Сердце Нижинского. Хроники апокалипсиса

Ольга Погодина-Кузмина, 2010

«Горят щеки – значит, кто-то вспоминает. Я вспоминаю умерших людей. Что, если нас тоже вспоминают мертвые? Что мы чувствуем, когда кто-то молится за нас?..» Монопьеса для безумной балерины, текст в авторской редакции.

22 марта, вторник

Весь день идет снег. Вчера Ольга принесла откуда-то два сломанных деревянных стула. Дерево живое, оно горит веселее, чем уголь. Долго смотрели в огонь. Разве это не чудо, что в нашей комнате сохранился действующий камин? Это знак свыше — значит, нам позволяется жить, заботиться о телесном.

Долго не спали этой ночью. Сидели, прислонившись спиной к теплу, вспоминали. Ольга сомневается, что в этом году наступит весна. Она считает, что Земля остыла, и снежный покров будет становиться всё толще.

Я вспомнила его слова: «Земля задыхается. Она производит землетрясения. Я знаю, что люди не понимают землетрясений, поэтому ругают Бога».

Мы с Ольгой помним слишком много. Мы помним время, когда снег ещё убирали с улиц. Теперь, когда у нас украли лопату, мы можем оказаться в сложном положении. Если дверь завалит снегом, Ольге придется выходить из дома через окно. Хорошо, если сугробы будут плотные, она сможет легко залезть обратно. Она сказала — тогда и другие смогут залезть. Я не знала, что на это ответить.

Разрушение так же старо и скучно, как строительство. Как верно он заметил. Милый, несчастный Александр Блок… Потому что и разрушают, и строят рабы. Мы все — рабы своих потребностей: мы не можем не спать, мы не можем не есть. Мы всё время будем строить и разрушать, оставаясь рабами, пока не придумаем что-то третье… Раньше мне казалось, что третий путь — творчество. Мой танец в облаке души…

Творчество соединяет в себе созидание и разрушение, как глина соединяет в себе землю и воду. Но это всё те же земля и вода… Чтобы глина стала амфорой, нужен огонь. И воздух.

Я, сотворенная из земли и воды, жива, пока во мне теплится огонь. Но всё, о чём я думаю сейчас — как заново открыть этот способ подняться в воздух?