Между Северной и Южной

Ольга Серова, 2022

Повесть «Между Северной и Южной» детского психолога Ольги Серовой – трогательная и мудрая. Дети могут узнать в героях себя, своих друзей и одноклассников, а взрослые – оценить ее глубокий смысл. «Привет! Я – Миша, и мне десять. Мои лучшие друзья зовут меня Миха, а дома меня зовут… На самом деле, это не так важно. Самое главное, что у меня два дома. Один – на Северной, где мы живем с мамой, а другой – квартира моего папы на Южной, где он живет с новой семьей. Больше всего на свете я хотел бы, чтобы дом был один и родители жили вместе. А еще я мечтаю о собаке. Моей собаке! Чтобы гулять и играть с ней, прижиматься к ее черному мокрому носу и рассказывать то, о чем никому еще не говорил. О том, что между Северной и Южной есть настоящая жизнь. С друзьями и мафией добрых дел, которую мы придумали, классными взрослыми, которые, оказывается, тоже могут быть друзьями. С мамой и папой, которые живут в разных домах, но на самом деле в одном – моем сердце. И я снова чувствую, как возвращается счастье…»

Японский танец

— Пап, — решился я однажды рассказать папе, когда мы возвращались с тренировки; была пятница и мы шли на Южную, — что делать, когда тошнит от ритмики?

Есть вещи, в которых папа классно разбирается. Я уже в четвертом классе, а у нас до сих пор эта ужасная ритмика.

— Сын, у многих есть что-нибудь, от чего тошнит. Но это проходит, — весело говорит папа.

— А тебя в детстве тоже тошнило от чего-то?

— Еще как! Ты не поверишь, но меня тошнило от музыкальной школы, — он даже остановился, когда это сказал.

Конечно, не поверю. Потому что мой папа круто играет на гитаре. И на обычной, шестиструнной, и на бас-гитаре. И даже на флейте умеет.

— И что ты делал с этой тошнотой?

И папа рассказал, что долго мучился от сольфеджио и разучивания скучных гамм. И вообще он не хотел в музыкальную школу. Просто мама и ее подруга решили отдать своих детей туда вместе. Только того мальчика не тошнило, и он обожал все эти гаммы. А папа мечтал о хоккее и баскетболе. Он много раз уговаривал маму выписать его из музыкальной школы. Но мама хваталась за сердце и говорила, что не переживет этого. А потом папа поехал в детский лагерь и там они ставили спектакль. И он неожиданно вспомнил гаммы и даже целые песни и сыграл роль уличного музыканта.

— После этого я влюбился в музыку. Стал ее чувствовать. А потом и сам песни стал сочинять.

— Значит, мне надо тоже поехать в лагерь и сыграть роль уличного танцора, чтобы влюбиться в ритмику? — мне кажется, я умею шутить, потому что папа смеется и обнимает меня.

— Вот смотри: ты занимаешься каратэ и терпеть не можешь ритмику. Как подружить спорт и танцы?

Я ума не приложу, как их подружить.

Представил, как мой тренер Алексей Иванович в белом кимоно с черным поясом приглашает на танец Викторию Игоревну, учительницу ритмики. И говорит ей: «А давайте подружим мое каратэ и вашу многоуважаемую ритмику?» А она поднимает на лоб свои стрекозиные очки с зелеными стеклами и отвечает: «Нетушки, никакой дружбы быть не может».

И тут я вспомнил, что на Восьмое марта мы собирались с Зоей Петровной сделать театральный номер для школьного концерта.

— Пап, а может, предложить Зое Петровне сделать каратистский танец? Я и мальчики будем воинами, а девочки пусть себе танцуют, когда мы кого-нибудь победим.

— Это суперидея, сын! Только надо подойти к учительнице ритмики и попросить ее помочь поставить танец.

— Да она в жизни не согласится на каратэ.

— А ты попробуй. Так она живет себе и думает, что тебе ничего не надо на ее уроке. А ты удивишь ее и заинтересуешь. Вот увидишь.

Только за субботу и воскресенье идея перестала быть супер. И к понедельнику от нее осталась маленькая идейка, как кружок засохшей каши в тарелке. Я боялся Викторию Игоревну. Но мне очень хотелось испытать папин совет. А вдруг получится?

— Хорошо тебе, ты каратэ занимаешься. А мне чего предлагать? — ворчит Славка.

— Ты можешь быть деревом, из-за которого я буду выбегать, чтобы убить дракона, — предлагаю я.

— Сам ты, Миха, дерево. Я лучше буду драконом.

— А вдруг я тебя по-настоящему убью? Нечаянно. Попаду ногой в глаз?

Тут Макара осеняет:

— А мы сделаем дракона с двумя головами. Я одна голова, а другая Славона. Кто-нибудь выживет.

И мы засмеялись. Славкина мама, тетя Света, не выдержит даже одного взмаха чужой ноги к его голове. Даже драконовской. Выбежит на сцену и поколотит меня, чтобы защитить сына. Она даже разбираться не будет, что Славка — переодетый дракон.

Придется все-таки идти к Виктории Игоревне.

Во вторник перед уроком ритмики мы пошли к ней. «Будь что будет, — думал я, — еще один год, и ритмика закончится, как-нибудь переживу».

— Виктория Иговна, мы хотим… — я начал быстро говорить, пока не кончился бензин в моей говорильной машине, и запнулся.

— Я вас внимательно слушаю, мальчики, — она на секунду подняла на нас глаза, которые мы еле разглядели из-за желто-зеленых очков, и продолжила что-то печатать на ноутбуке.

И я все рассказал. Про номер с каратэ и драконами с двумя головами. Оказывается, когда тебе нравится идея, она становится сильной и за нее хочется бороться.

Виктория Игоревна развернулась, подняла стрекозиные очки и улыбнулась.

— Гениально! Наконец-то проснулись мои ученики. Как я рада! Мы с вами такой номер сделаем, какой эти стены еще ни-ко-гда не видели. Сегодня после уроков жду вас здесь. Всех участников. И Зоя Петровна тоже пусть подходит. Надо же костюмы обсудить.

И знаете, почему-то впервые в этот день меня не тошнило от ритмики.

Репетиции у нас были такими шумными и веселыми, что даже директор приходила и спрашивала, что случилось.

— Мы учимся красиво и аккуратно побеждать дракона, — размахивая руками, как дирижер, объясняла Виктория Игоревна.

Три недели мы готовили японский танец с драконом. Я изображал воина, потому что все решили, что у меня получается лучше всех эта… координация.

Нашему номеру хлопали громче всех, представляете? А громче всех хлопала Славкинама. Очень ей понравилось, как он головой извивался.

И моя мама хлопала.

А папе мы видеозапись послали. Если бы не он, и танца бы не было, так ведь получается?

И я бы никогда не узнал, что Виктория Игоревна может улыбаться доброй улыбкой даже в стрекозиных очках.

А папа написал мне эсэмэс: «Горжусь, сын».