Песнь ветра. Между западом и югом

Ольга Целых, 2021

Третий наследник императора Сирел убежден: долгий мир империи Марха под угрозой. На кладбищах снова восстают из проклятых могил абаасы, на западе извергается вулкан Холат, знаменуя приход Посланников из иного мира.Однако, три правителя и Совет империи закрывают глаза на всё.Вопреки воле отца, наследник уезжает на запад, но… готов ли он переступить через ненависть и выжить, дабы предупредить своих?Ведь с одной стороны древние враги, порождённые проклятием белого мага, с другой – безжалостные фанатики, обезглавившие своих королей. Их хищные взгляды обращены теперь и наМарха…

Глава 2. День Смерти

Gilead — Black Winter Day (Amorphis сover)

На смену осени и дождям пришла зима, укутав империю плотным белым одеялом. Материнскую гору, на которой стоял Индигир покрыл снег. Узкую лестницу к Трубам Ветра занесло, и жрецы каждый день вставали затемно, дабы расчистить пять тысяч каменных ступеней к вершине.

В преддверии дня Смерти Верхний город украсился флажками и фонариками. Лавочники и купцы спешили завершить свои дела перед декадой зимнего поста. В казармах за Индигиром расположилось командование Пятой Армии Марха, а перед праздниками сюда съехались Легаты остальных армий. День Смерти включал в себя, помимо жреческих ритуалов, ежегодное совещание военных.

В ставке командования стало шумно, многолюдно и, несмотря на строгий распорядок, суетно. Гонцы сбивались с ног, разнося депеши и приказы, а легаты легионов и их трибуны ходили, задрав носы, похваляясь близостью к императорскому древу, богатством рода и численностью своих легионов.

Сирел и Бова сопровождали вечером патруль стражи, осматривая Нижний город. Среди бедняцких домов прятались тёмные переулки и узкие опасные улочки. Обитатели трущоб ожидали Дня Смерти с особым трепетом.

— Ты уверен, что твой план сработает? — Бова говорил, активно крутя головой по сторонам, цепким взглядом окидывая подворотни и закоулки.

— Надеюсь, — кивнул Сирел, придержав поводья своего вороного жеребца с белым пятном, в виде черепа, на морде.

— Я уверен, они не станут тебя слушать.

— Им придётся. Иначе нам конец.

— И когда ты стал таким серьёзным?

— Как только переступил границы провинции Орель, — Сирел усмехнулся. — Давно я здесь не был.

Они как раз проезжали южную рыночную площадь. Третий наследник, сам того не замечая, отделился от группы, направив коня к одному из домов. Там, в окне, подсвеченная светом свечей, стояла одинокая женская фигура. Раздёрнув занавески, она глядела на шумную, даже в такой час, толпу на улице.

— Свирь здесь больше не живёт, — Бова нагнал друга.

— Я знаю, — наследник отвернулся от окна и последовал за стражей. — Просто…

— Ну-ну, — Бова хмыкнул, но тему сменил. — Скажи лучше, кого из Легатов ты надеешься убедить?

— Нордан хорошо ко мне относится. Даже несмотря на статус. Бинин и Осор же несколько консервативны.

— А Шагонар? — Бова лукаво вскинул бровь, зная, как это имя бесит друга.

— Кто его знает, — Сирел излишне равнодушно пожал плечами. — Давно он стал Легатом Северной Армии?

— Два месяца назад, — ответил трибун, — и к тому же он самый молодой легат среди нынешних.

— Да-да, с безупречной родословной, — голос наследника выдавал раздражение. — Только кто мне скажет, где он служил? По моим сведениям, он дальше своего севера не выбирался. А что там на севере опасного? Олений гон?

— Смирись уже, бутон. В твоём случае помогла бы женитьба на Салахиль, но ты же упираешься. И тут даже отец-император бессилен.

Сирел сердито промолчал.

— Нет, это невыносимо! — возмущался Бинин Хитрый, Легат Восточной Армии Империи, когда, за день до Дня Смерти, Легатов Армий и Советников Правителей собрали на плацу.

Пятнадцать чиновников в длинных плащах и высоких колпаках зябко ёжились на зимнем ветру, доспехи пяти командующих покрылись коркой льда. Мелкий, мокрый снег, что падал из чёрно-серых туч, только усугублял их недовольство.

Илим, советник воеводы, согласно закивал. Его породистое лицо, облагороженное фамильной императорской горбинкой на носу, скривилось в гримасе отвращения:

— Я подобрал для нашего Императора несколько кандидаток на место третьей жены. Все они из знатных родов Марха, и смогут родить ему благовоспитанного Третьего наследника. Что, на этот раз, собрался показать нам бутон?

— Тише, — Леон Второй, правящий Воевода Империи, повелительно поднял руку. Был он высок, широкоплеч, но седина уже захватила его некогда чёрные волосы, а глаза поблёкли, — Мой брат сам разберётся со своими жёнами. Что до Сирела, несмотря на своё происхождение, он — будущий Воевода.

— Безродные позорят нашу страну! Твой сын, например! — завёлся Илим, что до сих пор не мог простить Леону женитьбу на простой женщине.

Конечно, после её смерти Воевода женился, как и должен был, на старшей сестре Илима, Ингри Южной, но этим лишь ещё больше унизил её семью.

— Оставь в покое Тейна! — Леон не повысил голос лишь потому, что за долгие годы своей жизни уже устал от бесконечных споров с родственниками. Ему больно было слышать о своём покойном сыне, но он не собирался этого показывать.

— Прошу вас успокоиться, господа, — призвал советник Императора, — мы всё — одна семья. Нам не к лицу ссоры и скандалы.

— Видимо, скандалы — это единственное доступное нашей семье развлечение, — усмехнулся Легат Запада Осор Гневный.

Его родство с императорской семьёй терялось в дебрях фамильного древа, да так далеко, что и не проследишь, но дело своё он знал куда лучше некоторых родовитых Легатов.

Пока Легаты и Советники препирались, на плац въехала длинная, крытая кожаным тентом, повозка. Лошади в упряжи фыркали и трясли головами, а их количество и масть — четыре белых тяжеловоза — говорили одно: кони везут осуждённых на смертную казнь. Зрители нахмурились. Илим снова возмутился, вскинув руки к небу.

— О ветер! Что мы здесь делаем?

— Прекрати, — осадил его Осор, сощурив и без того узкие глаза.

— Зная Сирела, могу предположить, что это необычные смертники, — пожал плечами Нордан Сильный, Легат Юга.

— Зная Сирела, смею утверждать — это очередная глупость! — возмутился Илим.

Повозка остановилась напротив зрителей. Сопровождающие её солдаты, невольно, отодвинулись подальше, когда кожаный покров вдруг взбугрил, словно кто-то толкнул его изнутри. Странные, рычащие звуки донеслись из-под тента, заставляя лошадей нервничать и испуганно ржать.

Сирел приехал следом на длинноногом вороном коне. Вытащил меч из ножен на спине и ударил плашмя взбугрившийся тент. Рычание прекратилось.

— Прошу прощения, что заставил вас ждать, — он спешился, передал поводья слуге и слегка поклонился ожидавшим его Легатам и Советникам, — но только важные и тревожные новости вынудили меня побеспокоить Вас.

— Ближе к делу, Сирел, — Вздохнул Леон, устало.

— Не смею вас задерживать, — кивнул наследник и направился к телеге.

Солдаты, сохранявшие подобие строя, шарахнулись в стороны, когда Третий сдёрнул покров с таинственной повозки.

Неистовый звериный рёв оглушил людей: абаасы рвались из клетки. Они тянули к людям свои худые, когтистые лапы, клацали челюстями, пытаясь перегрызть прутья.

Лица Легатов изменились, Советники побледнели, воины хмурились, обнажив оружие. Один Сирел, казалось, был спокоен: на плац выезжали новые телеги, и с каждой он срывал тент, демонстрируя своих ужасающих пленников. Клетки выстроились в один ряд под нарастающим снегопадом.

И как знак свыше, явились стаи чёрных воронов, что слетались в города ко дню Смерти. Советники с недоумением глядели на Третьего наследника, что шёл к ним, чуть опустив голову. Белый снег падал на его иссиня-чёрные волосы, на меховой воротник тёмно-синего плаща, что развевался на ветру, словно крылья. Сирел вглядывался в лица своих родственников, думая о том, какое впечатление произвела его маленькая демонстрация, но не испытывал гордости, только горечь и усталость.

Имперцы ненавидели абаасов, ненавидели со дня основания Марха, и каждое новое поколение впитывало эту ненависть с молоком матери. Смерть и разрушение несли западные твари в Империю. Там, где прошли они, на мёрзлую, побелевшую, землю оседал чёрный дым пожарищ и вулканический пепел. А за ними, как тени, как равнодушные уборщики, прилетали стаи воронов, собирая свою кровавую жатву.

Зимой Янтарная пустыня на западе застывала, открывая абаасам проход к Марха. Потому чистота белого снега стала казаться имперцам отвратительным символом уничтожения, от того зимой отмечали День Смерти. Так родилась традиция раз в год, в Лютый месяц созывать в города воронов и кормить их, кормить на убой, будто бы голодные птицы могли нарочно призвать абаасов. Словно Смерть можно было отвадить, лишь ублажив её малых слуг.

Когда три Правителя: Азов Третий, Камал Шестой и Ингур Пятый, уничтожили Источник Смерти в горе Холат сто лет назад, в Марха пришёл долгожданный мир, первый со дня её основания. Абаасы, иногда, появлялись, но их было так мало, и так они были слабы, что никто не обращал на них внимания. Теперь духи превратились в легенду, пугающую непоседливых детей, в некоего абстрактного врага, над растерзанным телом которого потомки пируют, наслаждаясь победой дедов. Ритуальное Подношение Воронам утратило прежний смысл, осталась лишь смутная традиция, весёлое заигрывание со страхами прошлого.

Сейчас же оголодавшее вороньё сидело на клетках и их пронзительные крики, смешиваясь с рычанием абаасов, рождали у людей чувства ужаса и страха. Настоящего страха, рождённого памятью предков. Легаты Пяти Армий, неосознанно, до боли в суставах, сжали рукояти своих клинков. Советники сдвинули брови на бледных, как снег, лицах. Но замешательство прошло, сменившись гневом. Злость, ненависть, отрицание — из самых глубин души — захлестнули их. Илим не выдержал первый.

— Что происходит? Какого вихря ты здесь устроил?! — его голос дрогнул.

— Абаасы снова появляются на кладбищах, — ответил Сирел, твёрдо глядя ему в глаза. Советники возроптали, и наследнику пришлось повысить голос. — Они разумны! — гвалт усилился. В его адрес летели проклятия и угрозы, исполненные сомнений в здравости его ума, — Посланник вернулся! — он крикнул, хоть и не любил кричать. От его рыка замолчали все, даже абаасы и вороньё.

— Объяснись, Сирел, — в наступившей тишине раздался голос Воеводы. Леон Второй сурово глядел на племенника из-под седых бровей.

— Эти абаасы привезены с разных концов нашей страны, — Сирел жестом указал на клетки, не сводя взгляда с дяди. — Последние несколько месяцев мои люди проверяли кладбища империи, зачищали их от пробудившихся тварей. Воевода, абаасы не только снова пробудились. Они обрели разум.

— Где доказательства! — вскричал Илим, и его поддержали остальные советники. Легаты молчали, не отпуская рукояти своих клинков. — Всё, что мы видим — кучу рычащих, диких тварей! Даже если их количество возросло, это ещё не значит, что безродный может оспаривать слова Великого Императора Азова! Докажи нам их разумность, Третий. Иначе эти шутки не доведут тебя до добра!

Сирел стиснул зубы и развернулся, направившись к клеткам. Абаасы, увидев его, злобно зарычали, но отодвинулись от прутьев. Наследник вспрыгнул на ближайшую телегу, отворил засов, под неодобрительными взглядами охранников, и схватил первого попавшегося духа. Тварь с головой барана оскалилась, но не сопротивлялась. Третий выволок зверя за собой, подтащил к испуганно вздрогнувшим советникам и оголил один из своих воронёных клинков. Абаас вздрогнул, выгнулся, вцепившись когтистыми лапами в кожаный наруч наследника. Сирел приставил меч к шее вырывающейся твари и спросил, почти рыча:

— Где Посланник?!

И абаас ответил: из его пасти вырвался жуткий, нечеловеческий звук.

— Ирай! — прошипел он. И повторил, исполненный странной уверенности, — Ирай!

Твари в клетках вздрогнули, зарычали, прижались к прутьям.

— Ирай! — ревел абаас в руках наследника, впиваясь когтями в его предплечье. Кровь капала на снег, приводя в неистовство западных духов и воронов.

Абаасы трясли повозки, пугая людей и лошадей, и лаяли, как обезумевшие:

— Ирай! Ирай! Ирай!

Рычание абаасов далеко разносилось по округе, вороны взлетели и закружили над плацем.

— Хватит! — закричал Хилок, самый старый из советников Императора. — Это лишь уловка, хитрая, коварная уловка, дабы очернить престол! Ты надрессировал их! Околдовал! Безродный, так ты решил привлечь наше внимание? Так ты добиваешься должности Легата Армии Ореля? Какая низость!

Сирел даже не обернулся. Резким движением он обезглавил хрипящую тварь, отцепил от себя агонизирующее тело и ответил, оправив плащ.

— Мне нет дела до ваших интриг. Мне плевать на должности и титулы. Наша Империя в опасности. И угроза эта страшнее, чем вы можете себе представить.

— Мы не станем слушать тебя! Хватит с нас этого! Мы уходим! — советник Казначея, выступил вперёд.

— Вы можете уйти, — Сирел лишь пожал плечами, — но ваше нежелание слушать приведёт Империю к краху. На юге уже двадцать лет идёт гражданская война. По всей империи абаасы просыпаются после столетнего сна. Я хочу предупредить вас до того, как прольётся чья-то невинная кровь. Империи грозит опасность!

— Империя Марха — сильнейшее из государств этого мира, — надменно возразил советник, он же младший брат Воеводы Леона. — Нам нет смысла бояться чего-либо. Лишь предателей и паникёров, что сеют смуту.

— Мы уходим! — повелительно взмахнул рукой Илим, увлекая рассерженных советников за собой.

Когда процессия цветных плащей и высоких колпаков скрылась из виду, Легаты подошли к наследнику, хмурые.

— Что происходит, Сирел? — спросил Шагонар, с неприязнью поглядывая на абаасов.

— Я расскажу вам, если вы готовы слышать.

— Давайте только найдём более удобное место. Но я не могу обещать, что твой отец поверит тебе, — заметил Леон вздохнув. — Абаасов — казнить. Оставьте одну клетку для Императора, остальных на корм птицам!

Солдаты, охранявшие повозки, ринулись исполнять указания. Сквозь прутья клеток на этот раз тянулись алебарды, белый снег окрасился кровью.

Вороньё получило своё первое подношение, но была ли Смерть довольна им?

Gilead — Totentanz

Индигир обернулся в снег, как в саван. На фонарных столбах, под чашами с горящим маслом, сминая когтистыми лапами знамёна империи, восседали вороны. Блестящие, чёрные перья отливали алым, когда отблески факелов касались их. Хриплое карканье сотен птиц далеко разносилось по округе. Тёмные ритуальные одеяния и искрящийся снег совсем обесцветили город. Даже лица людей, казалось, побелели, лишь бы не выделяться из чёрно-белой гаммы.

В воздух взлетали кусочки сажи, танцуя с кружащим над землёй снегом, под звуки играющих на площадях оркестров. Музыканты с надрывом исполняли одну и ту же мелодию. Её повторяющийся, гипнотический мотив, призывал людей опускать головы и танцевать, впадая в транс, забыв о суете. Звуки волынок, барабанов, лютен, малых арф и колёсных лир отражались от каменных стен Верхнего Города, заставляли вибрировать деревянные дома Нижнего.

Вороньё кружило над столицей, роняя перья, то взлетая ввысь подобно чёрной туче, то оседая на землю, словно вулканический пепел. Храмы стихий вывесили белые флаги, распахнули ставни и ворота, возложив на центральных алтарях богатое подношение для падальщиков. И пока птицы наслаждались трапезой, люди изображали воронов, одеваясь в чёрное и поедая праздничное угощение из мяса.

В Зале Советов Дворца Правителей над Индигиром атмосфера царила напряжённая. Советники и Легаты, Правители и их дети собрались здесь с утра.

— Эра Мира, начатая Азовом Третьим! Империя Марха сильнейшая из существующих держав! — надрывались советники Императора.

— Мы закрыли ненужные специальности в Военной Академии Гонгора. Нам не нужно больше инженерное дело! Ведь нет никаких угроз для Марха! — вторили им советники Воеводы.

— Мы убрали гарнизоны с Пограничных Застав на Западе. Солдаты остались только в каждой третьей башне! Гарнизоны на Юге тоже необходимо сократить! Слишком дорого содержать бездействующую армию! — важно кивали советники Казначея.

Три Правителя: Император Бельфегор Первый, Казначей Ирий Пятый и Воевода Леон Второй, восседали на трёх массивных тронах под знамёнами империи.

Круглое помещение Зала Советов было надстроено над вырезанным в скале дворцом и в его высокие, узкие окна можно было увидеть все стороны света, кроме северной. Вид на неё закрывала скала, на вершине которой, стёсанной под орлиную голову, стояли трубы Имянаречения.

В День Смерти ежегодно собирались Легаты и советники, дабы обсудить с Правителями дела армии. Но этот совет выдался совершенно антивоенным.

— И откуда же у наших советников такие радужные све́дения? — громко спросил Нордан Сильный нахмурившись.

Его шлем, по случаю ритуала, украшен был чёрными перьями, спадающими на шею, сливающимися с его тёмными волосами и бородой.

— Вы забыли, как исчез легион Тейна? Или не слышали о государственном перевороте в Сире? — поддержал его Третий наследник.

— Тейн исчез по собственной глупости! — отмахнулся уже седой и дряхлый советник Воеводы.

От этих слов Сирел, что стоял по регламенту у подножия тронов вместе с братьями-наследниками, скрипнул зубами, сжав кулаки. Его дядя-Воевода лишь устало нахмурился.

— Тейн предупреждал нас о повстанцах юга! Предупреждал о том, что они собирают армию, дабы захватить власть в своих королевствах, — Третий вышел вперёд. Вороньи перья на наплечниках его брони грозно топорщились, — И теперь Сиры нет! Разве это не сигнал?

— Ты боишься! — крикнул ему Илим, — Сеешь смуту! Одна твоя выходка с абаасами чего стоит!

Пятнадцать советников согласно загомонили. Их невозможно было перекричать. Артес и Неон одновременно положили руки на плечи своего младшего брата, но тот все равно рвался в бой.

— Подожди, Сирел, — прошептал Второй прямо в ухо Третьему. Чёрно-золотые перья его изящного одеяния щекотнули Сирелу лицо, — их всё равно не перекричать.

— Нордан! — Сирел вырвался из рук братьев и устремился к Легату Юга, — Расскажи им, как устроены горные крепости! Без флота или катапульт к ним не пробраться!

— Сирел, ты, конечно, прав, — заметил Легат, — убирать пограничников с постов — плохая идея. Но и обдумывать наступление на южные королевства — глупо. И так же глупо их бояться. Горцы не осмелятся пойти на нас войной.

— Пойти, может, и не пойдут, но заманить нас в горы, как они сделали это с Тейном и его легионом, могут!

— Зачем нам идти войной на Юг? Что мы забыли в этих диких скалах? Одумайся, наследник! — вмешался Шагонар, сверкая белоснежной улыбкой.

Сирела этот «оскал» взбесил окончательно. Только предупреждающий жест Артеса не дал ему сорваться и врезать северянину по надменному лицу.

— Больше всего абаасов пробудилось на южных кладбищах. Вдоль Змеиного хребта кочуют проклятые к Янтарной пустыне. И вы знаете, что это значит… — ответил Третий, обведя Легатов тяжёлым взглядом.

— Пустыня молчит, Сирел, — пожал плечами Осор Гневный, Легат Запада. — Да, ты предупредил нас об опасности, но мы не считаем её значимой. Разведка твоих слов не подтверждает.

Глава Тайной Службы Воеводы, что скрывался за личиной одного из советников Леона, закивал утвердительно, глядя на наследника со злостью.

— Из всего списка проблем, что вечно нависают над нашей землёй, только одна причиняет реальный ущерб сегодня, — покачал головой Бинин Хитрый, — и я говорю о пиратах на Бесконечных островах! Вот где флот империи действительно необходим.

— Значит, вы умываете руки? — удивился Сирел, чувствуя досаду. — Но зачем же закрывать инженерные специальности в Гонгоре? Как вы себе представляете будущее империи без нового оружия?

— Мы и так воевали больше полутора тысяч лет! — Илим, как обычно, снова выступил с комментариями. — Мы жаждем мира! Хватит с нас войн!

— На юге гражданская война! Ама Саган собирает армию! — Сирел тщетно пытался перекричать этого выскочку.

— Она нас не коснётся! — самоуверенно, с восторгом, объявил советник и остальные чиновники его поддержали. — Мы подписали мирные соглашения со всеми королевствами Юга! Эра мира, Объявленная Азовом Третьим, наступила! Хвала стихиям!

— Хвала стихиям! — ответил ему хор голосов.

Сирел смотрел на восторженные лица советников и Легатов и не мог понять, кто сошёл с ума — они или он. Кто-то прикоснулся к его руке. Третий обернулся и увидел свою старшую единокровную сестру Юну, одетую в карминовую мантию ордена Матерей.

— Это бесполезно, братец, — покачала головой женщина. Чёрные перья на её головном уборе укоризненно колыхались, — они не станут слушать, пока кто-нибудь не прольёт пару вёдер невинной крови на их шёлковые простыни.

— Я должен что-то сделать! — Сирел упрямо нахмурился.

Неон и Артес подошли поближе, но не успели ничего сказать: Третий в два прыжка преодолел ступени, ведущие к тронам, и замер напротив отца.

В бледных глазах императора Бельфегора мелькнуло удивление, тут же сменившееся гневом. Худое лицо осунулось ещё больше, во взгляде зажглась ненависть.

— Посланник уже здесь, за Янтарной пустыней, — сказал Сирел чётко, в наступившей тишине, — Я его чую! Я вижу знаки его присутствия! И мы не имеем права плевать на безопасность нашей страны!

— Неудивительно, что ты их чуешь! — ответил ему отец чуть хриплым голосом. — Но твоих подозрений нам мало.

— Отец, прошу, послушай! — Сирел дал слабину, на миг ссутулив плечи и добавив в просьбу оттенок мольбы.

Он так и не смог понять, за что отец возненавидел его ещё в детстве, и эта недосказанность мешала ему разговаривать с Императором хладнокровно.

— Я устал от твоих выходок! — взорвался Бельфегор, повысив голос. Ветер, стихия Императора, ворвался в узкие окна, колыхая знамёна, и пороша снегом чёрные одеяния советников, — Убирайся!

Сирел выпрямился, холодно глядя в глаза отцу. Лёд, казалось, сковал его сердце, сменившись, тут же, жгучим пламенем злости. Третий наследник церемонно поклонился, нарочито медленно спустился по ступеням и вышел из зала Советов, сопровождаемый неодобрительными взглядами чиновников. Лишь братья и сестра сочувствовали ему, но никак не могли помочь.

Мужчина вышел из ворот дворца, глубоко вздохнул, наполняя лёгкие колким зимним воздухом. Прохожие, одетые как вороны, укрыв головы шапками в виде птичьих голов, неистово плясали под звуки ритуальной мелодии. Птицы каркали, вылетая из храмов, а их добыча — кусочки свежей свинины и говядины, падали на заснеженные тротуары.

— Да минует Смерть каждого из нас! — пропел Жрец Огня, танцуя мимо наследника.

— Ещё одно глупое имперское суеверие! — заметил наследник, сам себе под нос, и содрал с головы украшенный перьями шлем.

Он быстро шёл сквозь танцующую толпу вниз к узким переулкам Нижнего города, подальше от суеверного и суетного дворца. Сирел уже не чувствовал ни ненависти, ни злости. В душе его зрела странная, упрямая, решимость. Он знал, что ему делать и никакие предрассудки не могли его остановить. Люди окликали его, просили надеть шлем обратно, не навлекать на себя внимание Смерти. Но Третьему наследнику было плевать.

Белый снег падал на его чёрные волосы, ветер поднимал полы тёмно-синего плаща. Вслед ему летели протяжные, тоскливые, переливы волынки, дрожали, танцуя, синие знамёна, деревья тянули к серому небу тонкие, озябшие руки-ветви, вороньё пело свою злорадную песню. День Смерти был в самом разгаре.