Русские несказки

Ольга Макарова

В русских народных сказках отразилось присущее нашим предкам особое видение мира – мира, где на каждом шагу подстерегает что-то необъяснимое, загадочное и чаще всего пугающее. Тут и оборотни – от Серого Волка до братца Иванушки, ставшего козлёнком, – и ведьмы, и ожившие мертвецы… Раздолье для нашего творческого коллектива, создающего мистические истории!

Странный случай с КЛБ

Виктор Зорин

Эту поразительную историю я услышал на дне рождения моей сестры. Точнее, перед официальным застольем. Однажды я случайно прибыл в гости на час раньше назначенного времени, а хозяева обрадовались, что я смогу развлечь другого родственника до прибытия всех приглашённых.

Сестра отвела меня в небольшую комнату с оранжевыми осенними занавесками и представила гостю. Мой новый знакомый оказался дядей её мужа и попросил называть по-простому — Сан Санычем, но человеком он был непростым, подполковником ФСБ на пенсии. Он внимательно рассмотрел меня, прежде чем пожать руку, и хищно улыбнулся. Встретив его на улице, я бы ни за что не подумал, что он из органов, но ведь такими и должны быть бойцы невидимого фронта. При небольшом росте он имел помятое лицо с жёсткими глазами-щёлками, ёршик серых усов и привычку изредка поводить головой влево-вправо, отчего казалось, что он опасается слежки. В гости он пришёл в свободных серых брюках, в двубортном пиджаке с одной пуговицей и почему-то в коричневом галстуке.

Сестра предупредила, что мужнин дядя — инвалид и останется только до прихода большой компании. Такой вариант меня устраивал, поэтому я сразу взял быка за рога и попросил его рассказать какой-нибудь занимательный случай из практики. Собеседник удобно расположился в кожаном кресле, а я устроился напротив него на диване. Скажу откровенно, что о событиях, приключившихся с ним, мне не доводилось читать даже в книгах.

***

Сан Саныч был одним из ведущих специалистов в отделе, занимавшемся противодействием промышленному шпионажу. Секретные разработки, военные изобретения, важные объекты и тому подобное. Если местная охрана оказывалась в глубокой луже или даже по другую сторону бытия, расследование передавалось в Госбезопасность.

Поступивший в РУВД сигнал о чрезвычайном происшествии сперва восприняли как обычную уголовщину, однако начальник Сан Саныча, суровый желчный полковник Фланов, сумел по своим каналам навести справки и выяснил, что убит изобретатель-фантазёр Луцкий. «Изобретатель» в их отделе было ключевым словом: даже если при жизни он изобрёл бесполезную отколупку Дятлова, приходилось проверять, нет ли здесь государственных интересов. И Сан Саныч отправился на место преступления.

Шестидесятисемилетний пенсионер Яков Петрович Луцкий жил на улице Ольги Форш, 17, на восьмом этаже с видом на стадион. Он сидел у самого окна в кресле, словно в последние минуты жизни собирался полюбоваться зеленью за окном. В таком виде его обнаружила вернувшаяся из «Северного универсама» домработница: он был задушен собственным галстуком — вишнёвым, с шагающими туда-сюда фигурками древних египтян.

Домработница, которую звали Лидия Захаровна Метчик, сильно испугалась, впервые увидав перед собой удавленного человека, тем более — человека хорошо ей знакомого. Смотреть на изобретателя и вправду было тяжело: впившийся в шею галстук с египтянами, багровое лицо, выпученные глаза, вывалившийся язык и мокрые пятна слюны на белоснежной рубашке. Чтобы успокоить женщину, Сан Саныч находчиво предложил ей выпить хозяйский «Мартини», слегка разбавив его апельсиновым соком. Он убедил напуганную женщину, что это лучшее в мире успокоительное.

Прибывшие на вызов домработницы полицейские кое-что успели установить, но передача дела ФСБ не вызвала у них никакого сопротивления. Кабинет, в котором задушили Луцкого, был заставлен книжными стеллажами. Возле письменного стола с компьютером и принтером стоял старый напольный сейф, а прямо на нём располагался глубокий шарообразный аквариум, в котором плавал огромный белый вуалехвост с красным пятном на загривке. Сейфовый ключ, по словам домработницы, существовал в единственном экземпляре, и он исчез. Пропал и мобильный телефон убитого: это говорило о том, что номер для связи с убийцей мог остаться в памяти мобильника.

Квартира изобретателя выглядела уютной, и из кухни ещё не выветрился запах утренних оладушек. Поджидая мастера по вскрытию сейфов и айтишника, который в кабинете уже взламывал компьютерную почту и закрытые файлы хозяина, Сан Саныч беседовал с Лидией Захаровной и записывал её показания на диктофон, встроенный в специальный ноутбук. По его мнению, все женщины чересчур многословно описывали ситуацию, но с этим приходилось мириться. Домработница была рыхлой, но отлично сохранившейся блондинкой с добродушным лицом; в тот трагический день она надела белое платье с красными настурциями. Первый раз она испугалась, увидав мёртвого хозяина, позднее её напугали полицейские, сообщившие, что, когда она вошла в квартиру, убийца ещё не успел сбежать. Оказывается, Лидия Захаровна отворила дверь и направилась с покупками на кухню. Через пару минут она услышала, как защёлкнулся входной замок, и решила проверить, что происходит. Дверь была заперта, и она подумала, что забыла её захлопнуть, а та закрылась сама из-за сквозняка. Полицейские и Сан Саныч сошлись во мнении, что убийца дождался удобного момента, чтобы выскользнуть за дверь, не пытаясь разделаться со случайной свидетельницей. Это означало, что все дела в квартире Луцкого он уже закончил.

У Якова Петровича не было близкой родни, и он давно жил с приходящей домработницей, которая вела хозяйство, пока он занимался своими исследованиями. Оказалось, что Лидия Захаровна неплохо осведомлена о последней работе Луцкого: она называла изобретение «наливным яблочком». Айтишник нашёл на рабочем столе монитора несколько фотографий, на которых прибор выглядел как небольшой шар для боулинга без дырок, немного сплюснутый с полюсов и выкрашенный в желтовато-оранжевый цвет.

— Что же теперь будет с Герочкой? — посетовала домработница, отхлебнув апельсиновый мартини.

— Кто это? — поинтересовался Сан Саныч.

— Геркулес, роскошный вуалехвост-альбинос. Отгадайте, сколько ему лет?

— Я не знаю, — пожал плечами Сан Саныч. — А разве должен?..

— Нет, конечно, но дело в том, что вуалехвосты живут около десяти лет, не больше, а нашему Герочке — пятнадцать!

— По-вашему, это важно?

Домработница взглянула на собеседника так, словно сомневалась в его сообразительности, и ответила, понизив голос:

— Яков Петрович наверняка облучал Геру «яблоком».

— Отчего вы так думаете? — прищурился Сан Саныч, почувствовав запах добычи. До этих пор он был уверен, что домработница слабо себе представляет, чем занимался хозяин.

— Он и меня облучал, — сообщила «по секрету» Лидия Захаровна. — Сколько вы мне дадите, молодой человек?

Обращение «молодой человек» сильно смутило сорокашестилетнего фээсбэшника, но он не подал вида.

— Пятьдесят лет? — спросил он осторожно, боясь обидеть главного свидетеля.

— Пятьдесят восемь, но выгляжу на пятьдесят, — гордо отчеканила женщина. — Яблоко-то у Якова Петровича — молодильное!

Сан Саныч не любил загадки.

— Что вы имеете в виду, объясните подробнее.

Оказалось, что изобретатель, говоря откровенно, ставил опыты на домочадцах. Когда Лидия Захаровна заболевала, — простуда там, головная боль, — он подносил к больному месту «яблоко», и меньше чем через час недуг полностью исчезал, а пациентка чувствовала прилив сил и эмоциональный подъём. С некоторых пор она совершенно перестала ходить к врачам, даже к зубным, а теперь неизвестно, кто будет о ней заботиться.

— А вы не пробовали самостоятельно применять этот прибор? — задал главный вопрос Сан Саныч. В случае положительного ответа он мог представить, как обращаться с «яблоком».

— Вы с ума сошли, извините? — возмутилась домработница. — Я не смела даже приблизиться к нему; Яков Петрович говорил, что ещё не доделал изобретение, и в чужих руках оно может попросту уничтожить того, кто им решит попользоваться.

— Жаль, — вздохнул Сан Саныч, решив схитрить. — Если бы мы нашли этот прибор, возможно, иногда разрешили бы облучать вас в целях, так сказать, профилактики.

Лидия Захаровна явно расстроилась.

— Может, ещё и найдёте: он у него в сейфе всегда лежал…

— Боюсь, что мы зря вскрываем сейф, — отозвался Сан Саныч и оказался прав: внутри засыпной камеры с двумя отделениями остались только заграничный паспорт хозяина с шенгенской визой и договор с косметической фирмой «Secrets of Beauties» об «усовершенствовании крема „Юная кожа“ техническими средствами Я. П. Луцкого».

К сожалению, и в компьютере айтишник не нашёл ничего ценного, за исключением общего описания «яблока» и чертежа с его внешними параметрами. Управление и внутреннее устройство, видимо, были описаны в документах, похищенных из сейфа вместе с прибором.

Сан Саныч решил проявить великодушие и сообщил Лидии Захаровне, что Герочку она может забрать к себе домой. Благодаря этому нехитрому ходу он выяснил, что уже в пенсионном возрасте Луцкий продолжал работать в ЦНИИ робототехники и технической энергетики, но потом поругался с руководством и его «ушли» на пенсию. Последнее время она пару раз встречала в квартире мужчину с «нехорошим», как она выразилась, лицом, хотя с ней он всегда был предупредителен и вежлив. После этого важного заявления Лидия Захаровна побеседовала с айтишником, который в специальной программе составил довольно сносный фоторобот подозреваемого.

Главное в оперативных действиях — быстрота и натиск. Поэтому Сан Саныч отправил айтишника докладывать Фланову о первых результатах расследования, отрядил помощника достать из-под земли директора косметической фирмы «Secrets of Beauties», а сам направился в ЦНИИ робототехники, чтобы найти бывшего начальника Луцкого и потолковать с ним по душам насчёт производственного конфликта и отправки изобретателя на пенсию. Благо находился институт совсем недалеко — на углу Тихорецкого и Светлановского проспекта.

После недолгих поисков в институте нашёлся руководитель отдела, в котором прежде работал Луцкий. Максим Ильич Храбров оказался высоким брюнетом со шкиперской бородкой; он щеголял в хорошо сшитом костюме цвета бордо. Несмотря на яркую внешность учёного, взгляд собеседника невольно притягивали слишком выпуклые глаза. Однако голос у Храброва был спокойный и приятный.

Сан Саныч поинтересовался, чем занимался Луцкий в институте.

— Несколько лет назад мы по заданию правительственных структур начали разработку устройства для ускорения глубокой фазы сна. Над этим трудился весь наш отдел.

— Расскажите подробно о применении устройства.

Храбров помялся:

— Вообще, это засекреченные материалы…

— Не для ФСБ, — оборвал Сан Саныч. — Надеюсь, что нас не подслушивают в этом кабинете?

Округлив глаза, учёный ответил:

— Конечно, нет, у нас есть служба безопасности.

— Отлично, итак?..

— Этот гаджет, попросту говоря, должен ускорять засыпание организма и сокращать время отдыха. Человеческий мозг, засыпая, проходит несколько фаз релаксации и по-настоящему отдыхает только во время глубокого сна. Мы сокращаем время погружения в сон и предпробуждения, сразу же отправляя мозг в полную отключку. В результате человек недолго спит, полностью расслабляется во время отдыха и просыпается без раскачки.

— Ясно, — кивнул Сан Саныч. — Военные разработки.

Храбров посмотрел своим странным взглядом и осторожно проронил:

— Допустим…

— Ладно, не буду вытаскивать на свет божий ваши тайны. Чем занимался Луцкий, и почему вы с ним поругались?

— Мы не ругались, — нахмурился Храбров, — здесь работают интеллигентные люди… Яков Петрович — один из старейших работников, автор запатентованных изобретений, он продолжал консультировать и принимать участие в разработках даже после шестидесяти лет. Он занимался исследованием реакций человеческого организма на те или иные импульсы прибора, который мы конструировали. Но на стадии доработки у него вдруг возникла идея, которая не имела прямого отношения к нашей работе, и он большую часть времени стал уделять ей.

— Поэтому вы и поссорились.

— Мы не ссорились, — Храбров заметно нервничал. — Однажды Яков Петрович пришёл в этот кабинет и принялся излагать мне теорию гармонизации колебаний.

— Это что ещё за теория?

— Это его теория, — прошипел учёный. — Строго говоря, все объекты на земле состоят из мельчайших частиц, молекул и атомов, которые находятся в постоянном колебании. Даже очень твёрдые тела, вроде камней. На микроуровне.

— Угу, — кивнул Сан Саныч, поскольку Храбров с некоторым сомнением поглядывал на него.

— Луцкий убеждал меня, что он в состоянии соорудить прибор, который будет контролировать микроколебания внутренних органов, благодаря чему болезни будут излечиваться, а старение замедляться. Он даже сказал, что начал строить прототип прибора, но он ещё слишком нестабилен.

— Что это значит?

— Это значит, что никто не поручится, что сегодня устройство вылечит, а завтра не угробит пациента. Я слегка утрирую, но так оно и есть.

— И тогда вы его уволили?

— Да нет же! Вы дослушайте: он сказал, что для бесперебойного питания прибора нужно отправиться в Киево-Печерскую Лавру, поскольку там лежат нетленные мощи святых старцев. Некоторые результаты дал его поход к часовне Блаженной Ксении Петербургской, на Смоленском православном кладбище, но этого недостаточно. Луцкому якобы надо было получить импульс, который позволит его прибору работать без батареи — на переработке энергии организма.

Сан Саныч заметил, что в этом месте Храбров раскраснелся.

— Забудем о том, что учёный обращается к христианской мистике, но он пытается добыть из неё импульс! Каково? — научный сотрудник буквально ел собеседника глазами.

— Это, по-вашему, кощунственно?

— Да не в этом дело, — Храбров нетерпеливо пошлёпал ладонью по столу. — А дело в том, что Луцкий в этом кабинете предлагал мне построить перпетуум мобиле! Скажем, в Лавре он получает этот свой магический импульс, а потом прибор работает вечно, черпая энергию из врачей и пациентов. Вы это понимаете?

— Понимаю, — кивнул Сан Саныч: с логикой у него всё было в порядке.

— Нет, не понимаете, — затряс головой учёный. — Перпетуум мобиле невозможен в принципе: из ничего не рождается нечто. Хоть солнечная батарея, хоть энергия прилива, хоть фотосинтез, но у энергии должно быть происхождение и воспроизведение. А не единичный импульс из киевских пещер. Ересь какая-то…

— Ясно, — подвёл итог Сан Саныч. — Нашла коса на камень: материалистический реализм против мистического магнетизма.

— Я вас не понимаю, — сверкнул глазными яблоками Храбров.

— Неважно. Вы видели когда-нибудь здесь вот такого человека?

На стол руководителя отдела лёг фоторобот человека с нехорошим лицом.

Тот поднёс рисунок к глазам и кивнул:

— Да, как раз в последние дни работы Луцкого похожий мужчина встретился с ним в холле. Я надевал плащ и случайно услышал пару фраз. Этот сказал, что он не откуда-нибудь, а из ГРУ, а Луцкий ответил, что не желает иметь дело с военными. «Вы — опасные ребята», — добавил он и вышел на улицу. А я ещё тогда удивился его словам: мы в отделе работаем на правительство, и к нам часто приходят военные…

— Ох, вы меня порадовали, — воскликнул Сан Саныч, отчего Храбров расплылся в своей странной улыбке. — Но вас я огорчу: Луцкий на самом деле создал лечебно-омолаживающий прибор.

С этими словами он покинул кабинет руководителя, который провожал его, буквально выпучив глаза.

Сан Саныч вернулся в квартиру Луцкого. Домработница уже ушла, забрав с собой аквариум с Герочкой; в квартире оставался только помощник: он проследил, чтобы увезли тело бедного изобретателя. После произведённых манипуляций кабинет учёного выглядел осиротевшим.

Пришло время большой игры, и помощник отправился в Контору со следующими инструкциями: силами ай-ти отдела создать совместную фотографию Луцкого с «нехорошим человеком», имитируя снимки камеры в лифте, и передать Фланову. Шантаж почти наверняка должен сработать: Главное Разведывательное Управление старалось не портить отношения с ФСБ, поскольку у последнего было больше полномочий. Общение с руководством ГРУ было не по чину Сан Санычу, и тут уж вступал в игру начальник. С убийцей пусть они сами разбираются (что убил именно грушник, сомнений не оставалось), а изобретение верните и не грешите. Скорее всего, прибор ещё до вечера окажется в Конторе: главное, чтобы начальство ГРУ заглотило наживку. Вряд ли кто-то осмелится опровергнуть доказательства самого ФСБ, пусть и липовые.

Перед уходом помощник оставил телефон коммерческого директора фирмы «Secrets of Beauties» Анастасии Павловны Бурьян, с которой Сан Саныч быстро договорился о встрече. «На прощание» он немного походил по кабинету, разглядывая корешки книг и только сейчас заметил, что вместе с сопроматом и справочниками на полках стояли труды мадам Блаватской¹, толстая антология под названием «Дальние пещеры Киевско-Печерского монастыря» и научно-популярные откровения Эрнста Мулдашева². Луцкий и в самом деле интересовался оккультизмом и эзотерикой.

Встреча с Анастасией Павловной состоялась в гриль-баре «Голодный волк», что слегка напрягло фээсбэшника, не собиравшегося угощать коммерческого директора косметической фирмы. Но дама слёзно попросила выпить с ней чудесный кофе, пока она поклюёт тирамису и очистит фруктовую тарелку под коктейль «Озорной мексиканец». В конце концов, служилые люди тоже должны обедать…

В общем, он её такой и представлял: ухоженной женщиной, которая великолепно выглядит для своих неизвестных никому лет. В лиловом платье и в такой же шляпке («Стильная женщина обязана носить шляпку», — доверительно сообщила она ему, обдав запахом лёгких и, следовательно, очень дорогих духов), в алых туфлях на умеренно высоком каблуке.

Пока он ел шашлык из бараньей корейки, ему, как близкому другу, объяснили суть отношений фирмы «Секреты красавиц» и Якова Петровича Луцкого.

— У него был волшебный прибор, благодаря которому обыкновенный спермацетовый крем превращался в «Юную кожу». Этот чудесный крем в самом деле устранял мелкие морщинки, пигментные пятна и залечивал мелкие ранки и ушибы.

— Что означает «спермацетовый»? — поинтересовался Сан Саныч.

Анастасия Павловна повела рукой:

— Первоначально это был крем из продукта желёз внутренней секреции кашалотов, который находится в особом мешке в голове у китов. Но сейчас используется аналог спермацета из спиртов и глицерина. Обыкновенный спермацетовый крем восстанавливает и питает кожу, но он не в состоянии утягивать и лечить кожные покровы, как это происходило после обработки аппаратом Луцкого.

— Выходит, вы отдавали простой крем Якову Петровичу, а он его облучал и возвращал обратно?

— Почти: он приходил со своим прибором на производство и обрабатывал кремовые массы. Проблема была в том, что он не мог делать это постоянно, ссылаясь на то, что изобретение ещё дорабатывается и временами даже… ненадёжно.

— «Нестабильно»? — подсказал Сан Саныч, расправившись с корейкой и вдыхая запах великолепного кофе с ванильной пенкой.

— Точно! — Анастасия Павловна дирижировала в такт словам вилкой, предназначенной для фруктов. — Смерть нашего изобретателя — жестокий удар по фирме, но если вам удастся вернуть прибор народу, — директриса понизила голос, — вы получите всё, что пожелаете…

— Так уж и всё? — ухмыльнулся Сан Саныч.

— Всё, — бескомпромиссно кивнула головой госпожа Бурьян.

— Подкуп должностного лица…

— Не подкуп: воздаяние за благое дело!

И кусочек тирамису исчез в чувственном рте с помадой в тон алым туфлям.

— А ваша фирма проводила исследования, как «работает» аппарат Луцкого?

— Ну, конечно. Но реакцию облучённого состава почти невозможно объяснить: в креме появлялись микроскопические пузырьки, которые обволакивали поверхность эпидермиса… Вы меня понимаете?.. — вдруг спросила она.

— Да, мы кончали университеты, — улыбнулся Сан Саныч.

— Так вот: эти пузырьки обволакивали, проникали внутрь эпителия и производили своё целительно-разглаживающее действие. До облучения крем представлял собой единую массу без пузырьков. Формально происходила очищающая и восстанавливающая реакция, но за счёт чего, наша лаборатория так и не смогла установить. В противном случае, — она доверительно понизила голос, — мы попытались бы воспроизвести подобный эффект самостоятельно.

— Ясно. Вы хотели повторить достижения Якова Петровича без его участия. Значит, яблочко и в самом деле молодило?..

Госпожа Бурьян поморщилась.

— Вы чересчур прямолинейны; мы не собирались отбирать у Луцкого лавры авторства. Взгляните на меня, — Анастасия Павловна смотрела на фээсбэшника в упор. — Своим внешним видом я обязана «Юной коже»: всё руководство «Secrets of Beauties» скупает её для себя, и только малая часть идёт на экспорт.

«О-о! — подумал про себя Сан Саныч. — Скорее всего, „Красавицы“ сильно недоплачивали господину Луцкому».

В жизни встречаются странные совпадения. Сан Саныч сам от себя не ожидал, что, увидев в доме 60 по Светлановскому проспекту небольшую вывеску «Эзотерика. Книги и аксессуары», резко остановит машину и отправится в случайный магазин. Не то чтобы Сан Саныч уверовал в сверхъестественное происхождение «молодильного яблока», но после общения с Храбровым он понял, что необходимо выслушать какое-то альтернативное мнение, которое оградило бы его скептический ум от встречи с самопроизвольным «чудом». Пусть там будут «тонкие материи», «гармонизация ауры» и прочая околонаучная заумь, — всё лучше, чем рассказывать атеисту Фланову про импульс от мощей печерских подвижников и святых.

Магазинчик занимал небольшую секцию в поделённом на арендные площади зале. Специальное место отводилось ароматическим свечам, насквозь пропитавшим воздух пряными душными ароматами; на стеллажах стояли книги и статуэтки индийских божеств — страшные, улыбчивые, многорукие, тигро — обезьяно — и слоноголовые. Лампы, магические шары, картинки с лотосами, столик с буквами для спиритических сеансов — всё, как положено. Прямо у входа стояла пластиковая корова в натуральную величину, раскрашенная почему-то гжелью. Фотозадник во всю стену изображал священную гору Кайлас в лучах утреннего солнца, а прямо перед служителем закона и порядка, опершись руками на прилавок, улыбалась юная брюнетка с хрустальной звёздочкой в крылышке носа, одетая в подобие чёрно-красного сари.

Сан Саныч сразу всё про неё понял и грубовато спросил:

— Есть кто-нибудь из руководства?

— Я всё могу вам показать и даже продать, — умиротворяюще промурлыкала девица, сверкнув звёздными гранями.

— Мне нужна особая консультация, — твёрдо произнёс посетитель.

Девушка понизила голос:

— Если вас интересуют афродизиаки…

— Так же, как священные коровы и макаки! У вас есть кто-то, разбирающийся в бессмертии?

Брюнетка надула губки, но быстро ответила, что в комнате за занавесками есть сведущий человек по имени Андрей. Бирюзовые нитяные занавески с люрексом скрывали маленькое подсобное помещение, вмещавшее столик с ноутбуком и два незатейливых стула; дневной свет попадал в это прибежище стоиков через единственное окошко. За столом сидел молодой человек, очень худой и налысо стриженный, но в нормальной голубой рубашке и в джинсах. Увидев гостя, он поднялся, церемонно поклонился и предложил присесть для беседы.

— Что привело вас ко мне? — спросил гуру Андрей.

«Пошла писать губерния!» — с досадой подумал Сан Саныч, но что делать? — Пришёл уже.

— Давайте так: вы попробуете ответить на мой вопрос. Если мне ответ не понравится, мы вежливо простимся. Если понравится — получите ещё один вопрос. И так далее. В любом случае, я куплю у вас какую-нибудь колоду карт вуду.

Юноша улыбнулся, давая понять, что оценил шутку сурового мужчины.

— Давайте.

— Один человек изобрёл устройство, которое лечит и предохраняет человека от старения. По его словам, основа положительной энергетики прибора — импульсы почивших святых, а питается он свободной энергией близстоящих людей.

Сан Саныч откинулся на спинку стула, чтобы проследить за реакцией юного эзотерика.

— Такое возможно, — невозмутимо кивнул юноша.

— Каким образом?..

— На микроуровне.

— М-м-м? — противным голосом протянул интервьюер. — Тонкие тела!

— Конечно. Вы обращали внимание, что реагируете, когда кто-то слишком близко к вам подходит. Приближение незнакомца вызывает у вас желание отодвинуться, он вторгается в ваше личное пространство и беспокоит тонкое тело. Приближение любимого или симпатичного вам человека, наоборот, доставляет удовольствие.

— А вы не думаете, что здесь замешан секс, гормоны?

— Когда до нас дотрагивается сестра или мать, секс ни при чём.

— И что это нам даёт?

— Живую энергию, которую мы не можем измерить, но безошибочно узнаём. Но, думаю, вам знакомы ощущения внутри раздражённой толпы («Неужели он просёк, кто я?» — мысленно поёжился фээсбэшник). Вы заражаетесь от соседей негативом, общее возбуждение нарастает, и уже через минуту вам самому хочется что-нибудь разбить или разрушить.

— Ладно, — нехотя согласился Сан Саныч. — А мёртвые? Откуда у них энергия?

Молодой человек потёр виски.

— Вы же знаете, что существует энергия места. Если вы ходите в церковь, чувствуете, когда иконы и храм намоленные, а когда — нет. Всё это чистая энергетика. Нетленные мощи сохраняются не за счёт условий содержания, но благодаря заложенной внутри нерастраченной энергии. А поклонение и молитвы только усиливают невидимый заряд.

— «Невидимый заряд»? — усмехнулся фээсбэшник. — Как якобы невидимый Стеллс-невидимка.

— Нет, — улыбнулся Андрей, — гораздо лучше и сильнее! Праведные покойники его аккумулируют, и это не зависит от вероисповедания. Собственно, разные религиозные учения пытаются обозначить в своём сознании вселенскую положительную энергию — Добро.

— Ах, вот как! За всё хорошее против всего плохого?

— Да, зло — разрушительная энергия. Если ваш прибор способен аккумулировать добрые силы, они будут благотворно воздействовать на болезнь и старение. Вас смущает то, что вы не в состоянии измерить добро, но подумайте, что до настоящего времени мы даже не знаем точно, откуда берётся человеческое сознание. Мы не можем его измерить и определить местонахождение в мозге, а ведь именно сознание делает нас королями всех видов на Земле. А учитывая достижения цивилизации — полубогами по сравнению с животными.

— Спасибо за проповедь, — улыбнулся Сан Саныч.

— Не за что, я ведь не стал касаться души. Все тела во Вселенной подвижны и колеблются на тонком уровне. Значит, теоретически, новое устройство может не только гармонизировать колебания организма, но даже изменять его. И в плохую, и в хорошую сторону.

Повисла тяжёлая пауза. Затем Сан Саныч выдавил:

— Ты где учился, сынок?

Теперь усмехнулся Андрей:

— В Политехе, на астрофизика.

Порядком озадаченный новой трактовкой изобретения, Сан Саныч решил, что для расчёта за консультацию купит первое, что попадётся на глаза. Первым попался подарочный пакетик, перевязанный лентой, словно к Восьмому марта; на ценнике было написано: «Восточный эликсир молодости, настоящий рецепт по Аюрведе. Состав: лимонный сок, мёд, оливковое масло». Затем взгляд выхватил набор осиновых колышков. Выглядели они, словно аккуратно распиленные сучки для растопки, но при этом были покрыты художественной резьбой. В конце концов Сан Саныч покинул эзотерический магазин с двухтомником Эрнста Мулдашева «От кого мы произошли?», который обошёлся ему в тысячу двести рублей.

На Литейном, 4 Сан Саныча ожидал сюрприз: он уже успел пройти охрану и турникеты, утыканные тремя рядами стальных палок сверху донизу, как увидел шагающего навстречу Фланова; тот поманил его обратно на улицу. Не говоря ни слова, они дошли до Воскресенской набережной и немного прогулялись в сторону от Литейного моста. На другом берегу, напротив Финляндского вокзала, памятник Ленину на броневике указывал рукой точно в их направлении; тёплый ветер слегка волновал быструю тёмно-синюю воду, пахло водорослями и рекой.

Сухопарый Фланов закурил, посмотрел на бегущие к опорам моста волны и, опершись локтем о парапет, процедил:

— Не хотел говорить в своём кабинете. Те, кому надо, знают, а кому не надо…

Сан Саныч догадывался, что Фланов не желал, чтобы начальство узнало, в каких выражениях он будет передавать информацию подчинённому. В большинстве кабинетов Конторы с незапамятных советских времён стояла скрытая прослушка.

— Твой план сработал, — наконец выдал полковник, и у Сан Саныча потеплело на душе. — Грушки покрутились, конечно, для виду, но потом сдулись. Включили даже дурака: дескать, изобретение обыкновенное, но интересное. «Интересное»! Мы говорим: «Наверное, из-за обыкновенности изобретения удавили учёного? Вы же хотели втихаря забрать его к себе вместе со всей документацией и разрабатывать для универсальных солдат: не пьют, не болеют, а только молодеют». В общем, мы пригрозили, что обнародуем тайные подвиги штирлицев, и они сознались, что их крендель с позывным «Семён» не выходит на связь. У него чуть ли не двадцать конспиративок, и грушки не успели их все осмотреть. Все координаты у нас теперь есть; семь объектов они уже проверили сами, мы поделили оставшиеся тринадцать.

Фланов взглянул на противоположный берег Невы: там возле товарища Ленина играли струями танцующие фонтаны.

— Теперь найдём Семёна и у живого или мёртвого заберём прибор. Что дальше делать с аппаратом, решим позже, но главное — утрём нос грушкам, — Фланов скупо улыбнулся и раздавил каблуком сигарету. — Теперь они у нас по гроб в долгу.

Чуть позже они сидели вдвоём в кабинете Фланова и ждали сообщений от оперативников, разосланных по адресам в поисках грушника. Полковник читал докладные, а Сан Саныч, так и не включивший в отчёт неожиданный визит в магазинчик «Эзотерика», разглядывал портрет Путина, висевший над головой начальника. Просмотрев бумаги, Фланов спросил со смешком:

— Что, майор? Думаешь, вправду приборчик может седину убрать и животик подтянуть?

Сан Саныч осторожно ответил:

— Очень даже может быть. Госпожа Бурьян лично хвалила.

Полковник нахмурился:

— Я бы не доверял этим косметологам…

Зазвонил телефон, и Фланов после короткого обмена репликами приказал:

— Жди там. Проверь осторожно прибор, не повреждён ли, и просканируй счётчиком Гейгера — есть вероятность, что работает на радиоактивном топливе.

Затем обернулся к Сан Санычу:

— Давай дуй с помощником на Загородный, двадцать пять, хостел «Сабрина», двенадцатый номер. Там сейчас наш человек с позывным «Феникс», аппарат и документация у него, Семён сопротивления не оказал. Странная история: Феникс говорит, что Семён и внешне сильно пострадал и вроде как не в себе. Счётчик Гейгера на излучение не реагирует.

— «Сабрина», — проворчал майор. — Нет, что ли, русских названий?..

— Для тебя нет. За прибор и документы отвечаешь лично.

До Загородного Сан Саныч добрался за пятнадцать минут: там и ехать-то было километров семь, но по Литейному быстро не проскочишь. Фланов позвонил уже при подъезде к адресу и пробурчал недовольным голосом:

— Что-то случилось. Только что Феникс сообщил, что вынужден уйти из хостела: возникла опасность потери устройства. На нём установлен маячок, и он обещал, что включит его сразу же, как почувствует себя в безопасности. Быстро проверьте номер в хостеле!

Самым странным было то, что пустой автомобиль Феникса стоял во дворе гостиницы. Испуганный консьерж показал, где находится номер двенадцать, бормоча: «Ваш сотрудник недавно вышел и запретил мне заходить внутрь». Ворвавшись в номер, Сан Саныч с помощником увидели унылую комнатку с кроватью, шкафом, столом и стулом. Правда, на стене висел какой-то натюрморт в стиле Матисса, не привносивший в спартанскую обстановку уюта. Между шкафом и стеной находилась небольшая ниша, в которой, прижав к подбородку ноги и укрыв голову руками, сидел и тихо стонал человек. Сан Саныч с трудом развёл дрожащие тощие руки и приподнял незнакомцу подбородок. Это, несомненно, был Семён, поскольку сильно походил на созданный со слов экономки фотопортрет, но выглядел он просто чудовищно.

Перед фээсбэшниками предстал древний дед с кожей, испещрённой глубокими складками, старческими пятнами и бородавками, с остатками жидких волос на облысевшем черепе, слезящимися глазами и ниткой слюны, свисавшей из беззубого рта. Мало того: от него исходил запах тяжёлой и, вполне возможно, неизлечимой болезни. Существо, похожее на Семёна, попыталось что-то прошамкать и снова спрятало голову под руки. Сан Саныч был потрясён не меньше помощника и попытался объяснить бегство Феникса боязнью заразиться какой-нибудь гадостью от старого хрыча. Жуткое состояние Семёна могло быть только результатом нестабильности прибора, а это означало, что оперативника надо было срочно найти, пока и его не накрыла «чудодейственная сила». Ни прибора, ни документации в комнате обнаружить не удалось.

Выслушав доклад с места происшествия, Фланов сообщил, что пришлёт на помощь подкрепление и врача; оставалось только надеяться, что внезапно сбежавший Феникс включит-таки маячок. Сан Саныч понял, что ждать оперативника в хостеле бессмысленно, и, оставив помощника дожидаться подкрепления, вышел во двор, прыгнул в машину и покатил в сторону Звенигородской улицы со слабой надеждой, что сможет заметить и перехватить Феникса.

Минуты через две зазвонила трубка: Фланов сообщил, что оперативник включил маячок, но его мобильник «отключён или находится вне зоны действия сети». Оказывается, ещё пять сотрудников были откомандированы, чтобы выловить Феникса в ближайших кварталах. Сбежавший оперативник находился совсем недалеко — в начале улицы Правды, и там во двор дома номер два уже входила Ласка.

Сан Саныч знал Ласку, хоть и не очень близко; её позывной не имел ничего общего с нежностью, — он был получен в честь гибкого зверька семейства куньих. Ласка была «думающим» оперативником: кажется, закончила физмат или что-то в этом роде, но в аналитики её пока не переводили.

Как назло, на Звенигородской улице Сан Саныч вляпался в пробку и долго не мог её объехать из-за аварии и подпёрших сзади машин. Встречка также была плотной и неприступной, и квакающий сигнал в этом месиве не давал особых преимуществ. Как только авто майора вырвалось на улицу Правды, позвонил взбешённый Фланов и рассказал, что Ласка нашла Феникса в квартире тринадцать, сообщила, что он невменяем, и, отрапортовав, что прибор и документы у неё, отключилась. События напоминали какую-то пьесу абсурда, и злость полковника, не владевшего ситуацией, была понятна и близка Сан Санычу. Поскольку до цели оставалось каких-то два квартала, ему оставалось только поднажать; остальные оперативники, видимо, были направлены на поиски ускользнувшей Ласки. Фланов высказал догадку, что чёртов аппарат, кажется, радикально влияет на человеческую психику, но этот момент скорее мешал, чем помогал в розысках.

Как и в большинстве домов в центре Петербурга, на воротах дворовой арки висел домофон, причём консьерж куда-то запропастился. Разъярённый Сан Саныч выхватил пистолет с удостоверением и, оставив за спиной испуганных продавцов и покупателей, пробежал насквозь магазин «Овощи, фрукты, сухофрукты». К счастью, парадная была открыта, и он лихо взлетел на четвёртый этаж, грохнул об стену незапертой дверью квартиры номер тринадцать и в единственной комнате наткнулся на то, что ещё несколько минут назад было Фениксом: беспомощный оперативник лежал на кровати поверх тощего байкового одеяла и тоненько хныкал. Судя по мокрому пятну, он обмочился, но не делал никаких попыток встать, а только перебирал ногами.

Сан Саныч осторожно приблизился, ожидая, что перед ним предстанет очередная старая развалина. Тем сильнее он поразился, увидев пухлое детское лицо со следами редкой щетины. На голове бывшего сотрудника ФСБ осталась «взрослая» причёска с баками, палец «младенца» был засунут в рот, но самым жутким майору показалось то, что от Феникса пахло молоком. Сан Саныч готов был поклясться, что в этом состоянии оперативник ещё не научился говорить. Поэтому он сел на стул рядом с кроватью и очнулся только после того, как понял, что гладит «ребёнка» по голове, чтобы его успокоить. Всё ещё чувствуя себя персонажем новеллы Кафки, аналитик отдела противодействия промышленному шпионажу позвонил Фланову и попросил прислать людей вместе с врачом, занимающимся грудничками. После взрыва полковничьих эмоций он с удивлением узнал, что такой врач называется неонатологом. Ожидая группу, Сан Саныч крепко задумался, благо Феникс затих, пробуя пускать слюной пузыри.

Когда Сан Саныч вернулся в Контору, он обнаружил, что полковник сидит в кабинете один, из чего можно было сделать вывод, что операция переведена в разряд секретных. Ласка была хорошим оперативником, и если её не удастся найти, провал станет разрушительным для отдела: Феникс навсегда выбыл из строя, а Семён, скорее всего, на днях окочурится от старости. Это означает, что никаких выгод от шантажа ГРУ не ожидается, а изобретение Луцкого утеряно. После того что произошло, оно вполне может считаться оружием, а планы Ласки пока никто не мог предугадать; свою машину она бросила на улице Правды.

Поэтому Сан Саныч не удивился, когда полковник сказал:

— Сам знаешь, где мы сейчас, майор. Те люди, что у меня сейчас под рукой, отправлены на поиски Ласки, но эта баба — тёртый калач, и ни мужа, ни детей у неё, как назло, нет (Фланов выругался). Есть надежда на то, что она попытается снять деньги с банковских карт. По нашим данным, у неё их две — Сбера и Райффайзенбанка, но где это произойдёт — неизвестно. Сбер мы не охватим, это ясно, банкоматы Райфа встречаются реже, но Ласка не подойдёт, если увидит, что там ошивается кто-то из наших.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Елена Блаватская — русская дворянка, путешественница, автор книг по оккультным наукам.

2

Эрнст Рифатович Мулдашев — известный российский хирург-офтальмолог, путешественник, а также автор околонаучных книг на мистические темы.