Приключения котёнка Брыся

Ольга Малышкина, 2017

В раннем детстве мама сказала Котёнку, что имена им, кошкам, дают Люди. И вот однажды Котёнок услышал: «Брысь!» Человек, который это произнёс, и не подозревал, что дал Котёнку не только имя, но и судьбу…

© Малышкина О.В., текст, 2017

© Зарубина Е.В., иллюстрации, 2017

© Издательство «Кетлеров», 2017

* * *

1. Как мама учила котенка уму-разуму

Никто не знает точно, когда началась эта история. А раз никто точно не знает, значит, всё случилось однажды. Так вот, однажды на свет появился Котёнок. Появился он, конечно, не один и не сам по себе. У него было два братика и сестричка. А ещё мама — самое главное существо на том самом свете, на который появился Котёнок.

Правда, сразу он этого не понял. Котёнок думал, что главный — он. А что? Посудите сами, захотел кушать, пискнул требовательно — мама тут как тут: подставляет тёплый мягкий живот, утыканный пупырышками-сосочками, и течёт из них вкусное сытное молоко. Пей-ешь не хочу! Испачкался? Мама опять тут как тут: высунет шершавый розовый язычок и начистит до блеска.

Сияет Котёнок густой серо-белой шёрсткой на солнышке — загляденье!

Одно только не нравилось малышу: уж очень любила мама уму-разуму учить. А ему хотелось самому учиться: и уму и разуму. И пытался Котёнок с маминых уроков удрать. Но вот беда: лапы у мамы были гораздо длиннее, чем у него. Пока он на своих коротеньких изо всех сил удирал, маме даже с места двигаться не приходилось — она просто вытягивала переднюю лапу (то левую, то правую, в зависимости от того, в какую сторону удирал Котёнок) и возвращала беглеца в «класс». А если тот упирался и капризничал, то мама становилась строгой (забывала, наверное, что Котёнок главный) и подушечкой лапы отвешивала ему обидный подзатыльник.

Приходилось тогда Котёнку сидеть вместе с остальными рядом с мамой и слушать, что она рассказывает. Однако в отличие от мамы Котёнок ни на минуту не забывал, что главный — это он, а потому постоянно спорил и ни с чем не соглашался. Про себя. Потому что уже знал: если не соглашаться вслух, то можно снова заработать лапой по затылку.

В этот раз мама учила чистить язычком шёрстку. А Котёнок, в знак протеста, с помощью язычка учился арифметике. Насчитал у себя целых четыре лапы и один хвост. Тот, правда, считаться не хотел и тоже норовил удрать (в Котёнка характером пошёл!). Но Котёнок проявил хитрость и ловкость: выждал, когда хвост бдительность потеряет, извернулся, поймал непоседу зубами и тут же сосчитал — один!

Ещё обнаружил у себя два уха. Происходило это так: сначала Котёнок послюнявил язычком правую лапу, чтобы с головы не соскальзывала. Потом долго тёр ею правое ухо — убеждался, что оно, правое, одно. Потом то же самое проделал с левой лапой и левым ухом. Потом сложил один плюс один. Потом решил проверить, сколько ушей у братиков и сестрички. Пока пересчитывал их и складывал, опять от мамы нагоняй получил — мол, сам не отвлекайся и других не отвлекай.

А как не отвлекаться, если Котёнок у родственников по одному носу увидел! Нужно ведь было свою мордочку срочно ощупать — вдруг у него, как у самого главного, носов намного больше? Оказалось, что и у него нос один. С двумя дырочками. Но Котёнок был уверен, что его дырочки не такие крохотные, как у братиков и сестрички. Иначе как бы туда забирались щекотные солнечные зайчики и заставляли громко чихать?

— Чхи! — тут же вырвалось у Котёнка, и он удивился: солнечных зайчиков поблизости не наблюдалось.

— Чхи! — повторил малыш, потому что у него снова зачесалось в носу.

Котёнок потрогал его лапкой — нос был очень мокрый. И не только нос, но и щёчки, и лобик!

— Блямс! — сказал вдруг кто-то. — Блямс! Блямс! Блямс!

И опять обрызгал Котёнка.

— Чхи-чхи-чхи! — ответил малыш и зажмурился, потому что капельки попали в глаза и затекли через дырочки в нос. Но, прежде чем зажмуриться, Котёнок успел заметить, кто поступает с ним так коварно. Это вода стала падать с неба! Она ударялась о край водосточной трубы, рядом с которой мама проводила урок чистоты, разбивалась на мелкие кусочки и кидалась ими в Котёнка. Потому что он сидел к трубе ближе всех. Совсем близко.

Вдруг сильно-сильно потемнело. Мама заволновалась, схватила сестричку Котёнка и потащила её домой. Дом был недалеко: через подвальное окошко следовало прыгнуть вниз и спрятаться в углу большой-пребольшой комнаты, где тоже были всякие трубы, горячие и холодные.

Прятаться в углу Котёнок умел, а вот на прогулку и с прогулки его, как и остальных, носила мама, осторожно обхватывая ртом за шейку. А всё потому, что окошко располагалось довольно высоко. И хотя Котёнок считал себя главным, подпрыгивать до окошка у него пока не получалось.

Зато у него получалось быть храбрым. То есть не показывать своего страха. Поэтому он не старался пролезть к маме без очереди, а терпеливо ждал. Его всегда уносили последним. Потому что он всегда сидел дальше всех от мамы. Потому что всегда мечтал незаметно удрать с уроков.

Вот и на этот раз он был в очереди последним. И когда мама скрылась в окошке с его вторым братиком и никто на Котёнка больше не смотрел, он прижал к своей маленькой голове оба уха и закрыл оба глаза. Ему было очень страшно. Как никогда. Потому что ещё никогда в его коротенькой жизни ночь не наступала днём. И ещё никогда сверху не падало столько воды.

Если бы Котёнок не зажмурился, то увидел бы, как чёрное небо стало ослепительно ярким. Потом раздался такой оглушительный ба-бах, что Котёнку расхотелось быть храбрым. И даже расхотелось быть главным. Ему захотелось к маме. Мама уже появилась в окошке. Она стремилась к своему малышу, самому непоседливому, самому непослушному, самому любимому. Во всяком случае, маме-кошке казалось, что сейчас она любит этого серо-белого шалуна больше остальных детей. Наверное, потому, что ему грозила опасность, а она была не рядом с ним. На расстоянии целого прыжка. И она прыгнула. Но не успела. Её опередил поток, который вдруг хлынул из водосточной трубы и унёс с собой её маленькое сокровище…