Измена. Твои (не)желанные

Ольга Николаева, 2023

Я его ненавижу.Евгений Аверченко однажды разрушил мою жизнь: просто вычеркнул из своей, когда узнал о ребенке.А теперь, через несколько лет, снова преследует: он хочет быть вместе со мной, будто ничего плохого и не делал.Гордость, обида, самооценка – через все это можно переступить, только чтобы мой сын имел все необходимое. Я готова забыть про все, только бы у Артёма было все лучшее!Но как быть с тем, что у Женьки есть еще жена и сын?!

Глава 5

Настоящее

Пирожные — такие миниатюрные, размером в одну мою фалангу… Их бы даже Тёмка мог проглотить, не разжевывая. Что уж говорить обо мне?

Закинула в рот парочку, в несколько глотков — залила в себя чай.

Желудок довольно поурчал, успокоился, тело согрелось…

— Спасибо, Жень, за угощение. Все было очень вкусно, мне пора бежать!

Он только успел присесть в свое крутое директорское кресло, едва потянулся к чаю…

— Да брось ты, Олесь! Куда торопишься? Посиди со мной, расслабься немного. Я тебя на машине подвезу, куда угодно.

— Нет. Я не могу…

Расслабиться. Насмешил, блин!

Как нормальный человек может расслабиться рядом с Женькой? Рядом с его заботой, вниманием, добрыми глазами, теплом, сочащимся в голосе?

Для него быть таким — хорошим — ничего не значит. Это в его крови, в характере, в генетике, наверное, — производить впечатление самого лучшего парня на свете!

Он даже не напрягается, чтобы быть таким. Просто берет и делает. А люди вокруг расплываются от умиления и счастья…

Мало кто знает, что Евгений Петрович Аверченко и больно делает точно так же — не напрягаясь, не оглядываясь даже. Переступит через тебя, перешагнет, и пойдет дальше. И плевать ему, как ты валяешься в грязи, корчась от обиды и боли…

Что-то, наверное, отразилось в моем взгляде. Женька, тянувший руки, чтобы меня придержать, остановился на пол-дороги. Отшатнулся даже.

— Лесь. Расскажи мне хоть что-то о себе. Сто лет же не виделись! Ну, поделись, а?

— Нечего рассказывать. У меня ничего нового. Все так же.

— Ладно. Я вижу, что ты не в настроении. Могу понять — устала, замерзла, и меня увидеть не была готова.

— Спасибо. Ты очень понятливый. — Подхватила рюкзак, шагнула к выходу… Опомнилась: вернулась назад, прихватила коробочку со сладостями, засунула в сумку.

И — нет. Мне не было стыдно нисколечко. Он же мне предлагал? Предлагал. А я сама такого никогда не смогу купить Тёме.

Моя гордость переживет что угодно, если речь идет о ребенке.

— Постой! Олесь! Дай мне свой номер телефона! Встретимся как-нибудь, поболтаем, когда ты будешь в настроении?!

— Я сама тебе позвоню, если настроение появится. — Проще было ответить таким способом, чем послать его к черту: Женя туда не пошел бы, как ни посылай, а я уже жутко устала сопротивляться.

— Тогда провожу тебя, хотя бы. — На удивление, он согласился. Подхватил меня за локоток, повел к двери. — Чтобы не заблудилась.

Мы не успели сделать последний шаг — и слава богу. Иначе бы получили по огромной шишке на лбу.

— Женя! Я так и знала, что ты задержишься! — Навстречу нам шагнула шикарная блондинка. Очень шикарная: от блестящего колье на шее до сверкающих носков туфель. Про выдающуюся грудь и губы — лучше промолчать вовсе. — О. А это кто тут у тебя?

— До свидания. — Мне еще тут разборок с чужими женщинами не хватало!

Девица показалась смутно знакомой… Но не было ни времени, ни желания выяснять — кто она, и откуда я знаю этот неприятный, жеманный голос и холеное лицо.

— Нет! Постойте! Я хочу разобраться!

— Марин, оставь человека в покое. Никаких разборок на работе. Мы, кажется, это обсуждали? Или ты опять все забыла?

Женя полностью забыл о моем существовании. Переключился на новую гостью, подарив мне возможность сбежать.

И снова доказал: он умеет быть жестким, злым и опасным. И переключается в этот режим за секунду.

К черту! Бежать от него! Как можно быстрее бежать!

Рабочее приложение разрывалось от заявок. Можно было хватать любую и выполнять, работы всем курьерам сегодня хватило бы до поздней ночи. И заработать сегодня можно было бы шикарно…

Но я бы не смогла сегодня вообще ни с кем общаться больше. Ноги вели в одну сторону — только домой. Хотелось забиться в свой надежный угол и спрятаться. Обнять родных, напитаться от них силой, теплом, верой, что я со всем справлюсь!

И забыть об этой встрече. Забыть и никогда не вспоминать!

— Я дома! Я пришла! — Ввалилась в квартиру совсем без сил. Ждала, что меня встретит громкий, радостный топот… Но навстречу вышла только ба…

— Ох, моя хорошая… Лесечка, видела бы ты, на кого сейчас похожа… — Бабуля тяжко вздохнула, шагнула навстречу, чтобы обнять. Ей плевать было, что я мокрая и холодная. И не боялась, что весь ее старенький халатик превратится в тряпки после объятий…

— Ну, кто ж виноват, бабуль, что такая погода?! — Аккуратно отодвинула ее, скинула все, до самого белья, не отходя от порога. — А где Артём? Почему он меня не встречает?

Какой-то непреходящий страх за сыночка — вечный, живущий со мной, не отпускающий, опять схватил за горло. Все самое страшное давно уже прошло. А мои страхи никак не отпускали…

— К Ваньке-соседу пошел. Им же скучно сидеть по одному. Пускай там поиграется…

— Ох… Ладно…

— Олесь. Ну, что ты? Лица на тебе нет? — Бабушка сгребла мою мокрую одежду, потащила в стирку. Между делом погладила по голове, как маленькую. — Неужто, я бы тебе не сказала, случись что нехорошее?

— Сказала бы. Но я, все равно, пугаюсь, когда его дома не вижу… — Чихнула. Так смачно и громко, что, наверное, перепугала соседей…

— Ох, Леся, Леся! Зачем ты себя гробишь? Вот разве можно в такой ураган бегать по городу? Иди скорее, набирай ванну и грейся!

— Ба, ты же знаешь! Я пока ничего другого найти не могу. А кормить ребенка чем-то надо… — Это был вечный спор ни о чем. Бабушка считала, что проще уехать в деревню, жить там, на молоке и картошке, и больше ни о чем думать.

— Сходила б ты к матери… Все же, внук родной…

— Нет! Ты знаешь, ба! Никогда и ни за что!

— Ну, вдруг она поумнела? Может, внука захочет увидеть, понянчить?

— Она ждет — не дождется, когда мы исчезнем. И ты, и я, внук. Забудь об этом, бабуль. Не заставляй меня снова грустить и нервничать…

— Лесенька… Кто-то из вас двоих должен быть умнее, внучечка… — Бабуля вновь завела свою любимую песню. Она никак не могла принять, что моя мать ушла из нашей жизни. Сама! Своими собственными ногами ушла!

А теперь, отчего-то, должна была ее возвращать!

При этом знали мы прекрасно обе: не выйдет из этого ничего хорошего, никогда. Только мое унижение и боль…

— Ба. Пожалуйста, давай, закроем эту тему? Я сейчас быстренько помоюсь и буду готовить нам ужин. А ты сходи за Тёмой пока. Соскучилась по нему ужасно, и лекарства уже пора давать.

Горячий душ немного спас: вода смыла холод, боль и мои колючие слезы. Почему вот именно так сегодня сложилось? И ураган этот грёбаный, и Женя, и бабушка про мать решила вспомнить?

Почему нельзя выдавать мне проблемы частями, небольшими дозами, чтобы окончательно не поломать?!

И даже поплакать под водой нельзя вдоволь: нужно быстро собраться, вытереть сопли и гнать на кухню, что-то съедобное для Тёмы сочинять…

Бабушкину стряпню он категорически принимать не хочет. Только мою.

Хотя, чему удивляться? Ребенок с детства не хочет есть каши на молоке, а бабуля упрямая: до сих пор их варит в надежде, что Артём однажды проснется и возжелает ее манку с вареньем…

— Мамочка! Мамулечка! Ура, ты вернулась! — Он подкрадывался от самого порога. Хотел испугать.

А мне оставалось только делать вид, что не замечаю, как крепкие, шустрые ножки топочут по деревянному полу, наводя грохот на всю округу…

— Ой, а кто это? — Присела, обняла его крепко-крепко, расцеловала в щечки.

Уже зарумянился, слава богу. Значит, есть шансы, что скоро долечимся!

— А это я! Я тебя испугал, правда? — Глазенки горят восторгом. Подпрыгивает от радости.

Целый день не виделись — соскучились ужасно друг по другу. Не оторваться от него, не напиться сладким детским запахом!

— А что ты мне приготовила? — Маленький носик зашевелился, пытаясь понять по запаху, что там шипит в сковороде.

— Картошечку пожарила. — Лучше картошечки в нашей семье — только макароны. Но они были вчера. А как-то нужно меню разнообразить.

— С сосиской? Или с котлеткой?

Черт.

— Малыш, погоди, мне нужно помешать, а то пригорит!

Освободилась из его объятий, подскочила к плите. Чтобы не видел, как снова глаза покраснели. Поймет, что я расстроилась — будет грустить тоже, даже не зная, что стало причиной.

— Сегодня просто картошечка с маслом. Хорошо?

— Ммм.. А я думал, что будет котлетка….

В горле пережало.

Я слышала и видела не раз, как чужие дети валяются в истерике, требуя от родителей конфеты, игрушки, дорогущие подарки… А мой сынок всего лишь хотел котлетку. И я не могла ее позволить — ни ему, ни себе.

— Это просто луком пахнет, а запах на мясной похож… — Погладила по вихрастой головушке, пытаясь утешить. — Я вчера все денежки потратила на твои сиропы и витамины, малыш. На мясо ничего не осталось, прости…

— А завтра? Завтра сделаешь? — Без претензий. Без обид. С надеждой…

— Мы скоро в садик с тобой опять начнем ходить. Там все будет, и котлетки, и всякая другая всячина…

— А твои вкуснее! — Он уже усаживался за стол, смешно ерзая попкой на высоковатом для него стуле. Схватился за ложку.

Мой золотой, мой самый лучший на свете ребенок! Невозможно представить, что его в моей жизни могло и не быть…

— Я получу зарплату скоро. И мы с тобой налопаемся от души, хорошо?!

— Ага! И сосисок еще купим, ладно? И бабулю угостим?

— Ну, как же мы без бабули-то? Устроим с ней настоящий пир!

Вспомнила заказы, которые таскала весь день за спиной. Когда-нибудь я даже смогу угостить его пиццей, гамбургером и колой. И пускай все это вредно для малыша. Пускай! Он должен когда-то попробовать вкус нормальной детской жизни!

— А еще у меня для тебя сюрприз! — Вовремя вспомнила про пирожные. Как можно было про них забыть? — Лопай быстрее картошку, и тогда увидишь.

Смотреть на то, как он с аппетитом уплетает ужин — настоящее счастье. МЫ уже неделю лечились, и Тёмка сидел практически на одной водичке. Ничего в больное горло не лезло. Сегодня стало лучше, сто процентов. Пускай отъедается!

— Смотри! Вон, какие красивые пироженки! Мы таких и не видели с тобой никогда!

Корзиночки, завитушки, еще какие-то милые штучки — все это чуть-чуть помялось, пока я добиралась до дома. Но Тёмкиному восторгу это никак не помешало.

— Мам, а ты? — На четвертой по счету сладости он остановился. — Попробуй, они классные!

Вытерла щечки, перемазанные в креме. Натянуто улыбнулась.

— Я же сладкое не ем, ты знаешь. Лучше себе на утро оставь, хорошо? А то зубки можно испортить!

Бабушка застряла у соседки. Можно понять: устала, бедная, целый день возиться с этим хулиганом. И теперь отдыхала с подругой за чашкой чая с вареньем… Ей бы тоже надо оставить парочку вкусных штучек — побаловать…

— Лесенька, внученька! — Ба появилась в доме как чудо: стоило только вспомнить — и вот она.

— Что, моя хорошая?

— Там какой-то мужчина по подъезду бродит. О тебе спрашивает!