Воспоминания о России. Страницы жизни морганатической супруги Павла Александровича. 1916—1919

Ольга Палей, 1929

Княгиня Ольга Палей, морганатическая супруга великого князя Павла Александровича, сына Александра III, в своих воспоминаниях описывает страшные события, пережитые ее семьей после совершившейся революции. В 1918 году большевики арестовали великого князя, а затем и его сына. Им была уготована тяжелая участь. Ольга отчаянно билась за своего мужа и сына, надеясь их спасти, безрезультатно обивала пороги начальников. Когда в России было потеряно все, княгиня бежала за границу и воссоединилась со своими дочерьми. В эмиграции Палей написала мемуары, полные боли и ненависти к новой власти в России. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

II

Во время нашего пребывания в Могилеве великий князь Дмитрий, состоявший при императоре, часто приходил к нам обедать и ужинать. Будучи полностью в курсе всех военных дел и всех дел Ставки, наделенный замечательным умом, способностью схватывать факты и делать из них необходимые выводы, он в свои двадцать пять лет был зрелым наблюдательным человеком. Он тоже видел прямую угрозу Отечеству и много раз беседовал на эту тему с императором и со своим отцом. Помню, в Могилеве он однажды сказал мне за чаем:

— Ах, мамочка, если бы вы знали, что скоро произойдет.

Сколько бы я ни настаивала, он отказался сказать больше. Мы это узнали через три недели.

Мы вернулись в Царское 25 ноября (по старому стилю) и, едва вошли в свой прекрасный дом, как великому князю была дарована великая и — увы! — последняя почесть. Он был награжден орденом Святого Георгия с подробным описанием в рескрипте его заслуг, что было для него большой честью. Меня всегда удивляло, почему император, видевший великого князя за сорок восемь часов до того, не объявил ему эту новость лично. Эта награда была мечтой каждого русского офицера.

Великий князь не забыл обещания, данного великому князю Александру. Семейный совет состоялся у великого князя Андрея, в его дворце на Английской набережной, и там было решено, что великий князь, как старший в семье и любимец их величеств, должен принять на себя тяжкую задачу выступить от имени всех. Я видела, что великий князь сильно озабочен. Он полностью отдавал себе отчет в сложности и неблагодарности возложенной на него задачи и в том, сколь мало у него шансов добиться успеха. Тем не менее, как только 3/16 декабря императорская семья вернулась в Царское, он попросил аудиенции и был принят в тот же день, во время чаепития.

С сильно бьющимся от волнения сердцем я ждала его два долгих часа. Наконец, около семи вечера, он приехал, бледный, с искаженным лицом и влажными руками.

— На мне нет ни одной сухой нитки, — с трудом произнес он, — и я совершенно потерял голос.

Он говорил тихо. Несмотря на мое желание узнать, как все прошло, я упросила его отдохнуть и отложить на более позднее время отчет о его беседе. Только после ужина, на котором присутствовали дети и гувернантка, великий князь поведал нам, мне и Владимиру, что было сказано во дворце: едва допив чай, великий князь начал рисовать императору мрачную картину текущей ситуации; он говорил о германской пропаганде, становившейся с каждым днем все более дерзкой и наглой, о ее разлагающем воздействии на войска, в рядах которых постоянно арестовывают подстрекателей к беспорядкам, порой даже офицеров. Он рассказал о возбуждении петроградского и московского общества, где голоса звучали все громче, а критика все язвительнее. Говорил о недовольстве народа, вынужденном выстаивать очереди за хлебом, цена которого выросла втрое. Наконец, он подошел к самому деликатному, самому трудному пункту, тем более трудному, что великий князь, как истинный патриот, желал лишь блага России и, в данном случае, жертвовал ради него традициями и своими личными убеждениями. Он сказал, что собравшийся семейный совет поручил ему почтительно попросить его величество даровать конституцию, «пока еще не поздно»! Это стало бы доказательством того, что государь идет навстречу желанию народа.

— Вот, — сказал великий князь, возбуждаясь, — вот прекрасный случай. Через три дня — 6 декабря, Николин день. Объяви в этот день о даровании конституции, отставке Штюрмера и Протопопова^[11], и ты увидишь, с каким восторгом, с какой любовью будет тебя приветствовать твой народ.

Император задумался. Потом, стряхнув пепел с папиросы, пока императрица отрицательно качала головой, произнес следующие слова:

— Ты требуешь от меня невозможного. В день коронования я присягнул охранять самодержавие. Я должен сохранить его в целости для моего сына.

Видя, что его миссия провалилась и любая новая попытка будет бесполезной, великий князь перешел к другой теме:

— Ладно! Если ты не можешь даровать Конституцию, дай хотя бы министерство общественного доверия, потому что, повторяю тебе, Протопопов и Штюрмер ненавистны всем.

В этот момент, собравшись с мужеством, великий князь объяснил, что назначение этих двоих министрами критикуют тем больше, что знают, что оно устроено Распутиным. Потом великий князь заговорил с императором и императрицей о том негативном влиянии, которое обоснованно приписывали старцу. Император замолчал и курил, не произнося ни слова. Тогда заговорила императрица. Она говорила долго, эмоционально, часто поднося руку к сердцу, как будто оно у нее болело. Для нее Распутин был не кем иным, как оклеветанной жертвой тех, кто ему завидовал и желал бы занять его место. Он был другом, молившимся Богу за них и их детей. Что же касается принесения в жертву министров, которыми они довольны, ради того, чтобы понравиться нескольким индивидуумам, об этом не могло быть и речи. В общем, великий князь потерпел поражение по всему фронту, потому что на все свои просьбы получил полный отказ. Я искренне желала, чтобы подобных разговоров не было вовсе, потому что опасалась за нервы и хрупкое здоровье великого князя.

6 декабря, в день тезоименитства императора, великий князь был принят во дворце как ни в чем не бывало, как будто не состоялось никакого разговора. В этот памятный и печальный день 6/19 декабря было разбито много надежд, потому что прошел слух, что император выступит в Думе если не с объявлением конституции, то с провозглашением создания правительства доверия. Ничего подобного не произошло, и 7/20 декабря император и великий князь выехали в Ставку.

Примечания

11

Александр Дмитриевич Протопопов (1866–1918) — государственный деятель, с 16 сентября 1916 г. управляющий Министерством внутренних дел. До того Протопопов был одним из видных деятелей думской либеральной оппозиции, товарищем (заместителем) председателя Госдумы, однако принял предложение Николая II возглавить МВД, после чего стал одной из наиболее ненавистных для либералов фигур правительства.