Я продолжаю жить!

Ольга Ткачева

Вы знаете, детей из хосписа принято жалеть. Многие, кто приходят туда, боятся посмотреть нам в глаза, потому что страшатся увидеть боль и ожидание смерти. Я ее не ждал, я жил. Я знал, что жизнь моя продолжится, просто в другом мире, вернее сразу в двух мирах: на облаках и в сердцах близких. Так все и вышло. Я очутился на небе и стал капитаном большого корабля. Моя последняя мечта сбылась. Как? Читайте историю, и я научу вас улыбаться облакам и радоваться жизни.

Глава 2

В тот день у папы был выходной. А выходные обычно мы проводили вместе: рисовали, убирались во дворе или обустраивали мастерскую. Мы сделали ее из старого сарая. Он приглянулся нам сразу же, еще когда мы всей семьей приезжали смотреть дом перед покупкой. И хотя хозяева забили сарай от пола до потолка ненужными вещами, снаружи он выглядел большим, а значит, и внутри могло быть довольно просторно.

— Будет где развернуться, — подмигнул мне папа.

После переезда мы знатно потрудились: вытащили из сарая мусор, покрасили стены, вымыли окно, навесили полки, соорудили верстак и стол для рисования, подправили просевшую дверь и разложили инструменты. За несколько выходных темный сарай превратился в светлую и уютную мастерскую. Оставалось только покрасить наружные стены.

— Папа, папа! — закричал я, входя во двор через калитку.

— А, Равиль, — улыбнулся папа. — Что же ты один пошел за урюком, без меня?

— Хотел показать, что я уже большой и сильный. Такой же, как ты! — ответил я и поставил перед папой ведро спелых ягод.

— И как, тяжело, наверное, было столько нести?

— Тяжело, — признался я и добавил шепотом: — Только маме не говори, пожалуйста.

— Хорошо, — засмеялся папа, — не скажу. Поможешь мне сегодня?

— Конечно, — обрадовался я. — А что мы будем делать?

— Подготовим стены мастерской к покраске. Их надо ошкурить и нанести грунтовку. Держи наждачную бумагу и повторяй за мной.

Я взял кусочек наждачки, встал рядом с папой и стал водить по доскам, как он показал. Ошметки старой краски и пыль полетели во все стороны. Я даже зажмурился, чтобы мусор не попал мне в глаза.

— Не спеши, — предостерег меня папа, — чтобы заноз не нахватать.

Я смотрел на него и восхищался: как здорово у него все получалось! Папа многое умел: и строить, и вырезать по дереву, и рисовать. Он никогда не сидел без дела: все время что-то мастерил, придумывал. А я ему помогал. Вместе мы сделали стол для кухни и стулья. Поставили новый забор и выложили из камней дорожку от калитки к дому. Выкопали маленький пруд и повесили качели. Благодаря папиным заботам в новом доме становилось все удобнее и лучше.

— Равиль, в какой цвет ты бы хотел покрасить мастерскую? — спросил папа.

— В зеленый, — тут же ответил я.

— В какой зеленый? Как цвет травы или в изумрудный, как вода в нашем пруду?

Я перестал шкурить и задумался. Папа знал, что я различаю множество оттенков и даже подписываю все свои карандаши. Внешне их цвета выглядели схожими, но оттенки при рисовании получались разными, поэтому я наклеивал на карандаши бумажки с названиями цветов, чтобы не путать их друг с другом.

— Может быть, покрасим в оливковый? Только не знаю, какой лучше: в темный или светлый?

— А ты покажи на своих карандашах, тогда и выберем, — предложил папа.

— Хорошо, я принесу их. И давай, когда закончим грунтовать, порисуем?

— А давай, — согласился папа. — Ты пока беги за карандашами и альбомом, а я доделаю эту стенку и буду ждать тебя в мастерской.

Я побежал к дому. Так спешил, что перепрыгивал через одну ступеньку лестницы, чтобы поскорее добежать до комнаты: детские были на втором этаже. Влетел и повалился на кровать ничком в подушку. Только сейчас я заметил, как устал. «Но рисовать все равно пойду, — сказал я сам себе. — Полежу пять минут и побегу назад, в мастерскую». Там всегда проходила усталость и я становился волшебником. На белых листах в считанные минуты оживали чьи-нибудь мечты и рождались увлекательные истории, которых прежде не существовало. Карандаши были моей волшебной палочкой, а ловко управляться с ними научил меня папа. Нам нравилось рисовать вместе. Мы часто уединялись в мастерской и придумывали истории на бумаге.

Однажды в моем альбоме поселилась милая старушка с таксой. Они жили в Лондоне, на маленькой улочке, и каждый день под вечер прогуливались в парке. Старушка надевала синий плащ, шляпку с вуалью, брала в руки крохотную сумочку, поводок и выходила на улицу. Такса, я назвал ее Молли, была любопытной и юркой. На прогулке она все время норовила засунуть нос то в цветущие кусты, то в открытые двери магазинов. Старушка едва заметно одергивала поводок, и Молли покорно возвращалась к ее ногам, чтобы степенно вышагивать рядом с хозяйкой. Но через пару минут снова со всех лап, забыв о приличиях, устремлялась к любопытному предмету. Поводок резко дергался в руке старушки, и вуаль на шляпке вздрагивала. По парку они делали ровно один круг, а затем непременно заходили в булочную. Старушка покупала горячую выпечку, и они шли домой пить чай с клубничным джемом.

— Таким же вкусным, как мама подает нам на завтрак? — спросил тогда меня папа.

— Да! — засмеялся я.

С папой мы не только рисовали, но и вырезали фигурки из дерева, лепили из пластилина. Наша коллекция красовалась на полке в мастерской. Там были разные животные: собаки, лисы, барашки и, конечно, мои любимые медведи. Я слепил их больше десяти, и ни один не повторял другого. Я даже дал им имена. Здоровяка, стоящего на задних лапах, назвал Буг, как в мультике «Сезон охоты», а толстяка с белым животом — Балу. Были среди них и мудрый Потапыч, и добродушный Мишутка, и неуклюжий Топтыгин. С ними я тоже сочинял истории. Папа помогал мне вначале, а потом переключался на свои дела. «Вот и сегодня он, наверняка, опять придумает что-нибудь интересное», — подумал я, поднялся с кровати, взял карандаши, альбом и побежал в мастерскую. Силы вернулись.

— Что будешь рисовать? — спросил папа, когда я вошел.

— Рисунок для аташки.

— Того, который пасет овец на лугу с карагачем?

— Да. Сегодня мы с ним вдоволь поболтали.

— Он снова рассказывал сказки?

— Нет, мы смотрели в облака и говорили о мечтах. Пап, представляешь, он сказал, что я осуществил его мечту!

— Вот как? И какую же?

— Стал ему внуком.

Папа улыбнулся и погладил меня по голове:

— Выходит, и мою мечту ты тоже исполнил. Я мечтал о смышленом, добром мальчишке, и появился ты.

— Значит, мечты действительно сбываются? — оживился я.

— Сбываются. Надо только искренне в них верить. А еще, скажу тебе по секрету, мечты исполняются, если их рисовать.

— Ух ты! Тогда я нарисую рисунок для аташки, и он перестанет грустить! — обрадовался я.

— А ты сам о чем мечтаешь? — спросил меня папа.

— О домике на дереве, — сказал я, раскладывая карандаши. — Хочу, чтобы там был шалаш и смотровая площадка с настоящим штурвалом, как на корабле. Я буду оглядывать двор из бинокля и представлять, что вокруг меня море.

— Слушай, — повернулся я к папе, — а если я все это сейчас нарисую, то моя мечта сбудется?

— Попробуй, — хитро улыбнулся папа. — А я нарисую новую будку для Шарика. Как, по-твоему, он о ней мечтает?

— Я думаю, очень, — рассмеялся я.