Вслед за тенью. Книга третья

Ольга Смирнова (2024)

Я будто попала в Зазеркалье. В злополучном «Терра Инкогнита» все — не те, кем кажутся, включая моих подруг. Я запуталась в этом царстве порока. Кажется, имеется лишь один выход отсюда — тот, который не устраивает меня от слова совсем! Как жаль, что мне так и не представилось возможности поделиться с тобой вводными по этому клубу сразу, как только они стали мне известны! Теперь, чтобы вырваться из бесконечного лабиринта серых безликих коридоров и поражающих роскошью залов, с кодовыми замками на дверях, я, похоже, могу рассчитывать лишь на себя…

Глава 3 Козочка на заклание

— Мир, — вздохнула я. И добавила: — Прости, но с каждой минутой я понимаю всё меньше. Я всё больше чувствую себя козочкой, бредущей на заклание…

— Ой, не преувеличивай, а! — осекла было меня Марья.

— И всё больше хочу вернуться домой… — всё же озвучила я свою мысль до конца.

— Отставить панику! — деловито распорядилась Марья и уже мягче добавила: — Ну, чего ты как маленькая, Кать. Пошли, давайте уже дойдём до точки!

— Дойдём до точки… — сокрушенно повторила я. И негромко добавила: — Ты сегодня одними перлами бросаешься, Маш.

— Ой, да я имела в виду Новиковскую точку! — возмутилась она и честно поделилась своим настроем: — У меня прям руки чешутся комприк на него надыбать! Чую, сегодня меня ждёт успех! — навещала моя неугомонная. А затем приказала: — Пошли! Поздняк метаться!

— Ну, поздняк, так поздняк, — не стала спорить я.

Мы снова двинулись к цели и преодолели предпоследний рубеж кучно растущих деревьев. Я брела за Машей, не выпускавшей моей ладони из своей. Ее хватка была крепкой, как капкан, оттого я вдруг почувствовала себя козочкой, бредущей на заклание. Брела я за нею и мысленно задавалась вопросом: «Зачем память подкинула мне сейчас именно тот сон из «Империала»? В чём его смысл? Есть ли он вообще?..»

Полина — наша с дедом помощница по хозяйству — очень любит разгадывать сновидения и свято верит в то, что некоторые из них бывают вещими. Считает, что ими с нами говорит подсознание, а потому надо непременно прислушиваться к таким вот звоночкам. В детстве я часто делилась с нею тем, что снилось мне ночами. И как только мне находилось что ей рассказать, мы садились за наше ритуальное чаепитие с блинчиками и принимались «гадать да разгадывать»: что бы это могло значить. Полина всегда выслушивала меня с неподдельным интересом, задавала наводящие вопросы, дотошно вникала в мои ощущения во сне: тяжелы ли они были или наоборот — радостны. Она полагала, что эмоциональный фон в сновидении — очень важен.

Эта, наша с ней своеобразная игра сразу пришлась мне по душе и со временем приучила анализировать всё, что со мной приключалось. Дедушка нашу “блажь за чашкой чаю” не пресекал, как-то выразив мнение, что не видит в ней ничего скверного.

Стоит заметить, что раньше сны я видела довольно редко. Основная их масса пришлась на период исчезновения папы и гибель мамы. В те страшные месяцы я часто просыпалась в истерике посреди ночи и, надо сказать, наш с Полиной анализ моих сновидений очень помог мне в тот момент прийти в норму.

Спустя полгода после тех несчастливых событий, когда я уже вернулась из тайги, куда отправил меня дед сразу после инцидента с мамой, кошмары во сне перестали меня мучить. Но в течение всей прошлой недели я снова стала проваливаться в сновидения каждую ночь, полагая, что причиной тому был никто иной, как Каменнолицый, нежданно-негаданно свалившийся мне на голову.

Да, прошедшие семь дней выдались на редкость «урожайными» на видения: стоило лишь прикрыть глаза, и они накатывали на меня всей силой Ниагарского водопада. Они не то, чтобы очень уж пугали, но конечно, напрягали меня сверх всякой меры, особенно — поначалу. Похоже, из-за такой их интенсивности, мне и не удалось досконально проанализировать тот — самый первый, приснившийся в субботнюю ночь в «Империале». А обсудить его с Полиной возможности мне так и не представилось.

Мы выбрались из небольшой, но густой лесопосадки, и очутились на заасфальтированном, покрытом наледью пятачке. Дом-призрак находится теперь совсем близко и, казалось, надвигался на нас всей массой своих хмурых стен.

Вокруг висела звенящая тишина и только хруст снега под нашими ногами нарушал это царство хмурости и безмолвия. Сюда не проникало ни отзвуков музыки, ни разговоров, ни смеха со стороны других зданий комплекса, совсем недавно придававших мне некоторой уверенности. И только осознание того, что Марк с Сергеем — наша «группа поддержки», как окрестила их Марья, находились неподалёку, грело мне душу. Почему они не пошли с нами в это царство мрачной неопределённости, так и осталось для меня загадкой.

«Возможно, девочки решили, что снаружи от группы поддержки будет больше пользы? — в недоумении предположила я. И тут же успокоила себя: — Скорее всего, так и есть. Папа же учил меня на задании всегда держать «агента на стрёме»». В наших вылазках по дому эту роль обычно он брал на себя.

В который уже раз я вгляделась в строение перед глазами и задумалась: что же могло находиться за этими, порой вспыхивающими слабой синевой стенами.

Мои неугомонные серые клеточки скучковались и порадовали очередной догадкой:

«Скорее всего, там зал на первом этаже — самый большой из всех четырёх».

Я сопоставила конфигурацию фасада здания, маячившего перед нами, с выуженным из памяти планом клуба. С ним, нанесённым на небольшом листе бумаги, ознакомила меня Марья ещё в общаге, когда мы только принимали решение посетить это непонятное место.

«А в зале, наверное, — дискотека, — принялась я строить очередную логическую цепочку: — Дискотека равно светомузыка. Светомузыка равно лучи. Они и просачиваются сквозь стены, как песок сквозь пальцы… Нет, Катя, в стенах не может быть щелей, иначе внутри будет холодно. Источник освещения должен находиться снаружи. Он должен быть встроен в фасад. Но для чего всё это? А для того, чтобы создать иллюзию заколдованности. Так что никакого песка сквозь пальцы, Кать, а голый расчёт — всё ясно как день», — мысленно увещевала я себя, чтобы справиться с интуитивным беспокойством.

Я даже улыбнулась, довольная тем, что удалось объяснить себе феномен со вспышками света, усиливающими в душе и без того немалый раздрай. Но само слово «песок», видимо, спровоцировало разбушевавшееся воображение. То проснулось, как по команде, и услужливо подкинуло мне картинку из ещё одного сна. Он приснился мне только сегодня ночью. Тут же отчётливо припомнилось, как я угодила в самые жгучие, самые реалистичные песчаные барханы на свете, под самым, что ни на есть палящим на свете солнцем. Ощущения из того сна настолько правдоподобно окутали меня с макушки до самых пяток, что даже ступни в модельных сапожках вмиг согрелись, а пальцы будто снова утонули в той жгуче-сыпучей массе. Я даже реально почувствовала жар у плеча: один-в-один, как в том сновидении. В нём за плечом у меня оказался непонятно откуда взявшийся орёл. Он во сне так и прожигал меня взглядом. Вспомнилось и как орёл тот передал мне флягу с водой — водой, поистине живительной, ведь именно она и спасла мне жизнь в том ночном видении, не дав погибнуть от дичайшей жажды.

«А как он тебе её передал? В клюве, что ли? Или в лапах?.. То есть: в когтях… Так, стоп, Катя!» — в который уже раз одёрнула я себя, постаравшись утихомирить вконец разбушевавшееся воображение. По многолетней привычке я качнула головой из стороны в сторону, затем повернула её к плечу, все ещё пылавшему жаром, и взглядом столкнулась с острым Викиным.

— Всё в порядке, — чуть слышно успокоила она меня, видимо, уловив флюиды моего взрывоопасного состояния.

Я действительно была на взводе. Казалось, любая мелочь могла бы сейчас выбить меня из колеи. Поэтому и вздрогнула, заслышав какое-то негромкое, но настойчивое жужжание.

«А, это всего лишь проснулся Марьин смарт, — успокоила я себя. — Стоп! Как это «всего лишь»! Что её смарт тут делает?» — тут же мысленно возмутилась я и воскликнула со всем недовольством, на которое была сейчас способна:

— Ты вручила мне «левый» сотовый, а с собой взяла свой?!

— Не истери! — по-деловому осекла меня интриганка. И резонно заметила: — Должна же у нас быть хоть какая-то ниточка с внешним миром.

Как ни странно, сейчас я даже была благодарна подруге за то, что у нас есть эта самая «ниточка» и эта «ниточка» окажется с нами внутри клуба.

— От моего было бы больше пользы, — расстроенно посетовала я.

— Ни фига! — не согласилась моя бунтарка, — Твой — под колпаком у Мюллера! То есть у Громова. Да это — одно и то же! Даже хуже!

— Почему хуже, Маш?

— Потому что Мюллер — просто душка в сравнении с твоим дедом!

— Так ты, что же, считаешь дедушку монстром?

— Не утрируй, пожалуйста! И не переводи стрелки. Мы сейчас — о другом. На мой сотик достаточно было лишь прогу грузануть.

— Какую ещё прогу, Маш?

— Что-то вроде шапки-невидимки. Чтобы не палиться перед всякими мюллерами раньше времени. Забей, Кать! Сосредоточься на Новикове!

— Причём здесь Новиков? Ответь на вопрос, — настояла я.

— На какой вопрос, Кать? Сказала же: забей!

— Какой прок в этой твоей шапке-невидимке, если она не даст определить наше местоположение?

— Ну, не тупи! Такой, что в час ХЭ её вырубить можно, — парировала Марья.

— Какой ещё час ХЭ?

— Ой блин, Ка-тя, отстань! Вот засада! Саша звонит! — известила она нас с Викой, всё-таки взглянув на настырно вибрирующий в неё ладони телефон.

— Ответь, — попросила я, — И намекни ему хотя бы, где мы…

— Не учи учёного! Да, любимый! — елейно ответила она на звонок, — Всё замечательно! А как у тебя? Занят? И завтра тоже?.. Я так и знала! Да вот… пытаюсь себя занять, пока ты занят. Выходные же, ну! Как пытаюсь? Да долго ли умеючи… Конечно, не секрет. Мы тут это… С девчонками потусить решили. Ты ж всё равно занят… Да не волнуйся ты, мы ненадолго! Часиков так до десяти в клубешнике подансим — и пулей в общагу. Да-да, именно пулей, дорогой. Зуб даю! — рассмеялась она, — Да с кем-с кем?.. С подружайками, знамо дело. — Речь Марьи весь вечер пестрела сленговыми оборотами. Это было явным признаком того, что подруга нервничала. И не просто нервничала, а явно была на взводе. — Конечно, знаешь! — излишне жизнерадостно воскликнула она в трубку. И нехотя принялась перечислять: — С Катей… с Викой… ммм… Как не знаешь Вику? Недоработочка, милый! Вику знают все! Ладно, не парься — познакомлю!

Тем временем мы поднялись по невысоким ступеням крыльца и дверь перед нами бесшумно отворилась. Мы даже постучать не успели. На пороге появился качок с каменным лицом. Виктория молча вручила ему три круглых жетона с зелёным матовым покрытием, видимо, служившим здесь своеобразным пропуском.

«Как у игрового стола в игорном доме», — мысленно заметила я, отчего-то припомнив кадры из фильма о кутилах, который как-то смотрела вместе с дедушкой. Конечно же, я смотрела его в воспитательных целях — как же иначе…

Качок так же молча принял жетоны, прошёлся странным прибором по их рельефной поверхности и всем телом ловко сдвинулся в сторону, пропустив нас вовнутрь.

— Ало… Ало… — краем уха уловила я озабоченный Машкин голос, попутно рассматривая просторный холл с мягким, чуть приглушённым освещением, в котором мы очутились. — Вот зззасада! Связь прервалась, — сокрушённо известила меня подруга.

— Вопрос безопасности, — услышали мы голос качка за нашими спинами. Я обернулась на голос и заметила, что дверь была уже наглухо закрыта. Я бы даже сказала, что замурована.

— Чьей безопасности? — спросила я, понимая, что без связи с внешним миром о нашей — говорить как минимум глупо. А связи с ним теперь как раз и не наблюдалось.

Ответа на мой вопрос от качка так и не последовало. Он молча жестом указал нам на стойку регистрации, расположенную в самом дальнем углу холла, справа от объёмной гардеробной.

— Ммм… милейший, — подала голос Марья, — мне нужно выйти и закончить разговор.

— Это невозможно, — стало ей ответом.

— Да я вишшу, — отчего-то зашепелявила Марья ему в ответ, — Мне бы выйти на минутощку, а замок защёлкнулся.

— Это предусмотрено программой. Датчик срабатывает после того, как гость переступает порог холла, — равнодушным тоном объяснил качок.

— Как мило… А как ше время на размышление? — не отставала от него Марья. — Пять минут же вроде даётся клиенту на принятие решшения: типа уйти или остаться.

— Такая возможность предоставляется определённому кругу лиц, — ответил ей сотрудник сего заведения.

— А чем мы лицами не вышли? — не сдавалась моя настырная.

— Клуб предоставляет возможность сыграть в рулетку. Нашим гостям с патологической зависимостью предоставляется дополнительные минуты на обдумывание. Они об этом знают, — негромко проговорил качок.

— Как гуманно! — жизнерадостно восхитилась Марья, — Ну, откройте ше дверь! Дайте мне подумать пять минут на свешшем воздухе! — настояла было она, но сникла, услышав ответ.

— Программа вашего визита не предполагает личного участия в азартных играх. Поэтому время на обдумывание вам не нужно.

— Мы же сможем покинуть заведение в любой момент, правда? — уточнила я у сотрудника, впустившего нас в холл.

— По согласованию, — негромко ответил он.

— По согласованию с кем, простите? — снова уточнила я.

— По согласованию с владельцем клуба, — учтиво ответили мне.

— А кто у вас владелец? — решила я ковать железо пока горячо. То есть — пока качок был готов отвечать.

— Дорогие гостьи, при необходимости он сам на вас выйдет, — ответил он, явно давая понять, что и так сказал немало.

— Эх! Гулять — так гулять! — воскликнула Марья и, ухватив нас с Викой за руки, повела за собой.

«Хорошо, что рамки металлоискателя нет. Есть шанс, что «маячок», который выдал мне дед ещё по осени и который я пристроила в складках платья, — останется при мне, — поставила я в уме галочку и сделала неутешительный для себя вывод: — Хотя… Какой теперь от него прок, если здесь, похоже, вовсю работают «глушилки»».

Видимо, не будет пользы и от сотового, который выдала мне Марья и который я припрятала в нечаянно обнаруженном потайном кармане своего платья.

Как-то я уже проворачивала подобный трюк. Это случилось в тот недобрый вечер на вечеринке, на которую мы с Алисой нагрянули после выпускного. Прошло полгода, но я помнила всё в мельчайших подробностях, включая запах и привкус минералки, которой напоил меня тогда Эрик — наш одноклассник.

Потайной карман в надетом сейчас на мне платье невесты кто-то пристроил в складках подола: у самого пояса, вернее, — сразу под ним. Тайничок этот очень походил на тот, который я сама вшила с изнанки своего маскарадного костюма прошлым летом. Тот тайничок и выручил нас с Лисой на той злосчастной вечеринке.

«Дежавю», — пронеслось в голове, но я погнала прочь воспоминания о том вечере: ни к чему было кошмарить себя дополнительно, и без того нервы были натянуты струной: только коснись — о оборвутся.

«Мда… Когда качок сказал о безопасности, то, видимо, имел в виду безопасность заведения, а совсем не нашу. Ну хватит! Не нагнетай ещё больше, Кать!» — в десятый, наверное, раз мысленно велела я себе и огляделась по сторонам со всем вниманием, на которое была сейчас способна.

В просторном холле, декорированном в коричнево–молочных тонах, посетителей было не так много. Негромко звучала музыка, в мотивах которой угадывалась смесь классики и эклектики. Будто бы обволакивающая с головы до пят, она помещала посетителей в некий транс — странно безмятежный, обманчиво умиротворяющий, лишающий воли к сопротивлению.