Красив. Богат. Женат

Ольга Сергеевна Рузанова, 2023

Изобразив искреннюю улыбку, Кравцов протягивает отцу руку, а затем возвращает ее на поясницу своей жены. – Здравствуй, Марина, – удостаивает меня беглым взглядом.– Здравствуйте, – отвечаю тихо, глядя себе под ноги.Вчерашней ночью он творил со мной такое, что теперь я вряд ли осмелюсь посмотреть в глаза его жене.

Глава 15.

Этот сон, странный, но такой реалистичный…

Его твердые губы, сильный горячий язык. Колющая мою кожу щетина, запах, вкус слюны… отрывают от земли и решительно толкают в темную бездну. Дурманящую, влекущую, но безумно опасную.

Вонзаю пальцы в кожу его куртки и лечу вместе с ним. Вниз… с ним не страшно…

— Едешь со мной… Марина? — оторвавшись от губ, спрашивает он.

— А ваша жена?.. — шепчу, глядя в его черные, как сама ночь, глаза.

Он смотрит на мой рот, затем, замедленно моргнув, поднимает взгляд выше.

— Мы не будем о ней говорить.

— Но… если вы ее любите, то зачем… я?..

Перемещает ладонь на затылок и, ощутимо сдавив его, царапает щетиной мою щеку. Неожиданно больно, но я неосознанно оказываю встречное давление, принимаю боль эту с извращенным удовольствием.

— Хочу тебя в свою постель… — проникает в уши хриплый шепот, — устроит такой ответ?

С моим телом происходят невероятные вещи. Оно разогревается изнутри, становится ватным и непослушным, но при этом мягким и податливым. В низу живота ощутимо тяжелеет.

Горячие губы касаются скулы, оставляют короткий поцелуй около уха и, наконец, смыкаются на мочке.

Моя совесть стыдливо прикрывает глаза.

Меня устроит такой ответ. Сегодня — да.

— А что потом, Арсений Рустамович? — спрашиваю так же тихо, — это на один раз?

— Нет… не на один, Марина.

Продолжая удерживать руками мое лицо, немного отстраняется, чтобы заглянуть в мои глаза. Не знаю, что он в них видит, понимает или нет мое состояние, мои мысли, но я сейчас готова принять все, что он мне предложит.

— Поедешь? Я за тобой приехал, малыш.

— Поеду, — беззвучно шевелю губами.

Он неожиданно резко втягивает в себя воздух. Будто не ожидал такого ответа. Потом снова перемещает свой взгляд на мои губы и, медленно склонившись, целует.

Мягко, нежно, расслабляюще. Скользит языком в мой рот, плавно двигая им, постепенно углубляет поцелуй. Я протягиваю руки и тоже трогаю его. Шею, линию роста волос, провожу кончиками пальцев по ребру воротника его куртки.

В груди мелко дребезжит от восторга. Голос разума все тише и невнятнее.

Он ее не любит. Буду держаться за эту мысль как за маяк в ночи. С любимыми так не поступают.

— Хорошо, думай, Марина. Обратно не отыграем.

Мне все еще кажется, что это сон, и я намерена досмотреть его до конца, поэтому согласно киваю.

— Я подумала.

Больше Кравцов ни о чем не спрашивает. Заводит мотор и трогает машину. Я, вцепившись пальцами в собственные плечи, мелко трясусь.

Частое дыхание быстро пересушивает губы. Постоянно смачивая их слюной, незаметно кошусь на Арсения Рустамовича.

Вдавив затылок в подголовник, удерживает руль одной рукой. Вторая покоится на рычаге коробки передач. Однако расслабленная поза слишком сильно контрастирует с нахмуренными бровями и подрагивающими крыльями носа.

Скинув кроссовки, поднимаю стопы на сидение и обхватываю колени руками. Тело горит огнем, но через него одна за другой проходят волны дрожи.

Я все еще не верю в реальность происходящего.

— Когда-нибудь ты пожалеешь о своем решении, малыш…

— Когда-нибудь… возможно, — поворачиваюсь корпусом к нему и прижимаюсь виском к спинке сидения, — вдруг, это случится не скоро.

Бросив на меня быстрый взгляд, Кравцов трет свой подбородок. Я жадно ловлю каждое его движение, каждый взгляд и начинаю верить, что действительно нравлюсь ему. Более, того, ощущаю некую власть над этим взрослым серьезным мужчиной.

Он не пошел бы на это, будь иначе.

— Я не хочу, чтобы ты питала ложные надежды, — проговаривает он, когда в окне машины бликом мелькает табличка с названием города.

На спидометре больше сотни.

— Куда мы едем?

— Наши встречи не будут частыми, — продолжает он, игнорируя мой вопрос, — никто не должен знать о них, Марина. Даже твоя подружка.

— Хорошо.

Странно, что он вспомнил именно о ней, не о моих родителях, братьях, не о своей жене… Я, например, о них помню, их образы маячат в моей голове, но они смазанные и тусклые, и я ничего не чувствую по отношению к ним в контексте моего решения.

Я так хочу быть с ним, что это эгоистичное желание затмило все доводы разума и совести. Если мы полетим в пропасть, то полетим вместе.

— В загородный дом, — отвечает запоздало он.

— Чей?

— Мой… наш с Ингой.

Вдруг усмехается и, повернувшись, пытливо смотрит мне в глаза.

Своеобразная проверка выученного урока — насколько хорошо я усвоила правила поведения.

Видимо, плохо, потому что я не хочу, что Арсений лишил меня невинности в постели, где занимался сексом со своей женой. Спустив ноги вниз, ищу ими мою обувь.

За ребрами неприятно давит и, скользнувший по плечам озноб, стекает по рукам и скапливается в кончиках пальцев.

— Уже передумала? — спрашивает Кравцов насмешливо.

Нащупываю один кроссовок и пытаюсь впихнуть в него стопу. Язычок загибается внутрь, а пальцы путаются в шнуровке.

— Черт…

— Она там не бывает, — вздохнув, поясняет он, — приезжала пару раз сразу после покупки дома. Ночевать не оставалась…

— Почему? — пытаюсь изобразить невозмутимость, — ей там не нравится?

Арсений Рустамович демонстративно молчит.

Самое главное правило — не говорить о его жене.

Отворачиваюсь к окну и принимаюсь считать встречные машины по пролетающим навстречу с космической скоростью фарам. С каждым следующим километром в районе пупка разрастается волнение.

Я знаю, что поступаю неправильно. Четко осознаю, на что иду и чем рискую. Представляю, как разочарую родных, и какую боль причиню Инге.

Но я так люблю его.

— Арсений Рустамович, — проговариваю осипшим голосом, когда машина, сбросив скорость, съезжает с трассы в сторону горящего огнями коттеджного поселка, — простите, но я, кажется, передумала.

Обернувшись, ловлю его сощуренный взгляд.

— Мы уже приехали, Марина.

— Я не хочу… у вас жена… если бы вы были холостым, то…

Ауди снова поворачивает и почти сразу тормозит у отъезжающих в сторону металлических ворот. Мне становится по-настоящему страшно.

Он ведь не станет принуждать меня?

— Отвезите меня домой, пожалуйста!

— Уже поздно, малыш.

Машина въезжает в просторный двор и останавливается под окнами большого деревянного дома. В свете фар он выглядит устрашающе.

— Арсений Рустамович… пожалуйста!..

Заглушив мотор и погасив свет, он открывает дверь и выходит наружу.

— Выходи, — говорит равнодушно, — переночуешь в комнате для гостей, а утром я отвезу тебя домой.

— Я на такси поеду!

— Бл*дь! Выходи, Марина! — выкрикивает со злостью, — сказал, не трону!

Делаю то, что он велит, чувствуя себя распоследней дурой и истеричкой. Спрятав голову в капюшоне, а ладони у себя подмышками, угрюмо плетусь за ним следом.

Погода значительно ухудшилась, сильный порывистый ветер едва не сбивает с ног.

Стоя на террасе за спиной Кравцова, слышу скрежет ключа в замочной скважине, а потом он открывает дверь и отходит в сторону.

— Заходи.

Я перешагиваю порог и оглядываюсь, когда в прихожей вдруг зажигается свет.

— Раздевайся, — иронично усмехается он, — душ и туалет здесь. Гостевая на второй этаже, первая дверь справа. Будь как дома.

— Простите…