Времена меняются. Рассказы, очерки, пьесы

Ольга Максимова, 2023

Герой книги – наш современник, который работает, отдыхает, путешествует, влюбляется, страдает, ошибается, не боится перемен, рискует, огорчается, радуется, ищет смысл в жизни, творит, создает, мечтает.Фото на обложке из личного архива автора.

Во сне и наяву

Борт российских авиалиний приземлился в Шереметьево. Александр в роскошном белом костюме выгодно выделялся среди других пассажиров. Отдых на островах явно пошел ему на пользу. Загорелый, стройный, с приятной улыбкой он привлекал внимание не только стюардесс, но и весьма симпатичных пассажирок, летевших тем же рейсом. Это доставляло ему удовольствие. Почему бы нет. Ведь он в отпуске. Можно расслабиться. В самолете рядом с ним сидел англичанин, и Александр с успехом попрактиковал свой английский. Поговорили о погоде, об отдыхе, о политике. Он остался собой доволен. Все шло хорошо. Пройдя пограничный контроль, Александр вышел из здания аэропорта. Служебный лимузин уже ждал его. Водитель предупредительно открыл дверь и поинтересовался, как шеф отдохнул, все ли в порядке. Александр обычно не любезничал с подчиненными, держал их на расстоянии, но сейчас обстановка располагала, и он доброжелательно кивнул водителю, который исполнял еще и роль охранника.

Удобно расположившись на мягких сиденьях, Александр смотрел на город, который некоторое время назад он с удовольствием покинул ради морских волн, пальм, прогулок на яхте, красивых девушек, недостатка в которых в тех краях не бывает. Всем своим существом он еще был там. Аромат настоящей средиземноморской кухни не испарился и бередил его вкусовые рецепторы. Здесь он тоже мог себе позволить все эти продукты, но предпочитал вкушать их на морском побережье. Лимузин остановился у небоскреба. Водитель помог занести багаж в апартаменты. Александр полюбовался с высоты на город, разделся, порадовался своему отражению в зеркале, принял душ. Для него приготовили кофе и круассаны. Водитель предупредил, что в офисе уже ждут. Ну что они все могут без него. В гардеробной Александр долго выбирал подходящий костюм. Остановился на синем в полоску, который очень нравился ассистентке.

В кабинете ничего не изменилось. Сотрудники компании на своих местах. Здесь он окончательно понял, что отпуск закончился и впереди любимая работа, которой отдано столько времени, сил и с которой справится мог только он. Александр знал, что к обеду прилетит компаньон из Германии, что напечатана его книга и в издательстве назначена встреча с читателями. Жизнь прекрасна и удивительна, полна сюрпризов, которые мы сами и придумываем. Довольный Александр уже собрался ехать в аэропорт встречать гостя, как вдруг дверь кабинета резко открылась и неприятный женский голос крикнул:

— Ну сколько можно спать! Каша готова.

Александр проснулся, сел на кровати, его отвисший живот удобно устроился между ног. Он протер глаза, почесал в затылке, потрогал небритый подбородок, потянулся. В окно деревянного домика заглянуло солнце, высветив своими лучами неприглядную обстановку в комнате.

«Что это было!? — подумал он, — и это был я?!»

В дверях стояла женщина в бигудях. Ее бесформенную фигуру прикрывал давно нестиранный фартук. На широком маловыразительном лице застыл вопрос. Не дождавшись ответа, она хмыкнула, развернулась и, покачивая полными бедрами, обтянутыми облезлыми лосинами, скрылась за дверью.

«А это моя жена», — с грустью и удивлением подумал Александр и вспомнил стройную рыжеволосую девушку с длинными ниже талии волосами. Да, у нее была талия. И он — высокий, широкоплечий, спортивный, уверенный в себе молодой человек. Тогда были желания и мечты, но все остановилось на вот этой даче с машиной, с огородом, банками с вареньями, соленьями, которым уже много лет.

«Зачем нам все это?! — думал Александр, рассматривая в зеркало свое отекшее лицо и обвисшие плечи, — мы не успеваем открывать эти банки. Они покрываются плесенью. Я там, кажется, по-английски говорил, но я ведь не знаю язык. Может, начать учить английский. Учиться ведь никогда не поздно». — Рассуждал Александр, пораженный тем, что ему приснилось.

«И себя неплохо бы в порядок привести. Ишь как заплыл. Я там даже книгу написал… О чем же эта книга? Мне вспомнить-то нечего. Один день похож на другой. Ничего нового. Что я могу рассказать читателям?» — он посмотрел в окно. Жена суетилась в огороде, пропалывая грядки.

«У меня нет будущего, — ужаснулся Александр, — вернее, оно есть, но я знаю, какое. Вот оно, передо мной. Жизнь без перемен».

Он вдруг захотел кофе и круассаны! И на острова! И к морю! Александр посмотрел на свой обветшалый дачный домик, о котором они так мечтали! Он почувствовал себя заложником этого дома. Раньше ему казалось, что это дом для него. На самом деле, оказалось, наоборот. Он для дома, который постоянно требовал ремонта. На это уходило все время.

«Надо что-то менять, так дальше жить нельзя. Поговорю с женой».

— Ты будешь есть кашу, остыла уже! — голос жены сразу развеял все его надежды, — я заварила тебе травяной чай!

«Нет. Я, пожалуй, еще посплю. Может, приснится что-нибудь», — он завалился на кровать, устроился поудобнее и сразу заснул.

Александр спустился на лифте, подошел к машине. Водитель приветливо улыбнулся шефу:

— Хорошая погода сегодня!

Александр улыбнулся в ответ, сел в машину, и они отправились в аэропорт.

Мечты сбываются! Мечтайте, господа

Близкие люди

Катерина Ивановна говорила тихо, и это было страшно.

Лучше бы она кричала, била посуду и делала что-то еще, что делают люди, когда они обижены, возмущены, расстроены. Истерика обычно заканчивается примирением, прощением. Сейчас было ясно, что Катерина Ивановна не простит никогда.

–Уходи, и чтобы глаза мои тебя не видели, — эти слова прозвучали как приговор.

Пашка спрятался в своей комнате и притаился там в ожидании развязки.

Катерина Ивановна по ее собственному убеждению всегда все делала правильно. Члены ее семьи должны были жить и поступать также. Учиться, работать по профессии, далее по плану семья, дети, у которых все повторится. Катерина Ивановна следовала правилам не ею придуманным. Так жили ее родители и сознательные члены общества. Катерина Ивановна считала себя человеком сознательным, ответственным и для пущей важности даже вступила в партию, что в немалой степени способствовало ее служебной карьере. От рядового служащего она быстро продвинулась до заведующего отделом городской администрации.

Катерина Ивановна никогда не опаздывала, не брала больничные, отпуска. Вот только в декрет уходила, когда родилась Юля, потом Пашка. Но это было запланировано. Растить детей помогал муж. Катерина Ивановна выходила замуж не по любви. Она искала надежного, доброго, верного, внимательного человека. Сергей Тимофеевич этим требованиям соответствовал. К тому же он хорошо зарабатывал и любил ее, что немаловажно. Муж успешно совмещал работу с уходом за детьми. Лечил, если они болели, играл с ними, читал им книжки, рассказывал сказки. Ему это нравилось. Он даже шутил, что, если бы мог, сам родил их, лишь бы не отвлекать Катеньку от того состояния, в котором Катерина Ивановна пребывала определенное время, от работы. Слово «работа» уже потеряло для нее свой первоначальный смысл. Оно означало перекладывание бумаг на столе, оформление документов, собрания, заседания, чаепитие или просто ожидание окончания трудового дня. Тогда с чувством выполненного долга уставшая она возвращалась домой, где ее ждал идеальный порядок и обязанности прилежной хозяйки. Катерина Ивановна готовила ужин, обед на завтра или на неделю. Рис, картошка, макароны, куриный суп, борщ. Меню не затейливое, но сытное. Домашним оставалось только разогреть и блюдо готово. Впрочем, эти обязанности скоро перешли к Юле, как только она подросла.

У Катерины Ивановны не было друзей. Родители умерли. С родственниками она не общалась, с родителями мужа тоже. Так проходил день за днем. По выходным всей семьей гуляли в городском парке. Дети катались на каруселях. Мороженое и всякие сладости входили в программу.

Как-то Пашка зашел после школы на работу к матери.

— Я для тебя здесь не мама, а Катерина Ивановна, — строго отчитала она сына.

После этого случая Пашка так и стал к ней обращаться. Катерина Ивановна не возражала.

Юля закончила школу с медалью и поступила в педагогический институт в другом городе. Для нее началась новая жизнь. Не хорошая, не плохая, просто другая. Юля приглядывалась к девчонкам в общежитии и не спешила заводить подруг. На нее скоро перестали обращать внимание и приглашать на вечеринки. Дисциплинированная Юля не пропускала лекции и семинары, что легко позволяли себе ее сокурсники. Жила скромно. Денег, которые выделяла ей мать, хватало только на питание.

На одной из лекций Юля обратила внимание на студента. Вернее, он обратил на нее внимание, а Юля это не сразу заметила. Их глаза встретились, и молодой человек осмелился подойти к ней познакомиться поближе. Юля интуитивно почувствовала, что теперь она не одна и не ошиблась.

Они стали близкими людьми, очень близкими. Вместе сидели на лекциях, ходили в библиотеку, гуляли, мечтали о будущем. Внимательный и заботливый, Игорь напоминал отца, чем вызывал доверие и признательность девушки.

Однажды утром собираясь в институт, Юля не сразу поняла, что с ней происходит. Но явно что-то изменилось. А когда поняла, ей показалось, что у нее выросли крылья.

«Нас теперь будет трое», — Юля расцвела от счастья, которое, однако, длилось совсем недолго. До тех пор, пока она не увидела изменившееся лицо Игоря.

«Нас не трое, я ошиблась. Нас двое и теперь на всю жизнь», — подумала Юля и приняла свои новые ощущения как подарок судьбы. Поговорить и посоветоваться было не с кем. Отец! Как бы он обрадовался! Юля представила себе разговор с ним. Это было несложно. Он единственный, кто хорошо понимал ее и всегда поддерживал, никогда не сомневался в ней.

— Жизнь, — говорил он, — такое богатство! Жаль, что люди этого не понимают.

А сейчас Юля носила в себе другую жизнь и отвечала за нее. Но отец ушел от них. Ушел тихо, также как жил. Однажды утром не проснулся и все. Провожать его в последний путь пришли все сослуживцы. Кем он был для них и сколько сделал, стало известно только на похоронах.

Мама! У Юли были сомнения, но она все-таки поехала к ней.

«Не надо было этого делать», — Юля шла против ветра, кутаясь в свое старое пальтишко. Катерина Ивановна отказалась от нее, от них двоих.

«У нас еще никто не приносил в подоле», — до Юли не сразу дошли ее слова. Это был позор. Юля опозорила весь свой род. Она не знала, что делать. Безысходность! Самое поганое чувство. Помощи ни от кого ждать не приходилось. Значит, сама. Надо действовать самой. На помощь снова пришел отец. Он часто говорил ей, из трудной ситуации всегда найдется выход. Главное, не паниковать.

Холодный ветер хлестал по лицу, отрезвлял и, как ни странно, успокаивал. Сдать сессию, найти работу. Для тех, кто не боится любой работы, это сделать не сложно.

Юля перевелась на заочное отделение к удивлению и сожалению преподавателей. Лучшая студентка на курсе, да и до защиты дипломной работы оставалось совсем немного времени.

Комната ей досталась по наследству от других студентов. Хозяйка квартиры, пожилая женщина, встретила ее доброй улыбкой.

— Заходи, располагайся и чувствуй себя, как дома. Зови меня баба Лена. Я так привыкла. — Юля вдруг поверила, что теперь это ее дом и здесь хорошо. Квартира была чистая, уютная, в общем такая же, как баба Лена, которая непонятно, когда все успевала. И в комнатах убраться, и себя в порядок привести, и приготовить. Неторопливая, добродушная она располагала к себе, умела и поговорить, и помолчать, когда надо. Как — то случилось так, что баба Лена стала для Юли родным человеком. Так, наверное, бывает.

Однажды на вопрос хозяйки о самочувствии Юле пришлось все рассказать.

— Я догадалась, — баба Лена обняла Юлю, — все будет хорошо. И категорически отказалась брать плату за комнату. — Переживем. Ты береги себя, девонька. Надо хорошо питаться, ты же теперь не одна, — и погладила Юлю по голове. — Мальчишка у тебя будет, — сделала она вывод по одной ей известным признакам.

— Ну тогда назовем его Артем, — первое имя, которое пришло Юле на ум.

— Артем, так Артем! Имя хорошее, — одобрила баба Лена и пошагала на кухню.

Юля работала в библиотеке, по вечерам там же мыла полы, ночью писала дипломную работу. Баба Лена сокрушенно качала головой.

— Беречь себя надо, беречь. Ради сына, — причитала она.

В кабинете главного врача родильного отделения стояла мертвая тишина.

–Мы ничего не смогли сделать, — нарушил эту тишину доктор, который принимал роды. — Большая потеря крови. Спасли только ребенка. Он беспомощно развел руками.

— Надо сообщить родным, — главный врач не смотрел на акушера, который принес это страшное известие.

— Здесь, кажется, ее бабушка ждет, — доктор собрался выйти из кабинета, но главный врач остановил его. — Погодите, я сам это сделаю. По выражению лица врача и по суете в роддоме баба Лена поняла, что случилось что-то непоправимое.

Похоронили Юлю рядом с отцом. А после похорон Катерина Ивановна куда-то пропала. Павел пришел из школы и не застал мать дома. На работе сказали, что она взяла отпуск. Оставалось только ждать. Прошло несколько дней. Звонок в дверь заставил Павла вздрогнуть. На пороге стояла Катерина Ивановна и прижимала к себе малыша.

— Павлик, помоги занести вещи, — голос матери изменился. Это был голос усталой, обманутой женщины, у которой жизнь безжалостно перечеркнула все ее правила раз и навсегда. Артем крутил головой и смотрел на всех широко раскрытыми голубыми глазами. Это были глаза Юли.

— Мама! — Павел проглотил подступивший к горлу комок. И повторил сдавленным голосом. — Мама!

Пророчество совы

Аня не могла отвести взгляд от белой совы, удобно устроившейся на ветке дерева. Откуда в центре мегаполиса сова, да еще белая, место обитания которых север!

«Интересно, она меня видит? Ведь совы хорошо видят ночью, — Аня махнула рукой. Птица не пошевелилась. — Фантом, точно фантом».

Но сова, как бы отвечая на ее мысли, расправила крылья и снова сложила их.

«Она меня слышит», — Аня попыталась вспомнить все, что знала про эту величавую птицу, которую люди издавна наделяли невероятными способностями, приписывали сове волшебные свойства. Символ мудрости, интуиции, пророчества, проницательности, не говоря уже о колдовстве. Сова приносит в дом гармонию, счастье, оберегает от болезней. Вот, оберегает от болезней… Это то, что сейчас нужно. Впрочем, и другие ее качества впечатляют. Аня вспомнила серебряный кулон в виде фигурки совы на шее той странной женщины, которую она встретила у дверей больницы.

«Мистика какая-то», — она приложила обе ладони к стволу дерева.

Несколько дней назад Аня вызвала скорую помощь. «Скорая» приехала быстро.

«На то она и скорая помощь», — Аня облегченно вздохнула, когда две милые девушки в униформе с медицинским чемоданчиком вошли в дом.

Приступ боли сковал тело Сергея, который не мог пошевелиться, выбрав для себя наиболее удобную для такого случая позу. Аня переживала не меньше, глядя на страдания мужа. Укол помог купировать боль. Но это временно. Приступ мог повториться. Надо успеть доехать до больницы.

Палаты переполнены, но для Сергея место нашлось. Медсестры и нянечки работали на износ. Ане разрешили ухаживать за лежачим больным. Пришлось вспомнить все свои знания по медицине, полученные на военной кафедре в институте, но они не пригодились. Аня выполняла обязанности нянечки. Только здесь она поняла, каково это круглые сутки находиться постоянно в атмосфере боли, страданий, борьбы за жизнь. В один из дней Сергею стало лучше, и Аня решила отправится на ночь домой, привести себя в порядок и поспать не на стуле или, если повезет, на кушетке, а в своей кровати. Она устала до такой степени, что не хотела ни есть, ни пить, только спать. Аня плохо соображала. В голову лез всякий бред. И еще она так и не могла понять, представить, как же справлялись со своими обязанностями медсестры на войне. Совсем еще девчонки, они под снарядами перевязывали раненых, вытаскивали с поля боя не только их, но и оружие, которое нельзя бросать. Где этот источник, из которого они черпали силы.

Убедившись, что Сергей задремал, Аня нашла нянечку, сунула ей в карман немного денег, поняла, что нашла подходящую себе замену, и отправилась домой. В этот поздний час выйти из больницы можно только через ворота, где круглосуточно открыт доступ для машин скорой помощи. Длинный коридор слабо освещен. Аня решила, что сошла с ума от усталости, когда увидела идущий ей навстречу белый халат. Холодок пробежал по спине. Халат размахивал рукавами, под ним вышагивали белые брюки и тапочки, над ним шевелилась белая шапочка. Халат свернул налево и скрылся в темноте. Аня дошла до поста охраны.

«Показалось», — она вышла за ворота. Свежий воздух прогнал больничные запахи. Стемнело. Полная луна не давала городу погрузиться в темноту. Да и уличные фонари ей помогали. Путь домой лежал через парк. Это самый короткий путь, однако Аня никогда бы не рискнула пойти через парк в столь позднее время. Но после встречи с человеком-невидимкой она была готова на все. Кто-то тронул ее за плечо, Аня вздрогнула.

— Боишься?! — перед ней стояла немолодая женщина, похожая на цыганку, в длинном ярком платье, с распущенным черными волосами. От удивления Аня потеряла дар речи.

— Ты знаешь, почему собаки нападают на людей? Они чувствуют, когда их боятся. Это пугает и вызывает агрессию. Люди тоже чувствуют страх. Я в тебе его чувствую. Страх разрушает, мешает жить. Освободись от него. Будешь свободной, счастливой, — голос у незнакомки был низкий, приятный. Аня обратила внимание на фигурку совы, которая висела на цепочке у нее на шее. «Цыганка» пошла прочь, обернулась, помахала Ане рукой. В свете фонаря сверкнул изумрудный глаз серебряной фигурки совы.

Парк дышал прохладой. Пруд после жаркого летнего дня щедро делился влагой. Лицо Ани раскраснелось от быстрой ходьбы и влажного воздуха.

«Куда это я так бегу», — Аня сбавила шаг. Страх. Свое состояние, к которому привыкла, она считала нормальным. Предубеждения, случится, не случится, произойдет что-то не хорошее, постоянная готовность именно к этому. Как ни странно, именно это и происходило. Аня вдруг вспомнила, что в палате, глядя на Сергея, она готовилась к худшему, а не к лучшему.

Сова не улетала, словно чего-то ждала. Аня через ладони чувствовала какие-то импульсы, которые, казалось, шли изнутри дерева, от его шершавой, нагретой солнцем коры. А может быть это ее пульс? Все сошлось. Усталость стала покидать ее. Где-то здесь источник, этот источник силы.

Наконец, она добралась до дома. Приняла душ, мягкое махровое полотенце бросила в кресло и с блаженством растянулась на кровати. По телу растеклось приятное тепло, и Аня закрыла глаза.

Забрезжил рассвет. На спинке кресла рядом с кроватью Аня увидела белую сову, а в кресле удобно расположился ее муж.

«Сова нас спасет, убережет от болезни, она может», — Аня попыталась сказать еще что-то, помахать рукой, но не смогла. Тело не слушалось. За окном посигналила машина. Видение исчезло. Аня проснулась и открыла глаза.

— Все будет хорошо! — эта фраза не оставляла ее пока она шагала по освещенному солнцем парку, который стал совсем другим, привычным для нее.

В больничном коридоре Аня встретила темнокожего доктора. Он шел ей навстречу и улыбался. На кармане белого халата надпись «Стажер». Белые брюки, тапочки. Не было только белой шапочки на голове. Черные кудри прыгали в такт шагов.

— Доброе утро! — доктор говорил с сильным акцентом, тщательно выговаривая каждую букву.

— Доброе утро, — ответила Аня и подумала, — «вчера ночью без белой шапки это был бы уже не «человек-невидимка», а «человек без головы»». — Она улыбнулась доктору и зашла в палату, где оставила Сергея, но его там не оказалось.

— А он сейчас у своего лечащего врача, — обрадовали ее соседи мужа по палате. — Его выписали домой.

Предсказание

— У меня дочка родилась! Аленка! — Алла прямо из роддома позвонила Наталье, своей лучшей подруге. Они дружили еще со студенческих лет, хорошо понимали друг друга, радовались успехам и поддерживали в трудные времена. На Аллу обрушились восторги, поздравления, пожелания здоровья для нее, дочки и обещания привезти кучу подарков. Алла не сомневалась, что все это обязательно произойдет. Она находилась в этот момент на вершине счастья и солидарность подруги помогала ей пребывать там как можно дольше.

— Ну что, предсказания сбываются? — Наташин вопрос удивил и даже несколько отрезвил.

–Какие предсказания? — не поняла Алла, — ты это о чем?

Тревожные нотки в голосе подруги ее насторожили.

–Ну как же, ты забыла наши новогодние забавы двухлетней давности? — удивилась Наталья, — как папа себя чувствует?

— Почему она спросила про папу? — страх пронизал все тело Аллы. Она набрала номер мамы, которая очень удивилась ее изменившемуся голосу и такому раннему звонку. Дома все было в порядке, но это Аллу не успокоило.

Два года назад она осталась одна в студенческом общежитии, не поехала домой встречать Новый год, как ее сокурсники. И Натка уговорила Аллу встречать праздник у нее дома. Мама Натальи работала администратором в отеле и в эту ночь дежурила на работе. Алла после некоторых колебаний согласилась, все-таки, лучше, чем одной в общежитии. Когда новогоднее пиршество с шампанским закончилось, и новый год наступил, а спать еще не хотелось, подруга предложила погадать и узнать, что их ожидает. Для этого надо вызвать духов, желательно духа какого-нибудь известного давно покинувшего этот мир человека. Она убедила Аллу, что умеет это делать, и что ее научили знающие люди. У Аллы не было желания гадать на будущее. Мало ли что тебе нагадают, но шампанское вскружило голову и придало смелости.

Подруга приняла командование на себя. Для начала надо снять с себя все металлическое. Пояс с пряжкой, одежду с застежками, заколки, брошки, сережки и так далее. Освободили стол, на котором разместили большой лист бумаги, расставили свечи в определенном порядке. Наталья нанесла на листе цифры от одного до десяти и все буквы алфавита, зажгла свечи, выключила свет, открыла форточку.

— А форточку зачем?

Процесс подготовки к этому загадочному, таинственному действу настраивал на определенный лад. Алла чувствовала беспокойство и тревожность.

— Мы будем вызывать духа, и как он к нам попадет? Через форточку!

Уверенность Натальи смущала Аллу, но и расслабляла тоже.

— А ты уже так гадала? — Алла не переставала верить, что это новогодний розыгрыш.

–Да, конечно, — Наталья принесла блюдце и положила его вверх дном на готовый к приему духов лист бумаги.

Алла с интересом наблюдала за подругой в надежде, что сейчас она прекратит этот фарс, но этого не случилось.

«Будь, что будет! Все это похоже на игру какую-то», — Алла смотрела на свечи, которые распространяли дурманящий аромат. Голова слегка кружилась. Тени на стенах комнаты двигались и были не реальных размеров.

— Ну ты готова? — привела ее в чувство подруга.

— К чему? — оторопела Алла.

–Узнать свое будущее, — свет от пламени свечи падал на лицо Натальи и на нем отражалось что-то колдовское.

«А надо ли нам лезть в свое будущее. Оно и так не заставит себя ждать, — подумала Алла. Ей стало страшно, но это быстро прошло. — Что я маленькая что ли! Сейчас вся эта фантасмагория закончится, а с ней и ночь. Будем жить дальше, как жили».

–Да, я готова. Что делать?

–Для начала надо сосредоточиться, настроиться на серьезный лад, — Наталья нанесла метку на блюдце, нагрела его над пламенем свечи. — Блюдце будет двигаться, указывать на буквы, складывать их в слова. Так дух, если нам удастся его вызвать, будет отвечать на вопросы. Наши пальцы при этом должны касаться краев блюдца для контакта.

— Для какого контакта, с кем? — Алле было уже все равно. Ей хотелось, чтобы это все началось и побыстрее закончилось.

— С духом, конечно! Кого мы будем вызывать? Давай вызовем дух Пушкина.

Алле вдруг стало смешно.

— А вот этого не надо делать, — Наталья с укором посмотрела на Аллу и стала протяжным голосом вызывать дух незабвенного поэта. Но дух, наверное, тоже встречал Новый год и не хотел отвлекаться.

Алле все это порядком надоело. Она посочувствовала Натке с ее такими тщательными приготовлениями к этому сомнительному мероприятию и неожиданно для себя предложила вызвать дух своей бабушки, которая умерла год назад. Алла ее очень любила, скучала, часто вспоминала.

— Я хочу, чтобы ты сейчас была здесь, — сказала она просто и без завываний. Ей очень хотелось, хотя бы представить, поверить в такую возможность, ощутить то незабываемое состояние тепла, близости, радости, любви к родному человеку.

В этот момент произошло что-то невероятное. Форточка шевельнулась, повеяло морозным воздухом, пламя свечей колыхнулось, как будто кто-то слегка дунул на них. Наталья и Алла, казалось, поменялись ролями. Наташины глаза заблестели, губы задрожали, руки затряслись.

— Она здесь, — испуганным дрожащим голосом произнесла она, — давай, задавай свои вопросы.

Алла, наоборот, успокоилась в ожидании контакта, о котором говорила Наталья. Случилось чудо. Она никогда не находилась в подобном состоянии. Может Алла сама себя в этом убедила, сгенерировала энергию, посланную неведомо откуда, но она физически ощущала присутствие в комнате кого-то третьего. Этот третий был гораздо сильнее их двоих и доброжелательно настроен, потому что не было страшно. Даже Наталья успокоилась. Задавали вопросы, получали ответы, а через некоторое время форточка шевельнулась и все стихло. Алле в ту ночь удалось заглянуть в свое будущее, но она приняла это как игру, не поверила и постаралась забыть. Ей это удалось.

Через год Алла вышла замуж, а еще через год родилась Аленка. Все, как и было предсказано в ту новогоднюю ночь. Но было и еще что-то страшное, что всплыло в памяти и сводило Аллу с ума.

Алла в очередной раз покормила дочь, когда к ней в палату зашла заведующая отделением роддома. Было заметно, что она не знает, как начать разговор.

— Аллочка, твой папа болел? — спросила она сочувствующим голосом.

— Почему «болел»? Да, болеет, он только после операции, но… — Алла все поняла.

— Аллочка, держись, твой папа… — доктор не успела договорить. Алла жестом остановила ее.

— Я знала об этом уже два года назад, — еле выговорила она.

Слова Аллы не удивили врача. После таких известий люди могут говорить что угодно.

Все предопределено на этом свете.

Случай в ресторане

В один из августовских дней Владимир Алексеевич заехал в уютный ресторанчик. Ему здесь нравилось. Спокойная дружелюбная атмосфера для отдыха и размышлений о жизни. Несмотря на то, что Владимир Алексеевич не часто баловал это заведение своим присутствием, его здесь знали и уважали. Вежливый, опрятный, доброжелательный гость не скупился на чаевые.

Ресторанчик открылся в центре и привлекал к себе не только горожан, но и путешественников, любителей старины и разного рода древностей, которыми славился этот провинциальный город. Хозяева заведения уважали себя и гостей, так что кухня здесь была на высоте и кофе отменный.

День выдался дождливый как раз под настроение Владимира Алексеевича. Он любил послушать шум дождя, посидеть за чашечкой кофе, понаблюдать за людьми. Гости ресторана не обращали внимания на пожилого седовласого человека с широким лицом и чуть раскосыми грустными глазами, удобно устроившимся в мягком кресле за угловым столиком.

Владимир Алексеевич уже было погрузился в свои размышления, как к ресторану подъехал крупноформатный джип и припарковался рядом с его иномаркой. Водитель с трудом выбрался из машины, габариты которой вполне соответствовали размерам хозяина. Пока он осматривал авто, а капли дождя обильно смачивали его куртку, из машины выпрыгнули два мальчика лет девяти, десяти и девочка лет пяти, которую за руку держала мать, миниатюрная скромно одетая женщина с суровым выражением лица. Они задержались, но получили команду укрыться от дождя в ресторане.

Отец семейства явно не спешил за ними. Он постоял у машины Владимира Алексеевича, одобрительно кивнул головой и направился в ресторан. Этому страдающему ожирением человеку каждое движение давалось с трудом. Он тяжело дышал, и недовольная гримаса искажала его лицо.

Дети тем временем не скучали, весело щебетали, рассматривая свои игрушки. Они дождались, наконец, отца, который, не отвечая на приветствие администратора, прошел в обеденный зал и занял столик с мягкими диванчиками подальше от других гостей. Жена и дети расположились рядом.

Владимир Алексеевич заскучал и уже собрался уходить, как вдруг толстяк громко недовольным голосом позвал официанта, который тут же подошел, поскольку стоял в нескольких шагах от столика.

— Сколько можно ждать? — пробасил посетитель и меню полетело в лицо ничего не понимающего парня. Участие в подобных мероприятиях, даже в качестве зрителя, не входило в планы Владимира Алексеевича. Такое всегда одинаково начинается и заканчивается. Вылитый на пол напиток, разбитая посуда, смена блюд в угоду недовольному гостю, спрятавшиеся за барной стойкой испуганные официанты, покидающие ресторан люди. Владимир Алексеевич не раз наблюдал что-то похожее, заканчивающееся иногда пьяной дракой.

Драки не предвиделось, папа был трезвый и рядом с ним находились дети, что мешало окружающим привести его в чувство. Все боялись испугать и травмировать детей. Между тем мальчики и девочка не обращали внимание на причуды отца, веселились и что-то обсуждали. Их мать сидела, опустив голову. По-видимому, семья привыкла к такому поведению родителя.

Владимир Алексеевич смотрел на толстяка и прикидывал, сколько ему было тогда, много лет назад, когда за несколько дней развалилась огромная страна. Лет четырнадцать. Совсем пацан. Может кто-то обидел, унизил его или друзей, родителей. Душевная травма осталась на всю жизнь. Теперь он вымещает детские обиды на окружающих и на своей семье. Тогда рушились традиции, устои. Люди растерялись. Началась борьба за власть, за деньги, за жизнь, за еду. Средства не выбирали. Не каждый мог выстоять и сохранить человеческое достоинство. В этом вареве росли дети. Не дай вам Бог жить в эпоху перемен. Известная фраза.

«Дал когда-то слабину и простить себе не может, — думал Владимир Алексеевич, разглядывая главу семейства, который, наконец-то, принялся за еду. — Тащит теперь на себе этот груз. Хочет казаться хозяином жизни, да не получается. Ему не комфортно в своем теле. Никаких удовольствий от жизни. Это бесит, раздражает, бьет по нервам. Потерял себя, да так и не обрел. Герой нашего времени с изуродованной психикой. Кроме жалости и сочувствия ничего не вызывает. Сколько еще таких поломанных судеб».

Толстяк поймал взгляд Владимира Алексеевича и отвел глаза. Акция самоутверждения закончилась. Владимир Алексеевич оглянулся. Зал опустел. Он встал и медленно пошел к выходу, чувствуя вину за происходящее.

«Возраст, наверное, делает меня таким сентиментальным, — думал Владимир Алексеевич, садясь в машину. — Или эпоха перемен никак не закончится. Уж очень долгое у нее эхо».

Яблоневый сад

Рассказ от первого лица

Конец моей спортивной карьеры, так уж случилось, совпал с развалом нашей могучей державы. Может быть, к этому все шло, но народ не успел опомниться, как однажды утром проснулся в совершенно другой стране. У меня хватило времени убедиться, что подобные эксперименты дорого обходятся людям и всему обществу в целом.

После службы в армии и успешного участия в международных соревнованиях по хоккею, я получил травму, не совместимую с занятиями спортом. Разрушилась система, я сломался, перспектив никаких. Опереться не на кого, посоветоваться не с кем. Одни растерялись, другие терпеливо ждали, чем все эти перемены закончатся. Зарплату не платили, людей увольняли.

Так случилось с моим отцом, который не мог согласиться с происходящим и вскоре умер от сердечного приступа. Тяжело заболела мать. Мне пошел третий десяток. Жена и маленький сын. Я знаю, что каждый человек искал свой путь в этом хаосе, трудно было всем.

Время возможностей, как позже его назвали. На вопрос — кто виноват? — никто не пытался отвечать. Основным стал вопрос — что делать? Бизнес — слово новое, мало кому понятное, однако вскоре оно часто стало употребляться, и в нем многие увидели спасение. Но радоваться было рано.

Желающих поживиться за счет других оказалось предостаточно. Сотрудники милиции надежд не оправдывали. Надо было защищать себя, семью, свое дело. По одиночке это сделать не представлялось возможным. Мы объединились. Молодые, крепкие, сильные парни стали «крышей» сами себе. Такое было, да. Мы никому не угрожали, ни на кого не нападали, хотели работать, быть свободными, видеть счастливыми своих детей и обеспечить им достойное будущее. Мы мечтали, хотя не знали, суждено ли сбыться нашим мечтам, исполнятся ли наши желания. Мне часто снился яблоневый сад весь в цвету.

«Как только выберемся из этого омута вражды и ненависти, — думал я, — обязательно посажу яблони и буду любоваться ими весной. Цветущие яблони. Красота. Сказка наяву».

Однако реальность была прямо противоположной снам. Исторически обоснованная попытка некоторых личностей жить за счет других достигалась всеми доступными и недоступными средствами. Такие люди есть всегда, но, к счастью, они не всегда побеждают. А если побеждают, общество деградирует, разлагается. Слабая, еще не сформированная власть не оказывала им достойного сопротивления и не обеспечивала порядка. Конечно, мы защищались и помогали тем, кто к нам обращался. Таким образом, наживали себе врагов.

Но мы постепенно набирались опыта в жизни, в бизнесе, привлекали грамотных людей, специалистов, прислушивались к их советам. Создание детских спортивных школ, кружков и вообще забота о детях была первейшей задачей. Друзья меня понимали и поддерживали. Мы объявили территорию города свободной от наркотиков. И это тоже не всем понравилось, хотя другого отношения мы не ждали и были к этому готовы. Шла война. Война за власть, за деньги. Как еще можно назвать время, когда погибают люди, а они погибали.

Но жизнь продолжалась, заработали предприятия, люди вздохнули, кажется, свободнее. А вот что было дальше, не знаю. И яблоневый сад я не посадил. И сына не вырастил. Меня убили.

Чудеса северного леса

Ирина прикоснулась ладонями к белому мху, который покрывал собой всю поляну. Ветер покачивал верхушки сосен. Жесткий упругий слегка влажный от росы мох издавал пряный аромат, смешанный с запахом прелой листвы, травы и еловых иголок. Для чувствительной и впечатлительной Ирины эта картина обещала много удивительных открытий и приключений. Ей даже показалось, что она перенеслась в незнакомый первозданный мир дикой природы, не тронутый цивилизацией, и надо ему соответствовать, но пока не знала, как.

Предложение Сергея отправится в путешествие на север жена приняла, не раздумывая. Заядлая путешественница, Ирина много повидала за свою недолгую жизнь, но в этих краях никогда не была. Выехали рано, чтобы к вечеру добраться до небольшого поселка на берегу полноводной судоходной Сухоны, впадающей в Северную Двину. Дорога вела через лес. И когда перед ними на дорогу не спеша вышел из чащи олень с раскидистыми рогами, остановился и стал оглядываться по сторонам, не обращая внимание на их машину, стало понятно, кто в этих местах хозяин. Лесной обитатель похоже остался доволен увиденным, медленно развернулся и мирно удалился. Ирина почувствовала, что чудеса только начинаются и не ошиблась.

Иногда попадались одинокие строения без признаков жизни. К удивлению путешественников, впереди замаячила одинокая фигура женщины, которая довольно быстро вышагивала по направлению их движения. Заметив машину, остановилась и подняла руку. Сергей притормозил. Худенькая старушка в платочке с дорожной палкой, на которую она опиралась при ходьбе, с милой улыбкой попросила подвести ее до ближайшей деревни. Через два километра тетя Настя, так она представилась, заявила, что добралась и собралась выйти из машины. Но никакого жилья видно не было. Как выяснилось, ей надо идти еще пять километров вглубь леса. Пришлось подвести ее по лесной дороге до дома. Старушка оказалась разговорчивой и поведала приезжим, что осталась одна в деревне из пяти домов. Летом, правда, приезжают дачники. Становится повеселее. Два-три раза в неделю она совершает многокилометровые переходы за продуктами в соседнюю деревню, где еще работает сельская лавка. Дворняжка, большой лохматый пес, при появлении хозяйки радостно залаял и завилял хвостом. Единственное живое существо, с которым тетя Настя коротает здесь свои дни.

Деревянный домик, где они намеревались остановиться, расположился у соснового бора. Хозяйство впечатляло. Заботливо ухоженный огород с теплицей, баня, из трубы которой вился дымок, гараж. Окна приветливо светились. Хозяева — Алексей Кириллович и Мария Ивановна — баба Маша, как она разрешила себя называть, ждали гостей. В палисаднике благоухали белые, сиреневые, розовые флоксы, космеи, ромашки, а над ними склонились рябины с ярко-красными гроздьями. Ирина пожалела, что она не художник. В доме им предстала во всем своем великолепии настоящая русская печь с полатями. Стоял такой запах свежей выпечки, что голова закружилась от желания попробовать вкусности, которые уже красовались на столе. Пироги с разными начинками, плюшки, пресновики, ватрушки и, конечно, знаменитый рыбник — рыба в тесте только что из печи. Варенья, ягодные желе, соленья, домашние настойки — все это дело рук и кулинарных фантазий бабы Маши.

Но сначала баня с дороги — святое дело. Клубы пара, пропитанные ароматами березовых и дубовых веников, мягко окутывали и расслабляли, избавляя от усталости.

А утром их ждал лес.

— Нет, — сказал Алексей Кириллович, — поедем на моей Оке. Ваша иномарка не подойдет.

Маленький джип уверенно объезжал все препятствия на разбитой лесной дороге, добавляя очков отечественному автопрому. А Ирина вспоминала напутствия бабы Маши.

«Жаль, грибов мало в лесу, но, может, и повезет. Если медведя встретите, не бойтесь. Он сейчас не опасный. В малиннике промышляет. Увидит человека, навалит кучу от страха и удирает. Однажды, мы девчонки еще были, увидели в меже маленьких зверушек, похожих на щенков. Подошли поближе, а это медвежата играют. Бежали так, аж дух захватывало. Если медвежата, значит медведица где-то рядом. Лучше не встречаться. Всякое у нас бывает. Вот перейдет человек овражек и окажется за двадцать километров от дома. Как это объяснить. Так вот».

Лес встретил тишиной, казалось, что он приглядывается к новоприбывшим гостям. Алексей Кириллович сразу ушел со своей корзинкой. Он неожиданно появлялся и также быстро исчезал. Похоже, он знал все тропинки и был здесь своим. Ирине вдруг захотелось понять этот мир, его правила, законы, растворится в нем, стать его частью. Она на всякий случай не выпускала из виду Сергея в страхе перейти какой-нибудь овражек и оказаться за двадцать километров от этого места. Тогда уже вместе с Сергеем путешествовать во времени и пространстве. Ирина внимательно смотрела по сторонам, слушала. Не так уж тихо в лесу. Пели птицы, трещали сучья, шумел ветер в кронах деревьев. Как она сразу этого не заметила. И вот награда. Целая семейка золотистых лисичек. А потом подберезовики и, наконец, под молодой сосенкой на белой крепкой ножке с коричневой шляпкой белый гриб. Ирина так обрадовалась, что решила показать это чудо Сергею. Но стоило ей отвернуться, как гриб пропал. Осмотрели все вокруг.

— Удрал гриб, — засмеялся Сергей, — наверное, это не твой гриб.

Появился Алексей Кириллович, как всегда неожиданно. Невысокий, крепкий. Ирина про себя назвала его мужичок-лесовичок.

«Как он нас находит в лесу!» — подумала она.

— Вы когда-нибудь грибы собирали? — спросил Алексей Кириллович, заглядывая в полупустые корзинки гостей. Услышав отрицательный ответ, ободрил, — лес без подарка не оставит.

Белые грибы уже не прятались и не удирали. Они кокетливо выглядывали из белого мха коричневыми шляпками. А брусника, омытая росой, с легкой горчинкой утоляла жажду и была так вкусна, что Ирина не могла равнодушно проходить мимо кустиков с красной ягодой.

Баба Маша не удивилась корзинкам, полным белых грибов.

— Сегодня будет жареная картошка с грибами. — Мария Ивановна не сидела без дела. Банька была натоплена, стол накрыт.

И снова потрескивали березовые дрова в печи. Яркие звезды освещали все вокруг. Силуэты сосен покачивались в ночном небе. И был сытный ужин с задушевными разговорами. И поражали невероятной красотой вышивки рукодельницы бабы Маши.

«Хорошо, как же хорошо», — успела подумать Ирина прежде, чем положила голову на плечо Сергея, а сладкий сон принял их в свои объятья. И снилось ей, что белый гриб играет в догонялки, как старичок-боровичок из сказки «Морозко», прячется от нее под своей коричневой шляпкой. Медведица машет лапой в то время, как медвежата, урча от удовольствия, поедают малину. Потом появился олень, который заговорил голосом Алексея Кирилловича: «Сегодня по ягоды поедем. Роса обильная. День будет хороший».

Луч солнца проник через окно и разбудил их. Ирина увидела Марию Ивановну и Алексея Кирилловича за утренним чаем.

— «День будет хороший, — подумала она. — И не только этот день».

Портрет на холсте

Елена шла по улице, натыкаясь на прохожих. Никто не возмущался. Люди оборачивались и сочувствующе провожали взглядом девушку с заплаканным лицом. Моросил дождь, но он не смывал слез, а скорее размазывал их по щекам.

«Почему ну почему мне сегодня так не везет!» — настроение Лены вполне соответствовало промозглой погоде, мокрому асфальту, в котором отражались закутанные в плащи прохожие, казавшиеся облезлыми дома, деревья без листьев, автомобили, так и норовившие окатить зазевавшихся из придорожных луж. Лена не пряталась от дождя, который, как ей казалось, помогал погасить накипевшее в душе возмущение после разговора с главным редактором. Статья, над которой она трудилась уже не одну неделю, была в очередной раз отправлена на доработку. Лена привыкла защищать себя, свои статьи и репортажи. Эта нормальная практика в работе журналиста. До сих пор она это делала успешно. На этот раз ее аргументы не подействовали.

«Это не моя тема, не моя! Ведь главред это знает, так почему все-таки настаивает, чтобы я выполнила это задание?!» — Лена не спешила домой, но дождь усилился и водяные струйки проникали за воротник плаща. Она оказалась рядом с дверью картинной галереи и поспешила спрятаться от дождя. Лена часто заходила сюда по просьбе редакции. Ее статьи на темы живописи, искусства шли на ура. Милая девушка, хозяйка галереи, всегда радушно встречала гостей, но сейчас ее не было на месте. Лена смотрела в окно, ждала, когда закончится дождь, как вдруг кто-то мягким бархатным голосом поинтересовался, не хочет ли она кофе. Елена оглянулась. К ее изумлению, перед ней стоял высокий мужчина, похожий на Чехова. Наверное, именно так выглядел бы Антон Павлович, если бы дожил до старости. Высокий лоб, тронутые сединой бородка, волнистые волосы, зачесанные назад. И, самое главное, он смотрел на Лену через пенсне. Обладатель бархатного голоса, очевидно, знал о своем сходстве с писателем и хотел во всем соответствовать. Ему это льстило, а людей к нему располагало. Лена не стала интересоваться его именем, а вдруг и имя совпадает, но он представился сам:

— Михаил Александрович!

Лена облегченно вздохнула. Как выяснилось, это был отец той милой девушки. Он не часто бывал здесь, а на этот раз задумал поменять экспозицию. Елена быстро подпала под обаяние нового знакомого, не отказалась от кофе и погрузилась в милые для нее беседы об искусстве. Вот как бывает, поговоришь с приятным человеком несколько минут и жизнь налаживается. Она уже забыла про редактора, про испорченное настроение, с упоением наслаждалась кофе, уютной атмосферой галереи и приятной беседой со знатоком живописи средних веков, как вдруг обратила внимание на холст с портретом неизвестного мужчины. Ей показалось, что они где-то встречались. С кем она только не общалась, благодаря своей профессии. Елена пыталась отвлечься, но портрет постоянно притягивал ее взгляд, что невозможно было скрыть от собеседника.

— Редко, когда к нам на продажу приносят портреты современников. Посетители покупают в основном пейзажи, натюрморты. Но этот художник из нашей галереи, мы не могли отказать, — Михаил Александрович снял с полки холст с портретом на подрамнике и принес Елене, — заказчик отказался от картины.

— Я куплю ее, — Елена не поняла, зачем она это делает, но ей очень захотелось забрать портрет с собой.

Дома она повесила картину на стену, которая перестала пустовать и стала смотреться даже очень привлекательно. Елена снова вернулась мыслями к разговору с редактором, но уже рассуждала конструктивно. Она не хотела признавать, что задание редакции ее задело. Надо было написать о проблемах подростков в неполных семьях. Все знали, что она росла в неполной семье, но ведь у нее не было проблем. Впервые Елена почувствовала себя изгоем, неполноценным членом общества, как будто ей это дали понять, или она сама это придумала. Вот почему слезы. Она написала статью, но провела ее через себя, через свои эмоции, не отстранилась. Это не профессионально. Сейчас она согласилась с редактором.

Елена не заметила, как пришла мама, которая уже несколько минут стояла и смотрела на портрет.

— Кто принес это? — спросила она, не отрываясь от картины, на которой был изображен неизвестный мужчина.

— Никто. Это я купила в галерее. Не знаю, почему. Мне он показался знакомым. Может быть, где-то встречался. — Лена попыталась помочь матери снять пальто.

— Посмотри на себя в зеркало, девочка моя! — мать, не раздеваясь, присела на стул.

Внезапная догадка ошеломила Елену. Да, те же глаза, выражение лица. Художник сумел уловить его.

— Мама? — в голосе Елены прозвучал вопрос, который требовал сиюминутного ответа.

— Это твой отец, Леночка! — мать сделала паузу и продолжила говорить, хотя было видно, что это ей давалось с трудом. — Вот и пришло время узнать об этом, только каким-то странным способом. — Она снова замолчала. — Мы любили друг друга. Но однажды, я не знаю, как это получилось, засиделись в компании допоздна, и он пошел провожать мою подругу. Ничего особенного. Мы не были женаты, но ревность и гордость сыграли со мной злую шутку. Я еще не знала, что жду ребенка. Он приходил, не понимал, что произошло. В общем, я сама от него отказалась, сама. А когда ты родилась, сказала ему, что это не его ребенок. Прости меня, Лена, прости. Он, кажется, уехал в другой город, и я его больше не видела, — она снова посмотрела на портрет, — почти не изменился, только поседел и морщины появились.

Елена порывисто обняла мать, накинула плащ и выбежала из дома. В галерее, как ей показалось, Михаил Александрович ее ждал. Он, ни слова не говоря, открыл ящик стола и передал Елене визитку художника.

Волшебная сила искусства

Воздушный лайнер приземлился в аэропорту Фьюмичино имени Леонардо да Винчи. К радости Ирины и Сергея, пожелавших встретить новый год в Вечном городе, погода вполне соответствовала их настроению. Яркое солнце щедро освещало архитектурные богатства гостеприимного Рима. Путешественники во все века отвечали на гостеприимство небывалой активностью, с интересом осматривая дворцы и храмы, виллы и загородные резиденции именитых людей Италии, художественные галереи.

После посещения Русского музея в Санкт-Петербурге и впечатления, которое оказала на них картина Брюллова «Последний день Помпеи», Ирина во чтобы то ни стало решила побывать в тех местах, которые вдохновили автора картины на создание шедевра. Сергей поддержал жену. Изучили биографию художника и отправились в путешествие.

В первой половине девятнадцатого века после окончания Академии для совершенствования своего мастерства вместе с братом Александром в Италию приехал русский художник французского происхождения Карл Павлович Брюлло. Фамилия художника была русифицирована и изменена на фамилию Брюллов Высочайшим указом Александра 1, который и дал разрешение на поездку.

Трудно найти человека, посетившего Италию и оставшегося равнодушным к ее истории, культуре, архитектуре, живописным полотнам, скульптурным композициям. Атмосфера итальянских городов завораживает путешественников. Можно только представить, какое впечатление произвели на молодого художника картины великих итальянцев эпохи Возрождения и изучение их творчества.

Карл приобрел бесценный опыт, постигая секреты живописи Тициана, Тинторетто, Корреджо. Копирование фрески «Афинская школа» Рафаэля помогло ему впоследствии создавать многофигурные крупноформатные полотна. Он получил известность среди соотечественников и итальянской знати как высококлассный портретист. Это помогало еще и зарабатывать. Его жанровые работы, итальянские пейзажи в технике акварели пользовались успехом у туристов. Но неудовлетворенная, беспокойная душа художника требовала большего. Он чувствовал в себе силы вырваться из привычной среды, где к нему привыкли, перейти на другой уровень и создать то, что еще не видел мир, что не уступало бы творениям великих мастеров. И такой случай представился.

Путешествуя по Италии волею судьбы или провидения, он с друзьями попал на раскопки города Помпеи, погребенного под слоем пепла во время извержения Везувия, который, как известно из истории, неспокойный и не раз заявлял о себе выбросами огня и пепла. Непонятно, почему здесь селились люди, но об этом история умалчивает. На этот раз виновник трагедии вел себя весьма скромно. Что увидел Брюллов в Помпеях, что почувствовал, какие картины воображение ему нарисовало, так и осталось в истории. Как утверждают современники, он был потрясен увиденным.

Почитателей творчества художников всегда привлекает результат работы живописцев. Зрители обсуждают, спорят, восторгаются или остаются равнодушными. Мало кого интересует история создания шедевра. С чего все начинается. С идеи, визуализации, композиции. Это так. Но как появляется идея, какие бури терзают душу художника, какие сомнения и страхи не дают ему покоя прежде, чем он подойдет к чистому холсту и сделает первый мазок кистью. А это не менее интересно и волнительно, чем представленная зрителям готовая работа.

В Третьяковской галерее выставлены незаконченные картины Брюллова, которые притягивают к себе даже больше, чем завершенные полотна. Ирина и Сергей успели побывать и там. Немного воображения и представляешь художника за работой, следишь за его рукой, становишься соучастником творческого процесса, отслеживая продолжение и возможное окончание, завершение картины. И хотя понимаешь, что этого уже не случится, сожаления не испытываешь. Живописное произведение наблюдаешь как бы изнутри, что доступно только в студии во время работы художника над ним, но не у каждого есть такая возможность. На Востоке бытовал обычай покупать у странствующего художника не только его произведения, но и право наблюдать за самим процессом живописи.

Карл Брюллов несколько раз приезжал в Помпеи в сопровождении графини Юлии Самойловой, которая была его музой, подругой, близким человеком, не раз позировала художнику. Несомненно, она вселяла в него уверенность, поддерживала, может быть, развеивала сомнения, если они были, но однозначно Карл был готов к созданию шедевра. Он уже видел его в своем воображении, оставалось только воплотить задуманное на холсте. И на это художнику потребовались шесть лет.

Заказчиком картины стал богач, меценат, предприниматель Анатолий Демидов из рода известных промышленников.

Карл работал в своей мастерской в Риме над многофигурной картиной размером четыре с половиной на шесть с половиной метров. По свидетельствам современников, художник тратил во время работы столько энергии, что обессиленного мастера приходилось иногда выносить из студии на руках. Когда картина была завершена, Карл открыл двери мастерской для римлян, избалованных созерцанием шедевров своих соотечественников. Взыскательная публика была в восторге. Вдохновленный такой реакцией, Анатолий Демидов показал картину в Милане, а затем на выставке в Париже, где ее удостоили Большой Золотой медали. Труд художника был вознагражден и морально, и материально. Демидов решил подарить уже знаменитую картину Николаю 1 и переправил ее в Санкт-Петербург. Император подарком остался доволен. Картину разместили в Эрмитаже. Затем выделили для шедевра отдельный зал Академии для публики, которая пришла в восторг и от картины, и от того, что создал ее соотечественник. Критики, поэты, писатели в своих похвалах были единодушны.

Ирина и Сергей, встретив новый год в Риме, арендовали машину, провели несколько дней в чудной Флоренции и отправились на юг Апеннинского полуострова в Неаполь. Помпеи встретили путешественников сильным холодным ветром, однако посетителей города-музея под открытым небом не стало меньше, чем бывает в хорошую ясную погоду. Закутанные в теплые шарфы туристы осматривали все, что осталось от города, уничтоженного когда-то грозным Везувием, который мирно дымился неподалеку. Наверное, таким его увидел в свое время Карл Брюллов, благодаря которому мир узнал о пострадавших Помпеях, хотя при извержении досталось не только им. Впечатление от художественного произведения было настолько сильным, что количество желающих посмотреть на место реальных событий росло с каждым днем. Историки внесли свою лепту, обозначив возраст развалин. Около двух тысячелетий. Однако восставшие из пепла каменные строения, хорошо сохранившиеся настенные росписи заставляют сомневаться и задаваться вопросом, как это за столько веков время не стерло их и не разрушило? Люди сожалеют о многочисленных жертвах, но те же историки утверждают, что население успело покинуть город. Рассуждать об этом можно сколько угодно. Историю пишут, переписывают, снова пишут. А в Русском музее в Санкт-Петербурге уже не один век хранится картина, которая притягивает, поражает, восхищает, пугает, запоминается. Она неизменна.

Сегодня холм, на котором находятся развалины Помпей, обнесен стеной. Вход платный. Внизу под стеной современный город, рестораны, кафе, платные парковки, сувенирные лавки. Ирина позавидовала предприимчивости местных жителей. Торговля процветает, сувениры нарасхват. Кофе, напитки, средиземноморская кухня пользуются невероятным успехом у приезжих, которые устают бродить по охраняемым развалинам, порой не понимая, что же они ожидали увидеть здесь такого поражающего их воображение и хотят просто отдохнуть.

А картина «Последний день Помпеи» до сих пор привлекает многочисленных посетителей Русского музея, продолжая пополнять потоки туристов в Италию. Великолепный Карл, как величали его современники, запустил свою творческую энергию на века вперед.

Средневековая деревня

В камине с человеческий рост уютно потрескивали дрова. Тепла было достаточно, чтобы согреть небольшую чайную и собравшихся здесь людей. Трое мужчин и хозяйка заведения в белом фартуке и кокетливо повязанном платочке что-то бурно обсуждали на родном языке. Запах хорошего кофе, свежей домашней выпечки, тепло, уют и радушие привлекли запозднившихся путешественников, которые оживили обстановку и вызвали неподдельный интерес у хозяев. Закутанные в теплые шарфы гости отогревали своим дыханием замерзшие руки и осматривали кафе, похожее на подвал рыцарского замка.

Синьор и две синьоры, они уже привыкли к такому обращению, приехали в Италию на рождество, с желанием встретить Новый год в Риме, познакомиться с культурой, обычаями, традициями Вечного города. Но этого показалось мало, и они отправились осматривать окрестности.

Зимой в Италии идут дожди. Днем температура воздуха поднимается до двадцати градусов, а ночью опускается до трех. Путешественникам повезло. Все время их пребывания на Апеннинах светило солнце, небо без единого облачка окрашивало озера в голубой цвет, а резкие полуденные тени от стен старинных замков и пейзажи этой красивой страны, как будто сошедшие с картин старых мастеров, стирали границы между реальностью и фантазией. Знаменитый синдром Стендаля действовал безотказно.

Солнце склонялось к горизонту, дневное тепло сменилось вечерней прохладой. Путешественники уже было решили возвращаться в отель, но извилистая дорога через холмы, покрытые густой растительностью, привела их к живописному озеру, в водах которого, как в зеркале отражался древний город, величаво раскинувшийся на склонах горы. На острове на фоне вечернего неба чернел силуэт пятиугольной старинной башни. Коричневые, белые, розовые цвета каменных стен и булыжной мостовой в свете уличных фонарей придавали загадочный и таинственный колорит городу, который так неожиданно преградил им путь.

Оставив машину у крепостной стены, путники по узким безлюдным улочкам стали подниматься на вершину горы. В окнах домов кое-где горел свет, но людей не было видно. Очевидно, город засыпал рано. На глаза попадались аккуратно сложенные дрова, приготовленные для растопки каминов, о наличии которых свидетельствовали печные трубы на крышах. Судя по всему, профессия трубочиста здесь в почете, как в прежние времена. Попадались ухоженные миниатюрные городские площади с лавочками и деревьями. Прочно, на века сложенные из камня дома, кованные двери, ручки, решетки на окнах — настоящее средневековье без намека на современность. Город-крепость представлял собой музей под открытым небом. Из благ цивилизации сюда добрались электричество, телефон, интернет, благодаря которому стал известен возраст таинственного поселения.

Как оказалось, коммуне Кастель-ди-Тора, ее называют еще Средневековой Деревней, что в пятидесяти километрах от Рима, более тысячи лет. Малочисленному населению, всего двести девяносто человек, удалось сохранить в неприкосновенности исторический и архитектурный фон города. Здесь нет ничего лишнего, все подчинено удобству и потребностям его жителей. Внешние стены закрывают город от ветра, непогоды и, наверное, заодно от политических бурь.

Кастель-ди-Тора гармонично вписался в окружающие его леса, холмы, озера и, кажется, сама природа защищает город.

Гостям в городской чайной обрадовались, пригласили поближе к огню, напоили чаем, кофе, угостили булочками. Языковый барьер успешно преодолели с помощью английского и характерных жестов.

Раскрасневшиеся от полыхающих в камине дров, согретые горячим чаем и радушным приемом, гости еще раз осмотрели сверху окрестности, озеро, пятиугольную старинную башню, в которой по легенде жил, а, может, сейчас живет рыцарь-отшельник, и его никто никогда не видел. Не спеша спустились с горы, не отказывая себе в желании пофантазировать и хоть ненадолго перенестись в другие давно забытые времена. Путешественники вдруг перестали чувствовать себя чужими в этих заповедных местах, где стираются границы между историей и современностью, реальностью, мистикой и фантазией.

Письмо сыну

— Хочу встречать рассвет, слушать пение птиц, радоваться солнцу на чистом голубом небе без дыма от пожаров, без грохота разорвавшихся бомб и снарядов. И хочу быть с тобой, — Вера повторяла эти слова, как мантру. Как будто искала опору внутри себя, чтобы не сдаваться, не поддаваться слабости, когда силы уходят.

— И хочу, чтобы ты был со мной… — она сидела в своем нетопленном доме, закутавшись в пуховый платок, и прислушивалась к отдаляющемуся гулу немецких бомбардировщиков. Самолеты полетели в сторону железнодорожной станции. Значит жилой сектор сегодня бомбить не будут. Можно будет отправиться в ближайший лес за валежником, растопить печь.

Еще одна военная весна. Холодно. Даже весеннее солнце не греет. Наверное, потому что холодно в душе, внутри. Безысходность. Паршивое чувство, когда не знаешь, что тебя ждет, когда надеяться не на что, когда понимаешь, что жизнь твоя ничего не стоит и может прерваться в любую минуту.

И еще страх, который овладевает тобой, проникает во все клетки твоего организма, закрадывается в душу, и ты теряешь контроль над собой. Начинают дрожать руки, голова становится тяжелой, ты плохо соображаешь, тебе трудно дышать. Бороться с ним бесполезно, будет только хуже. Остается подчиниться, раствориться в нем, постараться расслабиться. Страх почувствует свою победу и медленно, но верно отползет. Правда, ненадолго. У ног Веры свернулся клубком белый пушистый шпиц Марсик. Он всегда голодный и уже привык разделять с хозяйкой ее незатейливую трапезу. В основном, это вареная картошка. Воду после варки не сливают и получается что-то наподобие супа. А если удается сдобрить это варево зеленью с огорода, тогда в доме праздник. У этого блюда есть название «Весенний суп».

— Хочу, чтобы ты был со мной… Хочу тепла, солнца, света… — Вера каждый день пишет эти слова, обращая их своему сыну, который их никогда не услышит, не прочитает. Он прожил всего три месяца. Не уберегла. От холода, от голода не уберегла.

— Хочу тепла, солнца, радости, чтобы муж вернулся с войны… — может ее услышат где-то там во Вселенной и люди перестанут убивать друг друга, разойдутся по домам и будут жить счастливо. Наивно, но хоть какая-то надежда.

Гул немецких бомбардировщиков стих и в этой долгожданной тишине вдруг раздались звуки, которые заставили Веру выбежать на крыльцо. Ничего не понимающий Марсик поплелся за ней.

На старом скворечнике, расправив крылья, пел скворец. Эти звуки проникали в самую душу. Сад оживал от его радостных жизнеутверждающих трелей. Лучший концерт в ее жизни. Перышки птицы блестели и переливались на солнце яркими красками. И ему не было дела до войны, бомбежек и смертей. Легкий ветерок ласкал лицо Веры, играл прядью светлых волос.

— Милый, как же ты до нас добрался! — Вера не могла оторвать взгляд от птицы и пригрозила Марсику, который тоже собрался подать голос.

«Скоро, скоро эта война закончится и все будет хорошо! — подумала она. — Такое не может продолжаться долго». А вестник весны скворец пел и это была ода весне, солнцу, жизни.

Симфоническая поэма

Дирижер взмахнул палочкой и под звуки струнных, валторн, арфы перед глазами Веры с неожиданной быстротой стали мелькать картины ее жизни. Музыка звучала с нарастающей силой то громче, то тише, как морские волны накатывалась на нее, поглощая полностью, не давая передохнуть.

Вера сидела в ложе бенуара и, казалось, уже не принадлежала ни себе, ни своей непростой и совсем н5короткой жизни. Это был эмоциональный шквал, который пробивал насквозь, заставлял учащенно биться сердце и вспоминать давно минувшие годы.

Вера впервые слушала симфоническую поэму Сергея Рахманинова «Остров мертвых», хотя была ее ровесницей. Композитор написал свое произведение в начале двадцатого века в год ее рождения. Прошло уже больше семидесяти лет. Вера знала, что иногда музыка помогает художникам создавать шедевры живописи. На этот раз композитора вдохновил художник. Остров в Тирренском море послужил швейцарскому живописцу Арнольду Беклину прототипом «острова мертвых» для его одноименной картины.

— Надо относиться ко всему в этом мире, как к загадке, — любил повторять художник. И сам эти загадки создавал.

Конец ознакомительного фрагмента.