Корреспондент

Ольга Халдыз, 2023

«Корреспондент» – роман о творчестве советского журналиста в Турции на фоне прихода к власти турецкого лидера Тургута Озала. Повествование охватывает временной промежуток с конца 1970-х до начала 1990-х гг. Главный герой – корреспондент Главагентства Андрей Табак, блестящий тюрколог, мечтающий написать Книгу. Он пытается совмещать журналистскую работу с писательством. Фоном жизни и работы корреспондента служат события «Турции, которой мы не знаем». Читатель увидит страну задолго до того, как появилась концепция «всё включено», погрузится в перипетии турецкой политики и экономики того времени, во многом определившие Турцию сегодняшнюю. Рекомендуется всем интересующимся Турцией, её историей, журналистикой и писательством. Книга данной тематики об этой стране на русском языке публикуется впервые.

X

Табак положил на брюки марлю, купленную в магазинчике мелочей для хозяйства, набрал в рот воды из стакана и прыснул, затем тяжёлым утюгом стал выглаживать стрелки на брюках. Он собирался пойти на приём в Посольство СССР по случаю годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. По радио играла местная, витиеватая и сложная на русское ухо, музыка «тюркю». Андрей специально слушал эту трудную музыку. Он тренировал свой мозг, как спортсмен мышцы. Ему нравилось это напряжение каждой клеточки серого вещества. Андрей был уверен, что сложное слушание приближает его к написанию своего текста, который осязаемо витал где-то рядом. Он был уверен, что воспринятое одними органами чувств влияет и на другие тоже. Его увлекала идея взаимосвязанности всего сущего, ощущение себя неотъемлемой песчинкой в структуре Вселенной.

Выходной синий костюм, удачно подчёркивавший цвет его белёсых волос, был готов.

Андрей быстро дошёл до улицы Каръягды, проследовал мимо посольства Иордании — терракотового цвета здания, похожего на замок с плоской крышей. После контроля на входе вошёл в ворота дипмиссии СССР. Его холодная архитектура производила на Андрея несколько гнетущее впечатление. Здания в стиле конструктивизма давили своим размером и величием. При их очевидной пользе не чувствовалось в них души. Рядом с этими камнями он ощущал себя маленьким, никчёмным, чем-то несущественным. Лишь светлый травертин отделки давал намёк на теплоту — всё-таки внутри государственной машины работали люди со своими судьбами, слабостями, переживаниями.

Андрей пришёл немного заранее. Гости образовали струйку направлявшихся в здание приёмов. Андрею вспомнились его муравьи на работе, которые неизменно ходили одной и той же дорогой по ножке стола.

Он вошёл, пропустив вперёд какую-то нарядно одетую даму с высокой причёской. На входе стояла посольская чета, к которой тянулся стройный ряд гостей. Андрей присоединился к его хвосту, дождался своей очереди на внимание, пожал руку, поздоровался. Посол улыбнулся в ответ. Табак проследовал дальше, вслед за прочими гостями.

Вычищенные его ботинки особенно блестели на мраморном полу. Блеск вокруг ослеплял и сковывал. Но было в этом и что-то манящее. В сиянии мрамора и хрусталя осознание избранности особенно усиливалось. Чёрточка, достойная найти своё отражение в книге.

Андрей проследовал через зал с хрустальными люстрами, изразцами на стенах и зеркалами (в одно из них он заглянул и увидел свою бесцветную физиономию на фоне всего этого сияния). Зал был обставлен помпезной, отделанной зелёно-золотым шёлком мебелью с витиеватыми ножками и ручками. Оттуда он попал в так называемый «Белый зал». Он, альбинос, особенно органично себя почувствовал в этой обители света и белизны. Помпа и холод импонировали его ощущению уникальности. Такие интерьеры не для всех, для приёма особых гостей. Он тоже был особенным человеком. Человеком, который носил в себе Книгу, которая должна была родиться.

Зал точечно заполняли маленькие круглые столики, накрытые подвязанными у основания белыми скатертями. Уних с бокалами расположились, в парах и тройках по интересам, приглашённые.

Толпа гудела довольно долго. Табак успел рассмотреть практически всех присутствующих и немного освоиться. Вдруг все замолкли, и стали звучать официальные речи. Терпеть их не мог Андрей. Но послушно и даже немного подобострастно внимал.

Когда белый шум официоза притих, возобновился прежний гул. В центре зала разместился посол с женой. И к нему снова потянулись гости на диалог. Дипломаты из дружественных государств, представители предприятий, связанных своим производством с СССР, подходили для беседы, поджидая своей очереди. Подошёл и Андрей. Посол выразил свои соболезнования по поводу ухода Андреевой жены. Это одновременно и зацепило Табака за живое и удивило. Андрей не ожидал, при имевшей место осведомлённости, проявления такой внимательности. В небольшом диалоге собеседники словно «пощупали» друг друга на будущее, им предстояло немало бесед впереди.

Место Табака занял следующий гость. Исполнив все комильфо, Табак нырнул в толпу и придался наблюдениям за происходившим, собравшимися, принялся рассматривать картины на стенах. Живопись ему нравилась. Жаль, что случай не располагал изучить её поближе.

Вышколенные официанты разносили напитки. Андрей взял какой-то разноцветный. Очень хотелось пить. Потянул его из трубочки. Приторно. Минут десять спустя по жжению в желудке он понял, что это было что-то алкогольное, чего раньше ему не доводилось пробовать. Вся эта обстановка, «жужжание» этого великосветского «улья» сами собой возбуждали его. Наверное, поэтому хмель не добрался до головы, замер, обволакивая желудок и застряв в нижней чакре. Он прошёлся по залу, лавируя среди гостей.

Он увидел скромно стоявшую у колонны в одиночестве молодую женщину, одетую в крепдешиновое белое платье. У столика рядом с ней никого не было, и она явно нервничала. Пухленькая, но очень миловидная, она сдувала всё время падавшую на глаза чёлку. Что-то в ней было и забавное, и трогательное одновременно.

— Не возражаете? — спросил Андрей, поставив свой бокал на её столик.

— Нет-нет, не возражаю, конечно, — отозвалась она.

— Андрей, глава корпункта Главагентства, — представился Табак улыбнувшись.

В его ухватках появилась вдруг пробившаяся галантность, которой он сам немало удивился.

— Татьяна, представитель «Аэрофлота», — рекомендовалась она.

Романтический флёр, начинавший спускаться на Андрея впервые за долгое время, быстро улетучился, как только он услышал её имя. Его словно прострелило. «Почему её зовут Татьяна?!» — посетовал он про себя.

— Я никого здесь не знаю, меня прислали недавно, чувствую себя как-то неловко, — призналась она.

— В этом смысле мы с вами находимся в одинаковом положении. Я тоже здесь человек новый.

— Не может быть, — Татьяна разулыбалась и даже хлопнула в ладоши.

Он смотрел на неё, склонив набок голову.

— Итак, она звалась Татьяной… — выскочило у Андрея то ли для поддержания разговора, то ли автоматически, чтобы разграничить ассоциации с именем в своём восприятии.

К нему снова начала подкрадываться какая-то лёгкая истома. Он помнил это чувство. Хотя оно притупилось и оказалось глубоко запрятано в глухо закрытой кладовой пережитых эмоций. Доставать из запылённых закоулков души хрупкие горячечные порывы, дотрагиваться до оголённых проводов душевных струн было ему боязно. Но волей-неволей он дёрнул ручку своей кладовой.

— Всё такое новое и необычное. Я, знаете ли, и турецкого не знаю, — сказала она.

— Это не проблема, я тюрколог. Можете обращаться ко мне по любому вопросу.

В одном научно-исследовательском институте, куда он пришёл однажды к бывшему однокласснику, Андрей видел изобретение, представляющее из себя крутящийся куб, внутри полый, но с расположенными под разными углами зеркалами. Когда крутанёшь и заглянешь в него, твоё отражение вертится в бешеной пляске, многократно повторяя себя. Сейчас с Андреем происходило что-то подобное. Только перед ним был не зеркальный куб, а пухленькая Таня.

Андрей достал из кармана маленькую записную книжку с трофейной серебристой ручкой, круглым почерком вывел телефон редакции, вырвал страничку и дал Татьяне.

— Всегда к вашим услугам.

Она взяла листок за противоположный край. Полсекунды они вдвоём держались за этот листок. Обоим стало неловко, и они одновременно его отпустили. Он упал на пол. Оба нырнули под стол его поднимать. Получилось ещё более нелепое замешательство. Ни одному, ни другому не пришло бы в голову, как выйти из этого конфуза. Ситуацию спас подошедший к ним увалень пресс-атташе Степан Степанов.

— Здравствуйте, Татьяна! Привет, пресса! А вы не возражаете, если я у вас Андрея ненадолго украду? — спросил, прищурившись, дебелый дипломат.

Таня приподняла плечи, мол, «как хотите, дело ваше». Андрей и Степан пожали друг другу руки и отошли в сторону.

Пресс-атташе заговорщически склонился над ухом Андрея.

— Если я сейчас срочно не покурю трубку с хорошим человеком, то жизнь не жизнь, — сказал Степанов озорно.

Они вышли. Абсолютно дурацкое, но непреодолимое положение. Андрею хотелось остаться в белом зале приёмов, но со Степановым тоже надо было идти в серую курилку. Уходя, он грустно улыбнулся Татьяне, её пухлые губы тоже слегка растянулись в ответ.

— И всё же, что ни говори, лучший табак — кубинский, а самый верный приятель — Табак, неизменно, на моё счастье, курящий трубку.

Степанов умело пощекотал тщеславие Андрея. Тот в свою очередь благодарно принял каламбур. Ему хотелось, чтобы его любили, с ним считались. Был бы и не против чтобы ему поклонялись, когда он создаст что-то действительно великое, стоящее.

— А я всё-таки брошу курить, думаю, — набивая в трубку «кубинку», отозвался Андрей.

— Не смей даже думать, — возразил Степанов. — Я с сигаретной челядью не могу обсудить нарезку табака. Не покидай меня. Мне тут латакию обещают привезти. Угощу.

— Хм, это что? Это из приграничных с Сирией территорий?

— Из самой Сирии. Представляешь, аромат костра, едва уловимые нотки трав и дерева! Шарман!

— Се жёли, монсьё! Ты пробовал уже, должно быть?

— Нет. Но предвкушаю.

Оба глубоко вдохнули носом, затянулись и рассмеялись, выпуская клубы дыма с синеватым отливом.

— Ах, вот ты где? — в курилку зашёл коллега Степанова и, склонившись к его уху, что-то сказал.

Степанов засуетился, собирая курительные принадлежности.

Когда Андрей вернулся в зал приёмов, он размашистыми шагами направился к столику Татьяны. Она стояла спиной к нему, платье только было чуть более тёмного оттенка. Должно быть, солнце заглянуло за тучи, и всё в зале слегка померкло. Он взял правее, чтобы обойти столик и приглашённых и попасть в Танино поле зрения. Тут же его постигло разочарование. Стояла пухленькая, но уже совсем другая, вовсе не привлекательная женщина.

Андрей походил по залу, поискал её глазами, но она словно улетучилась, будто и не было её вовсе. Фантазия, фантом, сон, видение… Андрей не стал дожидаться момента, пока гости начнут расходиться массово. Он походил по залу, познакомился с несколькими новыми для себя людьми, откомандированными в Турцию. Стало душно. Даже картины он не захотел подробнее рассмотреть.

Любое мероприятие важно покинуть вовремя, не дожидаясь гнетущего чувства, когда «пересидел». Если остаться даже в самом приятном месте больше, чем нужно, ощутишь неудобство, будто ты навязчивый гость, физически выделишься среди других. Андрей предпочитал если и выделяться, то ментально. В других обстоятельствах, выигрышных. Поэтому, заметив первых уходящих, он тоже направился к выходу.