Убежище. Книга вторая

Ольга Назарова, 2022

Так просто пройти мимо пса, который никому не нужен, и так сложно вытащить его из беды. Или не очень сложно? Стоит лишь вспомнить себя самого в детстве и становится ясно, как ты должен поступить. Именно благодаря таким воспоминаниям отца, у Мишки появляется пёс его мечты! Понемногу Убежище становится надёжной опорой в жизни даже в таких непростых вещах, как развод или появление людей, которые жаждут только достижения своих целей, получения денег или удовольствий. От таких людей сложно отбиться, но в Убежище много помощников и идей по избавлению своих любимых от любой напасти. Эти помощники могут быть людьми или животными, но общее у них одно – они всегда защищают тех, кто им дорог. Причём, делается это всеми возможными и невозможными, а иногда и весьма оригинальными методами.

Глава 2. Неоцененное чудо на станции

Людмила озадаченно осматривала сына и внука.

— Вы что, поругались?

— Нет, — помотал головой Мишка и, спрыгнув с перил крыльца, канул в густых зарослях. Фёдор одним длинным прыжком сиганул туда же.

— Володь?

— Мам, ты про псину на станции знаешь? — Владимир выводы делать умел. После его слов про пса, Мишка помрачнел, замкнулся и только в окно косился, словно в электричке едет и рядом не родной отец, с которым он только что разговаривал, а какой-то неприятно пахнущий бомж. — Мишка какого-то пса подкармливает…

— Знаю, конечно! Он живёт в красном кирпичном доме с башенкой. Забавный такой дом… — Людмила мало того, что знала, так ещё и сходила лично посмотрела, даже с соседкой хозяев Тима поговорила, — Им действительно собака не нужна… Предыдущий куда-то исчез. Весной привезли этого, а он щенок был. Есть просил всё время. Поскуливал. Некоторые жаловались, ну, хозяева бить начали. Соседка предложила его ходить кормить. Но она пенсионерка, своих собак трое, ещё этого не потянет. Сказала, что за небольшую денежку была готова варить еду и на него. Прямо калькуляцию рассказывала — не согласились. Мол, будет своих кормить, а деньги красть.

— И так бывает, небось…

— Не тот случай, Володенька. Есть мошенницы, конечно, но у таких свои собаки не бывают такими ухоженными, а соседский не пытается прощемиться поближе к сетке и руки полизать. Она его всё равно подкармливает чем может, когда хозяева долго не появляются, но они очень уж ругаются.

— А Мишка тут причём?

— Мишка его увидел почти сразу, как мы дачу купили и к нему бегает. У нас даже порядок выработался — покупаем ему еды, и Миша идёт к псу, а я на рынок, а потом он меня находит, и уже вместе двигаемся за покупками в супермаркет.

— Погоди, а как он с ним общается? Через сетку? Следы-то на футболке были такие… контактные.

— Ну, не совсем через сетку. Она в одном месте отходит и Миха… нет, не наливайся праведным гневом. Не забирается он на чужой участок! Просто передаёт псу еду, гладит, а Тим ему правую переднюю лапу подаёт — как раз дотягивается через прутья вольера. Мишка к нему очень привязался и очень за него боится.

Владимир хмыкнул, — Ну, не дураки же хозы, от пса избавляться.

— От первого избавились… Да и не нужен он им. Они дом собрались продавать, уезжают куда-то. Только цену заломили большую, никто не берёт, а боятся, что дом пустой, да у станции. Вот Тима и держат.

Владимир досадливо дёрнул плечом. Его всё это совершенно не касалось. А Мишка просто не умеет себя вести и вообще лезет, куда его голова не лезет! Он заглянул в холодильник, достал бутылку с ледяной минералкой, вышел во двор, приложил булькнувшую бутылку к виску и вдруг его словно толкнул кто! Вспомнился обжигающий холод от тёмной воды, в которую он прыгнул за тем щенком… Да! На берегу кто-то кричал о сопляке, который лезет, туда, куда его голова не лезет, но он сумел добраться до безнадёжно тонущего псёныша и выволочь его на берег. И потом он щенка не бросил! Они вместе с мамой нашли ему дом.

— Голова не лезет, да? Давненько ли ты стал таким… — он покосился на своё отражение в оконном стекле и скривился. — Чё-то ты, Вовка, омерзявел!

Словечко «омерзявел» тоже было оттуда — из детства. У них в компании оно означало худшую степень пакостных изменений в недавно ещё приличном пацане.

Мишка уныло размышлял о том, что ему, конечно, грех жаловаться.

— Раньше-то было совсем фигово! А сейчас и бабуля, и Фёдор, и Маурка, — про отца он принципиально старался не вспоминать. — И жить стало это… приятнее, чего уж там!

Но с вечерними тенями всё увереннее наползала совсем уже не летняя прохлада, и Мишке стало уже невмоготу бороться с плохим настроением: — И осень скоро, школа… Да ещё новая, чтоб ей! Непонятно, как там что будет! Хотя… Чего там непонятного — ничего хорошего. А главное, главное, как же тут будет Тим?

Мишка каждый раз всё сильнее ощущал, что связь между ним и чёрным остроухим псом-подростком, становится всё сильнее и сильнее. Даже соседка это заметила.

— Он прямо слышит тебя! Вас ещё и на горизонте нет, а он как компас — выскакивает из будки и утыкается лбом в прутья. Причём именно с той стороны, откуда ты выйдешь!

Тётка-то просто удивлялась, а Мишке стало нехорошо, когда он представил, как Тим будет его ждать, ждать, ждать…

— А я буду в проклятой школе! И могу даже не узнать, что его хозяева куда-то сбагрят!

Этих самых хозяев Мишка видал — плотный, угрюмого вида бритый налысо мужик и худощавая блондинистая тонкогубая женщина приезжали с мальчишкой чуть помладше самого Мишки. Их сын никакого внимания на скулящего Тима не обратил, а как вышел из машины, уткнувшись носом в смартфон, так и проследовал в дом, не отрываясь от какой-то бродилки.

Мишка бы с удовольствием треснул дурня, который не понимает своего счастья!

— Понимаешь, Фёдор, вот бывает такое! Есть у человека чудо, а он не соображает! — Мишка начёсывал кота, жалуясь ему на жизнь. — Мне кажется, вы бы подружились!

Фёдор не был в этом полностью уверен… — Велика честь с псами дружить! — рассуждал он. — Ну, если приведёт кого-нибудь, разберёмся, воспитаем, построим! Будет приличный воспитанный котопёс.

Почему-то в том, что он в жизни Мишки главный зверь, Фёдор ни на миг не сомневался, так что и не переживал по ерунде.

На следующее утро он, прищурившись, наблюдал за вознёй двух котят. Шустрые упитанные и весьма предприимчивые малыши возились в зарослях у дома, играя в «великую охоту» и периодически выскакивая из зарослей на «дичь» — двух белоснежных бультерьеров, развалившихся на траве.

— Фёдор, а почему они такие мааахонькие? — Крок опасливо косился на котёнка, прыгающего по его боку. — Не, ну подросли, конечно, но как-то уж очень немного!

— Это не они махонькие, а вы здоровенные! — презрительно фыркал Фёдор. — Глафира! Не отгрызай ему ухо, он тебе ещё пригодится! — кот был сторонником минимально членовредительских игр. — С собственными собаками надо обращаться бережно!

Глафира, только что собиравшаяся впиться остренькими как иголочки зубками в ухо бультерьеру Дилу, засомневалась было, только кота было лучше послушать. Фёдор был строг, скор на лапу, но справедлив. Например, когда Глафира с братом Гавриком решили поохотиться за его хвостом, настучал он им прилично. А вот за игры с хвостами бультерьеров и кота Эдика, приходившего в гости, не ругал. Справедливо? Справедливо! Правила такие! Правда, мама Маура пыталась объяснить, что и собак, и других котов терзать не стоит, но мама — кошка мягкая, её мяв можно и мимо ушей пропустить. А что? Прижали ушки к головёнкам всё мимо и пролетело!

— По-моему, с этими хулиганами только Фёдор и может управиться, — качала головой Людмила. — Ну, положим, Лизу мы спасём — Фёдор может к ним приходить и Глашку приводить в кошачье-вменяемое состояние, а вот как Лизины свёкры жить будут с Гавриком… Это я уж и не знаю!

— Мы будем Фёдора сдавать напрокат! Как профессора котовых наук! — невесело хмыкнул Мишка.

Настроение у Мишки становилось всё хуже и хуже. — Ба, а нам в магазине ничего не нужно? — уточнил он к вечеру, осознав, что больше просто не выдержит.

Он бы и раньше пристал, но Людмила была у соседей.

Бывший дом и участок Пилипенко стремительно преображались — Татьяна, мама Лизы, решила, что ремонтировать дом надо срочно. Деньги из отложенных и накопленных арендных сбережений у неё были, так что рабочие приступили к делу сразу. Работали споро, охотно. Всё, что ещё внутри оставалось после отъезда Пилипенко, было убрано, полы перестелены, окна установлены, а сейчас меняли крышу и сносили дряхлый сарайчик. Правда, при сносе не обошлось без травм — какой-то непонятного назначения штырь выпал из стены сараюшки и поранил одного из рабочих. Так что Людмила занималась профессиональной деятельностью — оказанием первой помощи. Вот Мишка и страдал печальными раздумьями. Собирался даже на велике сгонять, пока бабуля занята, но они договаривались, что он без спроса уезжать далеко не будет. Пришлось держать слово.

Людмиле ехать никуда не хотелось! Вот категорически. Уже и рот открыла сказать, мол, давай завтра, но сообразила, что Мишка пребывает в тоске по грядущей разлуке с Тимом. Наверное, надо было сесть и решительно с внуком поговорить о том, что нельзя приручать чужого пса. И чем меньше Тим будет Мишку видеть, тем ему же, Тиму, будет лучше! Да, это правильно, разумно, логично, по-взрослому. Только… только сейчас сидит где-то в Москве в солидном офисе её взрослый сын. Мыслит логично и разумно. Всё правильно, конечно. Но есть в этом что-то такое безнадёжно-неправильное! Холодное, обреченное и тоскливое.

— Миш, как хорошо, что ты мне напомнил! Умница ты у меня! — Людмила тихонько улыбнулась тому, как обрадовался Мишка. — Нужно! Мука у нас заканчивается. А ну как мы решим оладьи завтра сделать, а муки-то нет! Поехали?

Мишка со всех ног нёсся к знакомому проулку с пакетом мясной обрези, предвкушая, как сейчас увидит Тима! Влез в ясеневые заросли, раздвинул ветки старого куста смородины, чуть отогнул рабицу. — Тим! Тииимкааа!

Вольер был виден отлично — прямо у носа Мишки начинаются прутья. Вольер есть, а Тима там нет!

Мишка посвистел. Тим всегда слышал, когда кто-то подходил и выскакивал из будки задолго до этого. А сейчас — никого.

— Не понял. А где он? — Мишка протёр внезапно заболевшие от напряжения глаза. И тут увидел, что на проушине, где всегда висел висячий замок, запирающий вольер, когда хозяева были не дома, замка нет!

Вольер не был закрыт!

— Тииим! Тимааа! — Мишка уже в голос позвал пса. И осознавая, что случилось что-то ужасное, с силой дёрнул рабицу. — Тима! Я не успел даже попрощаться с ним! Где он? Куда его дели? Может… может выпустили?

Ему так ярко представился молодой чёрный пёс, который мечется по дорогам, на которых он никогда в жизни не был, пытаясь найти хоть что-то знакомое!

Мишка выскочил из зарослей, кинулся к дому рядом, туда, где жила соседка, жалевшая Тима.

— Как назло, её дома нет! И калитка заперта.

Звонок смартфона застал его на третьем круге метаний по посёлку.

— Миша, где ты? — Людмила поначалу ничего не поняла, когда запыхавшийся и всхлипывающий Мишка попытался объяснить, что случилось. — Погоди, я сейчас подъеду к тому дому и, если хозяева Тима на месте, попытаюсь выяснить, где пёс.

Она отлично сознавала, что эти люди имеют полное право послать её куда подальше. — Ну, и ладно, не страшно! Но куда ж они пса подевали?

Когда Мишка домчался до того дома, бабушкина машина уже стояла рядом. А сама бабуля разговаривала с вернувшейся соседкой.

— Меня сегодня весь день дома не было! Да, соседей видела рано-рано утром. Они приехали, как всегда не поздоровались — ну, это у них так водится. Только Тим был на месте! Куда ж они его дели-то?

Мишка всё рвался ещё поискать, но уже начало темнеть, а бабушка выглядела совсем расстроенной и усталой. — Ладно, поедем домой. Но я завтра сюда вернусь на велике. Хорошо?

Людмила и соседка обменялись телефонами, договорились, что созвонятся, если будет какая-то информация.

Мишка напряженно всматривался в окно машины, боясь пропустить в густых сумерках чёрного пса, возможно, бегущего по обочине.

У дома он увидел отцовскую машину и зло кривился.

— Принесло его опять!

Людмила только вздохнула. Она предвидела, что сейчас Мишка точно не сможет сдерживаться, и скандал неминуем!

— Я не понял! Куда вы делись-то? Уже звонить собрался! — Владимир шел к калитке. — Приехал и сижу с Фёдором, кукуем на крыльце.

— Володь, мы на станции были… — Людмила вышла, устало облокотившись о дверцу машины. Мишка, сидел, упрямо сжав губы и демонстративно отвернувшись от отца. Он услышал, как бабушка изумлённо ахнула, присмотревшись к чему-то, находящемуся на крыльце. — Миша! Смотри!

— Чего ещё… Ну, чего вам всем от меня… — больше Мишка не успел сказать ничего, потому что, расслышав его голос с крыльца метнулась чёрная остроухая тень, пронеслась мимо Фёдора, сидевшего на перилах, мимо Владимира, легко перемахнувшая калитку и ворвавшаяся в тесное пространство Людмилиной машины. — Тима! Тиииимкаааа!

Людмила просто плакала, уткнувшись в рубашку сына. — Володя, родной мой, откуда ты его взял?

— Купил! Утром ещё, когда на работу ехал, заехал на ту улочку, нашел дом, обнаружил около него брутального такого мужика. Сказал, что хочу купить пса. Тот сначала выпендривался, ну, я переговоры-то вести умею, — Владимир довольно хмыкнул. — Короче, согласился, куда ж ему деваться!

Он не стал говорить, что весь день невольно вспоминал о черной собаке, уже почти их собаке! Как выехал с работы значительно раньше обычного. Заехал в зоомагазин, и, чувствуя себя восхитительно взволнованным, как перед праздниками в детстве, набил весь багажник всяким собачьим скарбом. От кормов до лежанки и кучи щёток, шампуней и даже игрушек. Про последнее Владимир бы и не подумал. Это в магазине спросили сколько лет псу, и он, припомнив, что «продавец» сказал, что пёс молодой, ему всего семь месяцев, оказался направлен к огромному стенду с собачьими игрушками. Подумать только! Он волновался, пока не приехал и не убедился, что пёс на месте, а бритый тип его поджидает и чуть не подпрыгивает от нетерпения. Уже когда Тим был в машине, его документы, с трудом найденные бывшим хозяином, у покупателя, а на договоре купли-продажи Тима, оказавшегося немецкой овчаркой, поставлена подпись, Владимир не сдержался.

— Слышь… Не заводи собак, пока сам человеком не станешь, лады? Не-не, быковать не стоит. Сам такой. Просто учти, штраф тыщ восемьдесят за поганые условия содержания и издевательство над псом я тебе устрою запросто. Прямо-таки не поскуплюсь адвоката нанять! Понял?

Мишка ничего этого не знал, он наконец-то обнимал за шею Тима, а тот, добравшись до своего любимого человека, с которым за прошедшее время сроднился, которого слышал издалека, о визитах которого мечтал, как о самом-самом большом счастье, сначала лихорадочно вылизывал его лицо, а потом просто уложил голову ему на плечо и так замер.

— Пап! Пап, спасибо тебе! — Мишки и видно-то не было. Темнота и Тим полностью его скрыли. Может, это было и к лучшему, потому как зареванная физиономия самого Мишку слегка смущала. Так, на периферии сознания.

Владимир хмыкнул. Он не был скупым и всегда покупал сыну вполне достойные подарки, но вот такого тона у него никогда не слышал. — Не за что! Я вообще-то… Ну, и сам рад, что его оттуда достал, — признался он. — Не дело псу жить в тесной-претесной клетушке, где даже миска для воды пустая. Миш, вы, может, выйдете? А?