Я тебя люблю

Ольга Минская, 2013

Я тебя люблю» – история любви длиною в год из жизни женщины успешной и несчастливой. Жаловаться на судьбу ей стыдно, а просто продолжать эту рутину – больно. История о разочаровании и одиночестве могла бы преобразиться встречей, которая в одно мгновение все меняет, дарит радость и осмысленность. Встреча случается и приносит любовь, но… Книга рассказывает историю любви наших сверстников, поколения Фейсбука, стартапов и неожиданных денег. История любви, которая дарит радость, горечь и надежду, что счастье все-таки возможно. Содержит нецензурную брань.

11. Потери

Сегодня утром, когда отвозила детей в школу и садик, встретила Светку, мою подружку еще из России (она тоже отводила своего в школу), а потом увидела маму друга сына. А потом продавца из магазина и завхоза клуба, где я тренируюсь. И появилось ощущение, что это как в Росси, как было дома. Я выхожу на улицу и встречаю своих подружек, которые живут со мной в одном дворе, мальчиков и девочек из моей школы, знакомых профессоров из университета напротив, журналистов, бегущих в ВТО (всероссийское театральное общество — когда-то оно было), балетных, музыкантов, костюмерш из театра, где работала мама. Дедушку с другом, продавщицу из овощного…

А потом в эмиграции это все кончилось. Я была только с такими же, как я, молодыми и потерянными. Не было родителей и их друзей, не было дедушек — жизнь стала плоская. Только я и такие же маргиналы в новой стране, у которых нет семей и им некуда деваться. Я помню, когда за две недели до начала войны в Персидском заливе все иностранцы и израильтяне уехали из университетского общежития в Рамат Авиве. Только маленькая горсть новоприбывших одиночек и диких израильтян, которым совсем некуда было деться, остались переживать ежедневные ночные сирены в пустых бетонных корпусах. Мы заклеили окна клейкой лентой, и по вечерам во время тревоги, пока ракета летела до Рамат Гана, пели, разговаривали на ломаном врите, перемешивая его английским, гадали на картах и мечтали о будущей жизни через 10 лет. Страшно не было. Проблемы выживания в незнакомой стране полностью убивали страх от возможного попадания ракеты в общежитие. Через 10 лет мало что изменилось. Нам стало лучше. Мы не были больше такими чужими и такими беспомощными. У некоторых появились семьи и даже дети. Но сытыми и спокойными мы не стали, потому что мы все — неприспособленные к жизни гуманитарии, без профессий, языка, а теперь уже и без культуры. Может быть, теперь через 20 лет, все начинает налаживаться для всех нас. Всего 23 года. 23 года моих слез, одиночества и неприкаянности.