Тень актроида. Научно-фантастический роман

Ольга Топровер

Эта история происходит в будущем, когда роботы успели прочно войти в повседневную жизнь. В автокатастрофе при столкновении с беспилотной фурой погибает друг Ника, психолога и специалиста по использованию роботов. На Ника падает подозрение в убийстве, но следствие заходит в тупик. Тем временем Ник встречает Лайзу и начинает работать над созданием андроида, неотличимого от человека. Главный герой не знает, что он сам становится частью блестящего эксперимента…

Глава 2. Мотив преступления

Я проснулся от знакомого щелчка. Подумалось, что это, должно быть, включает кофеварку мой кухонный роботоша. Так любовно я называю своего простенького дроида. Пока кофе сварится и робот поставит его на поднос… Короче говоря, у меня было еще пять с половиной минут утренней неги — и я снова провалился в полусонное состояние. Но постепенно на поверхность сознания всплывало странное ощущение: что-то здесь не так. Не открывая глаза, я лениво потянулся и вдруг понял: это был другой запах — аромат чужого, не моего кофе. Я очень привередлив в отношении этого божественного утреннего напитка: лет пять, а то и больше, я верен одному и тому же сорту кофе. Я покупаю его в магазинчике Кофе Фармс, находящемся в квартале от моего дома.

А это был запах чужого кофе! Остатки обманчивого сна испарились, и я открыл глаза. Передо мной было незнакомое окно. Я обернулся — рядом спала Мелинда! Выражение ее лица было безмятежно, как у ребенка. Мне подумалось, что она гораздо моложе, чем казалась мне раньше. Но продолжить эту мысль я не успел: что-то зажужжало. Я вздрогнул и, посмотрев в сторону звука, вздохнул с облегчением: это были всего лишь жалюзи. Они автоматически повернулись, но не до конца, а градусов на тридцать, пропуская в комнату робкие солнечные лучи. Молодец Мелинда, хорошо придумала — в ее доме утро вступало в свои права постепенно.

Стоп, что это я вдыхаю аромат не своего кофе и рассматриваю чужие жалюзи? Мне пора! Да и не просто пора, а вообще непонятно, зачем я здесь, и нужно ли это кому-нибудь из присутствующих. Нет, я, конечно, все помнил. Приблизительно. Но это было вчера, а сегодня начинался новый день. Я приподнялся и осторожно поставил на пол одну ногу, затем вторую. Оглянулся. Она подняла руку и опустила ее на мою подушку — если быть точным, то не мою, конечно, подушку, а ту, где мгновение назад покоилась моя голова. Как выясняется, не очень умная. Иначе я не оказался бы в одной постели с собственным боссом. Присмотревшись и убедившись, что она все еще спала, я решительно встал на пол. Кровать не издала ни одного звука — это был качественный матрас, ничего не скажешь. Богатые и успешные люди прежде всего покупают себе самые супер-пупер матрасы. Одежду долго искать не пришлось — все валялось здесь, внизу, напоминая о том, что вчера мы с Мелиндой не теряли времени даром. Впрочем, и без вещественных доказательств моя память уже восстанавливала потихоньку героические события прошлой ночи. В считанные секунды, натянув на себя найденные джинсы и рубашку, я на носочках выскочил из спальни.

Тихонько закрыв за собой дверь, я повернулся и в следующее мгновение чуть не наткнулся на какое-то препятствие. «Черт!» — вырвалось у меня. Передо мной был домашний робот-помощник с подносом, на котором стояла чашка. Аромат, хоть это и не был мой любимый сорт, не позволял мне усомниться в том, что в чашке был кофе. Дроид вовремя сделал шаг назад — иначе грохота было бы не миновать! Он молодец. Конечно, все объяснялось просто: я находился в поле зрения его камер, а он в моем поле зрения не был. Рассуждение это мгновенно возникло у меня в голове: не мог же я предположить, что робот был проворнее меня. Так ведь не бывает. Просто налицо случайное стечение обстоятельств. И вот уже человек кажется идиотом, а робот — умнейшим созданьем. Не знаю, почему, проснувшись черти где, я проникся симпатией к этому совершенно обыкновенному дроиду-помощнику.

— Стой! — прошептал я ему, — подай хозяйке кофе через две минуты.

— Будет сделано, — ответил тот.

Необъяснимо, но я на мгновение засомневался… Может быть, это робот так на меня повлиял? Однако, опомнившись, я выскочил из квартиры. Ура! Успел!

Лифт, холл, дверь — и я зашагал по тротуару. Конечно, я мог бы вызвать такси, но в первый момент об этом почему-то не подумалось, а потом в машину уже не хотелось. Было прекрасное утро. По обе стороны улицы высокие пальмы с длинными стволами уносили свои зеленые кроны высоко в голубое небо. Но мои мысли были здесь, на земле. Они нахлынули на меня, как снежный ком, который в наших южных широтах даже и представить себе невозможно. Мысли, странные мысли… Со мной явно что-то было не так. Почему я, собственно, сбежал от Мелинды, как преступник какой-нибудь? Я вспомнил про Джонни. Нет, он здесь был ни при чем. Испугался служебного романа? Подумаешь! Большинство людей встречают друг друга как раз на работе. Где ты гарантированно увидишь того же самого человека еще раз, и еще много раз, каждый день? Где еще ты гарантированно не попадешь на мошенницу или психопатку? Да и ничто не связывает людей прочнее, чем совместное дело. И ничто не окрыляет больше, чем совместный успех.

А вот как раз совместного успеха у нас с Мелиндой быть не могло. Несмотря на гладкую беседу за ужином, мне все-таки казалось, что наши взгляды на развитие робототехники не очень-то совпадают. Мы, правда, вполне мирно уживались под крышей одной фирмы — до тех пор, пока на горизонте не возник этот странный проект робота с мимикой. Ну, зачем они нужны, эти улыбающиеся дроиды? Речь, к тому же, не идет о создании человеко-идентичного робота, которому и улыбка была бы к лицу. Нет, этот проект предполагал, что мы возьмем обыкновенного дроида домашнего назначения — вот хотя бы такого белого истукана, как тот, который нес Мелинде кофе в постель, — и добавим ему на лицо улыбку. И это еще вопрос, как показать эту улыбку: нужны ли роботу зубы? Или подойдут просто ярко-красные губы, растягивающиеся в стороны, как у клоуна? Но зачем, зачем это все дроиду? Это же обыкновенная машина! Такая же, как эти разноцветные автомобили, проносящиеся сейчас мимо меня.

Идти было приятно. Конца и края не было пальмовой аллее. И я дал волю своим мыслям, вновь и вновь уносившим меня к работе. Моя профессия была совсем новой. Еще недавно люди думали, что для создания роботов достаточно инженеров и программистов — таких, каким был Джонни. Но тут произошло несколько случаев, которые заставили общество задуматься. Первый из них имел место в городском парке. Мобильный дроид, продающий мороженое с тележки на колесиках, перегрелся на солнце и, перечисляя сорта мороженого, замолчал на полуслове. Это был большой неповоротливый чурбан стального цвета, таких сейчас уже никто не выпускает. Точнее сказать, он не замолчал, а как-то зловеще зажужжал. Весь его облик при этом действительно оказался страшноватым, особенно для ребенка — фотография нерадивого мороженщика была опубликована во всех газетах и появилась во многих электронных изданиях. Рядом с роботом в это время оказалась девочка лет шести, ожидавшая заказ. Она испугалась и завизжала так, что слышно было на другом конце парка.

Ее родители, которых почему-то в этот момент рядом с ней не оказалось, прибежали на место происшествия последними, когда переполошился уже весь парк. Тогда и выяснилось, что дроид-продавец не пугает девочку, а просто отключился, или, если говорить на языке программистов, «завис». Бригада поддержки прикатила только через час, а родители девочки постарались засечь время. Кстати говоря, для меня было удивительно, что никто даже не спросил, где же они были, когда девочка пришла покупать мороженое одна. Люди часто любят сваливать ответственность со своей головы на чужую. У родителей это получилось. Они подали в суд. Разразился грандиозный скандал. Родители оказались ребятами не промах и отсудили у компании-продавца мороженого нехилую сумму. Тогда пресса впервые заговорила о том, что неплохо было бы задействовать в робототехнике психологов. Основываясь на информации о местонахождении и особенностях публики, такие специалисты могли бы дать рекомендации, пользоваться ли в этом конкретном случае достижениями прогресса или все-таки по старинке оставить человека.

Потом был случай с роботом-полицейским, которого поставили «нести службу» на одном из самых оживленных перекрестков города. Никаких особенных способностей от него там не требовалось. Дроид всего лишь, как компьютер, фиксировал превышение скорости или проезд на красный свет. Ну и, конечно, если что-то случалось, он подходил к водителю и помогал: останавливал движение, вызывал необходимые службы. Это был простой, стандартный робот. Его оставили на перекрестке и забыли про него. Но через три месяца в полиции проанализировали квартальную отчетность. Оказалось, что за период работы электронного полицейского количество дорожно-транспортных происшествий увеличилось более чем в два раза. Причин для этого не было, казалось бы, никаких. Картина выглядела так, как будто от одного вида дроида водители летели в кювет, врезались во впереди идущие машины и даже в столбы. Тогда впервые начали писать и говорить о том, что робот на службе обществу обязательно должен выглядеть дружелюбно. Так вырисовывалась еще одна область применения психологии в робототехнике. Вот и начался приток психологов в эту сферу. В первых их рядах был и я.

Меня влекло к роботам, несмотря на то что сомнения в правильности выбранной специализации нет-нет, да и посещали меня. Кстати, мои родители, причем оба одновременно, тоже все время подливали масла в огонь. Они не могли понять, как я мог восхищаться «этими железяками». Мама по профессии была художницей и не интересовалась ничем, кроме чистого искусства. Она по старинке работала с холстом и маслом, не признавая даже компьютерного дизайна, не говоря уже о роботах.

Отец, и того хуже, был практикующим психологом. Он мечтал, что я, единственный сын, продолжу его дело. И он по наследству будет постепенно передавать мне своих пациентов. Эта идея была мне чужда. Зачем мне сумасшедшие, накопленные им за долгие годы? Ведь я в состоянии был бы найти и «своих»! В наше время их полно вокруг, разного рода сумасшедших, разных размеров и расцветок. Выбирай любых! Только мне они не были нужны, я не хотел посвящать свою жизнь разговорам с чокнутыми.

Короче говоря, родители не одобряли мой выбор. Они думали за меня сами, не спрашивая моего мнения. Роботы в их планы не входили. Они хотели, чтобы я выбрал специализацию, связанную с людьми, а не с железками. Но я хлопнул дверью. Ушел. И больше разговоров о своих планах с ними не заводил. Я вообще забыл дорогу в родительский дом. Периодически случались, конечно, телефонные звонки. Я только отвечал на вопросы и в большинстве случаев делал это односложно. Они не могли этого понять: я нисколько не жалел о том, что, получив психологическое образование, не стал продолжателем семейной традиции. Мне не нужны были сумасшедшие пациенты моего отца. В этом я не сомневался. Но все-таки зачем, зачем нужны мне были именно роботы, зачем меня потянуло в эту новую область?

Я перешел перекресток. На углу рядом со скучно серым невысоким зданием рос огромный куст стрелиций. Эти ярко-оранжевые цветы недаром называют «райскими птичками»: они напоминают головы с оранжевыми клювами и тоненькими синими хохолками, торчащими вверх. Я все время думал: если птицы, то почему обязательно райские? Только теперь до меня наконец-то дошло: потому что на земле это всего лишь растения. А про рай можно напридумывать всякой всячины, ведь никто и никогда не видел, как оно там.

Так вот, о работе. Я был идеалистом! Не имея способностей к точным наукам, я остро завидовал Джонни, который был на короткой ноге с техникой. С детства мы вместе читали фантастику, хотя, в отличие от своего друга, я не вчитывался в описание технических подробностей. Меня больше привлекал полет воображения, вне зависимости от того, насколько придуманное автором можно было назвать научным. Роботы — не в качестве бездушных машин, а как партнеры человечества! — еще с детства заполонили мое воображение. Я прочитал все, что мог найти о наших искусственных братьях. Дошел даже до таких «древних» авторов, как Брэдбери и Азимов. Было безумно, невероятно интересно, как развивалась идея применения «электронных человеков» с момента ее возникновения, с первых шагов. Любопытно, например, что у Азимова роботы изображены неуклюжими железными механизмами, пахнущими машинным маслом. И эти чудовища уже имели интеллект. Неужели наделить робота подобным человеку мозгом казалось людям более простой задачей, чем придать ему благообразный вид? Это был очень интересный вопрос, и, понятное дело, я задавал его с точки зрения сегодняшнего дня. Но в те времена люди мечтали о роботах так, как умели. Азимов, правда, в конце концов, все-таки придумал робота, неотличимого от человека. Однако самым умным, обладающим телепатией, автор сделал все же традиционного дроида. Почему?

Удивительно, что Три закона роботехники были придуманы еще тогда, когда функциональных роботов не существовало и в помине. Значит, человек всегда стремился к партнерству с машинами, и мысль о создании искусственного компаньона давно казалась соблазнительной. Вся наша жизнь — это попытка уйти от одиночества. Иногда нам даже это удается: кому-то надолго, а кому-то — на очень короткий срок. А тут человечество получает такую уникальную возможность — создать себе верного друга, который будет с нами всегда, вне зависимости от обстоятельств! Как такая идея могла не увлечь?! Вот я и увлекся, а Джонни поддержал меня. Более того, я думал тогда, что мне повезло. Я чувствовал себя счастливчиком в том, что со своей гуманитарной профессией смог проникнуть в робототехнику…

Конечно, далеко не всегда я занимался интересными вещами. Напротив, работа моя в основном состояла из будней. Чаще всего мне приходилось трудиться над очень простыми задачами. Например, я изучал, какого роста должен быть робот, который развлекает ребятишек на детских праздниках. Что интересно, вопрос-то я исследовал, но мои рекомендации далеко не всегда удавалось применить на практике. Робот — это сложный механизм, в котором совмещено много различных составных элементов: и батарея питания, и компьютерная память, и камеры, и сенсоры и тому подобные железки, сложным образом связанные между собой. Поэтому даже если речь шла всего лишь о размерах, диктовать было не во власти психолога. Свои рекомендация я мог только довести до сведения начальства, а дальше от меня ничего не зависело.

Ведь что получается? Сделаешь робота повыше или пониже, а у него изменится баланс — и он не то что веселить ребят, а и шага ступить не сможет. Такое тоже случалось, и не раз! Истину, воплощенную в устойчивой конфигурации робота, удавалось находить только в тесном сотрудничестве с инженерами и программистами. Мне пришлось работать бок о бок с технарями, а Джонни ввел меня на их «кухню». Вот тут-то я и потерял свои «розовые очки», которые берег со времен чтения научной фантастики в детстве. Впервые увидел я роботов без прикрас. Сложные, напичканные железяками, пластиком и компьютерным кодом, они все-таки были предсказуемыми созданиями. Искусственными ходячими болванками, с компьютером внутри, не более того. Человек знал про них все. Пусть не каждый человек, но такие люди на свете были. Джонни отвечал на любой вопрос, который когда-либо возникал в моей голове. Я ума не мог приложить, кому я буду задавать теперь свои вопросы. Теперь, когда Джонни, так верившего в повсеместную роботизацию, погубил беспилотный грузовик… Какая ирония судьбы!

Как Мелинда назвала свой автопилот? Точно, режим робота. А как назвать — это, между прочим, вопрос не к обычным потребителям, а к психологам и маркетологам. Они решают задачу о том, что скорее купят: компьютер или робота. В зависимости от этого и называют! А я больше люблю разговорное слово «дроиды». Чаще всего я употребляю его, когда говорю о роботах без придыхания, осознавая, что это никакое не чудо. Надо сказать, что в последнее время слово «дроид» просится мне на язык все чаще и чаще. Но, похоже, что сейчас настает новый период любви к роботам. А после того как в нашей компании Симпл Роботс задались идеей электронного болвана с мимикой, я бы даже добавил, что это период слишком сильной к ним любви.

Я шагал по улице, и мысли мои то улетали вместе с пальмами в синее небо, то возвращались к этому утру, когда я проснулся в кровати со своим боссом. Я все думал и думал… Зачем же я убежал из ее дома? Подумаешь, служебный роман! Мало ли что может случиться в жизни! Она ведь была хороша, Мелинда-то. Я знал, что она меня старше, но был уверен, что ненамного. Просто строгий костюм и деловой тон на работе были вполне объяснимой причиной того, что она раньше казалась недосягаемой. Без пиджака, и без блузки, и без того, что там еще под ней, Мелинда выглядела молодой и чертовски сексуальной. Когда этой ночью мой взгляд ловил ее профиль, она со своей короткой стрижкой казалась мне почти девочкой.

Так какие же проблемы или комплексы потянули меня прочь от нее, из ее квартиры? Кажется, пора вспоминать о том, что я психолог, и начать применять теорию не к роботам, а к себе. Это было жуть как тяжело. Думать не хотелось. И тут, как будто в ответ на мои мысли, в кармане пискнул телефон. «Только бы это была не она», — подумалось мне. Я вытащил телефон и облегченно вздохнул, увидев на экранчике бородатое лицо коллеги Роджера, нашего программиста.

— Привет, — сказал я. — Ты что это звонишь с утра пораньше, да еще и в субботу?

— Меня в полицию вызывали, — без вступления произнес он.

Программисты часто бывают прямолинейными — такими же, как строчки их кода. Вместо того чтобы подвести тебя к теме разговора постепенно, они рубят с плеча.

— Инспектор Хосэ Стоун?

— Именно он. Странное сочетание имени и фамилии, не правда ли? Если б он был Джоном Стоуном, я бы еще понял…

— Да он скорее похож на Хосэ Гарсия, чем на Джона Стоуна! А насчет интереса полиции не переживай. Это их работа — опросить всех, кто знал Джонни.

— Вообще-то я переживаю по поводу тебя. Он спрашивал, не было ли у тебя заинтересованности в гибели Джонни, — сказал он. — Я подумал, что ты должен знать, что такой вопрос прозвучал.

— Да это ерунда какая-то, — ответил я. — Скорее всего, это просто формальность, выброси из головы. Лучше скажи, ты видел результаты опроса про дроида с улыбкой? 59% оказались на нашей стороне!

— Это ничего не означает, — сказал Роджер. — Маркетологи могут так скомбинировать цифры, что по их профессиональному мнению позиция этих 59% будет выглядеть нейтральной. Потребители, мол, просто не знают еще, что это такое. А дальше все превращается в задачу правильной подачи продукта, а то есть создания наиболее эффективной маркетинговой политики и рекламной кампании.

— Откуда ты это взял? — я остановился.

— Я присутствовал в кабинете вице-президента по маркетингу, когда он разговаривал с Мелиндой по телефону, — сказал он. — Это произошло случайно: я тестировал их дроида-секретаря — скажем так, проверял на поле боя. Так вот именно этот вариант они и обсуждали. Наш ВП поддакивал трубке в том, что не так уж мало людей ответили утвердительно. Они нашли и другие вопросы, которые тоже можно скомбинировать в пользу нового проекта.

— Не понимаю, это же все равно, что перевернуть все вверх дном и назвать черное белым! — возмутился я.

— А ты что, вчера родился, Ник? — ответил Роджер. — И вообще, почему ты так сильно беспокоишься?

— Понимаешь, в проект будут вложены большие средства, а продаваться этот улыбчивый болван не будет, и все тут. Вот тебе понравится, если в супермаркете вместо кассира поставят шимпанзе?

— А что, забавно было бы! — хохотнул Роджер.

Но я не поддержал шутку.

— Обезьяна будет выглядеть, как пародия на человека, — серьезно продолжил я. — А дроид с мимикой — это почти то же самое. Из полезной машины робот превратится в существо, передразнивающее нас. Такое никому не понравится!

— А если робот будет такой, как человек? — спросил он.

— Ты что, не читал описание проекта? — закричал я в трубку, не сдержавшись. — Он нисколько, нисколечко не будет похож на нас! Это будет такой же электронно-железно-пластиковый чурбан, какие выходят с конвейера Симпл Роботс сегодня, сейчас! Вопрос об улучшении внешнего вида робота даже не рассматривается, ведь это должен быть не только улыбающийся, но и дешевый чурбан!

— Да какое тебе до этого дело, Ник? Что спустят сверху, над тем и будем работать! Их проблемы!

— Ты не понимаешь, — быстро заговорил я. — Как специалист, я не имею права допустить эту ошибку. Потом, когда проект провалится к чертовой матери, все шишки, большие и маленькие, посыпятся на меня. Скажут, что я должен был предсказать последствия… Да и — черт возьми! — не могу я поступать против своей совести! Джонни мне этого не простил бы. К тому же, в текущей суперконкурентной ситуации Симпл Роботс не может себе позволить заведомо провальный проект. Мы оба с тобой можем оказаться без работы, как и весь наш отдел. Тебе-то что, какой спрос с программиста? Ты пишешь код и воплощаешь в жизнь правильные операции. А у меня в резюме будет числиться проект с улыбающимся чурбаном. На кого я после этого буду похож? Правильно! На дурака, а не на психолога!

— Может быть, мы все и окажемся на улице, — медленно произнес Роджер. — Но не Мелинда!

— Отчего же?

— Вице-президент потом звонил кому-то еще, — сообщил он. — Так вот, второй разговор был о том, что при условии одобрения этого проекта Мелинда станет вице-президентом компании. Ее повышают в должности, понимаешь? Только подумай: главное для нее — это не успешность проекта, а возможность роста по карьерной лестнице. Пусть проект провалится, но обратного хода в карьере уже не будет. Ее просто переместят на другое дело, она ведь к этому моменту будет уже там, «наверху», ближе к звездам.

— Да ну тебя, с твоими звездными шуточками, — перебил я.

И тут же спросил:

— Ты что, серьезно?!

— Вполне! — сказал он.

Я как будто почувствовал тяжеленный груз на плечах. Захотелось присесть. Оглянувшись, я не увидел вокруг ни одной скамейки — не так уж часто в этих местах ходят пешком! Я шагнул на проезжую часть между двумя припаркованными машинами и присел на бордюр. Верхушки пальм улетели от меня еще выше, в яркое безоблачное небо.

— Спасибо, что предупредил, — только и оставалось ответить мне.

— Честно говоря, я тебя об инспекторе предупредить хотел. А этот разговор просто всплыл в памяти. Но знаешь, я только сейчас вспомнил: ВП сказал, что для того чтобы начать проект, Мелинде понадобится подпись психолога. Так что ты там особо не бейся лбом о стену, — сказал он на прощанье. — Бесполезняк! Лучше расслабься и отдохни!

Если б Роджер знал, как я уже наотдыхался… в постели с боссом! Но я, естественно, не собирался рассказывать ему о моих приключениях — это совершенно ни к чему. Важно было то, что сообщение программиста полностью меняло дело. Получается, что Мелинде было все равно, каковы оказались результаты исследования. Ей и сейчас все равно, сколько процентов «за» и сколько — «против» роботов с мимикой. Она женщина сильная и упертая. Кровь из носа, но если ей нужно, чтобы дроид улыбался, она добьется своего, и он будет это делать.

В этот момент я вдруг отчетливо вспомнил, почему я сбежал из квартиры Мелинды. Ночью, когда в объятиях друг друга мы завершили наш ночной марафон, она вдруг сказала:

— Слушай, Ник, давай забудем про это исследование.

«Ох уж эти женщины! Им всегда необходимо начинать беседу в самый неподходящий момент!» — пронеслось в моей разгоряченной голове.

— Да конечно, я уже забыл! Тем более что цифры оказались примерно такими, как я и ожидал.

— Я не о цифрах, — сказала Мелинда. — Несмотря ни на что, давай все-таки продолжать работу над искусственной мимикой!

Чувствуя, что мои глаза слипаются, я не в состоянии был спорить.

— Извини, у меня абсолютно нет сил, давай поговорим об этом завтра, — сказал я и провалился в тяжелый сон.

Затем пришло утро, и я убежал, как пряничный имбирный человечек. И теперь все шагал и шагал по пустынному субботнему даунтауну, долго не умея объяснить себе, почему я сбежал от Мелинды. Видно, память отшибло от неожиданно свалившегося на меня счастья! Но теперь-то я знаю точно, зачем она затащила меня в итальянский ресторанчик, потом в машину, потом в свою квартиру и, наконец, на свой не издающий никаких звуков матрас. Наивный, я раскатал губу, вероятность служебного романа начал подсчитывать… А на самом деле, меня просто обвели вокруг пальца, вот и все. Классика жанра!

Вспоминая подробности ночного разговора, я дошел до здания корпорации Симпл Роботс. Высокие пальмы остались позади. Здесь солнечные лучи отражались в стеклянных стенах небоскреба и разбивались на сотни отдельных лучиков, за которыми самого солнца не различишь. Я смотрел на отраженный стеклом свет. Самого солнца я не видел. Точно так же я не был способен увидеть полную картину происходящего вокруг нового проекта: мне было известно только то, что «отражала» для меня Мелинда.

Она действительно жила в пешеходной дистанции от офиса — теперь я это проверил, отмерив весь путь своими ногами. Не торопясь, как во сне, я вошел в лифт и спустился на второй уровень парковочного этажа. Там была пустота. Чего же еще можно было ожидать субботним утром? В это время нормальные люди сидят дома, пьют кофе и смотрят телевизор, а не шляются по квартирам своих начальниц! Я направился к одинокой машине Джонни, на которую я пересел в день аварии за неимением своей. В других обстоятельствах я мог бы арендовать машину за счет страховой компании. Но тут вдруг возникла сложность — страховики засомневались, должны ли они выплачивать компенсацию, когда за рулем во время аварии был другой человек. Бороться с ними у меня сейчас не было сил, и я оставил это на потом.

Однако «танк» Джонни, похоже, не был здесь одинок. По мере приближения, я увидел, что за ним спряталась еще одна ничем не примечательная машина.

— Доброе утро! — вышел из нее инспектор Хосэ Стоун.

— Интересно, что это вы здесь делаете в выходной день? — ответил я.

— Вас поджидаю.

— Вы действительно хороший сыщик, если могли предположить, что в субботу меня нужно искать на работе, — попробовал пошутить я.

— Вы не могли бы ответить на несколько вопросов? — спросил он и продолжил, не дожидаясь моего согласия. — Во-первых, почему это вы используете машину покойного?

Я вздохнул. Ну, не мог я еще примириться с тем, что ужасное слово «покойный» может быть применимо к моему Джонни.

— А на чем вы мне прикажете ездить? — сказал я. — Моя-то машина сами знаете где.

— Но она же была застрахована?

— Была. А что, вам неизвестно, как ведут себя страховые компании, когда есть лазейка не платить по счету?

— Допустим. А где вы взяли ключи от этого… — он запнулся и все же нашел слово, — агрегата?

— Да они были на рабочем столе Джонни. Я всегда так делал, когда он забирал мою машину, а такое иногда случалось.

— Я навел справки. Этот агрегат стоит раза в три больше, чем стоил ваш, теперь уже расплюснутый, автомобиль, когда он только что сошел с конвейера. И теперь, получается, что он ваш?

— Подождите-подождите, я его не присваивал. Готов отдать его, как только станет известно, кому он полагается по закону.

— Да бросьте, — криво усмехнулся он. — Вы что, не знали, что за два дня до смерти погибший составил завещание?

— Мне-то какое дело? Мы не отчитывались друг другу в личных делах, — раздраженно парировал я.

— Допустим. Но почему вы тогда сразу начали пользоваться его машиной?

— А это здесь при чем?

— Да при том! Ведь Джонни Вайт оставил все свое имущество вам.

Я не знал, что сказать.

— Правда, эта машина и есть самое ценное, что у него было, — продолжал он. — Его банковский счет — практический нулевой, что, между прочим, очень странно…

Только теперь я подумал, что у моего друга не осталось никаких родственников. Отца своего он никогда не знал, а мать погибла при каких-то испытаниях, когда Джонни было лет шестнадцать. Где же она работала? Кажется, в НАСА. Это все, что я знал.

— У него действительно не было родственников, — сказал я.

— Получается, дорогой мой друг, что у вас был мотив…

— Вы что, совсем сумасшедший?! — возмутился я. — Какой мотив? Вы что, думаете, что мне этот трактор важнее друга? Да что вы понимаете, бездушный солдафон!

— Короче говоря, я бы не рекомендовал вам выезжать из города, — сказал Хосэ. — Это мой дружеский совет. У меня к вам могут появиться вопросы.

Не прощаясь, он повернулся ко мне своим бритым затылком, обнаружив отвратительные складки кожи в том месте, где должна начинаться шея. Я так и остался прикованным к этим складкам, пока он не сел в свою незаметную машину противно коричневого цвета. Вот герой! Ну, надо же такое придумать, как убийство из-за машины! Я подождал, пока тачка инспектора исчезнет из вида. Ничего, все прояснится, успокоил себя я. Не стоит даже переживать по поводу шальной мысли комического инспектора с такими не подходящими друг другу именем и фамилией.

Я сел в машину. Ну, просто анекдот какой-то! Мне эта машина даром не нужна. Я только мучаюсь с ней, ведь пока у меня и выбора-то нет. Переведя дух, я включил автопилот — в данный момент пара камер в дополнение к моим глазам и моему утомленному серому веществу определенно не помешает. «Танк» послушно тронулся с места…

В эти выходные меня никто больше не беспокоил. А в понедельник я принес Мелинде заявление об уходе с работы. Честно говоря, тогда я еще надеялся, что случится чудо: пусть она прояснит свою точку зрения, отменит проект, уговорит меня остаться, заверит в вечной любви — да что угодно, только бы возникла беседа. Но мои надежды были тщетны: она не сказала ни слова. Позже я понял, что мой уход был ей выгоден, она именно этого и добивалась. После стремительного побега из-под ее одеяла она, видно, поняла, что веревки вить из меня не удастся. Напротив, новый специалист на этой должности подмахнет проект улыбающегося чурбана, особо не разбираясь. В первый же рабочий день! Так и случилось впоследствии, а я остался без работы. И все из-за Мелинды. Я всегда чувствовал, что под началом женщины ничего хорошего быть не может. А теперь я это знал наверняка. На собственном опыте. Без женщин жить нельзя на свете, но вполне можно, и даже нужно обходиться без женщин-боссов. Ну, хватит, достаточно говорить о Мелинде.