Абсолютно неправильные люди. Самый лучший не рыцарь.

Ольга Назарова, 2023

Обидно, когда родственники говорят «она не в нашу породу», но активно требуют помощь, деньги, время и силы. Неприятно, когда говорят «старая дева, повернутая на животных», напрочь забывая, что Марина несколько лет назад едва-едва пережила гибель жениха. Тяжело, когда все усилия и забота о ближних, которых Марина любит, воспринимаются как должное, зато появление рядом с ней видного спутника, вызывает возмущение – как же так! Да разве же может быть у невелички – Марины такой приличный мужчина?! Её участь – работа и помощь родственникам, а вот настоящее семейное счастье и прочие радости должны достаться её младшей сестре. Только Ася достойна всего этого – ведь это именно она настоящая наследница своих бабушки и деда, «их порода».Бабушка и дед не знают, что Маринин спутник, приехавший на семейное сборище, вовсе и не жених, как он о себе говорит, а просто друг, который решил Марину выручить. Только вот, кажется, он слишком увлёкся этим процессом…

Глава 7. Правильное или совсем неправильное предложение

Алиса ехала на условленное место, сияя как новогодняя ёлка. Сияла всем — губами, тенями с блеском, ногтями, настроением и улыбкой.

Даже ежу было понятно, зачем её зовёт Сева!

— Предложение делать! Точно-точно, к бабке не ходи! Ну, там так себе, конечно, место. Комары, темно, сыро… Лучше бы на пляже, на солнышке или в ресторане, так, чтоб все видели, оркестр играл, а он бы мне розы подарил и на колено встал с кольцом! — Алиса была большим знатоком разных «правильных способов» делать предложение и даже отказала одному своему однокласснику, который вернувшись из армии и пав жертвой Алисиных прекрасностей и неотразимостей, сделал ей предложение «по-неправильному» — просто с одной розочкой и тоненьким дешёвеньким колечком. Что-то он мямлил там, о том, что у него есть квартира и работа слесарем на местном заводе, но Алиса и слушать такие глупости не стала, раскатав парня вместе с его розочкой и скудоумием в тонкий блинчик.

— Да кто ты, и кто я? Слееесарь! Иди отсюда, и подальше! Жених тоже мне нашёлся! Нищий дурень! Вон, к Юльке иди, она по тебе со школы сохнет! Такая же нищебродка! А я — я не твоего поля ягода!

— Вот бы меня сейчас увидели все эти… которые остались слесарями-токарями! Вон я какая стала! — Алиса мечтательно покосилась на себя в зеркале заднего вида:

— Конечно, им о такой и мечтать не приходится! Обязательно надо будет приехать с Севочкой — показаться! Пусть завидуют! Остановимся в лучшей гостинице, и я-то уж всех соберу!

Она свернула с шоссе на просёлочную дорогу, ведущую к мысу, сбросила скорость, оберегая машину, прошипела что-то в адрес Севы, который додумался до того, чтобы делать предложение в таком дурацком месте.

— Ещё и пешедралом топать! Хорошо хоть, там идти недалеко и я кроссики надела! — она так была поглощена сияющими перспективами, планированием, кого она позовёт на свою свадьбу, а кому демонстративно откажет в этой великой чести, а также идеями, куда они поедут на медовый месяц, и что Севчик будет ей там дарить — ведь всем известно, что в Турции завались золота, а в Тайланде — клёвый жемчуг, что никакого страха или опасений перед безлюдным сумрачным местом не испытывала.

Некое беспокойство было, но совсем не о элементарных мерах безопасности — ей очень хотелось запомнить себя при полнейшем параде — в «отпадном» платье, на каблуках, с безупречным макияжем, но здравого смысла хватило на то, чтобы припомнить тропинку, которая петляла от дороги к мысу. Да, она довольно ровная, но уж точно не для дорогущих туфелек.

— И ничо! — Алиса наедине с собой частенько говорила «по-домашнему». — И ништяк! Кроссики модняцкие, клёвые и просто куууул! И смотрятся отпадно!

Пробираясь по тропинке к мысу в «отпадных» кроссиках, Алиса неоднократно похвалила себя за выбор обуви. А потом, когда среди деревьев свинцовым блеском показался залив, набрала Севу.

— Мииилый, я уже туууут! — пропела она в смартфон.

— Я тоже! — от деревьев на самом краю мыса отделилась тёмная фигура и приветственно помахала Алисе рукой.

— Интересно, а цветы где? — призадумалась Алиса, пробираясь к Севе. — А шампусик?

Почему-то ей казалось, что Сева должен ждать её с огромной охапкой роз и бутылкой шампанского.

— Может, боялся, что я откажу? Вот глупенький! — Алиса шла мимо тёмных деревьев, сияя улыбкой.

Всеволод пошёл ей навстречу, прикидывая, что лучше отойти с открытого места. Правда, с залива мыс не особо просматривается — место пустынное, но лучше не рисковать. Лучше сделать всё у деревьев!

— Севочка, я пришла! — объявила Алиса, добравшись до него. — И жду сюрпризик!

— Сюрпризик? А как ты думаешь, о каком сюрпризе я говорил? — Сева, добравшись до улыбающейся Алисы, немного растерялся.

Нет, планировать это было как-то проще… Но вот пришла эта дyрищa, смотрит своими коровьими глазами, и что? Сразу на неё кидаться? Ну, он же не зверь, всё-таки!

Он припомнил то самое правильное состояние — злость, раздражение. Вот чего надо добиться! Он сейчас разозлится и всё сделает в лучшем виде.

— Нуууу, как же! — Алиса удивилась. — Я думала… ну, что ты мне предложение хочешь сделать… — происходящее как-то выбилось из придуманного ею сценария.

— Предложение? В смысле? — Сева настолько об этом НЕ думал, что поначалу даже не понял, о чём это она…

— Сева! Ну, ты чего? Что значит «в смысле»? Руки и сердца! Замуж!

— Замуж кого? Тебяяяя? — Сева не выдержал и расхохотался. — Да как тебе это вообще в голову-то пришло! Таких, как ты замуж не берут! Такими только пользуются! Поняла?

— Ты что? Ты хочешь сказать, что ты меня не любишь? — опешила Алиса.

— Неа, ни капли! — с удовольствием признался Сева.

Ему этот разговор внезапно начал доставлять удовольствие. Бросал-то он неоднократно и жёстко, но старался обойтись без «контрольного выстрела» — последнего разговора. Нет-нет, вовсе не потому что жалел брошенных, а потому, что могли и истерику устроить, и кинуться… Зачем ему вцепившаяся в шевелюру мстительная фурия?

Мелкую Алиску, приговоренную к скорому окончанию жизненного пути, он не боялся ни капли, поэтому решил уж оторваться напоследок!

Алиса ничего не поняла…

— Сева, ты только что действительно сказал, что ты меня не любишь? — задала она глупейший вопрос.

— Абсолютно!

— То есть ты просто со мной…

— Неее, это мне тоже было не особенно интересно! Ты — так себе, если честно, во всех отношениях. Ты мне была нужна исключительно как финансовый директор. Как самый тупой финик из всех, кого я смог найти!

— Что? Но зачем? — Алиса от потрясения даже плакать не могла.

— Ты даже этого не понимаешь? Ну, ты и дyyyyрaaaa! — с удовольствием бросил ей Сева. — Ты же подписывала вместо меня все счета, все договора, вообще всё по выводу денег из предприятия! Ты и товары принимала, которые нам за те деньги вроде как отгружали. Типа принимала. И даже склад арендовала, где они якобы лежат! Целый пустой склад! И даже инвентаризацию там сама сделала.

— О чём? О чём ты говоришь? — у Алисы от потрясения даже слова плохо выговаривались — челюсти свело.

— О том, что ты украла у предприятия миллионы! Много-много миллионов! И все куда-то дела! А я и ни при чём… Да, вот поверил такой мошеннице, ну поругают, ну уволят… А виновата-то ты!

— Но я… но я ничего не брала! Ты же мне просто документы приносил, и я подписывала. Ты же говорил, что я могу и не вникать!

— А тебе никогда не было интересно, за что тебе деньги-то платят? А? Правильно, именно за то, что ты всё подписывала и не вникала! — рассмеялся Сева. — А что я тебе говорил… да мало ли, кто тебе что скажет! Милая, всегда! ВСЕГДА надо смотреть, что именно ты подписываешь! Правда, тебе это уже не поможет!

— Почему? Я же… я же всем скажу, что ничего-ничего не брала! — крикнула Алиса.

— А! Ну, тогда, конечно… Само собой! Только вот мы отошли от цели твоего приезда сюда. Ты спросила какой сюрприз я тебе приготовил, помнишь? — Сева ощутил прилив нужного настроения как раз от крика Алисы. Ишь ты… скажет она! Как же!

— Так вот, моя дорогая! Сюрпризик в том, что больше ничего и никому ты не расскажешь! Ни-ког-да!

Алиса замерла как кролик перед удавом. До неё только сейчас дошло, что она находится в абсолютно безлюдном месте, наедине с типом, который вовсе не влюблён в неё, вовсе не жених, и даже не начальник!

— Он меня подставил и теперь я ему мешаю… — мысли тянулись медленные и заторможенные, словно замороженные от вот этого человека, который подходит к ней всё ближе и ближе.

Она отлично могла различить каждую чёрточку лица Севы… Или нет? Человек вдруг показался ей абсолютно незнакомым, страшным! Самым страшным из всех, кого она в жизни видела! Куда там герои ужастиков, которые она обожала смотреть, чтобы «пощекотать нервы», да они перед этим человеком — белые овечки.

Сева резко вытянул вперёд руки, чтобы схватить Алису, но тут она, как перепуганный заяц, кинулась на него сама!

Опытные охотники знают об этом и никогда не поднимают подраненного или оглушённого зайца с земли — он способен запросто рaнить, а то и yбить человека ударом сильнейших задних ног с острыми и длинными когтями, легко доставая незащищенное горло или живот недавнего своего преследователя. Если человеку везёт, и он отделывается только ушибом или просто потрясением, то он долго пытается понять, как же так вышло, что безобидный заяц стал таким опасным зверем и свалил прямо из рук, растворившись в лесных зарослях!

Они оба не ожидали такого — Алиса ударила Всеволода коленом в пах, вцепилась ногтями в лицо, резко оттолкнула от себя. Сева заорал от резкой боли от встречи его организма и Алискиного колена, от боли в расцарапанном лице и замотал головой — Алиса толкнула его на ближайшее дерево и крепко приложила головой о ствол старой сосны, почти оглушив.

Нет, она не стала ждать, чтобы он схватил её снова, а кинулась бежать со всех ног, правда убежала очень недалеко — за ближайшими кустами её цапнула какая-то невидимая ранее тень.

Алиса от ужаса была готова напасть и на этого врага, но ей не дали ни малейшей возможности, умело перехватив руки и зажав рот.

— Тихо ты! Не верещи! Служба безопасности! — сказал ей кто-то практически беззвучно на ухо. И так это было сказано, что она тут же поверила, первый раз в жизни ощутив, что такое эта самая безопасность… Почему-то она железно успокоилась насчёт того чудовища, которое вдруг вырвалось из такого знакомого и привычного Севы — теперь он ей точно не страшен!

Сева бежал за проклятой Алисой! Саднили царапины на лице, болели уязвимые части тела, так немилосердно ушибленные проклятой девицей, ныл затылок, но это ничего! Главное, сейчас не дать ей добраться до машины и свалить! Он прекрасно знал каменистый берег под обрывом. Знал и то, где можно с помощью железного ломика откатить неустойчиво стоящий в воде валун. Под ним была залитая водой яма…

— Никто и никогда её не найдёт! Никто и никогда! — бормотал Сева. — Царапины… царапины я замажу чем-нибудь. Ничего! Я выиграю! Я всегда выигрываю.

— И что ты говоришь? Правда? — невозмутимый голос, неожиданно прозвучавший в лесной тишине, да ещё в непосредственной близости от него, напугал Севу до судорог.

— Нервный какой! Прыгает, вопит… Штаны-то сухие? Ты сухой, говорю?

— Ааааа? — Cева кинулся было бежать от фигуры, которая вдруг сконцентрировалась и выступила перед ним из зарослей в виде того самого жутко неприятного типа, напугавшего его в офисе, но убежал очень недалеко — ближайшая сосна подставила ему подножку, ловко скрутив руки.

— Кирилл Харитонович, готово! — отчиталась сосна вполне себе человеческим голосом. — В машину его?

— Да и тут можно побеседовать… — лениво откликнулся Хантеров. — Зря мы, что ли, ехали? Болезный, а болезный, ты куда деньги-то девал?

— Кккакие деньги? — Сева всегда быстро приходил в себя, не подкачало это качество и сейчас:

— Я не знаю ничего про деньги! Я нашёл Алиску, ну, финансового директора! Она тут в спа пряталась! Как раз хотел спросить о деньгах, а она напала на меня, лицо разодрала, ударила! У меня травмы лица, головы и… и ещё травмы! Вы Алиску поймайте и у неё спросите, куда она девала украденное!

— Ну, ты молодец! — с удовольствием проговорил Хантеров. — И ведь сходу, экспромтом… Правда, всё равно дилетант и профан. Ты, дyрик, что, думаешь, что мы тут случайно мимо проходили? Гуляли перед сном, так сказать? Моцион у нас?

— Эээээ, не знаю! — честно признался Сева.

— Включите ему запись, — велел Хантеров.

«А что я тебе говорил… да мало ли, кто тебе что скажет! Милая, всегда! ВСЕГДА надо смотреть, что именно ты подписываешь! Правда, тебе это уже не поможет!» — вещал голос Севы среди сосен.

— Нет! — перебил сам себя Сева. — Нет-нет! Этого не может быть! Я не мог ошибиться!

— Ну, поздравляю тебя с открытием! Ты ошибся фатально. Причём ещё в тот самый момент, когда решил чужие деньги тиснуть! — скучным голосом сообщил ему Хантеров. — Так куда ты их дел?

— Никуда. Никуда я их не девал! Это всё она!

— Опять про финика своего? Да ты не переживай! Она уже у нас в машине сидит и поёт, не прерываясь ни на минуту!

— Что поёт? — изумился Сева.

— Старую песнь о главном! Пойми, чудак, мы специально дали тебе возможность максимально раскрыть ей глаза. Теперь она про тебя рассказывает ВСЁ. Ну, то есть вообще всё, что знает. Пока исключительно из оскорблённых чувств, — Хантеров покосился на свои часы и дополнил:

— Минут через двадцать до неё дойдёт в полной мере факт спасения из твоих ручонок, и она вспомнит и то, что сейчас позабыла. Итак, где деньги?

— Не знаю… И вообще, я требую адвоката! — решительно заявил Сева.

— Вот чудак! — рассмеялись вокруг. — Мы же не полиция! Ты хоть кого-то в форме видишь? Нет? И в штатском среди нас полицейских нет. Мы — служба безопасности обокраденных тобой людей. Людям важно получить назад не только те деньги, которые сможет найти полиция, а вообще все, которые ты украл.

Сева припомнил страшные истории из прошлых девяностых и попятился, правда, недалеко. До ближайшей сосны, около которой стоял тип в камуфляже, практически сливаясь с деревом. Снова обнаружив"странную сосну", Сева взвизгнул, затравленно глядя на людей, так внезапно расстроивших его планы.

— Ты просто подумай мозгами, если сумеешь их у себя наскрести… — сухо предложил ему Хантеров, пожав плечами. — Или ты обвиняешься в экономическом преступлении в особо крупном размере, и в покушении на убийство, а до кучи ещё чего-нибудь можем поискать. Ну, к примеру, на твоих прежних местах работы. Или ты возвращаешь ВСЕ деньги, даже те, которые потратил, и мы даём тебе новый шанс, и даже новую работу!

— Работу? — встрепенулся Сева.

— Именно! — с удовольствием кивнул Хантеров. Он легко мог озвучить мысли «клиента» о том, что вот вернёт он натыренное, его простят, и снова возьмут на работу, где он ещё что-то сможет нахимичить, облегчив счета своих работодателей на энное количество денежных знаков. А что? Он же уже всё отдал!

— Даже скучно с такими. Нет, ну, честное слово скучно! — подумал он

Хантеров покосился на первого своего помощника. Его мысли он тоже знал — вон, по губам змеится тонкая ухмылка при мысли об ассенизаторских отстойниках, купленных специально для этого созданным подразделением их фирмы. Весьма и весьма выгодный бизнес. Правда, очень «ароматный» и своеобразный. Но и там нужно кому-то работать, так почему не таким хитровыделанным типам? Лет пятнадцать отработает и пусть катится на все четыре стороны! А если попытается свалить до окончания этого срока — так всегда можно донести случайно «утерянные» доказательства до прокуратуры, раз уж человек совсем не понимает хорошего к нему отношения.

— А эта… Алиса? — вдруг спросил Сева. — Она тоже будет у вас работать?

— Зачем? Алиса просто глупая деваха, которую ты использовал. Ты же сам её полностью оправдал! Да, шубки, брюлики и прочую мишуру, купленную на деньги тобой прикарманенные, ей придётся вернуть, а сама пусть идёт на все четыре стороны!

Сева было возмутился.

— Да она меня чуть не покалечила!

— А ты её — чуть не yбил! Кстати, ломик твой мы тоже нашли…

Алиса уезжала домой через четыре дня… Она, правда, возмущалась потерей шубейки, машины и прочего, Севой подаренного, но делала это молча, про себя.

Денег в сухом остатке оказалось до ужаса мало — на билет не хватило бы, но к ней вдруг подошла та мелкая аудиторша, протянула какие-то бумажки и деньги.

— Подпишите договор и можете взять, — пояснила она изумлённой Алисе.

Договор та читала старательно! Аж кончик языка высунула от напряжения:

— Это чего? Какую собаку я продаю?

— Йорка, которую вы выкинули на дорогу под машины! — сухо сказала Марина.

— Так ты… вы её нашли? — Алиса неожиданно обрадовалась. Нельзя сказать, что она вспоминала о собачонке, когда к её горлу тянулись руки Севы, но вот сейчас вспомнилась маленькая бородатая псинка, и даже настроение почему-то стало чуть лучше.

— Я её нашла и покупаю у вас! Подписывайте, пока я не передумала.

Алиса быстро подписала, схватила деньги и торопливо спрятала их в сумку. А потом внезапно остановила уже уходящую от неё Марину.

— Погоди… те! А почему? Ну, вы же могли и не покупать, а просто взять и всё.

— Могла, тем более что у меня есть съёмка того, как вы её швыряете, — Марина пожала плечами. — Я не знаю, поймёте ли вы или нет, но каждому нужен шанс. Вам шанс дали и они, — Марина кивнула в сторону кабинета, где находился Хантеров, — И мы с собакой. Может, он вам и будет лишним, а может, и пригодится. В любом случае, мы вам его дали, а дальше — выбор за вами.

Алиса ехала в поезде, крепко держа сумку в руках, и всё думала про шансы, которые получила.

— Выбор за мной? Понять бы только, какой он, этот выбор… — думать с непривычки было сложно.

***

Питерский летний дождь посверкивал молниями, гремел грозами над Невой, заливал крыши, дворы и парки, умывал окна, и, наконец-то укатился по своим дождливым делам в сторону залива, уволакивая за собой серый облачный хвост.

— Карри, смотри! Радуга! — Марина так устала за последнее время, что просто устроилась у вымытого дождём и раскрытого настежь окна со своей уже официально купленной собакой, вдыхала запах кофе, присматривалась к нагруженной бутербродами и свежими огурцами тарелке, стоящей перед ней, и чуть не облизывалась на стаканчик мороженого, уже слегка обгрызенный хозяйственной Карри.

— Радуга — это к чему-то хорошему, понимаешь? У нас с тобой оно обязательно будет! Вот я прямо его ощущаю. Ээээ, нет! Вот колбасу ты ощущаешь настолько хорошо, что она уже уползает с бутерброда! Карри, имей совесть! Я тебя ассенизатором, конечно, работать не отправлю, но тырить чужое — это нехорошо!

— Какое же оно чужое? — изумилась Карри. — Оно твоё, а ты — моя, значит, оно моё! Ну, ладно, ладно, я тебе тоже кусочек оставлю — радуга-то она к хорошему! А значит, к хорошей собаке, то есть ко мне!