Поиграем?

Ольга Рублевская, 2023

…Каждые 40 секунд в мире совершается одно самоубийство.В городе Краснодар меньше чем за месяц три школьницы покончили жизнь самоубийством при схожих обстоятельствах. Общественность шокирована, а следствие в тупике. Что это: случайность или спланированная цепь событий? Подростковый протест или чей-то злой умысел? И сколько ещё девочек должно умереть, прежде чем виновный будет пойман?

Глава 2.

г. Краснодар, февраль 2023 г.

Кристина сидела в комнате ожидания и смотрела на дверь. Она ждала новостей и боялась их одновременно. Где-то там, в одной из палат лежала её двенадцатилетняя дочь.

Девушка сидела, опустив голову на сложенные на коленях руки. Она выглядела подавленной и беспомощной. На её лице были заметны следы усталости, грусти и недостатка сна. Её волосы, обычно аккуратно заплетённые в косы или собранные в высокий конский хвост, сейчас выглядели грязными и спутавшимися. Её карие глаза, всегда сияющие и полные энергии, теперь были наполнены грустью и отчаянием. Губы, обычно улыбчивые, сейчас скривились в грустной гримасе. Сухие и огрубевшие, они лишились естественного блеска, а на сером безжизненном лице сильно выделялись темные круги под глазами. Она была одета в тёмные джинсы и мятую футболку. На стуле рядом с ней лежала средних размеров кукла в зелёном платье. В этой девушке тяжело было узнать Кристину, весёлую, открытую, с хорошим чувством стиля и патологическую чистюлю.

Кристина работала медицинской сестрой в больнице больше пяти лет и множество раз лицезрела родителей, детей, друзей, проводящих часы в комнате ожидания, искренне и отчаянно молящихся за здоровье своих родных.

На этой работе Кристина видела многое — радость и благодарность пациентов, идущих на поправку и их родственников, надежду на благополучный исход и волю к жизни, отчаяние и смирение в глазах неизлечимо больных, удивление и отрицание, боль, страдания и смерть.

Смерть… Она знала, что невозможно подготовиться к известию о смерти родного человека. Даже если эта смерть не была скоропостижной.

Ты можешь знать о болезни, которая, в конце концов, отнимет у тебя мужа, сына или отца. Ты можешь и будешь с ней бороться, отчаянно отсрочивая момент. Поддерживать любимого человека и плакать по ночам пока он не видит от страха, несправедливости и усталости. Ты можешь смириться с неотвратимостью смерти, но не можешь к ней подготовиться. Ты не можешь подготовить себя к мысли о том, что этого человека больше не будет рядом. В этой эгоистичной мысли люди жалеют не усопшего, а себя, поскольку им придётся справляться с потерей, чувствовать боль утраты и учиться жить дальше без него.

Но, наверное, хуже этого ожидание.

Больше, чем патологоанатомическое отделение, Кристина не любила только эту самую комнату — зал ожидания. Она неоднократно наблюдала за тем, как люди буквально старели на глазах в ожидании и страхе. Как некоторые из них «оживали» от хороших новостей, а другие проваливались в пропасть от плохих.

Ожидание… ожидание угнетает. Как бы ты не старался не падать духом и настраиваться на позитивный исход, мрачные мысли всё равно прорастут в твоём сознании и начнут распространяться как вирус. Их не заглушить и не поставить на «стоп». И с каждым часом, каждой минутой ожидания, их становится всё больше, они становятся всё сильнее и от них становится всё сложнее избавиться. Ты стараешься отвлечься, но эти мысли, они как волны в море — накатывают медленно, постепенно. Сначала касаются кончиков пальцев, затем покрывают щиколотки. С каждым разом волна всё сильнее и агрессивнее, вода поднимается всё выше и выше, и вот ты уже чувствуешь, как песок уходит из-под ног, и тебя засасывает под воду вместе с ним, а очередная волна накрывает тебя с головой. Она закручивает тебя, и ты уже не можешь различить, где верх, а где низ, и куда тебе следует плыть. Ты оказываешься в ловушке стихии… также как в ловушке своего сознания и мыслей о самом плохом и страшном.

Кристина много раз видела, как этот «шторм» губит других. Сегодня она сама оказалась раздавленной этой «волной».

Она сидела и ждала новостей о состоянии своей дочери уже несколько часов и с каждой минутой надежда на позитивный исход угасала, словно лучик света под толщей воды.

Она знала слишком много о том, что происходит за этими дверьми, чтобы рассчитывать на то, что её дочь выкарабкается, а врач встретит Кристину с улыбкой и поздравлениями.

«Мы сделали всё, что могли. Мне очень жаль», услышала Кристина от одного из них спустя какое-то время и почувствовала, что её лучик света померк.

Вернувшись из больницы домой, Кристина первым делом зашла в детскую. Она окинула комнату взглядом, и глаза мгновенно наполнились слезами. Она села на кровать дочери, провела рукой по покрывалу и притянула к себе любимую игрушку Алисы — огромную панду размером в четверть кровати. Кристина прижала к себе игрушку, вдохнула её запах и почувствовала дрожь в кончиках пальцев. Игрушка излучала аромат детского шампуня, которым Кристина мыла голову Алисе.

Кристина осматривала комнату и в каждом её уголке, в каждой игрушке, книжке, в каждой детали видела свою дочь. Она обвела взглядом книжную полку и остановила взор на ярко красной обложке. Это был старый фотоальбом, хранящий на своих страницах детские фотографии Кристины. Взглянув на него, девушка погрузилась в воспоминания.

− Мама, кто это? — спросила Алиса, разглядывая фотографию в альбоме. Со снимка на неё смотрела молодая девушка, лет пятнадцати на вид, озорная, с растрепанными волосами и открытой улыбкой.

− Это твоя тётя, — ответила Кристина, взглянув на фото. — Моя старшая сестра, Маргарита, — уточнила она.

− Почему я ни разу её не видела? — спросила девочка, взглянув на Кристину. — Она далеко живёт и не может к нам приехать? В другом городе? — предположила Алиса.

− Нет, малыш, не в другом городе, — пространно заметила Кристина, погрузившись в воспоминания. — Но ты права, она не может к нам приехать.

− Почему? Почему она не может приехать? — не унималась с расспросами дочь.

− Она… умерла, — после небольшой паузы ответила Кристина. — Ты тогда ещё не родилась.

− Умерла? Что значит, умерла? — не поняла Алиса.

− Как бы тебе объяснить? — замешкалась Кристина. — Смотри, у нас на подоконнике растут цветы. Цветок прорастает из маленького семечка. Сначала прорастает небольшой побег, который со временем разрастается, крепнет, у него вырастают листики, иногда цветочки. Цветок, таким образом, живёт, множится. Но помнишь, что было, когда ты налила слишком много воды в горшок?

− Цветок завял, — грустно ответила Алиса и виновато пожала плечами. — А тебе потом пришлось выбросить его.

− Правильно, цветок завял. Он больше не смог расти, цвести. Другими словами, он перестал жить. Перестать жить, значит умереть.

Алиса посмотрела на маму и задумалась.

− А если бы я налила меньше воды? — спросила она. — Цветочек бы жил? Цветочек умер из-за меня?

− Нет, ты не виновата. Цветочек мог умереть по многим причинам — если бы его наоборот слишком мало поливали, или он мог бы заболеть. Помнишь, ты болела недавно? Лежала без сил с температурой?

− Я тоже могла умереть?! — испуганно воскликнула Алиса.

Кристина поняла, что ушла не в ту сторону со своими объяснениями и ей нужно срочно менять русло разговора.

− Нет, от этой болезни ты не могла умереть, — заверила Кристина дочку.

− А от другой? — тут же спросила девочка.

− На свете есть много разных болезней, в том числе и те, от которых люди умирают. Но тебе нечего бояться. Если ты вдруг снова заболеешь, дядя доктор обязательно тебя вылечит, — пообещала Кристина, пытаясь успокоить дочь.

− Хорошо, — удовлетворённо произнесла Алиса. — От чего ещё может умереть цветочек? — продолжила она задавать вопросы.

− Ну, скажем так, оттого, что пришло его время, — размыто ответила Кристина.

− Не понимаю, — сказала Алиса, внимательно смотря на маму.

− У любой жизни есть какой-то срок. Когда цветочек проживёт долгую и счастливую жизнь, он станет стареньким и умрёт. Не потому что заболел и ему навредил кто-то, а просто потому что у него больше нет сил питаться и тянуться к солнцу, — постаралась как можно мягче объяснить Кристина.

− Получается, мы все умрём?

− Когда-нибудь, да. Но это случится ещё очень не скоро, — сказала Кристина и подбадривающе потрепала дочь по щеке. — Мы проживём очень долгую и счастливую жизнь. Поэтому тебе не нужно переживать и бояться, хорошо?

− Хорошо, — согласно кивнула Алиса и улыбнулась. Затем снова посмотрела на фотографию и спросила: — А тётя Ма…, — не смогла она выговорить имя. — А тётя заболела?

− Да, заболела, — не стала вдаваться в подробности Кристина. — Но это было исключение! — воскликнула она, предвосхищая очередной вопрос от дочери.

− Что такое исключение? — тут же спросила девочка.

− Исключение это отступление от общего правила. Это когда иногда я не ругаю тебя за разбросанные игрушки, например, хотя обычно так и делаю.

− Это, получается, — задумалась девочка, — когда вы с папой едите пиццу вместо еды, которую ты приготовила? Это исключение?

− Да, правильно, — засмеялась Кристина, обнимая дочку. — Молодец! — похвалила она её, продолжая обнимать ребёнка.

Образ смеющейся дочери растаял, словно дым на ветру. В её руках осталась только мягкая игрушка.

«Я не сдержала обещание», — подумала Кристина. «Я обещала ей, что она проживёт долгую и счастливую жизнь, но не сдержала обещание», — прошептала она едва слышно и зарыдала в голос.

Кристина стояла в ритуальном зале и безмолвно смотрела на тело дочери. Она уже не могла плакать, не могла слышать слова соболезнований в свой адрес. Она вообще с трудом понимала, какие силы поднимают её на ноги по утрам и не дают упасть ей в течение дня.

Муж отдалился от неё. Они практически не разговаривали и старались не пересекаться. Каждый из них проживал эту трагедию по-своему и в полном одиночестве. Даже сейчас он стоял не рядом, а по другую сторону гроба.

К Кристине подошла сотрудница ритуального зала и сказала, что время прощания подходит к концу, что им пора уходить и ехать на поминальный обед. Кристина слегка кивнула ей в ответ и склонилась над телом дочери, чтобы в последний раз поцеловать её в лоб. Он был сухим и холодным. По щеке Кристины пробежала слеза и скатилась на льняное покрывало. Она подняла глаза и посмотрела на мужа. Его глаза были наполнены слезами, руки слегка тряслись, но он не решался подойти к гробу ближе, чем на метр. Просто стоял и смотрел издалека. Их глаза встретились, и он тут же отвёл взгляд. Кристина знала, что он тоже глубоко скорбит, но не может выразить это иначе, чем в протесте. Она понимала его, но всё-таки очень нуждалась в его поддержке, а потому злилась на его отстранённость и холодность.

Люди по очереди стали подходить к гробу, а Кристина вышла на улицу и вдохнула свежего воздуха. Она стояла и ждала, когда все соберутся, чтобы ехать на поминальный обед и с ужасом представляла себе это мероприятие. Не смотря на взгляды своей семьи, она была очень далека от всяких православных традиций, типа празднования Пасхи или Радоницы¹. Кристина не понимала, почему для того чтобы вспомнить усопшего она должна ориентироваться не на собственные ощущения, а на день в календаре. Она может помнить и скорбеть по ним каждый день, но почему-то должна делать это только в какой-то там по счету вторник после какого-то по счету воскресенья. А что ей запретит приехать на могилу раньше? Или на неделю позже? Или в принципе, навещать её каждую неделю? Это не по-христиански? Это нарушает покой усопшего? Все эти россказни всегда были Кристине чужды и вызывали волну негодования.

В текущей ситуации её угнетали не столько необходимость следовать устаревшей традиции, многие аспекты которой большинство даже не понимает, сколько отведенная ей роль. Кристина была настолько морально истощена, что больше не способна была выслушивать от каждого слова соболезнований или мнимой поддержки. Никаких в мире слов не будет достаточно, чтобы заглушить боль от потери ребёнка, а слушать их было невыносимо. Кристине хотелось сбежать лишь бы в очередной раз не читать в глазах людей выражение скорби и не слышать от них стандартное «Соболезную». Это не помогает! Это только лишний раз напоминает тебе о твоей утрате.

Она с трудом пережила этот вечер и, вернувшись домой с облегчением выдохнула, обрадовавшись, что день, наконец, закончился. Вряд ли завтрашний будет лучше, но ей хотя бы не придётся отвечать на миллионы вопросов и пытаться делать вид, что она справляется. Потому что это было далеко не так.

− Как ты, милая? — спросила мама, которая решила не оставлять Кристину в такой день одну, поскольку Кирилл, её муж, поехал ночевать к своим родителям.

У Кристины больше не было сил притворяться. Она опустилась на диван и в отчаянии воскликнула, смахивая с лица струящиеся слезы:

− Я не понимаю! Я не понимаю, почему это произошло?! Почему с ней?! Это… Я отказываюсь это понимать, — обречённо произнесла Кристина.

− Доченька, смерть никогда невозможно понять или объяснить. Любое объяснение будет считаться недостаточным. Но нужно верить, что она не напрасна, — сказала мама, положив руку дочери на плечо. — На всё есть причина, — тихо, но твёрдо добавила она.

Кристину передёрнуло от последней услышанной фразы. В секунду чувство тоски переросло в ярость. Она вскочила с дивана и крикнула:

− Как ТЫ можешь говорить такое? Ты, чья дочь умерла!? Думаешь, на то была ПРИЧИНА?! Какая может быть причина похоронить собственного ребёнка?! Думаешь, это воля Господа? Он пожелал, чтобы моя крошка покинула этот мир и присоединилась к нему на небесах? Такова причина? Воля Господня? Хватит оправдывать все бесчинства вокруг Его волей. Нет никакого милосердного Бога, который смотрит на нас с небес и оберегает. Ибо либо он слеп, либо ему на нас наплевать! Оглянись! Посмотри, что происходит вокруг! На протяжении всей истории человечества государства воюют друг с другом, а террористы взрывают бомбы, оправдывая это своей идеологией и верой во Всевышнего! Женщин и детей убивают и насилуют даже в мирные времена, а улицы всегда полны инвалидов, бездомных и сирот. Ты можешь сколько угодно убеждать меня в том, что я неправильно понимаю Его роль, и что вся суть в воздаянии, что всё это мирское и несущественно. Но, черт возьми, мир полыхает, он утопает в крови и слезах! Здесь и сейчас! И ты хочешь сказать, для всего этого есть причина?! Так проявляется Его милосердие и забота?! Я не верю в такого Бога. Не верю! И я могу кричать об этом на каждом углу, но я не стану. Потому что это ничего не изменит. Это не изменит мир и не вернёт мне сестру и дочь. А потому единственное, о чём я тебя прошу, не пытайся оправдать эту трагедию волей Господа и искать для этого Причину. По крайней мере, не пытайся убедить в её наличии меня. Для этого нет ни причин, ни объяснений. Какую бы причину ты не смогла найти или придумать, она не поможет оправдать случившееся и смириться с этим. Я не знаю, нашла ли ты достойную причину, чтобы оправдать смерть Риты, помогла ли тебе именно твоя вера пережить эту потерю. Не знаю. Если да, я рада, что ты можешь найти успокоение в ней, и пускай она поможет тебе смириться с новой потерей. Потому что я признаться не знаю, как с этим справиться. Но точно не с помощью Бога.

Кристина прокричала всё это на одном дыхании и её захлестнула истерика. Она осела на пол и завыла от боли, которая, казалось, переросла в физическую. Плечи её сотрясались от рыданий, а лёгкие жгло от недостатка воздуха, который она не успевала вдыхать от резких мышечных сокращений.

Мама подошла к ней, присела рядом и обняла Кристину за плечи. Она гладила дочь по спине и тихонько напевала молитву.

− Мама, прости меня, — сказала Кристина, прижавшись к маме. — Прости.

− Ничего доченька, я всё понимаю, — прошептала мама, сильнее прижав к себе дочь. — Я понимаю, — повторила она и продолжила петь.

Примечания

1

Ра́доница — день первого после Пасхи общецерковного поминовения усопших. В Русской православной церкви отмечается во вторник после Фомина воскресенья, на второй неделе после Пасхи.