Аномироники. Наследник

Ольга Прокопьева

Родители Димы работают параэкологами – присматривают за разного рода паронормальными существами, Дима тоже хочет таким стать, хоть ему и всего одиннадцать лет, но на пути у него стоит злобный Шеф – начальник параэкологов с тёмным прошлым. К счастью, Дима находит нового друга И Джина, и вместе друзьям любые препятствия нипочём.

Глава 2, в которой немного развернутся тайны мира

Мама настолько обиделась на сына, что не захотела его видеть, убежав на работу с утра пораньше. Полностью неприспособленные к условиям суровой жизни рассеянный отец и бестолковый сын сообразили об этом, только когда обнаружили что на завтрак им остаётся не горячая каша, не вкусные гренки и даже не омлет, а хлопья. Оставленная коробка хлопьев с пакетом молока в центре стола, поверх которых лежала записка:

«Это всё из-за Димы. А на Диму я обиделась =С».

А ещё то, что в доме не осталось ни одного печенья.

«P. S. Я забрала всё печенье С=».

— Тебе обязательно надо перед ней извиниться, — заявил Диме папа.

А Диме оставалось только согласиться.

Снова позвонив Атаманше и попросив подбросить их, папа лично проверил, что сын добрался до школы и более того ― из машины проследил, что он в неё зашёл. Не проводил он его лично сам по нескольким причинам: во-первых, чтобы не подрывать авторитет сына, что его родители до сих пор водят в школу за ручку (это был бы сильный удар. Хотя то, что его подвезли на крутейшем джипе подняло ему авторитет), а во-вторых, они с Атаманшей спешили на работу. Хотя у них хватило времени, чтобы досмотреть, как за Димой закроется дверь и тут же уехать.

А Дима так остался стоять за дверью, отойдя чуть в сторонку, чтобы его не сбивали ученики, грустный-грустный. Да, он многое вынес из вчерашнего дня и ещё кое-что всё ещё надо исправить (извинится перед мамой), и главная проблема ― если он ещё как-то влезет к параэкологам, его папа с параэкологами дружить уже не сможет. Но отвернуться от той весёлой жизни означало вернуться в эту ― скучную и тоскливую, а от этого становилось ещё грустнее.

Не говоря уже о том, что из-за того, что он пропустил вчерашний день, он не знал, какой у него сейчас предмет и в каком кабинете. Может, он вообще приехал не к тому времени?

Поток школьников уже иссякал, может, Дима и смирился бы со своей судьбой и провёл бы этот день нормально, но последний ученик тоже остановился в дверях. Он был диминого возраста и азиатской внешности, в России он был недавно, а своих одноклассников должен был увидеть впервые (но предмет и кабинет узнал заранее) и поэтому очень нервничал. А Дима воззрился на него во все глаза, потому что впервые увидел этого мальчика и сразу понял, что тот новичок, что серьёзно смутило новопришедшего. Тот даже напрягся, когда Дима подошёл к нему, потому что был уверен, что Дима наверняка из тех, кто цепляется к новичкам, и, возможно, придётся даже драться.

Дима положил руку ему на плечо:

— Ты видел когда-нибудь чёрных-чернушек? — серьёзно спросил он.

Новенький удивлённо покачал головой со смешно оттопыренными ушами.

— Тогда пошли! — тут же решил Дима, потянув его за собой, в школу, к чёрному входу, опасаясь, что папа ещё следит за главным входом, и не подозревая, что тот давно уехал.

Пригнувшись ― мимо стола вахтёрши и гардероба, чтобы не поймали за шкирку и не отправили в классы. Чёрный ход был совсем рядом ― за углом и по лестнице вниз, и он был всегда открыт, потому что через него старшеклассники сбегали покурить. Всё же перед дверью Дима остановился и обновил корректором свою же крупную надпись с прошлого года: КУРИТЬ ― ПЛОХО! Но её он написал просто, чтобы старшеклассников позлить, для него же вред курения был очевиден хотя бы в том, что запах табака озлобляет существ, и либо они от тебя унесутся подальше, либо нападут. А кидаться в них окурками вообще очень вредно для здоровья. Тут уже не будет мальчика и енота, чтобы тебя спасти.

Снаружи за дверью Дима быстро сделал предупреждающий знак «тсс!» и, прижавшись к стене, профессионально огляделся по сторонам одними глазами, и авторитетно махнул рукой новенькому, шепнув тому: «делай, как я!»

Дима по стеночке добрался до угла, быстро оглянулся, и кувырком, чуть не шандарахнув себя свесившимся портфелем по затылку, скрылся в ближайших кустах акации.

Заинтригованный новичок китайского происхождения ловко и быстро проделал всё то же самое, правда, тоже чуть не потерпев оплошность со своим портфелем при кувырке. В кустах Дима одобрительно показал большой палец проделанной работе.

— А зачем мы так делаем? — увлечённо спросил новенький.

— Зачем? Круто же! Как в шпионских фильмах! — без тени сомнения ответил Дима.

— А, — казалось чуть разочарованно высказался тот, но в его через-чур серьёзных карих глазах впервые вспыхнул озорной огонёк.

Который от недоумения едва не погас, когда Дима с серьёзным видом добавил:

— Но лучше всё-таки посматривать, чтобы нас не заметили воробьи.

И так они по-шпионски добрались до забора, по-шпионски перелезли через забор, состоящий так удобно из сетки рабица. Дима несказанно обрадовался, когда увидел, что новичок умеет спрыгивать прямо с забора, как и Дима ― а больше никто в димином классе так не умел. Правда, сам новичок признался, что сделал это впервые ― просто увидел, как легко это вышло у Димы и подумал, что это и вправду легко. А тем временем они по-шпионски пересекли улицу, даже по-шпионски перешли дорогу на зелёный свет, и весьма по-шпионски оказались посреди небольшой парковой зоны, посреди которой стоял большой камень и на который Дима немедля встал, приложив ладонь козырьком к глазам и внимательно вглядываясь вдаль.

— Шьто? Враг? — задорно спросил новичок, вставая на страже рядом и даже сложив руки пистолетом, в защиту от потенциального врага. В пылу игры у него впервые вылез китайский акцент.

— Нет, — пафосно-гордо ответил Дима. — Я заблудился!

— А, — недоверчиво покосился на своего нового друга новичок, вышел из образа и сел рядом на камень, в ожидании, когда же тот найдёт дорогу.

Вообще-то заблудившись, хоть и с другом, в едва знакомом городе, едва знакомой стране, И Джину (а вообще-то нового друга звали И Джин, но Дима об этом ещё не знал, как и И Джин не знал, как зовут Диму) стоило бы обеспокоится, но он хорошо знал, что может просто позвонить родителям, главное найти чёткий ориентир, чтобы они знали откуда его забирать, да и к тому же, он помнил, как добраться до школы…

И Джин огляделся по сторонам и понял, что со всеми кувырками и оглядыванием по сторонам, он не совсем помнит, как добраться до школы, а потому он здраво подпёр голову руками и принялся искать ближайшие ориентиры.

Прямо за ними двумя стояло огромное, странной формы, с круглыми и полукруглыми окнами жёлтое здание ― правда оно было заброшенным: крыша недоделана, все окна чёрные, без стёкол, а внизу и окна и дверные проёмы заколочены. Такое ощущение, что хотели построить необычный магазин или даже музей, но почти достроив, почему-то передумали.

И Джин подёргал Диму за рубашку, чтобы узнать у него, что это за здание, но Дима, оборачиваясь, тут же увидел заброшенную постройку и радостно воскликнул:

— Да, это оно! — и помчался к зданию, а И Джину ничего не оставалось, как гнаться за ним.

У самого здания Дима резко затормозил, чуть не врезавшись в стену, и, хитро прищурившись, принялся обходить здание по кругу, что-то высматривая внизу. В конце концов они остановились на самом углу парка, где было не заколоченное подвальное полукруглое окно, почти полностью закрываемое кустом со странными белыми шариками, таких И Джин ещё не видел.

— О, они смешно лопаются, когда на них наступаешь, особенно, когда их много, смотри, — Дима не замедлил показать. А потом, вспомнив цель их прибытия, быстро выпрямился, откашлялся, принимая серьёзный и взрослый вид. — Так, во-первых, ничего не бояться, ничего не пугаться — они питаются страхом, — нравоучительно начал он, даже покачивая указательным пальцем перед носом И Джина, а сам И Джин был заинтригован внезапной серьёзностью и странностью разговора, впрочем странности он пока списывал на то, что возможно недостаточно хорошо знает русский язык. — Во-вторых, в начале смотреть на них можно только краем глаза, только потом, когда они к тебе привыкнут, можно разглядывать их в упор; в-третьих, нельзя ходить по земле ― только по доскам, кирпичам и вещам… — Дима с натугой задумался. — Ну, пока всё. Если ещё что-то вспомню, скажу. Я первый. Там нужно спрыгивать так же, как с забора.

Дав последние нравоучения, Дима сразу же скрылся в дыре, а И Джин, очень заинтересованный такими странными наставлениями, больше похожими на игру, мигом спрыгнул за ним, правда, чуть не приземлившись прямо ему на голову.

Внизу было очень темно, свет с недостроенной крыши блестел только где-то очень высоко, полностью перекрываемый чердачными балками ― деления на этажи здесь не было, трёхэтажное здание было полностью полым внутри, от подвала до чердака. Два мальчика стояли на куче мусора, и было видно что прочий мусор, а также кирпичи, доски и камни были раскиданы по всему подвалу аккуратными дорожками. А в особо тёмных углах, казалось, что-то зашевелилось при их появлении.

— Не смотри в упор! — снова предупредил Дима, заметив, что друг пялится туда. — Пока только краем глаза! Потом они привыкнут и сами выйдут! Пойдём!

И сам перепрыгнул на ближайшую доску. Второй не замедлил последовать за ним.

— Кто? Люди? Животные? — внутренне И Джин сгорал от любопытства, но внешне вёл себя сдержанно: куда его привели? В тайное общество? Посмотреть на щенят?

— Скорее животные, — задумчиво ответил Дима, перебираясь дальше. — То есть, некоторые их так не считают, но я всегда считал их кем-то вроде зверей. Поэтому мы называем их существами.

— Мутанты? — не понял новенький, припомнив нужное слово только потому что по-английски оно звучало также, а Икс-менов он смотрел.

— Неее, — сразу же возразил его проводник, — они всегда такими были!

В темноте уже что-то начало шевелиться и приближаться к ним. И Джин старался их отслеживать краем глаза, но пока ничего понять не мог. Любопытство и непонятности заставляли его быть очень внимательным, строгим и прагматичным, как великие детективы (и этой чертой И Джин в себе очень гордился), ради главной цели ― понять и разгадать!

— А почему нельзя ходить по земле? — прагматично спросил он.

— Она грязная! — «объяснил» Дима, и задумался, даже встав на месте. Раньше он бы удовлетворился таким ответом, в стиле «что здесь ещё объяснять-то?», но серьёзное любопытство друга заставляло его более чётко формулировать свои мысли. — Эта земля плохая, потому что здесь кладбище было или плохое что-нибудь случилось, например, дом сгорел с кем-нибудь или ещё что-нибудь плохое-ужасное. И поэтому в этой земле плодятся всякие существа. Они не плохие, но питаются всем плохим: например, страхом или если ты сам по жизни плохой, они тебя съедят.

— Поэтому бояться нельзя? — внимательно уточнил друг.

— Ага, — обрадованно подтвердил Дима, потому что новичок оказался таким догадливым. — И ничего плохого рядом с заброшенными зданиями делать нельзя, потому что получив одну еду, они начинают приставать к тебе, чтобы ты их ещё накормил, а чем больше ты их кормишь, тем хуже ты становишься, а когда ты становишься совсем плохим, то они тебя съедают.

— Похоже на ужастик! — увлечённо воскликнул И Джин. Ужастики он любил, но до сих пор ни в одном не оказывался. Впрочем, не смотря на то, что они стояли посреди темного сырого подвала и вокруг них шевелилось что-то тёмное (И Джин уже заметил, что они разные: кто-то стоял на длинных четырёх ногах, а кто походил на бесформенную кучу грязи), никакого ужастика не ощущалось. Может, потому что он стоял рядом с другом, столь уверенно об этом рассказывающем, а далеко вверху проглядывал солнечный свет.

— Но это всё по-настоящему! — гордо изрёк Дима, гордый тем, что может это кому-то сказать. — Вообще, у всех заброшенных зданий земля рано или поздно портится, поэтому заброшенные дома надо быстро сносить, чтобы нечисть не развелась! Потому что всему городу плохо, если такой нечисти слишком много! А на порченной земле параэкологи специально договариваются о постройке-недостройке, как я это называю, когда возводится зданьице, которое никогда не будет достроено, потому что люди не должны селиться на такой земле, — и заговорщицким шёпотом продолжил, потому что эту информацию ему всегда выдавали только так: — на самом деле самые-самые лучшие студенты нашего архитектурного университета на этом свои экзамены сдают ― им разрешают реализовать проект своей мечты! Правда, он так и останется недостроенным, — хихикнул в конце рассказчик.

— Ару-хи…? — И Джин попытался вспомнить показавшееся непонятным слово.

— Ар-хи-тек-тур-ный, — по слогам повторил для него Дима, нарисовав руками в воздухе домик. — Здания строить, андерстэнд? — он подозрительно посмотрел на него искоса, не слишком ли много информации оказалось и всё ли тот понял.

— А, — серьёзно кивнул тот, похоже внимательно слушающий и вникающий. Только оглянувшись по сторонам, чтобы понять, что любопытные существа, уже не боятся прямого взгляда, а Дима продолжал балакать, ничуть не беспокоясь и заложив руки за голову:

— Поэтому у нас в городе так много крутых зданий, но половина из них заброшенные. Правда, плохо то, что люди смотрят на красивое здание и хотят в нём жить, а оно всё никак не достроится. И они начинают жаловаться, что за произвол и почему здание не достраивается, — он выдавал все сложные истории, которые ему когда-то об этих зданиях рассказывали, обрадованный, что хоть с кем-то может ими поделиться, но сам не понимающий всей их сложности, но И Джин, похоже был более сметлив в таких делах.

— И некоторые всё равно достраивают такие здания и селятся в них? — обеспокоенно уточнил он.

— Да! — щёлкнул пальцами Дима и уставив указательный палец в потолок, радуясь, каким умным оказался его новый друг. — А им потом после этого только плохо живётся, и заснуть не могут, а существа могут съесть их кошку или ещё чего натворить!

— Они всё едят? — поморщился И Джин. Он только и слышал, как существа кого-нибудь съедают.

И тут ему в ладонь уткнулся холодный влажный нос. Новенький обернулся и сначала подумал, что это бродячая собака, только очень лохматая и грязная, и протянул руку, чтобы погладить её, но тут он заметил, что вместо лап у неё белые кости и обмер от испуга. А ещё больше его волновало, как с его растущим страхом, в глазах собаки загорается жадный голодный огонёк.

Дима панибратски взвалил руку ему на плечо, а вторую положил прямо на голову собаки, потрепав её между ушами:

— Я называю их «костяшками», — авторитетно сообщил он и иджинин страх сразу куда-то улетучился.

А «костяшка» довольно завиляла хвостом, сразу показавшись обычной собакой, просто с костяными лапами. Подумаешь.

— Я правда это вижу?! — изумлённо воскликнул на родном китайском И Джин, протянув руку, чтобы тоже погладить существо. То было не против, а только за, лыбясь во всю пасть и зажмурившись от удовольствия. На ощупь шерсть была холодная и жёсткая.

— Эти собаки гуляют по улице по ночам, — Дима перешёл на особый голос для страшилок. — И если ты ночью посреди улицы услышишь перестук костей, то лучше поскорее скрыться в ближайшем ярко освещённом помещении! Они очень быстрые, поэтому от них бесполезно убегать, а в темноте они тебя быстро найдут…

— И съедят, — заученно закончил И Джин и они рассмеялись.

— Не, правда, съедят, — предупредил Дима, убирая руку с друга и садясь перед «костяшкой» на корточки, чтобы почесать шею и за ушами. — Хотя и убегать от них в принципе необязательно, потому что они всё те же собаки, которые не против, чтобы их погладили и дали чего-нибудь вкусненького, — и добавил заговорщицким шёпотом: — Только костей не давай ― они обижаются! — и указал на их лапы.

К ним уже подошли три другие костяшки, все они были собаками, но разного размера и облика ― один из них был даже породистым доберманом. И Джин уже гладил и возился с ними нисколько не боясь.

— Смотри, — вон там мусорники, — Дима пальцем указал на кучу мусора, которая сформировалась во что-то похожее на руку и помахало ему. — Они появляются из трудноразлагаемых отходов, — пояснил он поморщившемуся И Джину, — хотя современный полиэтилен и им сложно переварить. — Мальчик задрал голову, высматривая что-то наверху и тут же вскинул руку, — О, смотри! На балках!

На балках, головой вниз висели птицы похожие на ворон с лысыми головами и щурящимися красными глазами, а за балку они держались руками, очень похожими на человеческие. Птицы поглядывали на них, вертя головами так и сяк, но спускаться не желали.

— Я называю их летучемышевороны! — Дима был не очень оригинален в названиях, но очень ими гордился. К счастью, он понял всю глупость прозвучавшего и поспешил восстановить свой статус знатока в глазах друга: — Но на английском ещё круче: Batavеn!

— Да, на английском круче, — согласился И Джин.

Они оба стали вертеть головами, высматривая ещё вылезших существ: это были и мыши с рыбьими головами и ящерицы с без передних лап, бегающие на задних, и даже мельком заметили вылезшего Крысиного Короля ― о котором они оба знали по «Щелкунчику».

— А откуда они берутся? Они такими рождаются? — спросил И Джин, полностью затыканный носами костяшек, которые теперь их полностью облепили, соскучившиеся по простой ласке и доброте.

— Нет, — что-то промелькнуло в голосе Димы, сразу настораживающее. — Костяшками становятся собаки, которые были замурованы ― их завалило, они застряли или кто-то их специально запер.

И Джин впал в ступор.

— Ты хочешь сказать, что они… все мёртвые?! — и костяшки отпрянули от него из-за нахлынувшего на мальчика чувства жути и тошноты.

— Нет! — Тут же возразил Дима и замялся: эта тема была сложной и для него, он не до конца её понимал, а большинство параэкологов предпочитало объяснять себе, что все они мёртвые, по крайней мере, такие, как костяшки. — Не все, — сдался он. — Те, кто умер, живых не любят и никогда к ним так не подойдут. Вот они, — он указал на «бэтейвенов», — и, например, некоторые русалки ― мёртвые, а вот он, — он ткнул пальцем в «мусорника», — неживой изначально, он создан из неживого, понимаешь?

И Джин настороженно кивнул. Костяшки обиженно кружились около него, не понимая, почему он вдруг их к себе не подпускает.

— Вот, — удовлетворительно сказал Дима, раздумывая над тем, что скажет дальше. — Но костяшки и Крысиный Король ― другое дело, они не живые, как мы с тобой, но и не мёртвые, как они, — он снова ткнул в «бэтейвенов» и И Джин, машинально подняв голову, впервые увидел, когда один из них раскрыл клюв, что у них плоские острые зубы, как у пилы, и впервые задумался, что же это за твари, какова их история и чем они питаются. А Дима продолжал, пытаясь помочь себе умудрёнными жестами: — Они в пограничном состоянии между… чтобы…

Издав глухой бессильный рык, он обратился к самому И Джину, продолжая размахивать руками:

— Представь, что ты в западне, ловушке, тебе не выбраться, и ты умрёшь, но ты очень хочешь жить, потому что всякий хочет жить, и чтобы жить и выбраться ты переходишь на другой уровень жизни! Можешь такое понять?

Друг кивнул, у него получалось такое представить, и почувствовал острый приступ жалости к собакам, которым пришлось такое перенести.

Дима облегченно вздохнул.

— Вся разница между нами и ими ― что для смерти им нужно выполнить специальное условие, раз они так жить хотели, как-то так… — закончил он, окончательно перейдя на невнятное бормотание, потирая шею.

— Я понял, — тихо ответил И Джин.

Он оглянулся на ближайшую собаку и присел перед ней на корточки, подманив. Собака радостно подбежала, повиливая хвостом и утешающее ткнула ему в плечо своей костлявой лапой. И Джин взял её лапу в руки: в ней не было ни сухожилий, ни хрящей, а кости плотно сцеплены друг с другом, и всё равно лапа двигалась и гнулась очень податливо.

— А почему у них такие лапы?

— Может это и есть их обязательное условие дополнительной жизни, — Дима потрепал ту же собаку за ухом. — Хотя некоторые любят рассказывать страшилки, типа они их сами от голода обглодали или стёрли, когда из засады выбирались.

— А люди такие же бывают? — И Джин поднял голову, посмотрев на друга.

— Люди? — задумался тот, машинально ухватившись за подбородок и осматриваясь вокруг заметил, как шевелится чёрная тень, до сих пор остававшаяся неподвижной. — О, смотри, вон один!

И Джин обернулся, вставая и увидел, что тень на самом деле человекообразная и будто состоящая из плесени и грязи, а посередине вдруг вспыхнули два жёлтых круга-провала, похожие на глаза. От твари понесло такой агрессией и опасностью, что даже костяшки раздражённо зарычали, косясь на недружелюбного соседа.

— Правда, он не как костяшки, он всё-таки мёртвый! — спокойно вещал Дима, скрестив руки на груди, а И Джин, чуть наклонив голову на бок, пытался разобраться, что это такое. — Я о таких только слышал, но не встречал, поэтому названия ему не давал. Это то, во что превращаются люди, если их убьёт, кто-нибудь из местных существ, или похоронят в плохой земле, или умрут тут. Как и всё мёртвые, да к тому же люди ― жутко злобные твари, им всё равно, что жрать, лишь бы человек!

— То есть, он опасен? — подозрительно уточнил И Джин, тоже скрещивая руки на груди.

— Пфф, — усмехнулся Дима, — лично я таких не боюсь, у меня от таких амулет есть! Меня он не съест! — и он достал из-за шиворота и показал другу на шнурке амулет из флэшки, который ему подарил один из параэкологов.

–….а меня? — подозрительно уточнил И Джин, заценив амулет.

Дима несколько раз моргнул на приближающееся существо, которое в предвкушении начинало издавать какие-то нечленораздельные звуки.

–….ой, — наконец сказал Дима, и у обоих друзей сердце мгновенно упало в пятки.

Дима мигом схватил И Джина за плечо и толкнул вперёд себя по направлению к подвальному окну, через которое они забрались.

— Бегом-бегом-БЕГОМ! — скомандовал зачинщик экскурсии, впрочем, И Джин и сам соображал что к чему, затормозив только один раз, когда Дима слегка отстал и И Джин решил, что у того проблемы. — За меня не волнуйся, у меня амулет! — отрезал на это Дима.

Как два зайца они в миг оказались на куче мусора у окна, где Дима подсадил друга и помог ему забраться, после чего сам подпрыгнул и ухватился за край, а И Джин втянул его наверх.

Они ещё неслись от здания, будто за ними несётся орда адских гончих. И только миновав свой камень посреди парка, они осмелились оглянуться и, ничего опасного не обнаружив, без сил увалились на траву.

— Фуууух, — выдохнул Дима, а И Джин весело рассмеялся:

— Надо же! — радостно воскликнул он, не веря всему, что с ним только что приключилось и от чего они сбежали. — Это правда было?! Это правда со мной приключилось?

— А то! — подхватил Дима, садясь. — У меня каждый день такой!

И Джин хотел что-то ещё сказать, но осёкся, припоминая кое-что важное, о чём они оба забыли. И с широкой улыбкой протянул Диме руку:

— Меня зовут И Джин! — представился он.

— А меня Дима! — протянул тот руку в ответ.

И они скрепили знакомство рукопожатием и рассмеялись тому, что только сейчас по-настоящему познакомились.

А разжав руки, сразу же снова повалились в разные стороны. Потому что многое пережили и очень устали.

Обрадованный новым всё быстро схватывающим другом, Дима решил так быстро его не терять и выбрал более безопасные маршруты, чтобы всё рассказать, да и город новоприезжему заодно показать.

Он ему рассказал, что кроме тех, кого они встретили в подвале ― тех, кто становятся «существами» после смерти и после жизни, и те, кто появляются «в скоплении одного»: такие как мусорник и мимикрик (Дима сразу же поведал и о вчерашнем приключении) есть и те, кто рождаются особенными: например, феи существуют, и всякие гоблины и тролли ― и они рождаются и существуют такими изначально.

Хотя конечно, они потому и мифичны, что не хотят так запросто показываться людям на глаза.

В соседнем парке где были клумбы, они ловили под листьями растений маленькие пушистые жёлтые комочки, которые, если взять на руки, зажигались яркими звездочками ― очень обжигающими, поэтому их приходилось отпускать и ловить следующих. Пока их не прогнала дворничиха.

Дима показал, как проходя мимо всяких тёмных щелей, водостоков и лазов, можно заметить глаза, следящие за тобой, которые показываются всего на миг, но это просто глаза, за ними ничего нет, что Дима доказал, метко запустив камешком между глаз ― и тот легко пролетел между ними, и только потом исчезли сами глаза. Когда И Джин попробовал повторить тот же трюк, то случайно попал прямо в глаз ― и из здания донёсся такой вой, что дети поспешили убраться на другую улицу.

А в одном водостоке они нашли гоблина ― или кого-то подобного, — и кормили его арахисом, глядя как из-за решётки выбираются крохотные зелёные ручки и подбирают орешки.

А ещё Дима показал И Джину «толпунов» — очень похожих на людей, даже в одежде и с волосами на голове, только лица у них гладкие, с небольшими вмятинами на месте глаз и они были без костей. «Толпуны» собирались там, где было куча народу, и где была толпа, они делали её ещё больше, а где была очередь ― они делали её ещё длиннее. Правда, «толпуны» были абсолютно безобидны, зато если в них ткнуть пальцем, то они издавали тонкий визг и взмахивали руками, которые оказались плоскими и извивались, как ленты. А простой люд вокруг просто ускорял шаг и спешил убраться от странностей и звуков. Так несносные дети и отыскивали толпунов по пустым лицам, веселясь и оттого, как они визжат и оттого как начинают шарахаться люди, а пару раз они перепутали толпунов с обычными людьми.

Веселье бы долго продолжалось, если бы их не поймала за шкирку незнакомая тётенька в строгом костюме:

— А ну, хватит! — строго приказала она, встряхнув детей для убедительности своих слов. — У них же сейчас сердечный приступ будет!

И, не уточняя, имела она ввиду людей или толпунов, а может, и тех и тех, она отвела ребят в сторонку от толпы и оставила там, сама же быстро вернувшись в толпу.

— Ох, — проворчал Дима, поправляя рубашку, — это, видно, была одна из параэкологов.

И конечно же, задев свою наилюбимейшую тему, Дима, когда они зашли в ближайший МакДак, чтобы перекусить, растратив последние карманные деньги, начал с увлечением рассказывать о том, кто такие параэкологи ― всё, что сам знал. О том, что они присматривают за этими существами, как полиция, но ближе к науке ― как научная полиция! И о самых крутых из параэкологов «Гусарах» (которых чаще называют «бандой Макса»), которая обитает в Резиденции — застенках старого университета с лабиринтом в подвале. В Резиденцию попадают только самые крутые и гениальные параэкологи, самые лучшие в своём параэкологическом деле ― как димин папа! Такие работают только над самыми необычными делами, которые им часто передают из полиции, скорой помощи или бюро находок, куда часто жалуются простые люди по не дознанию. А остальные: параэкологи по-меньше, должные только присматривать за местными существами, как недавняя тётенька, даже и не ведали, где находится Резиденция — только докладывали туда по телефону и получали указания.

Правда, и сам Дима не знает, где находится Резиденция, хотя находился там сотни раз.

А И Джин с сумбурных Диминых разъяснений тем временем, уже сложил у себя в голове более чёткую схему:

Существа делятся на типы:

а) животные необычные изначально (как фениксы, они же русские жар-птицы, единороги, василиски и те светлячки, которых они ловили на клумбе)

б) «перешедшие на второй уровень жизни» (как костяшки и Крысиный Король ― остальных И Джин пока не знал, а Дима припомнил только каких-то летающих костяных рыб и двухвостых кошек, бывают ли такими люди ― вопрос остался открытым)

в) Те, которыми становятся после смерти (русалки, живые мертвецы и непонятные бэтейвены)

г) созданные из скопления неживых вещей (мусорники, мимикрики, и прочие прыгающие горшки и сбегающие носки)

д) духи-хранители мест (лешие, домовые, водяные)

е) «древние одиночки» — необычные животные в единственном экземпляре, о которых слагаются легенды (сфинкса И Джину обещали показать)

А параэкологи — тайная организация по сокрытию этих существ от обычных людей? На что Дима только отмахнулся:

— Все о них знают: в полиции, например, и в скорой и там каждый знает, что если вам жалуются на пустой гоняющий охранников автомобиль или когда мусоропроводы петь начинают (это пустогрохи), то это дело надо передавать параэкологам. Папа говорил, что учёные ― все кругом параэкологи и с чем-то параэкологичным связаны: историки там, биологи очень любят описывать про леших-водяных и как они к нашей жизни приспосабливаются. Мой папа пишет диссертацию про группу историков из нашего города, которые изучали существ в 19 веке. Просто…

— Просто?

— Просто люди это знать не хотят! — пожал плечами Дима. — Ну, то есть люди — они довольно ограниченные, они конечно стремятся всё объяснить-доказать, но то, что они объяснить-доказать пока ещё не могут, они это просто игнорируют. Когда оказалось, что шмель не по законам физики летает, так весь мир стал отрицать, что шмель существует, пока всё-таки не доказали, как он летает.

Решив, что такие заявления надо подкрепить примером, он огляделся по сторонам и сразу же нашёл:

— Вот, смотри, — и он повернулся к сидящему боком к ним за соседним столиком студенту в очках: — Эй, у ваших очков зубы.

Тот автоматически потёр за ухом у крошечных зубов дужки очков, впившихся ему в голову, но тут же недовольно буркнул:

— Ха-ха, очень смешно.

Дима наглядно развёл руками, плавно переведя в немое предложение пойти на улицу, раз уж всё доели.

— А что это было? — шёпотом спросил у него И Джин про очки.

— Не знаю, паразит какой-нибудь, — отмахнулся друг. — Вряд ли опаснее комара.

— А он об этом знает?

— То-то и оно, что он никогда и не предположит такое. Раз ни по каким установленным законам этого нет и не может быть, то нечего на это обращать внимание. Мало ли почему за ушами чешется.

— Даже если тебя это жрёт?

Дима закатил глаза, мол, люди же. Люди никогда не замечают то, что их жрёт, будь то паразиты или другие люди.

— Папа говорит, что, взрослея, мы со временем сами собой усваиваем, что стоит замечать, а что должны игнорировать. Но, пока мы дети, и этому не научены, мы видим, всё из того, что другие уже не воспримут.

Ребята одновременно оглянулись на замеченного толпуна, который довольно тёк вместе со всеми. Идущие около него, даже не замечали рядом с собой человека без лица, а ведь могли просто чуть повернуть голову ― и увидеть.

— Поэтому я и хочу стать параэкологом, как Папа! — жарко заключил Дима. — Я бы не смог так долго игнорировать всё интересное вокруг себя.

Димин папа рассказывал, что когда он только стал работать в этом старом университете, его удивило пение, доносящиеся из-за стен, шаги и шорох, которое он явственно слышал, но сколько бы он не спрашивал об этом в университете, никто не признавался, что что-то замечал, все удивлялись его вопросу и списывали слышимое на усталость или буйное воображение.

Однажды, в очередной раз услышав шорох за стеной, он решил постучать — и кто-то из-за стены постучал ему в ответ. Так папа получил подтверждение, что за стеной кто-то жил.

И с этим кем-то он перестукивался время от времени, поддерживания их неполное странное общение.

Вскоре в университет прибыли Ева и Макс, они очень интересовались университетом и его историей, но сами точно не знали, что хотели найти. Их поисками заинтересовался только Димин папа, а они были единственными, кто поверил ему. Ева и Макс тогда были простыми параэколагми и с радостью познакомили с ними Диминых родителей. Вместе они нашли заброшенную часть университета, и узнали, что источником песен было сломанное радио, а папиным собеседником в перестукиваниях — Клео. Он была заперта в застенках университета больше ста лет и до Диминого папы её единственными соседями были домовой, да радио.

Вот так Димины родители, Ева и Макс, да Клео решили использовать заброшенную часть Старого Университета, основав своё параэкологическое сообщество — охранную фирму «Гусар», чтобы отыскивать и помогать тем людям и существам, которым не могли помочь ни люди, ни параэкологи. Так как и папа и мама Димы были уже заняты на своих работах, и менять их не хотели, Ева и Макс с лёгкостью бросили свои прошлые обязанности взяли управление полностью на себя. Димины родители только помогали им и присматривали за ними, хотя и считались полноправными основателями и коллегами «Гусар».

Так всё и было.

Для поднятия настроения и боевого духа Дима решил показать пару параэкологических фишек, например, что если поклониться бродячей собаке и обратиться к ней «сударь, не соизволите ли вы ответить…", то она ответит и поможет тебе с чем угодно. (правда, поддерживать столь интеллигентный разговор очень утомительно: чуть дрогнул тон, или выдал себя смешком — и всё, собака больше не хочет с тобой разговаривать).

И тут, правда, последовали следующие объяснения, что всякое животное может разговаривать и делать что-нибудь необычное, как в сказках (И Джин добавил это в пункт «ж»). Но для этого нужен ряд строжайших условий: во всяком случае ты за всю свою жизнь не должен обидеть ни одного представителя того вида (а некоторые звери требуют, чтобы ты вообще никого не обидел ― даже комарика не прихлопнул), однажды, Журналюга не поделилась с кошкой бутербродом, который та всё равно не стала бы есть, так с Журналюгой теперь ни одна кошка не разговаривает! Некоторые разговаривают только при определённых условиях. Но за спасение жизни всякое животное тебя отблагодарит ― правда, когда ты сам того не ожидаешь и по-своему. Однажды Дима вытащил из лужи тонущего мышонка, а через неделю они обнаружили у себя на пороге булку хлеба.

— Так значит, если изобразить из себя аристократа, то любая собака поможет тебе в чём угодно? — деловито уточнил И Джин.

— По крайней мере советом, но да, — согласился Дима.

— А мы можем так узнать у них, как пройти до Резиденции?

И Дима просиял от такой простой мысли, до которой сам до сих пор не додумался.