Шелковая лента

Ольга Романовская, 2021

Чтобы сделать возможным выгодное замужество младшей дочери, необходимо срочно найти мужа для старшей. Казалось бы, какая удача: вдовый и готовый вновь жениться виконт ответил согласием на предложение лэрда Эверина. И вот Стефания уже сговорена за столь нужного семье жениха. Только она и не предполагала, чем обернется привычный в её среде брак по расчёту.

Глава 3

Дорожная карета, покачиваясь, ползла по дороге, нещадно тряслась на ухабах. От ушибов спасали многочисленные подушки, устилавшие сиденья. Что поделаешь — осень! То лили дожди, то ненадолго выглядывало солнце, а ночью и вовсе подмораживало. От дыхания людей и животных тонкой струйкой поднимался кверху пар, в который раз напоминая, они движутся на север.

Стефания целые дни проводила у окна, рассматривая мелькавшие леса, деревни, реки, городки. Ехавшая вместе с ней мать осуждала дочь за ребячество, требовала сидеть смирно, как положено воспитанной девице, но девушка впервые пошла наперекор приказам. Разве могли книги сравниться с новизной мест?

После трех недель пути свадебный поезд въехал на территорию земли Атвер. Окружающий пейзаж показался Стефании холодным и негостеприимным; мать-южанка, долго привыкавшая даже к срединному Грассу, и вовсе нашла его ледяным. Кутаясь в подбитую мехом накидку, леди Эверин советовала держать ноги в тепле, воздерживаться от открытых платьев («Тебе только простудиться не хватало!») и не оставлять на ночь открытым окно.

Каменистая земля вздымалась холмами, на горизонте неясной дымкой темнели зубчатые вершины гор. Хмурые атверские леса со всех сторон обступали дорогу, прерываясь на бескрайние, до самого горизонта, пустоши и хлебные поля.

Городки и деревушки тоже были другими. У строений — глухие стены, узкие оконца и высокие крыши, крытые в городах черепицей, а в деревнях — соломой, досками и лапником. Повсюду серый известняк, из которого строили все: от церквей до кладбищенских оград. Высокие прямоугольные колокольни уходили в хмурое облачное небо. На звонницах собирались стаи воронья, противными резкими голосами прорезая тишину.

Стало больше рек, копыта лошадей то и дело стучали по горбатым мостам. У въезда на них мелькали верстовые столбы и изредка трехгранные сосуды для пожертвования.

Одну из остановок сделали в монастыре — далеко не единственном в северном крае. Казалось, местные жители особо чтили бога.

Стефания с удовольствием размяла ноги, прошлась по монастырскому саду. Он показался ей печальным: тонкие черные прутья с редкими всполохами листьев. Ветер нещадно обрывал их и бросал под ноги.

За садом, ярусом ниже — для монастыря выбрали один из холмов, — разбили огород. Стефания спустилась туда, чтобы выйти к каменной ограде, посмотреть вдаль: на темную гладь реки с мельничным колесом, дымок от близкого жилья — деревушки вниз по течению, на остроги гор. Ей не хотелось бы жить между заснеженных пиков, она надеялась, они так и останутся тенью.

Отец говорил, через пару дней они въедут в баронство Атвер. Жених встретит их завтра, приедет в монастырь, чтобы сопровождать невесту до замка, но Стефания не желала его видеть. Уже сейчас ей хотелось сбежать из негостеприимного края.

Вскоре пришлось вернуться: отец послал за ней слугу.

Тяжелые массивные своды трапезной сомкнулись над головой Стефании.

Монахи заперли дверь на засов. Его с трудом могли отодвинуть четыре человека. «Неспокойно тут, миледи, да и волки иногда забредают», — ответил на молчаливый вопрос один из божиих людей.

В трапезной семейство Эверин усадили за стол вместе с настоятелем. После краткой молитвы, воздав благодарение Всевышнему за очередной прожитый день и дни грядущие, принялись за еду, приправленную по случаю высоких гостей вином и рыбой.

Женщины по обыкновению молчали. Они раньше мужчин поднялись из-за стола, сделали реверанс и удалились в выделенные им комнаты монастырской гостиницы. Лэрд Эверин с сыном задержались. Они обсудили положения дел в Атвере, последние королевские законы и род Сибелгов. Отца невесты особо интересовала его репутация и доходы. Настоятель заверил: барон — человек ответственный, богобоязненный и богатый, делает щедрые пожертвования.

Ночью выпал снег. Он устлал тонким кружевом двор, крыши, одинокий сад — зима на севере наступала быстрее, нежели в Грассе.

Стефанию разбудили к заутрене. Она не привыкла вставать так рано, но покорно оделась и поплелась на молитву. Без матери и отца: очищать душу надлежало только невесте. По этой же причине настоятель рекомендовал лэрду Эверину ограничить дочь в еде. Отец поблагодарил, но, к счастью, для Стефании, отказался.

— Перед виконтом она должна быть кровь с молоком, а не падающими в обморок мощами, — пояснил он.

Девушка озябла. Церковь оказалась на редкость холодной, хотя, может, Стефания просто легко оделась. Кроме нее под высокими сводами собралась вся монастырская братия. Стефании отвели место рядом с настоятелем. Девушка всегда считала себя набожной, но в то утро усомнилась в своей чистоте и духовности. Она постоянно сбивалась, путала слова молитвы, зарабатывая укоризненные взгляды.

Наконец пытка закончилась, Стефании позволили присоединиться к семье в трапезной.

Завтрак выдали скудный. Его едва хватило, чтобы унять плебейское урчание в желудке. Стефания радовалась тугому корсету, который помог скрыть позор.

Ноэль Сибелг появился после полудня в сопровождении брата и небольшой свиты. Он тепло приветствовал невесту, отдал дань уважения ее родителям и предложил тронуться в путь.

В дорожную карету запрягли свежих лошадей, присланных виконтом, и она покатила быстрее. Правда, и трясти стало вдвое больше.

— Многие позавидовали бы тебе, Стефания, — назидательным тоном прошептала леди Эверин, поправляя накидку дочери. — Стать хозяйкой таких земель! Ты только посмотри, — она указала на мелькавший за хлипкой занавеской пейзаж — там как раз показалась очередная деревня, — какой доход у виконта! Разве у бедного найдется столько крестьян?

Девушка покорно кивала, мечтая вернуться в Грасс. Не нужны ей деревни и деньги, и виконт тоже не нужен.

А мать продолжала:

— Сам не калека, не урод, не столетний вдовец, не скупердяй. Руки отцу целуй, неблагодарная, а не сиди с кислой рожей. Сейчас же улыбнись! Ты обязана сиять, как солнце.

Стефания с трудом выдавила из себя улыбку, когда к карете подъехал виконт. Долгая дорога, накопившаяся усталость и страх перед неизвестностью в чужом мире не повод портить свадьбу. Мать права, отец нашел жениха не хуже, чем у Хлои.

Припомнилась сцена во дворце Амати. Совсем скоро, не пройдет и недели, как Стефания окажется на месте сестры, на нее точно так же ляжет мужчина. Муж. И не просто, а достанет свою штуковину. Она в нее не поместится, а если поместится, причинит боль. Как лорд Дуглас смог засунуть такое в Хлою, да еще глубоко? И если бы просто засунул! Хотя лучше, как лорд Дуглас, чем как священник. И пусть мужская штучка окажется небольшой, чтобы поместилась. Сестра рассказывала, они у мужчин разные.

— О чем задумались, леди Эверин?

Вопрос Ноэля Сибелга прервал размышления о первой брачной ночи. Застигнутая врасплох, она опустила глаза и покраснела.

— Стефания, несомненно, думала о вас, милорд, — вступилась леди Эверин. — О чести, которую ваша милость оказала нашей семье. Стефания не может дождаться свадьбы, правда?

Мать зыркнула на дочь, и она активно закивала.

— Мне так не терпится увидеть ваш замок, — щебетала Стефания, старательно изображая счастливую невесту. — Далеко ли еще ехать?

— По сравнению с тем, какой путь вы проделали, — сущие пустяки, — заверил виконт. — Я распорядился подготовить комнату, нанял горничную. Вам хватит одной, леди?

Стефания вновь кивнула и, заметив требовательный взгляд матери, завела разговор об Атвере. Виконт оказался немногословен и, отдав долг учтивости, отъехал к лэрду Эверину.

— Он еще раз проверял тебя, — проводив будущего зятя взглядом, просветила мать. — Поздравляю, виконт остался доволен, но в следующий раз больше молчи о себе и больше говори о нем. Пусть заведет речь хоть о роде Сибелгов, хоть об охотничьих трофеях — главное, чтобы беседа доставляла жениху удовольствие. Твои интересы второстепенны. Неужели не заметила, как виконт заскучал — так зачем продолжала спрашивать о всякой чуши?

* * *

Овмен стоял практически на морском побережье, в излучине реки, на каменистой гряде. Утром, когда Стефания впервые увидела его, замок наполовину скрывал туман, поднимавшийся от остывшей за ночь земли. Сейчас, на переломе осени и зимы, он казался особенно мрачным и таинственным. Горы, которых так страшилась Стефания, обнимали замок с обеих сторон, правда, оказались не так велики, как ей представлялось. В предгорьях теснились густые леса, темнели отвоеванные у природы пастбища. Только к западу от замка пики вздымались стеной, отрезая людей от внешнего мира.

Виконта с юной невестой встречали фанфарами. На главной башне замка подняли два флага, знаменующие скорый брачный союз Сибелгов и Эверинов.

Свадебный поезд на подъезде к реке встретили слуги во главе с управляющим и осыпали зернами пшеницы. По местной традиции последнюю милю жених и невеста проделали пешком. Стефания даже обрадовалась: хотелось размять затекшее тело. Виконт подал ей руку, помог спуститься на землю. Сапожки девушки тут же увязли в грязи, а, сделав первый шаг, она и вовсе поскользнулась на глинистой почве и, если бы не жених, испачкалась бы в грязи.

— Скорей бы снег выпал, а то студено, опять дорогу развезло. Мерзкое время года! — пожаловался старший Сибелг и, отпустив ее талию, взял Стефанию под руку. — Пойдемте! И держитесь крепче, — посоветовал он, — у реки даже канатоходец ноги переломает. Надо по весне что-то делать.

Девушка поблагодарила за заботу и засеменила рядом с будущим мужем, стараясь приноровиться к его широкой быстрой поступи, даже пришлось подхватить подол, выставив на всеобщее обозрение носки дорожных сапожек. Ей, безусловно, пристало носить туфельки, но мать настояла на иной обуви и оказалась права. Хороша была бы Стефания на любом постоялом дворе!

Поравнявшись с управляющим, виконт поинтересовался, все ли готово к предстоящему торжеству. Тот ответил утвердительно, сообщив, что уже съехались первые гости. Остальных ждали завтра.

Воспользовавшись передышкой, Стефания рассмотрела реку, свинцовую и, судя по всему, глубокую. Ее внимание привлекла сизая полоса на горизонте.

— Это море? — позабыв о советах матушки, восхищенно выдохнула девушка.

— Море, — подтвердил Ноэль. — Его видно из вашей спальни. Увы, но после первой ночи мы станем делить брачное ложе в другой комнате. Ночевать у себя вы сможете не ранее, чем через полгода.

Стефания понимающе кивнула. Ей не терпелось оказаться в своей комнате, чтобы рассмотреть таинственное море и суровые, но столь притягательные окрестности. Должно найтись что-нибудь интересное, а не только деревья и камни? По дороге попалась парочка деревень, девушка толком их не разглядела, но из окна кареты поняла, они отличались от привычных. Дома крыты мхом, а не соломой, крыши высокие, острые, стрехи, словно клювы, нависают над землей. Много необработанного камня, иногда им выкладывают простенькую ограду. Видимо, дерево в здешних краях дороже того же известняка.

Вспомнилось поместье отца. Стефания провела там полгода, когда в Грассе свирепствовала эпидемия. Перед взором встали бесконечные луга, прозрачные рощи. Девушка, сдержав вздох разочарования, покосилась на будто вылинявшую долину, где, на первый взгляд, не было ничего, кроме низкого кустарника, вереска и камней. Леса начинались чуть дальше — сизая неприветливая полоса. Деревня притаилась за излучиной реки. Но найдется возле замка еще что-то, может, даже небольшой городок, куда Стефания станет ездить по воскресеньям. Если нет, она сойдет с ума. Может, первая супруга виконта скончалась от тоски?

Покойная хозяйка замка манила тайной. Отец винил во всем беременность, но атмосфера северного края настраивала на мистику. Здесь оживали рассказы кормилицы, пугавшей Стефанию и совсем маленькую Хлою злобными пикси. Может, и виконтессу напугало одно из маленьких зеленых созданий?

Стефания вздрогнула, вообразив ушастого злобного карлика в коридоре замка. Овмен представлялся ей старым, холодным и пустынным. Готовясь к замужеству, девушка успела почитать о земле Атвер — фамильном владении супруга. Баронство прирастало стараниями его предков, стояло на страже короны, отбивая набеги таинственных племен из-за гор. Если верить историкам, Сибелги рождались с мечом в руках. Потом пришли успехи на мирном поприще: дед нынешнего хозяина замка получил корону виконта в придачу к посту в Совете благородных.

Девушка опробовала на языке имя будущего мужа: виконт Ноэль Сибелг, барон Атверский, владетель Овмена. Звучало солидно, как и положено у знатных вельмож, сразу несколько титулов. Аристократы ими дорожили и не согласились бы убрать даже самый захудалый. Они презрительно посматривали на тех, кто не скопил за века замки, городки и земли, дававшие имя владельцу. Как же повезло лэрду Эверину, что Сибелг снизошел до одного из таких обычных дворян!

Ошибочно полагать, будто титул того же барона исчезал, если его владелец становился, скажем, графом. Баронство, то есть крупный надел земли, от этого не превращалось в графство, раз так, управлял им тоже не граф. Отец спокойно мог отписать в завещании один титул одному сыну, второй — другому. В случае с Сибелгами все досталось Ноэлю. Равно как пожалованный титул графа не означал, что к нему прилагалось графство. Столь щедрые подарки король делал редко, ограничивался титулом без земли.

За мостом дорога стала заметно лучше, Стефания больше не опасалась за платье. Она хотела высвободить руку, но виконт не позволил: «Нам подниматься наверх, а вы устали. Обопритесь».

Замок оказался не новомодной поделкой, больше походящей на дворец, нежели на крепость, а ощетинившейся башнями громадиной. Девушка давно приметила его, да и сложно игнорировать зловещую тень над головой, накрывшую весь холм. Она со смесью восхищения и страха рассматривала потемневшие от дождей камни.

Вокруг ни кустика, ни деревца — ровное каменистое пространство, поросшее пожухлой травой. Жутко и одиноко!

Подъемный мост через узкий неглубокий лог, несомненно, природный: человеку просто было бы не под силу справиться с такой почвой, заранее опустили. Тяжелые створки ворот распахнули настежь, решетка подняли.

Стены Овмена, казалось, росли из земли, подобно скалам, преграждали путь. Запрокинув голову, Стефания с трепетом и интересом всматривалась в бойницы, зубчатые дозорные галереи, массивные башни. Флаг подняли над самой высокой, господской кровлей, пронзавшей низкое осеннее небо. Оно набухло от влаги, того и гляди, разверзнется дождем.

Окрик виконта заставил встрепенуться.

— Потом насмотритесь, — недовольно буркнул он, — у вас в запасе вся жизнь. Замок старинный, без малого пять веков принадлежит роду Атверских баронов. Несколько раз перестраивался.

Проходя под решеткой, Стефания невольно втянула голову в плечи. Она опасалась, что острые пики вонзятся в тело, раскрошат позвоночник, раздробят череп. Жених осмеял ее страхи.

— Опасаетесь остаться без головы? Право, в таком случае, моя падет вместе с вашей.

Сомнительное утешение, но Стефания промолчала и, зажмурившись, сделала шаг.

Подол платья волочился по камням, сквозь которые проросла трава.

Они прошли через широкий двор, наполовину занятый садом, наполовину разного рода постройками, и через широкий арочный проход во внутренней стене попали во второй двор. Туда выходило крыльцо господских покоев. По бокам жались к стенам службы; у кухонного флигеля темнел забранный решеткой колодец.

Виконт подвел невесту к крыльцу, обнял за талию и поставил на одну из верхних ступенек.

— Добро пожаловать в Овмен, миледи. — Слова прозвучали бездушно и патетично. — Совсем скоро вы на правах хозяйки примете от него ключи, а пока дождемся остальных. Осмотритесь, задайте вопросы, если пожелаете. Ужинать принято в восемь, обедать в два по полудню. Завтрак — пока на ваше усмотрение, но постарайтесь вставать не позже девяти.

— Разумеется, это ваш дом, ваша милость, — кивнула Стефания и улыбнулась. — Я уважаю традиции вашего рода и рада стать его частью.

— Взаимно, миледи. — Пальцы виконта чуть сжали пальчики невесты — телячья кожа поверх атласа. — Вы станете самой очаровательной невестой Атвера. Признаться, я сомневался, стоит ли соглашаться на брак, но условия оказались столь соблазнительны… Как, впрочем, и вы, — поспешил добавить он.

Ноэль склонился над рукой Стефании. Сначала поцеловал перчатку, затем снял ее и прикоснулся губами к выемке ладони. Девушка застыла, сдерживая дыхание. То, что сделал виконт… Подобный поцелуй слишком интимен.

Губы жениха скользнули выше, к запястью. Потом, совершенно неожиданно, он облизал один из пальчиков и выпрямился с таким выражением лица, будто рассуждал о погоде, а не грубо попрал приличия. Смутившаяся Стефания хотела напомнить, что подобное поведение на людях неуместно, но раздумала, не стала ставить себя в неудобное положение. Дерзить будущему супругу на глазах отца — сопровождаемый дворней свадебный поезд уже въезжал в арку внутреннего двора — недопустимо.

Лэрд Эверин спешился, передав поводья слуге, и помог выйти из кареты жене.

Стефания заметила, что младший брат жениха, Сигмурт, чем-то разочарован. Причина всплыла в брошенном вскользь вопросе Генриху Эверину:

— Кажется, у вас две сестры, почему же нет второй леди?

— Хлоя готовится к помолвке. Отец почел лучшим не брать ее.

Сигмурт пожал плечами и переменил тему.

Стефания же задумалась. Она ничего не знала о ночном приключении Хлои, только о ее симпатии к северянину, и строила предположения, одно романтичнее другого. Узнала бы сестра, посмеялась.

Хозяева и гости вошли в большой холл, по случаю грядущей свадьбы парадно убранный драпировками цветов обоих родов.

Грозно смотрели со стен шипастые щиты и оскалившиеся морды диких зверей. Над лестницей, казалось, построенной на века и намертво вросшей в каменный пол, висел полный герб виконта: три щита со всеми геральдическими атрибутами.

Стефании вдруг показалось, что она попала в клетку, из которой нет выхода. Замок не походил ни на их поместье, ни на особняк в Грассе, зато напоминал монастырь, в котором они дожидались приезда виконта.

Управляющий распорядился накрыть стол с легкими закусками и вином в одной из комнат второго этажа. Он разительно отличался от дворецкого Эверинов — молчаливый, сухопарый… и бесцветный.

Стефанию усадили между двух братьев Сибелгов, прямо под портретом их деда. Ела она мало: сказывалось волнение, больше смотрела и пила воду.

Девушка взвизгнула, почувствовав, что что-то коснулось ее ноги, и бросила гневный взгляд на жениха. Что он себе позволяет?

— Это Бонго.

Виконт отрезал кусок ветчины и наклонился, похлопав по колену. Из-под стола вынырнул большой лохматый пес, съел предложенное лакомство и обнюхал платье Стефании.

— Ваш пес? — улыбнулась девушка — потому, что так положено.

Внутри она обмерла от страха. Вдруг собака укусит ее?

— Сигмурта, — поправил виконт и протянул псу второй кусок ветчины. — У меня тоже есть, — в голосе прорезалась гордость. — Двое. Славные собачки! Держу не из прихоти — они охраняют комнаты.

— Вероятно, у вас есть и охотничьи собаки? — заинтересовался Генрих — известный любитель пострелять птиц.

Он перестал ковыряться в тарелке и навострил уши.

— Целая свора. Если хотите, покажу вам псарню. Держу и выжлятника, — с гордостью добавил виконт. — Мы поохотимся, как только уляжется кутерьма. Приезжайте, буду рад. Зверя много, на любой вкус. Зимой, к примеру, можно потравить лисиц или волков.

После трапезы Стефанию сопроводили в отведенную ей комнату. Она располагалась в главной башне, этажом выше. Просторная и практически пустая с огромной кроватью в центре. Помимо нее отыскался комод для белья, старомодный шкаф-сундук для платьев и верхней одежды, небольшой столик и кресло.

Стефания обрадовалась, обнаружив в комнате камин: в «каменном мешке» наверняка жутко холодно по ночам. Только неизвестно, позволит ли виконт разжигать огонь. По сути, девушка почти ничего о нем не знала. Она учила традиции севера, родословную Сибелгов — сотни мелочей, но понятия не имела о самом главном: каков будущий муж как человек? Злой, добрый, скаредный, щедрый?

Будущая хозяйка замка растерла руки в перчатках. Уже сейчас сквозняки проникали сквозь плотную ткань, а ведь Стефанию запаковали не в один слой материи.

— Разжечь камин, миледи? — живо поинтересовалась служанка — видимо, та самая горничная.

Девушка бросила на нее косой взгляд. Ничего особенного: чепец, передник, серое платье, круглое лицо, светлые, как у многих северян-блондинов ресницы. Низенькая, тихая — словом, тень при госпоже.

— Да, пожалуй.

Стефания подошла к единственному окну, раздвинула портьеры и сквозь мелкую стекольную решетку вгляделась в море. Оно оказалось таким же свинцовым, как воды впадавшей в него реки. Ветер будоражил волны, поднимал в воздух брызги, трепал паруса нескольких суденышек, казавшихся отсюда такими крошечными, игрушечными. В небе парили белые птицы. Они кричали так громко и пронзительно, что было слышно даже здесь, в комнате.

— Готово, миледи.

Стефания обернулась и поблагодарила служанку: она всегда вежливо обходилась с прислугой. Она подошла к камину, опустилась на расстеленную перед ним волчью шкуру и подставила ладони ласковому пламени. Кожа будто наполнилась солнечным светом. Как же Стефания замерзла! И какая же она грязная! Казалась, вся пыль королевства впиталась в кожу. Девушка попросила нагреть воды, умылась и переоделась. Она думала, хлопоты временно закончились, но нет, явилась леди Эверин и потребовала в последний раз перед торжеством примерить свадебное платье. Мать нашла, что не хватает флердоранжа для вуали, и послала за ним в ближайший город. Стефания все это время смиренно стояла на табурете, молясь не упасть. Туго затянутый корсет давил, кожа под глухим лифом не дышала, из-под юбок не видно ног, становишься неповоротливой. Наряд шили по последней моде, не жалея жемчуга и узорной парчи для гауна — верхнего платья. Все в оттенках белого, подчеркивая невинность невесты, от почти кипенно-белого до нежно-миндального.

Леди Эверин подсуетилась, с помощью виконта выписала портниху из ближайшего города. Она под ее чутким руководством устранила ряд мелких погрешностей. К примеру, за время пути Стефания немного похудела, а наряд должен сидеть идеально.

Ужинали под сумрачными сводами главного зала. Он казался непомерно огромным для двадцати человек, собравшихся за т-образным столом: вместе с Сибелгами и Эверинами сидели успевшие обосноваться под крышей замка гости.

Одна из люстр, по сотне свечей в каждой, отбрасывала зловещие тени на развешанное по стенам оружие. Остальные владелец Овмена приказал не зажигать.

Лэрд Эверин вполголоса обсуждал с виконтом детали приданого, остальные тоже нашли собеседников по душе, только Стефания чувствовала себя чужой и одинокой. Сердце сжималось от мысли о предстоящей разлуке с родными и начале новой жизни. Вот бы сейчас посекретничать с Хлоей! Увы, она осталась в Грассе и наверняка отлично проводила время. На память пришел священник, и Стефания смущенно опустила глаза. Как она сможет смотреть завтра на служителя Господа?

Невесту обуревал страх. Там, в церкви, девушка видела слишком много и до обморока боялась брачной ночи, когда виконт скинет сорочку. Мать мельком обсудила с ней сей деликатный вопрос, и Стефания надеялась, Ноэль поступит пристойно, как и положено дворянину: накроется одеялом и лишь задерет подол. По рассказам сестры выходило другое, она, несомненно, более сведуща в мужчинах, но то любовники, а виконт — муж.

Стефания битый час ковырялась в тарелке, затем, не выдержав, испросила разрешения уйти спать. Остальные остались за столом — ужины частенько завершались за полночь, пока не кончалась выпивка. Сегодня подали кабана, закуски хватало, вряд ли гости разойдутся рано.

Не прошло и пары минут, как замок огласили громкие крики. Поспешившим на помощь мужчинам предстала испуганная Стефания, забравшаяся на стол. Она отчаянно оборонялась от трех волкодавов.

— Назад! — рявкнул виконт.

Собаки мгновенно отпустили слегка потрепанную жертву и уселись у ног Ноэля Сибелга. Он ударил каждого пса по морде, будто перед ним слепые щенки, а не матерые кобели, и прошипел: «Своя. Следить — не трогать». Собаки понуро потупились.

— Вы сильно пострадали, леди Эверин? — Сигмурт галантно подал Стефании руку, помогая спуститься. — Осторожнее: по ночам они бродят по замку. К сожалению, усмирить их способен только Ноэль.

Девушка оправила юбки и смущенно ответила:

— Всего лишь пара царапин. Я больше испугалась.

— И порвали платье, — цокнул языком будущий деверь. — Примите извинения от моего имени и имени брата. Давайте я посмотрю ваши царапины.

Сигмурт опустился на колени и попросил слегка приподнять порванный подол. Стефания повиновалась. Мужчина, нахмурившись, осмотрел порванные чулки и обернулся к Ноэлю:

— Ее хватанули. Наверное, твоя сука: она самая злобная.

— Серьезно?

Виконт подошел к испуганной невесте и сменил у ее ног Сигмурта. Он задрал подол до колен и осторожно дотронулся до кровоподтека. Стефания дернулась и прикусила губу. Больно!

— Я примерно накажу их, — пообещал виконт. — Этого больше не повторится. Позвольте донести вас до комнаты?

Не дожидаясь ответа, Ноэль поднял Стефанию на руки и, заверив, что царапины не помешают танцам, отнес в спальню. Он бережно опустил ее на кровать и велел принести бренди. Девушка отнекивалась, но жених таки влил в нее немного: для успокоения.

Горничная принесла кувшины с водой: холодной и горячей, потом вернулась с двумя тазами: побольше и поменьше. Перед тем, как смешать воду, служанка обработала ранки. После попросила госпожу раздеться:

— Я вас оботру.

Стефания не привыкла к подобным процедурам. В Грассе она всегда принимала ванну, да и днем ей тоже натаскали воды. Однако пришлось смириться и встать в большой таз. Служанка аккуратно, стараясь не потревожить повязки, намылила тело и окатила ее водой из маленького таза. Вытерев госпожу, горничная подала ночную рубашку и пообещала принести грелки. Сначала Стефания не поняла для чего, но, оказавшись в постели, на которой вольготно разместились бы трое, убедилась, без них заснуть не удастся, даже с догорающим камином.

* * *

Постепенно съезжались гости. Овмен сумел вместить всех, хотя их набралось немало: виконт Сибелг занимал высокое положение в обществе, считался первым дворянином Атвера. Несомненно, это грело самолюбие лэрда Эверина. Он предвкушал вторую свадьбу, столь же пышную, что и первая. Не каждый день раскланиваешься с маркизами и графами. Признаться, лэрд начал подумывать, а не поторопился ли он с выбором невесты для сына, не продешевил ли? Как же высоко забрались его дочери, как же высоко вознесут его!

Стефанию количество гостей пугало. К счастью, мать оградила ее от лишних волнений, выхлопотав дозволения трапезничать у себя.

Замок бурлил как развороченный улей. Делались последние приготовления, собирался огромный стол в главном зале, шесть поваров готовили кушанья на пятьсот человек. Стефания ничего не видела, покидая спальню только для молитвы и вечерней прогулки по саду. Его уже тронуло дыхание зимы, в Атвере она наступала быстро.

Наконец настал день свадьбы.

Невесту разбудили затемно, тщательно вымыли и натерли душистыми травами в четыре руки. Затем под бдительным оком леди Эверин начали одевать. Стефания продрогла, пока затягивали корсет и крепили пояс с кринолином. Первый затянули так туго, что она едва могла дышать. Ноги облачили в тончайшие шелковые чулки с кружевом. Точно такое же украшало панталоны, которые, по мнению, Стефании больше подошли бы сестре.

— Ты должна соблазнять, а не вселять скуку! В твоих же интересах скорее зачать наследника.

Леди Эверин ударила по руке дочь, пытавшуюся натянуть панталоны повыше. Стефания вздохнула и кивнула, беспрекословно смирившись с алыми подвязками.

Платье с открытыми плечами как нельзя меньше подходило для холодного замка, зато позволяло любоваться красотой фигуры невесты, богатыми переливами ткани платья, затейливой отделкой из кружева, вышивки, драпировок и жемчуга.

Волосы уложили в сложную прическу, скрепленную заколкой с бриллиантами — подарком жениха. К ней крепилась плотная вуаль, украшенная, как и желала леди Эверин, флердоранжем и всевозможными полудрагоценными камнями от прозрачного до молочного оттенка. Весила она столько, что Стефания с трудом держала голову прямо.

Наряд довершали бледно-розовые туфельки, перчатки до локтя и фамильные бриллианты: их, как старшей дочери, подарили родители.

Напудренная, одетая и надушенная, невеста дрожала и куталась в вуаль, словно в накидку. Увещевания матери не помогали, Стефания страшилась будущего: отныне она переходила роду Сибелгов.

Священник исповедал невесту, лэрд и леди Эверин терпеливо ждали за дверью. Он задавал стандартные вопросы: часто ли ходила в церковь, блюла ли целомудрие, подчинялась ли воле родителей. Стефания покорно отвечала, хотя мыслями витала далеко отсюда. Ей хотелось поговорить со святым отцом о браке, но в ответ на робкое любопытство услышала лишь: «Не отвлекайся, дочь моя».

Наконец исповедь закончилась. Отворилась дверь, и священник вывел за руку невесту. Из-за наброшенной на лицо вуали Стефании поневоле приходилось целиком и полностью полагаться на поводыря: сама она практически ничего не видела сквозь плотную ткань. Отец взял ее за другую руку, и власть земная и духовная повели невесту вниз, к экипажу.

Под славословие дворни пестрая вереница карет и всадников двинулась к монастырю Святого покрова. На полпути пришлось бросить экипажи: горная дорога круто взбегала наверх, не проехать. Дам пересадили на лошадей, мужчины пошли пешком.

Монастырь Святого покрова выбрали для проведения церемонии и не просто так, ведь для свадьбы подошла бы и деревенская церковь, и замковая капелла. Во-первых, собралось много гостей, они бы не вместились в узком нефе скромного Божьего дома. Другое дело — старинный монастырский собор. Во-вторых, данное место пользовалось доброй славой среди местных жителей. По поверью, благодать Господня спускалась на головы тех, кто переступит его порог, а частица Святого покрова дарила здоровье.

Сочетать браком виконта и леди Эверин должен был настоятель монастыря.

Каждый шаг отдавался ударом сердца.

По-прежнему задыхаясь под вуалью, Стефания в сопровождении отца и священника переступила порог древнего аскетичного собора, казавшегося продолжением скалы, на которой его возвели. Она мелко перебирала ногами, опасаясь запнуться. Ткань слишком плотная, даже силуэтов не видно.

Запели певчие, ожили колокола на звоннице. И смолкли, когда двери собора закрылись за последним гостем.

Священник отошел в сторону, уступив место виконту Сибелгу. Он и лэрд Эверин на вытянутых руках довели Стефанию до алтаря. Там отец откинул вуаль с лица дочери. Девушка с облегчением вздохнула, огляделась и поняла, что волнения только начинаются. Мрачный собор, Ноэль, которого ей через пару минут предстоит назвать мужем, множество незнакомых лиц и суровый лик Бога внушали почти панический ужас.

Отец дал последние указания и занял место подле супруги.

Стефания закусила губу, чтобы не опозорить семью, не упасть в обморок. У нее подкашивались ноги, кровь отлила от лица.

Совсем одна!

Пальцы в руке виконта чуть подрагивали, но он, мнилось, не замечал волнения невесты.

Брачующиеся поклонились настоятелю и взошли на возвышение, где преклонили колени перед ликом Господним. Приор не стал утомлять собравшихся долгой проповедью, коротко рассказал о таинстве брака, его значении и обязанностях, которые принимают на себя муж и жена. После выяснил, является ли желание соединить судьбы добровольным, не видит ли кто препятствий оному, не имеют ли жених и невеста прочих брачных обязательств, пусть и давних, и приступил к сути обряда.

Виконт сухо, не задумываясь, согласился взять девицу Эверин в жены и встал. Стефания произнесла «да» и слова брачной клятвы тихо, нерешительно, но настоятель не заставил повторять.

— Отныне и присно вы есть одно тело и душа. Да растворится жена в муже своем, а муж не злоупотребит своей властью. Объявляю виконта Ноэля Сибелга, барона Атверского, владетеля Овмена, супругом леди Стефании Эверин, а ее провозглашаю женою его со всеми титулами мужа. Что соединил Бог — да не разрушит человек! Можете обменяться кольцами и подарить супруге первый поцелуй.

Ноэль Сибелг извлек из внутреннего кармана парадного камзола бархатный футляр, раскрыл его и попросил служку подержать. В ярком свете дня и свечей блеснули золотые кольца с гравировкой. Мужское — массивное, с большим алмазом, женское — тоньше, изящнее, с мелкой россыпью тех же камней. Гравировка — выведенное вязью имя рода. Виконт первым надел кольцо на палец супруги и с легкой улыбкой проследил за тем, как Стефания неловко проделала то же самое.

Первый поцелуй вышел не таким, каким ожидал настоятель. Ноэль взял в ладони лицо жены, смял мешавшую вуаль и легко прикоснулся к губам. Стефания выдохнула, успокоилась — рано. Супруг не думал отстраняться, лизнул губы, словно пробуя на вкус, и приоткрыл рот опешившей жены. Его язык бесстыдно переплелся с ее языком и неизвестно, что проделал бы дальше, если бы не тихое покашливание приора. Виконт неохотно оторвался от губ жены, взял ее за руку и продемонстрировал собравшимся окольцованные пальцы.

— Приветствуйте ее милость виконтессу Стефанию Сибелг, баронессу Атверскую! — выкрикнул он. — Да ниспошлет Бог ей плодородное чрево!

Поднявшиеся со скамей гости ответили громогласным: «Приветствуем!», а Стефания покраснела до корней волос. Похоже, супруг намеревался часто посещать спальню. Плохо!

Гости потянулись к выходу, а молодые вслед за настоятелем прошли к капелле, где хранилась монастырская реликвия. Приор отворил ковчежец, явив взору полуистлевшую ткань. Супруги по очереди приложились к ней губами.

В Овмене молодоженов встретили музыкой, пением и ликованием. Девочки из соседних деревень бросали под ноги свадебной процессии зерна пшеницы и лесные орехи, мальчики устилали дорогу от моста до замкового крыльца еловым лапником.

Служанки осыпали Стефанию с крыльца мелкими монетами. Она подняла, сколько смогла, и бросила в толпу. Девушки жадно принялись их ловить, желая так же удачно выйти замуж. Мужчины посмеивались, наблюдая за тем, как их дочери, чуть ли не дерутся за монетки. Аристократия аристократией, а некоторые традиции не искоренить.

Пол главного зала устилали цветы. Казалось, он превратился в благоухающий сад. Зажгли свечи во всех гигантских люстрах, мерцали канделябры на огромном столе. Он, словно змея, оплетал зал, оставив посредине прямоугольник для танцев.

Молодожены заняли место на возвышении, в кругу близких. Они сидели лицом к гостям, в торце зала. Стефания боялась пошевелиться, изучала алую скатерть. Она мало ела, практически ничего не пила, хотя в ее честь с завидным постоянством провозглашали тосты.

— Вам не нравится еда? — шепотом поинтересовался виконт. — Попробуйте гусиного паштета, он необычайно нежен. И пригубите, наконец, бокал, — он чуть повысил голос, отчего девушка судорожно сглотнула. — Вы выказываете неуважение гостям.

Стефания покорно взялась за вилку и нож, пытаясь найти успокоение в еде. Она и в правду оказалась хороша: и паштет, и спаржа, и перепела.

Громкие речи и подарки сменили будничные разговоры. Стефания выдохнула: она больше не являлась центром внимания важных особ. Правда, настигла другая напасть: она замерзла. На помощь пришел супруг, провозгласивший начало танцев.

Супруги первыми встали из-за стола и прошли на приготовленную площадку. Ноэль с удовольствием обнял и привлек к себе жену, шепотом поинтересовавшись: «Ну как, теперь вам теплее?» Она кивнула. Впервые мужчина оказался так близко, Стефания даже чувствовала его запах. Прежние кавалеры чинно держали за руку — но не муж.

С первыми тактами музыки виконт вернулся в рамки приличий.

Танцы немного отвлекли Стефанию. Она повеселела; кровь прилила к лицу. Виконтесса танцевала бы и дальше, если бы не стеснявшая дыхание шнуровка и неудобный, слишком длинный, подол платья. Пришлось вернуться за стол. Уняв сердцебиение, девушка с аппетитом поела и в ожидании десерта приняла участие в игре в шарады. Стефания от души посмеялась, позабыв и о тесном корсете, и о титулах гостей, и о собственных страхах. Затем, на правах хозяйки, она разрезала торт и раздала куски гостям. Каждый в ответ что-либо желал ей и ее супругу.

Пока ели десерт, стемнело.

Бросив взгляд в высокое стрельчатое окно, виконт вытер губы салфеткой и встал, потянув за собой супругу.

— Прошу прощения, но мы с миледи должны вас покинуть. Пейте, ешьте, развлекайтесь — все к вашим услугам.

Стефания покраснела, вновь очутившись под прицелом пристальных взглядов. Мужчины ухмылялись и понимающе кивали. Знакомые виконта и вовсе откровенно желали молодоженам приятного времяпрепровождения.

— Да, несомненно, супружеский долг — самый приятный из всех, — улыбнулся Ноэль. — Доброй ночи, милорды и миледи!

Сигмурт Сибелг тоже встал и, приняв из рук слуги подсвечник, пошел впереди молодых, освещая дорогу.

Девушка думала, она умрет, не дойдет до спальни. Как юная виконтесса могла забыть о грядущей первой брачной ночи! Девушка избегала смотреть на супруга, которого, похоже, забавляла робость жены.

Служанки с приглушенным смехом выпорхнули из спальни и прощебетали: «Все готово, милорд!» Виконт кивнул и распорядился принести вина и теплой воды. После кивнул новобрачной:

— Прошу, жена!

Стефания словно окаменела, уставившись на расстеленную кровать. Память раз за разом воскрешала подсмотренную близость. В обоих случаях мужчина не церемонился, щедро насаживал на вздыбленный кол, быстро и жадно. Стефания не выдержит, у нее там совсем узко, не как у Хлои. А муж и не заметит, продолжит протыкать истекающее кровью тело.

Стефания ударила себя по щекам, отгоняя жуткое видение.

Матушка и сотни других женщин прошли через первую брачную ночь. Может, он сделает иначе, чем любовник Хлои, сразу выйдет, всего минутку потерпеть.

— Не бойтесь, миледи, все будет хорошо, не умрете, — подмигнул Сигмурт и поставил подсвечник у кровати.

Обернувшись к брату, он поинтересовался:

— Уговор остается в силе?

— Безусловно, — кивнул Ноэль и, расстегнув камзол, небрежно швырнул его в кресло с тканевой спинкой. — Можешь принести масла, полагаю, потребуется много. Сам-то выдержишь?

— Выдержу, — заверил Сигмурт.

Стефания в недоумении переводила взгляд с одного на другого. О каком уговоре речь, зачем масло? Она все еще стояла на пороге, хотя понимала, рано или поздно придется войти.

Матушка говорила, муж проводит до опочивальни и удалится. Служанки приготовят Стефанию, облачат в длинную ночную рубашку и оставят одну свечу. Вернется муж и сделает свое дело, после уйдет. Подробностей леди Эверин не касалась. Однако виконт не собирался уходить, выслал служанок, а тут еще его брат, смотрит, оценивает, Стефания даже прикрыла ладонью грудь. К счастью, он вскоре ушел, правда, отчего-то не пожелал покойной ночи.

Виконт легонько потянул жену внутрь комнаты и закрыл дверь.

Стефания в нерешительности замерла посреди спальни.

— Где моя горничная, милорд?

— Она тебе не потребуется, — усмехнулся Ноэль. — Я сам раздену и сделаю все остальное. Для начала разожжем камин. Ты пока сними украшения.

Озадаченная девушка повиновалась.

Сбылось предчувствие, похоже, заготовленная батистовая ночная рубашка не потребуется. Следовало бы догадаться по тому белью, в которое ее обрядили. Почему, почему мать ничего не сказала?!

— Так не положено, милорд, — Стефания попыталась соблюсти формы приличия.

— Я хочу и так будет, — отрезал виконт и, ухватив за подбородок, поцеловал.

Теперь язык Ноэля, не стесняясь, исследовал рот девушки, а после, издеваясь, проделал то, что супруг намеревался вытворять с совсем другим местом. Стефания сначала обмерла, а затем отпихнула виконта. Тот рассмеялся, покачав головой, и, наклонившись, разворотил кочергой угли. Они вспыхнули, требуя пищи, и Ноэль щедро подложил поленья.

— Ну вот, — он выпрямился и довольно отряхнул руки, — теперь вы не замерзнете.

Стефания промолчала.

Значит, ей придется обнажиться перед мужчиной. Страшно и стыдно! А еще больно, не хотелось стонать, как сестра. С другой стороны, если муж хочет ее — это хорошо. Может, Ноэль даже ее любит. Лицо Стефании прояснилось. Если любит, не станет мучить, сделает брак счастливым.

Девушка искоса глянула на расположившегося в кресле Ноэля Сибелга: симпатичный, мужественный. Стефания убедила себя, что полюбит мужа и проживет с ним остаток жизни, как напутствовал настоятель.

Не зная, как поступить, Стефания опустилась на кровать, сложив руки на коленях.

В дверь постучали.

Виконт открыл дверь, и слуга поставил на столик бутылку вина и три бокала. Вслед за ним горничная принесла воду и тазы для умывания. Оба быстро откланялись, пожелав супругам доброй ночи.

— Ну, идите ко мне, милая женушка, выпьем за наш союз.

Виконт поманил Стефанию. Она покорно подошла и встала перед супругом все в той же ученической позе. Ноэль приподнялся, подался вперед и усадил ее на колени.

Дыхание мужа щекотало ухо, рождая стаю мурашек.

Поглаживая супругу по муаровой вставке лифа, виконт наполнил бокалы и протянул один Стефании. Другой взял сам, а третий оставил на столике. Виконтесса не понимала, кому он предназначен, решила, что духам: мало ли, какие на севере традиции?

— Полагаю, вуаль тебе больше не понадобится.

— Счастлива от нее избавиться, милорд, — смущенно, призналась Стефания.

— Так давай ее выбросим? — подмигнул Ноэль и, немного повозившись, закинул вуаль в дальний угол.

Девушка улыбнулась и поправила растрепавшуюся прическу. Без вуали действительно стало легче, даже дышалось иначе.

— Полагаю, гаун тоже лишний, — виконт по-хозяйски положил ладонь на бедро супруги и забрался пальцами под распахнутый край верхнего платья, поймал декоративный пояс и задумчиво спросил, указав на украшавшие его камни: — Жемчуг ведь символ девственности?

— Совершенно верно, милорд.

Стефания чуть покраснела и, повинуясь воли мужа, развязала пояс. Он с легким шорохом сполз по юбкам, звонко ударился о пол.

— И ты девственница, милая моя?

Ноэль отставил фужер и слегка прикусил ушко супруги. Губы коснулись шеи, язык лизнул подбородок.

— Да, милорд, — выдохнула девушка. — Врач подтвердил.

— Скоро я сам проверю. Ты ведь знаешь, мужчину не обманешь.

Губы виконта пустились в путешествие по девичьей коже, замерли на оторочке лифа.

Стефания задержала дыхание и, переборов оцепенение, решившись, вытащила из волос фероньерку — украшение в виде ленты с небольшой подвеской-жемчужиной. Пара движений, и темные пряди рассыпались по плечам. Девушка инстинктивно понимала: так нужно.

— Где носит Сигмурта? — недовольно пробормотал Ноэль. — Его только за смертью посылать!

Сигмурт? Стефания удивленно приподняла брови. Муж опять поминал брата, хотя ему тут не место.

— Встань!

Ноэль, сопел, возясь с гауном. Потайные пуговицы верхнего платья не желали поддаваться, но виконт не сдавался. В итоге ткань таки сползла на пол, прикрыв пояс. Стефания переступила через нее и, ощущая себя голой в трех слоях ткани, потянулась за бокалом вина — сейчас он пришелся кстати. Краем глаза она видела, как муж снял жилет и расстегнул кружевной ворот белой рубашки, обнажив часть поросшей мелкими бесцветными волосками груди. Они казались Стефании безумно греховными и одновременно манящими, как любой порок. Разденься Ноэль целиком, вызывал бы страх, отвращение, а тут — интерес, влечение.

Дверь снова распахнулась, и на пороге возник Сигмурт. Пламя свечи в его руках трепетало, играя бликами на странном сосуде, напоминавшем лампадку.

— Наконец-то! — накинулся на него виконт.

— Гости, — флегматично пожал плечами младший Сибелг и, к удивлению Стефании, запер дверь на ключ, который небрежно кинул брату. Тот поймал и повесил на связку на поясе. — Нельзя возбуждать подозрений.

Пытливый взгляд Сигмурта скользнул по невестке. Девушка стойко выдержала его, хотя интерес деверя явно выходил за рамки приличий. Он изучал ее, словно муж, и, кажется, нашел привлекательной. Вторично Сигмурт осмотрел уже иначе, лаская, срывая покровы. Тут Стефания не сдержалась и прикрыла вырез ладонью.

Грудь вздымалась от учащенного дыхания.

Кто придумал такие глубокие декольте? Безусловно, они выставляют тело в выгодном свете, помогают похвастаться драгоценностями, но привлекают мужчин. В данном случае — Сигмурта Сибелга. Опершись о косяк, он и не думал скрывать своих мыслей. Легкая улыбка блуждала по губам.

— Ну, теперь все в сборе, — кивнул Ноэль. — Мы с женушкой уже выпили по одному, догоняй. А баночку поставь… — он на мгновение задумался. — На столик возле бутылки, потом разберемся.

Стефания полагала, что, выпив с ними бокальчик-другой, деверь уйдет, но он не ушел. Закинув ногу на ногу, тоже разоблачившись до рубашки, Сигмурт вольготно устроился на шкуре у камина. Он лениво поворошил дрова, подарил прожорливому огню новую пищу.

— А разве ваш брат?… — неуверенно начала Стефания.

Совсем не так она представляла начало брачной ночи — будто посиделки! Или муж не может — случается ведь такое. Тогда брату придется заменить его на брачном ложе.

Боже правый!

Стефания до боли сжала пальцы.

Ничего, она справится. В любом случае, останется только один мужчина.

Ответ мужа заставил хватать ртом воздух.

— Мы с детства привыкли делить все пополам, но я стану первым.

Стефания вздрогнула и кинулась к двери. Виконт опередил, поймал и запечатал рот поцелуем.

— Ну же, хватит! — Его пальцы зарылись в волосы. — Подумаешь, Сигмурт посмотрит.

— П…п…посмотрит? — с трудом выдавила из себя девушка.

Она дрожала, словно в лихорадке.

— А потом немного увлажнит твое лоно.

Стефании казалось, будто она превратилась в великую грешницу и угодила в преисподнюю. Столько лет блюсти заветы Господа, чтобы участвовать в оргии!

Между тем Сигмурт поднялся и присоединился к новобрачным. Он погладил испуганную Стефанию по волосам и наполнил для нее очередной бокал:

— С вином девочкам легче.

— Это противоестественно! — выкрикнула девушка и, вырвавшись из цепких объятий мужа, расплескала вино. — Я не стану молчать, все узнают!

— Стены толстые, никто ничего не услышит, а ключ у меня. Сигмурт, начнем, пожалуй.

Стефания застонала от безысходности. Муж не только не испугался, он будто и не слышал ее слов.

— Мы еще не знакомы, а вы уже так меня невзлюбили? — укоризненно покачал головой Сигмурт.

Он неожиданно вырос за спиной и поцеловал ладонь невестки. Стефания вырвала ее, попыталась дать пощечину, но деверь успел перехватить руку. То же он проделал и со второй. Однако девушка не собиралась терпеть. Она истошно звала на помощь, колотила каблучками по ногам деверя, но он держал крепко, стойко снося удары.

Ноэль потянулся к шуровке платья и шикнул на супругу.

— Хватит, миледи! Сопротивление бесполезно, только устанете, испортите наряд. Мы овладеем вами по очереди, нет никаких причин для волнений. Вам все равно придется принять член мужчины и не единожды, так какая разница, кому он принадлежит.

— Большая! — не сдавалась Стефания. — Пусть ваш брат уйдет, и вы получите свое.

Она ощущала, как лиф платья слабеет, еще немного, и он откроет нательную рубашку и корсет.

Сигмурт отпустил Стефанию, но не ушел, остался стоять в паре шагов от невестки, судорожно придерживавшей на груди свадебное платье.

— Раздевайтесь. Я приказываю. Вы моя жена и обязаны подчиняться.

Голос Ноэля звучал жестко и властно. Ему надоело играть, потакать капризам девчонки.

— И ты сядь, — виконт указал брату на одно из матерчатых кресел. — Подвинь, как удобно, и не вмешивайся. Совместные развлечения потом, она девственница.

— Будто не понимаю! — скривился Сигмурт и повиновался, прихватив бокал с вином.

Сгорая от стыда, чувствуя себя портовой девкой, Стефания повернулась спиной к мужчинам и начала раздеваться. Разумеется, сама не справилась, пришлось попросить мужа помочь.

На столик легли перчатки. Возле кровати встали туфельки и верхняя юбка.

Под прикрытием полога Стефания избавилась от нижних юбок, отстегнула каркас из прутьев, придававший нужную форму одежде. Без помощи горничной пришлось тяжело, но она справилась. Всякий раз, когда пальцы соскальзывали, девушка вспоминала о Ноэле. Лучше самой, чем ощущать дыхание мужа на шее, позволить шарить по обнаженной коже.

Драгоценности Стефания сняла в самом начале и теперь маялась, плотно сжав бедра, обхватив себя руками, в нижнем белье.

— Мне все снимать? — робко полюбопытствовала девушка из-за полога.

Муж вальяжной походкой направился к ней, оглядел и заверил:

— В самый раз, остальным займусь сам.

Взгляд Ноэля замаслился. Он ослабил и по-хозяйски засунул руку за корсет Стефании. Пальцы сжали груди, перекатили между подушечек соски. Руки приподняли драгоценную добычу и высвободили.

— Какие славные! — хрипло пробормотал виконт и, наклонившись, втянул сосок. Язык ударился о него, подразнил. Зубы чуть прикусили. — Ароматные спелые девственные плоды. Мне уже нравится, миледи.

Руки Ноэля мяли грудь, словно тесто. Стефания стояла ни жива ни мертва.

— Сигмурт, как думаешь, чулки снять? — обратился к брату виконт и наградил сосок очередным болезненным поцелуем.

— Ноэль, у девочки в первый раз, она перепугана до смерти — конечно, нужно снять, — укоризненно заметил деверь и подошел.

Заложив руки за спину, он любовался грудью Стефании. Совсем не такая, как у Хлои, хотя девушка старше. Две острые вершинки, просящиеся в рот. Аккуратные, но не маленькие, не округлые, однако чрезвычайно притягательные. Легкий пушок вокруг затвердевших о холода сосков, сами они цвета корицы — сладкие, теплые.

Сигмурту захотелось сменить Ноэля у тела девушки. Им овладело легкое раздражение. Разве можно столь грубо ласкать грудь? Стефания не возбудится, если брат станет и впредь терзать ее. Женская грудь чрезвычайно чувствительно, но без толку ее тискать, тут нужен иной подход.

— Позволишь ее вымыть? — сглотнув, спросил Сигмурт.

Младший Сибелг ощутил знакомую тесноту в штанах. О, если грудь малышки вызвала столь сильное желание, что произойдет, когда он увидит завитки ее волос, нежную кожу, скрывающую лоно.

Сигмурт отогнал сладкое видение. Что толку, если не ему первому войти в девочку?

Виконт разрешил и провел языком по плечу Стефании.

Не выдержав, Сигмурт шагнул к невесте и заключил в объятия. Теперь ее ласкали сразу двое: один спереди, другой сзади. Корсет все сползал и сползал, пока не оказался на полу. Ловкие руки Сигмурта тут же сдернули панталоны, отрезая пути к отступлению. Стефания дернулась, хотела подхватить их, но деверь отвлек ее, пройдясь языком от лопаток до ложбинки между ягодицами. Это оказалось приятно, как и нежный поцелуй в мягкое место.

Ягодицы Стефании оказались упругими. Сигмурт с удовольствием ласкал их, борясь с искушением раздвинуть и подразнить соблазнительное отверстие. Такая попка создана для любви, Хлоя, при всех ее умениях, проигрывала девственной сестре.

Младший Сибелг прикрыл глаза, представив, как член медленно погружается между мягких половинок, замирает, чтобы дать привыкнуть к новым ощущениям, и начинает медленно двигаться, чтобы в конце оросить живительной влагой. О нет, он предпочтет ее попку лону, хотя пока не видел ни того, ни другого.

Ноэль не отставал от брата. Пока Сигмурт наслаждался ягодицами невестки, пробуя их то на упругость, то на вкус, он упивался мягкостью и теплом других полукружий. Виконт привык, что женщины быстро отвечали на его ласки, но шли минуты, а он не видел изменений, разве только жена успокоилась. Не отличавшийся терпением Ноэль решил не тратить время попросту и, пока младший брат, уложив Стефанию на постель, снимал с нее чулки, донага разделся и смешал воду в тазу.

— Ноэль, я ее хочу! — наградив невестку поцелуем в живот, хрипло пробормотал Сигмурт. — Давай на двоих?

— Нет, потом. Может, второй раз.

Виконту самому не терпелось оказаться с супругой. Он сменил брата у тела девушки, лаская жадно, на грани боли.

Вопреки первоначальному договору Сигмурт тоже разоблачился. Стефания увидела вздыбленное мужское достоинство прежде, чем деверь стянул рубашку. Оно затвердело, приподняло ткань, которая облепила его, как вторая кожа. Гладкий, тонкий и длинный, а у мужа чуть меньше, но толще. Оба непомерно велики, Бог не услышал молитвы. Стефания представила, как братья входят в нее. Увы, даже богатое воображение не помогло.

Ласки Ноэля не вызывали ничего, кроме брезгливости. А как он слюнявил соски! Что только Хлоя находила в столь сомнительном занятии?

— Ого! — обернувшись, присвистнул виконт, указав на плоть брата. — Не рановато ли, Сигмурт? Тебе еще часик терпеть.

Младший Сибелг отмахнулся и напомнил о стынущей воде.

Братья подхватили Стефанию на руки и поставили в большой таз. Тут она снова начала сопротивляться, но муж держал крепко, а деверь наскоро вымыл. Последнее далось нелегко. Прикосновение к нежной коже между бедер лишь укрепляло желание. Хотелось проникнуть пальцем внутрь, аккуратно подготовить девственное лоно и пронзить его, слив воедино стон наслаждения и вздох боли. Хотя Сигмурт бы постарался, чтобы последняя быстро прошла, а прекрасная Стефания отдалась ему.

Не сговариваясь, братья тесно зажали Стефанию между собой. Она обмерла от страха, почувствовав напор возбужденных членов. Ее целовали, покусывали шею, грудь, теребили соски, лаская мягкие складки. Виконт то и дело слюнявил палец и пытался засунуть его в супругу, но она не давала. Ноэль злился и в итоге добился своего.

— Запомни, ты второй, — прохрипел виконт, и Сигмурт, скрипя зубами, отступил.

Казалось, его плоть взорвется. Стефания соблазнительно лежала на кровати, и он видел абсолютно все, благо брат не заслонял пикантную картину.

Палец Ноэля нетерпеливо ввинчивался в лоно супруги, руки железной хваткой стиснули запястья, не позволяя дернутся.

Муж часто-часто дышал, лишь усиливая чувство омерзения. Вот он лег на нее, придавив своим весом, грубо раздвинул ноги и…

Стефания выгнулась, когда член Ноэля ворвался в лоно. Он замер на мгновение и задвигался, вбиваясь все глубже. Стиснув зубы, виконтесса терпела. Она закрыла глаза, чтобы не видеть, но боль раз за разом напоминала о капельках крови на бедрах. Они не волновали виконта, он жаждал удовлетворения. Стефании мнилось, в нее заснули толстую ветку и ворочают, стремясь разорвать. Но вот внутри разлилось нечто теплое, член мужа обмяк, и он, к облегчению супруги, извлек его из лона.

Там, внутри, саднило. Кровь больше не шла, но Стефания ощущала себя разбитой, а еще грязной.

— Ну, теперь моя очередь?

Возле кровати возник Сигмурт. Показалось, или его член вырос, поднялся еще больше.

— Я осторожно, милая, — шепнул деверь и, прежде чем Стефания успела вскрикнуть, раздвинул нежные складки.

Вопреки ожиданиям, Сигмурт не торопился. Боль притупилась, мужское достоинство больше не вызывало жжения, хотя дискомфорт остался. Мысленно сравнив братьев, Стефания предпочла младшего. Он постепенно насаживал на член, часто останавливался, ощущая чужое неудобство.

Виконтесса тяжко вздохнула и вновь прикрыла глаза.

Вот он весь в ней.

Движения бедер убыстрились, ее имели как Хлою. Пускай, уже неважно. Деверь в ней, а муж стоит у постели, ласкает себя. Омерзительно!

Сигмурт излился быстро: слишком сильно хотел, однако вышел из невестки не сразу. Некоторое время его обмякший член оставался в ее лоне, пока младший Сибелг целовал груди Стефании — так, как считал нужным. Его согнал Ноэль. Виконт снова возбудился и жаждал разрядки.

Так, под двумя братьями, сменявшими друг друга в постели, прошла первая брачная ночь новой хозяйки замка Овмен.