкафом можно заодно и память поменять. Ремонт сделан. Все шкафы поменяны! Остается самое главное — жить и получать удовольствие! Вот только почему-то удовольствие никак не получается! И счастье ни откуда не сваливается. Как раз всё наоборот.

Жить, конечно, можно, если бы всё не так пусто и бестолково.

Сахаров работает! Ему работа раскисать не позволяет! А я ведь даже работать не могу. Какой из меня теперь врач? Тем более детский. У меня какая-то пустота внутри. Я ничего не хочу. Вернее, я хочу, но понимаю, всё — пустое. Думала в журнал вернуться. Не получается.

Такой грандиозный проект задумали. Всё в реальном режиме: чувства, ощущения, взаимоотношения, проблемы. Всё без вранья. Откровенный женский дневник. Честный! И проблемы решать не абстрактно, а конкретно, по пунктам! Как и что нужно делать.

— Маш, жизнь по инструкции не проживешь.

— Я с тобой согласна, но ты лучше меня знаешь, в жизни иногда бывают такие моменты, когда не только инструкция, любое слово поддержки на вес золота. Неужели ты никогда не задумывалась, почему люди идут к вам, к психологам? Или еще хуже, к экстрасенсам. Верят всякому вранью, гаданьям. И заметь, среди них не все темные и глупые, а есть вполне грамотные и образованные люди.

— Я думаю, от безысходности.

— Скорее от незнания и безнадежности. А инструкции мы писать не собирались. Мы хотели реально помогать людям. И не тогда, когда нет надежды. Мы считаем: наша помощь как раз для того, чтобы они не оказались в ситуации, когда остаётся только молиться.

Маша грустно улыбнулась.

— Знаешь, раньше, когда я слышала эти слова: «Нам остается только молиться»! — я не понимала, что значит молиться? Я считала, нужно что-то делать, какие-то шаги предпринимать. А сейчас я это очень хорошо понимаю. Но я даже молиться не умею. По-настоящему не получается, а притворяться не могу.

— Машка, ты написала очень светлую, добрую книгу о замечательном человеке. Пиши ещё. Это тебя отвлечёт.

— Писать? О чем?

Чтобы не зареветь, Маша закусила губу, закрыв руками лицо, она тихо сказала,

— Книгу я не писала, я её чувствовала. Писалось всё само собой. А сейчас ни чувств, ни мыслей. Всё как серпом отрезало. Если бы я сейчас могла писать, я бы в журнал вернулась! Я до сих пор не могу нормально спать. Стоит глаза закрыть, и я всё как наяву вижу!

— Да мало ли о чем можно писать. Ты что, всегда о футболе думала?

— Нет, конечно. Но тогда я жила надеждой. Тогда мы с Сахаровым были едины, как никогда. А это совсем другое ощущение жизни. Книга случайно получилась. У моего героя всё было наоборот. У него рушилась семья, карьера. Его никто не понимал. А я летала от счастья!

Мне хотелось понять, что движет умным и благополучным человеком в такой ситуации, в какой оказался он. Я искренне хотела понять, как человек может не замечать очевидного. А поскольку в реальности я не могла его спросить… Где он и где я! Я решила «пообщаться» с ним таким образом. Очень удобно. Сама спрашиваешь, сама отвечаешь. Правда, я писала честно, так, как чувствовала.

Однажды мне даже показалось, что ему тоже необходимо наше общение. Я понимаю, придумать можно многое. И даже поверить в это. Но я иногда реально чувствовала, что ему нужна не помощь или поддержка, а простое человеческое понимание. Или хотя бы маленькая уверенность в том, что не все думают о нём плохо. И, как это ни банально звучит, у меня появилось вдохновение. Со временем меня очень увлекла эта игра, а в итоге получилась книга. И потом у меня возникло чувство к этому человеку.

— Чувство любви?

— Почему любви?

— Ну, а какое может возникнуть чувство у женщины к мужчине?

— Кроме любви есть и другие чувства? Чувство понимания, например. Мне хотелось понять его поступок. Не просто осудить или принять. Я хотела понять, что может подвигнуть успешного во всех отношениях человека так поступить. Я видела его глаза, я была уверена: этот человек не может быть подлецом.

Интересно, чувства могут передаваться на расстоянии?

— Миша читал твою книгу?

— Сахаров кроме книжек по своей кардиологии ничего не читает. У Сахарова всё измеряется уровнем сердца, а всё остальное его не интересует. Он не обременяет себя ненаучными фактами, а тем более женскими догадками. У него одно исключение — футбол. И тоже на уровне сердца. Работа! Сердце! А что творится в моем сердце, он даже не догадывается.

Ника обняла Машу.

— Маш, ему тоже тяжело. Женщины могут поговорить и этим облегчить свои страдания. А мужчины, в большинстве случаев, как твой Миша, все свои переживания держат в себе. Их страдания еще тяжелее. В телевизоре ты увидела глаза совсем незнакомого мужчины и поняла его. Что мешает посмотреть в глаза мужу?

— Ника, неужели ты думаешь, что я его не понимаю? Я-то как раз всё очень хорошо понимаю. Сахарова я не только понимаю, я его взглядом чувствую. От того, как он после душа несет в стирку свои вчерашние трусы, я знаю, какое у него настроение. Посмотреть в его глаза мне очень хочется. Может, тогда и он мои увидит. Одна проблема, я его глаза не вижу. Он приходит домой, принимает душ, включает телевизор, ложится на диван, и смотрит свой футбол, а потом засыпает на диване. Он даже ужинает в своей больнице, меня не хочет нагружать. Я ложусь спать. А когда он ложится, не знаю. У нас близость какая-то автоматическая стала. Если я к нему утром случайно пододвинусь, то «аорто-коронарное шунтирование» для поддержания жизнедеятельности организма мне обеспечено. Руку протянет, погладит по груди. Ни ласки. Ни слова. Ни доброго, ни плохого. Не жизнь, а прямо какой-то технологический процесс по утилизации человеческих ценностей.

— Ну, а он? Сам он что говорит?

— Не знаю. Он ничего не говорит. «Автомат» информации не выдает.

— Маш, ты сама знаешь, у мужчин в депрессивный период случается гормональный спад, это я тебе как специалист говорю.

— Специалист, ты когда в последний раз голого мужчину при свете видела?

— Недавно. У меня племянник родился.

— А спад? — Маша удрученно посмотрела на подругу. — Я думаю, вам и «подъём» мало о чем говорит!

Ника пожала плечами и развела в стороны руки:

— Не всё сразу.

— Спад, к вашему сведению, и у женщин случается. Мне тоже ничего не хочется. Я ничего не чувствую. Ничего!

Физически у Сахарова как раз всё нормально. А спад, я думаю, это не так страшно. Страшнее всего его молчание. Молчит. Всё время молчит. Мы отдаляемся друг друга. Скоро совсем чужими станем.

— Сама поговори с ним.

— Сто раз пробовала. Если я его о чем-нибудь спрашиваю, он отвечает или «да», или «не знаю». Я и Макса не могу допроситься приехать. Не успел побриться первый раз, а уже подругу завел. Какие уж тут родители. У одного спад, у другого подъём! А мне что делать? Понимаешь, я ничего не чувствую! Ни спадов, ни подъемов! Сплошная прямая линия.

— Я сказала тебе. Пиши.

— Ладно, — Маша безразлично махнула рукой, — что об этом говорить. В жизни, как ты говоришь, по инструкции не проживешь. И, как в книге, тоже не получается. Давай ужинать.

Маша достала из холодильника две коробки с салатом и бутылку «Martini Gold».

Ника открыла шкаф.

— Маш, а где мои любимые тарелки?

— Всё в посудомойке.

— Машка, я у вас так хорошо себя чувствую, как дома. Всё какое-то родное, любимое. Даже у мамы не так. Тем более сейчас.

— А что сейчас?

— Потом расскажу.

Ника безошибочно открыла ящик.

— Надо же! — удивилась она. — У нас с тобой даже вилки-ложки одинаково в ящике лежат. Маш, я с тобой пообщаюсь, мне жить хочется.

— Не скажи. У меня состояние: повеситься хочется!

Маша обняла подругу за плечи.

— Только ты и спасаешь! Ни с кем у меня не было таких доверительных отношений, — Маша улыбнулась. — Видать, ты правильно профессию выбрала. Ты — психолог, как говорится, по зову сердца, вернее — души. С тобой я могу говорить обо всем. Никусь, а может, пельмени сварить? У меня их целая морозилка.

— Знаешь, — Маша задумалась и даже чуть улыбнулась, — когда я приезжаю к родителям, мы с мамой на даче всегда пельмени делаем. Сидим, разговариваем, вспоминаем что-нибудь и пельмени лепим. Сегодня с утра я по дням свою жизнь вспомнила.

— Нет, Маш! На ночь? Пельмени? Салатом обойдёмся.

Разглядывая бутылку, затянутую в пластиковую оболочку золотого цвета, Ника удивленно спросила:

— Надо же! Что только не придумают, лишь бы народ споить. Сколько стоит такое новшество?

— Не знаю. Это на прошлой неделе Сахаров принес. Может, от благодарных больных. А может, сам купил, если ещё помнит, что мне мартини нравится.

— И часто вам благодарные больные такие подарки делают?

— Не знаю. Сахаров домой ничего не приносит. Если что-то и приносят, он всё раздает. Не знаю, чем эти больные думают. Спиться можно, если все их подарки употреблять по назначению. Лучше бы книжки дарили, я бы сейчас библиотекаршей работала.

— Маш, а ты не ревнуешь Мишу?

— С чего это вдруг? К голым больным? У него работа такая.

— Ну, ведь ещё и здоровые есть. Врачи женского пола, например. Медсёстры.

— Ты правильно заметила, здоровые. Сахаров только на первый взгляд ангел молчаливый. А на самом деле? Вот у кого всё должно быть по инструкции. По правилам, а еще лучше по закону! А ты где-нибудь видела такое? С ним один раз в магазин сходят и вернут его со всеми покупками обратно.

Маша усмехнулась:

— Еще и мне что-нибудь ценное прикупят, лишь бы назад взяла. Он брюки сам себе купить не может. У него размер всегда не совпадает, не говоря про всё остальное.

— А померить?

— Ну, вот ещё! Размер написан, значит, должно подходить, а если не подходит, значит, шить не умеют. А если его одного отпустить к какому-нибудь чиновнику, то после их разговора бедного чиновника можно смело класть к Сахарову на операционный стол. По мнению Сахарова, никто работать не умеет. Ну, и кому он нужен с таким характером?

Для меня Сахаров как данность. Как родина. Я люблю его таким, какой он есть. И потом, Сахаров мне не изменял. Я ему тоже.

Маша задумалась:

— Знаешь, этот вопрос у нас никогда не стоял. Сахаров и измена? Нет. Это не про него. В этом отношении у нас полное единство взглядов: личная жизнь должна совпадать с семейной. И я, и Сахаров всегда за семью. Сейчас нам только этого не хватало.

Подруги выпили приятный слабоалкогольный напиток и, немного расслабившись, заговорили на актуальные женские темы.

— Ника, ты как рожать собираешься?

Ника удивленно посмотрела на подругу и растерянно пожала плечами.

— Не думала ещё. Для начала, я полагаю, забеременеть надо. А для этого, как ни странно, нужен мужчина. Можно, конечно иначе, но мне естественный способ больше нравится.

Маша приподняла фужер и изучающе посмотрела на содержимое.

— Знаешь, Никусь, если я вдруг вернусь в журнал, — серьезно сказала она, — я обязательно напишу статью о положительном влиянии малых доз алкоголя на мыслительный процесс у одиноких женщин.

Маша положила в фужер лимон и неторопливо отпила вино. Не меняя серьезного тона, она строго спросила:

— И какой из этого вывод? Я имею в виду мужчин.

Ника развела в стороны руки и уверенно сказала:

— Психосоматические реакции могут возникать не только в ответ на психические эмоциональные воздействия, но и на прямое действие раздражителей, например, лимона, — Ника предусмотрительно отодвинула от Маши тарелку с нарезанным лимоном.

— Зря стараешься, лимон у меня как раз положительные эмоции вызывает.

Подруги переглянулись и весело рассмеялись.

— Я всегда говорила, адекватность мышления сближает людей, — Маша положила еще одну дольку лимона в бокал и налила новую порцию мартини, — при всей моей нелюбви к психологам, ты мне сразу понравилась, и кстати, Сахарову тоже. А у него, как ты понимаешь, вызвать положительную психосоматическую реакцию на вашего «брата», — иронично потупив взгляд, Маша посмотрела на Нику, — даже на «сестру», очень трудно, практически невозможно.

— Почему?

— Потому! Сахаров считает: все чувства, а уж любовь тем более, должны возникать сами собой, независимо от внешних раздражителей, здесь имеется в виду длина нижних конечностей, объем грудной клетки и т. д.

Ника грустно улыбнулась.

— А это вы к чему?

— А к тому! Сто раз Сахарова просила, пригласи к нам Дани, познакомим его с Никой. Нет! Упертый, как сто ослов! С места не сдвинется! А я с Дани всего один раз виделась. Самой неудобно его в гости приглашать. Сразу догадается.

Маша вдруг неожиданно вспомнила.

— Слушай, подруга! У меня его визитка есть. Ты запишешься к нему на прием и сама познакомишься. Да он только тебя увидит, сразу влюбится. Меня удивляет: где у мужиков глаза? Куда смотрят? Стройная, худенькая, красивая, а главное, умная! Молодая! Тебе кто-нибудь больше шестнадцати давал? Будь я мужиком, я бы в тебя влюбилась только за одну твою рыжую шевелюру, ещё и кудрявую. Ни у кого такой красотищи нет. Дани, конечно, не красавец, но мужчина он приятный, в процессе общения это быстро определяется. Ну, а адекватность мышления и другие важные для жизни физические параметры можно легко определить методом конгруэнтности.

— Чем? — поперхнувшись вином, переспросила Ника.

— Методом конгруэнтности.

— Что-то я про такое не слышала.

— Это не медицинский термин. Математический.

— А это как? — заинтересованно спросила Ника. — Линейку найти не проблема, а что измерять надо?

— Измерять ничего не надо! — усмехнулась Маша. — Соразмерность индивидуумов определяется при взаимоналожении. А все остальное само измерится.

— А-а-а! — понимающе закивала головой Ника. — Ну, до этого, как до медной горы! У меня с этой конгруэнтностью большие проблемы. Я не могу просто так. Удивляюсь, как некоторые могут сразу? Особенно в первый вечер!

— Нет. Без боя сдаваться? Это не про нас! «Святые места» нежным приступом завоевываются. А всё сразу, и в первый вечер? Этот вариант, — уверенно сказала Маша, — я даже не рассматриваю. Понимаю, прогресс! Но не до такой же степени! Я о будущем говорю.

— А я и в будущем не могу. Без чувств почему-то ничего не получается. Даже расслабиться не удаётся, а, следовательно, ни малейшего удовольствия! У моего бывшего в этой самой конгруэнтности я дальше бревна не котировалась. И вообще, я с мужчинами спать не могу, они мне почему-то мешают.

— В этом деле, — успокоила подругу Маша, — кроме знания анатомии эмоциональная составляющая требуется, но для этого, как я понимаю, надо любить. Сахаров прав!

Маша замолчала.

Ника осторожно провела рукой по Машиному плечу:

— Маш, не надо, все будет хорошо. Поверь!

— Ника, отчего так бывает, лето, тепло, а тебя трясет от холода. Руки коченеют. Хочется к печке приложить. Как в детстве.

— Машунь, у тебя есть куда прикладывать руки. Миша любит тебя.

— Наверное, ты права, — согласилась Маша, — мужчинам труднее. На всё нужно время. Знаешь, — тихо сказала она, — сколько не пыталась, я ни одного мужчину не могу представить на месте Миши.

— А зачем тебе представлять?

Маша грустно рассмеялась.

— Это не я. Это по телевизору один идиот сказал, что женщинам очень легко выбирать президентов, губернаторов, ну и всяких там мэров.

— Почему? — удивлено спросила Ника. — Думать не умеем?

— При чём здесь «думать»?! А то как будто все мужчины только и делают, что думают. Если бы они думали, мы бы сейчас в раю жили!

А легко выбирать, потому что они мужчины, а мы женщины! Этот «господин» сказал, если женщина может представить себя рядом с этим мужчиной в постели, значит, выбор верный!

— Ну, точно, идиот! Это я как психолог говорю.

— Идиот не идиот, а я попробовала.

— И какой результат?

— Я моментально разлюбила всех. И даже тех, кого хоть чуть-чуть уважала, за заслуги перед отечеством. Я их как-то совсем по-другому увидела. Получилось, роднее и ближе Сахарова никого нет. Я его даже с новой силой полюбила.

— Да, Сахарова есть за что любить, — уверенно сказала Ника. — Я тут не так давно кровь на анализ сдавала. Ну, а ты знаешь, я люблю в очереди «экспериментировать». Разговариваю с женщиной, и вдруг выясняется: она Мишу знает. К концу разговора я точно знала, кроме Сахарова у нас врачей нет.

— Сахаров родственников не оперирует. Я его люблю просто так. Жаль, что у нас всё так получилось. Почему хорошим людям не везет?

— Всё, всё!

Понимая, о чём сейчас пойдет разговор, Ника прервала подругу.

— Давай лучше про Дани поговорим. Для «нас» это более актуально. У «вас» есть Сахаров, а я «сирота». Про нашу жизнь, пожалуйста.

— Пожалуйста! Записываешься на приём и делаешь соответствующие выводы!

— Да, ну для этого нужна причина. А я вроде бы здорова.

— Скажи, что у тебя геморрой. На первом приеме показывать не обязательно. Литературного пересказа достаточно.

Ника очень выразительно посмотрела на подругу. Её молчание говорило само за себя.

— Не расстраивайся, и оперировать сразу не будет. По правилам сначала назначается медикаментозное лечение.

— А что-нибудь поприличнее можно?

— А чем тебе геморрой не нравится? Самая распространенная болезнь. Практически у всех или есть, или был. И потом, это самый скрытый дефект.

Представив сцену знакомства, подруги весело рассмеялись.

— Хорошенький повод для знакомства! Мне Сахаровская теория о естественном возникновении чувств как-то больше нравится, — удрученно вздохнула Ника.

— Ну ладно! Ждите, когда само получится! Репродуктивная функция, между прочим, с возрастом снижается. К пенсии не случится, приходи, дам визитку. Тогда точно геморрой будет.

Подруги от души посмеялись, выпили вино и доели вкусный салат.

С грустью вздохнув, Ника вдруг заплакала.

— Никусь, ну ты что? Хочешь, вместе сходим? Я скажу, что у меня геморрой.

— Да, я не об этом. Устала я! Сил никаких нет! Крутишься, крутишься, а для чего всё? Ни семьи, ни детей, и даже эту, твою. Как её? Конгруэнтность. Проверить не с кем. А тут ещё родители на старости лет развелись! Отец маме изменил. Я думала, в этом возрасте уже ничего не бывает, а оказывается… Чем эти мужчины думают?

Маша обняла подругу.

— Да, практически все мужики этим местом думают. У них там всё само, отдельно от мозгов, думается.

— Ну, я понимаю, в двадцать, когда гормональный рост, но в шестьдесят? Я думала, это пограничный возраст!

— Никусь, поверь мне, мужики в любом возрасте — сплошной геморрой, не плачь, всё образуется.

— Ну, у тебя Сахаров вроде другим местом думает.

— Сахаров слишком целеустремленный. Он если и подумает, времени нет. У него операции на полгода вперед расписаны, и это только плановые. Он со мной толком поговорить не может, а тут ещё где-то на стороне напрягаться.

В наш век научно-технического прогресса при таком широком выборе «подручных» средств, да ещё именных, хочешь со звездой экрана, а хочешь со звездой спорта, снять «напряжение» не проблема. Сейчас даже «Эротические выставки для взрослых» проводят. В новостях слышала. Кошмар! Лучше бы на эти деньги курсы ликбеза по вежливому обращению с женщиной открывали. Независимо от прогресса и возраста, женщине тепла и романтики хочется. А при современном темпе жизни, — Маша безнадежно улыбнулась, — у Сахарова в этом плане никакой перспективы. В автоматическом режиме только дома можно. И потом, если дамами увлекаться, где взять время на футбол? Ты лучше скажи, как мама?

— Мама как раз таки нормально. Она папу не простила. Представляешь, взяла и вышла замуж. За его друга. Она, как ни странно, счастлива, а у отца теперь ни жены, ни друга, и сердце болит. Девица «развела» отца, как первоклассника. Возомнил себя героем-любовником. Квартиру ей купил. Она тут же его бросила. А я теперь мечусь, как не знаю кто. Отца жалко. Мама обижается. У неё редко бываю. Я ведь их обоих люблю. У отца с сердцем проблемы. Я бояться стала.

— Ну, так покажи его Сахарову. Хочешь, я с ним поговорю?

— Поговори. В прошлый раз отца еле «откачали».

— А я думала, мы с Сахаровым надоели тебе со своими проблемами, и ты про нас забыла.

— Нет! Что ты! Вы с вашими проблемами, наоборот, мне как родные стали. Это я со своими проблемами разобраться никак не могу. И профессия не помогает. Дома психолог — не психолог!

— Не переживай! Сахаров — врач от Бога. Он поможет.

— Я думала про Мишу, но как-то постеснялась его просить, вначале казалось, ничего серьезного.

Немного успокоившись, подруги допили «божественный нектар», сварили пельмени, с аппетитом их съели, и в очередной раз поклялись: «Завтрашний день начать с утренней пробежки».

Так и не дождавшись Сахарова, легли спать.