Воспоминания моей души, или Назад ради будущего. Том 1

Ольга Мананикова

Вы слышали такое слово, как регрессия? И я не слышала до 28 лет, пока не обнаружила себя стоящей на балконе и смотрящей в бездну. Мир рухнул, от меня к другой ушел любимый. Чтобы справиться с болью, нашла тренинг, помогающий увидеть проблему в прошлом воплощении. Новая работа, новые друзья, настоящая любовь, новые способности… Исправляя карму в прошлом, изменила судьбу. Франция, XIV, XVII в., Россия, XV в., Германия XVI в. Куда еще занесет мою душу? И что из этого получится?

Глава 9 Германия 16 век

Переход в прошлое воспоминание был медленным, сначала почувствовала, как у меня увеличилась грудь и попа, тяжелые волосы, заплетённые в тугую косу, уложенную на голове, непривычно давили. Посмотрев по сторонам поняла, что нахожусь в небольшом полуподвальном помещение, где тускло горят свечи, расположенные на столах и по стенам заведения. Каменные своды низко нависают и создают атмосферу мрачности подземелья. Узкие окна под самым потолком практически не давали света. Длинные лавки вдоль таких же длинных столов заляпаны липкими пятнами. С тряпкой и ведром в руках отмываю столы от пролитого пива. На одной из стен расположено тусклое зеркало, в которое решила заглянуть.

На меня смотрела молодая, но дородная девушка, с рыжими волосами, уложенными венчиком на голове. На одутловатом лице не выделялись ни брови, ни ресницы, так как они часто выгорали, становясь совсем белыми. Зато лицо и плечи усыпали густые веснушки, делая кожу не однородной. Единственное, что мне понравилось — это не крупный прямой нос и голубые, большие, чуть наивные глаза, удивленно смотрящие на меня. Опустив взгляд наткнулась на немаленькую грудь, которая с трудом умещалась в блузе, натягивая материал аж до неприличия. Грудь высоко стояла, так как опиралась снизу на своеобразный корсет, который утягивал талию и зашнуровывался по всей длине. Снизу темная широкая юбка, прибавляющая в бедрах, а сверху накинут фартук, не скажу, что белого цвета, скорее серого от частых стирок.

На вид мне было лет двадцать или двадцать пять, так как выглядела внушительно, но детское выражение лица не давало точно определить возраст. По всей видимости тут я живу и убираюсь по совместительству.

— Доченька, — услышала громкий мужской голос, — заканчивай поскорей, нам еще необходимо перелить пиво и помыть посуду. Скоро появятся первые посетители, видишь небо хмурится, значит и путники могут у нас остановиться, а не только вечные пьяницы, гуляющие до утра.

Догадалась, что дочка местного трактирщика — это я, помогающая отцу по хозяйству, а не служанка, горбатящаяся на хозяина.

— Да, папенька, я скоро закончу и помогу, — проговорила и снова взялась за работу.

Вскоре начали подтягиваться первые посетители, погода портилась, ветер усилился, и в окна застучал моросящий дождь. Не прошло и часа, таверна наполнилась народом, едва успевала подавать еду и напитки. Мне бы помощницу, но отец и слышать ничего не хочет, пытается скопить, как он говорит на мое приданное. Но я понимаю, какая свадьба, ведь на меня никто из мужского населения не смотрит, как на девушку, только как на малышку, подающую на стол.

Дверь с грохотом распахнулась и в таверну ввалилась шумная толпа господ, громко смеющихся и ругающих непогоду, испортившую охоту и развлечения.

— Еды и вина, срочно, пятому герцогу Клевскому, — произнес один из вошедших, — все самое лучшее, что есть в погребах, его высочество не любит, когда ему приносят дешевое пойло. Многие из посетителей, завидев господ, решили быстро ретироваться. Компания расположилась в центре помещения, сдвинув столы в общий круг.

Отец, спустившись в погреб принес самое лучшее вино, которое было. Я расставила кружки и принесла еды.

— Кажется, у нас сегодня будет не только выпивка, но и удовольствие, — ухмыльнулся один из господ, — но для этого придется выпить не одну пинту пива, — продолжил он, глядя на меня оценивающе, как на племенную кобылицу. Все засмеялись и уставились в двенадцать глаз изучающе.

Почувствовала, как лицо стало пунцовым аж до самых кончиков ушей. Поставив кружки на стол, попыталась ретироваться. Самый наглый поймал меня за подол и потянул резко на себя так, что шлепнулась к нему на колени. Подлец крепко держал за талию одной рукой, другой оттянув блузку, заглянул в нее.

— Целоваться с тобой я бы не стал, а вот пощупать не отказался бы, — и крепко сжал мою грудь так, что я вскрикнула.

На возглас вышел отец, увидев меня на коленях мужчины попытался заступиться.

— Господа, имейте совесть, это моя дочь, она еще невинна, совсем ребенок, пощадите ее, прошу вас, — проговорил отец, обратившись к его высочеству.

— А что ты с ней будешь делать, отец? Замуж ее не возьмут, разве что только приданное хорошее отвалишь, и кто-то позарится на него. Отдай ее нам, оказать удовольствие интимного характера придворным короля для нее будет большой честью, а мы хорошо заплатим, — внес один из господ непристойное положение, от которого у отца сжались кулаки, но он промолчал.

Снова попыталась вырваться, но крепкая мужская рука держала намертво. Было стыдно и больно от того, что, торгуясь с моим отцом, словно корову покупали, другой рукой продолжали щупать и мять мое верхнее достоинство. Из глаз полились крупные слезы. На мгновение стало страшно от мысли, а если меня сейчас продадут господам для потехи и удовлетворения мужских потребностей? Слезы уже лились не преставая.

— Господа, уважаю вас и его Высочество, но дочка у меня одна, просите, что хотите, но прошу не трогайте ее, — взмолился отец.

Герцог, к которому были направлены слова, продолжал есть, никак не реагируя на ситуацию. Скорее всего ему было безразлично, как сложится дальнейшая судьба разносчицы в придорожной таверне или наоборот, хотел увидеть к чему приведут торги.

Теперь мне щупали не только грудь, рука, державшая за талию, полезла под юбку, я же продолжала реветь в голос. Отец растерянно смотрел на происходящее и не знал, как реагировать.

— Хорош, Гастон, мало тебе девок в замке, потерпи пару часов и затащишь кого ни будь в постель, девчонка и вправду еще не целованная, ты ее и так сильно напугал, — встал на мою защиту один из господ.

Продолжая усиленно мочить слезами своего захватчика, повернулась на голос. Слезы не давали хорошо рассмотреть говорившего, заметила только высокого парня, довольно молодого, лет двадцати с хвостиком, одетого в голубой, расшитый золотом камзол в высоких, начищенных сапогах. Волосы его казались светлыми, но в нашем трактире темно, а глаза голубыми. С мольбой взглянула в надежде на спасение.

— А что, Мартин, тебе приглянулась эта пышная дурнушка, ты у нас любитель булочек, — заржал Гастон, немного ослабив хватку.

— Девчонке еще жизнь строить, чем черт не шутит, может кто ее и приметит, а ты завтра не вспомнишь, как проспишься, — сказал голубоглазый.

— Точно и не вспомню, зато пока порчу ее девственность, всласть намну груди, уж больно они сочные. Хотя их и так пощупал, но как ни будь вернусь сюда и снова попробую, тогда уж точно не отвертится, — заржал Гастон и отпустил.

Быстро соскочила и рванула к себе в комнату, заперев дверь на замок, зная, что сегодня в зал не спущусь ни за какие коврижки.

Долго не могла заснуть, прислушиваясь к громким голосам и частым взрывам хохота. Казалось, что господа до сих пор смеются надо мной, над дурнушкой и моими крупными формами. Конечно и раньше не питала иллюзий по поводу своей внешности, но, чтобы так прямолинейно оценили и дали понять, что кроме приданного во мне ничего нет достойного, заставляло стыдиться и ненавидеть свою внешность. Все мечты и планы на счастливое будущее развалились, как труха старого дерева. Жить больше не хотелось, но отца предать и оставить одного не могла. Без меня ему не справиться и не переживет он мою потерю, сердцем чувствую. Ладно поживу еще не много, а потом, как отец умрет, сразу же за ним, нечего мне делать больше в этом мире. С этими печальными мыслями уснула под непрекращающийся смех, гулко доносившийся из полуподвала таверны.

Следующее утро было хмурым и неприветливым, погода пасмурной, но дождя уже не было, в воздухе отчетливо запахло осенью. Убирая со столов, оставшихся грязными после господ, продолжала думать о том, что наговорили накануне. В памяти всплыл голос молодого и симпатичного блондина.

«А вдруг кому ни будь все же приглянется и все же кто-то женится?», и смех Гастона: «Что, Мартину приглянулась пышечка? Не знал, что такие тебя привлекают?»

«Вот что он имел в виду? Я действительно могу понравиться Мартину или он из сострадания только остановил Гастона?» Вспомнив ситуацию, где мое лицо было пунцовым, а глаза опухшими от слез, нет, такая точно не может понравится, осадила себя. Но не прошло и пяти минут, сомнение вновь закралось в мою душу, а вдруг действительно понравилась? Муки сомнений и терзаний продолжались до самого вечера, а ночью, засыпая, представляла большие голубые глаза Мартина, сжимающего грудь и закрывающего глаза от удовольствия.

Целую неделю по ночам представляла себя и голубоглазого в различных пикантных ситуациях, в надежде, а вдруг снова заявится в таверну один, уже без противного Гастона и высокомерного, равнодушного герцога. И снова фантазия меня уносила на своих крыльях в область неосуществимого. Стало казаться, что я влюблена и сердце просило выход накопившимся чувствам. Отец даже как-то спросил меня, не заболела ли, глядя как медленно тру один и тот же стол более получаса.

— Нет, чувствую себя хорошо, — ответила, продолжая и дальше тереть несуществующее пятно. Покачал головой и тяжело вздохнул, скорее всего вспомнив недавние события и приписал мою рассеянность к внутренним переживаниям. Помочь мне был не в силах и хорошо это понимал, но помощь уже была не нужна, так как во мне проснулась неожиданно спящая женщина и так некстати давала теперь о себе знать.

То ли я не в тот день родилась, то ли меня преследует закон подлости, романтичной встречи с Мартином не вышло. Как я и предполагала, начался сезон охоты, звери за лето подросли и сейчас копили жирок на зиму. Заезжих охотников с каждым днем становилось все больше, и я носилась, как угорелая, часто забывая даже пообедать. Мысли о Мартине постепенно успокоились и только изредка, перед сном, как воспоминания проносились в голове.

В один из таких дней, с недопившими кружками в обеих руках я, пятясь назад, ногой пыталась открыть дверь и выйти наружу. Не рассчитав силу, дверь распахнулась через чур сильно, из-за нее послышалась грубая ругань, явно приложив кого-то по голове. От неожиданности резко повернулась, споткнулась о порог и полетела вперед носом. Тот, кого я приложила дверью по всей видимости еще не сориентировался, а тут я падающая на него всем своим весом. В итоге мне повезло с одной стороны, приземлилась, разбросав недопитые кружки на живого мужчину, поэтому не сильно ударилась. Но когда опустила взгляд, увидела голубые глаза из-под своей груди, которые мне так часто снились по ночам. Желание мое исполнилось, только совсем нетаким образом, а точно по закону подлости.

Конец ознакомительного фрагмента.