Мой мир. Вера. Книга третья

Ольга Лущинская

Когда наша жизнь рушится, мы находим силы держаться в простых вещах. Будь это родные и близкие, какие-то мелочи или же серьезные вещи. Для тех, кто не сдается, все сводится к одному – к вере. Не важно, религия это, вера в себя или светлое будущее. Важно лишь то, что не позволит нам сдаться.

Глава III. Бессонница

Отдохни от меня ну хоть самую малость.

Мне немногого в жизни надо.

Отрекись от меня хоть на день, хоть на миг.

Не пытайся быть вечно рядом.

Не хочу, издавая последний хрип,

В одиночестве встретить старость.

И до старости я не желаю дожить,

Мне сейчас-то уже не в радость.

Откажись от меня, как от вредной привычки.

Я не приз, не священный Грааль.

Отвернись от меня, как от света звезды,

Уходящего прямо вдаль.

Сесть в капсульный фуникулер мог кто угодно и когда угодно. Линия не двигалась непрерывно, а позволяла отправиться в заповедник в любое удобное время. Маршрут, по которому двигались капсулы, всегда был одним и тем же, с постоянной скоростью, чтобы никто ни в кого не врезался при перемещении. Кабинки ехали по монорельсу, который далеко впереди утопал в океанских водах, минуя часть городского пространства. Остановок капсулы не делали, потому как других станций маршрут не предусматривал. Всего лишь замкнутое монорельсовое кольцо, везущее из одного места в другое, а затем отправляющееся обратно. Кабинки аккуратно стояли на станции, образуя некоторое подобие поезда из эллипсовидных вагончиков для лучшей обтекаемости. Синие капсулы с панорамными стеклами выглядели футуристично, как кабины для обработки в лаборатории, располагающиеся в медицинской части города Совета. На каждом вагончике стояла панель, на которой нужно было выбрать размер и число пассажиров, а затем кабинка перестраивалась, образуя места для сидения в нужном количестве и с подходящими размерами. Полезная технология для такого разношерстного населения. Кроме того, сканер определял комфортную атмосферу для каждого существа, что позволяло тем, кто добрался до станции в скафандре, ощутить себя комфортно в условиях часового путешествия. Капсула удобно разделялась перегородкой на случай перевозки в одной кабине двух взаимоисключающих видов, но для большего числа подобных существ предусмотрена не была — пересаживайтесь в другую. Мы с Мати ввели в аппарат все нужные данные и через минуту уже сидели на мягких сидениях, ожидая отправления. Чтобы передумать куда-то ехать, система давала ровно пять минут, затем задавала контрольный вопрос и, получив свое «да», запускала механизм.

Как только капсула тронулась, Мати устроилась на противоположном диванчике поудобнее, а затем, широко зевнув, с минуту смотрела в окно. Я же потер глаза руками, пытаясь хоть немного согнать с себя сонливость, накопленную за первую спокойную рабочую ночь. Тишина — это здорово, но она несколько утомляет. Мои мысли прервала Мати:

— А ты много где побывал в городе? — она положила руки на колени.

— Не особо. Пока был воином, в основном бегал по делам, да и то не всегда. На рынке забирал снаряжение и карты, в лаборатории обследовался. Не в той, которая в медицинском городке, а в той, которая в центре подготовки, в научном городке. Посещал кафе в Кларком. Ты его не знаешь, наверное, но я бы вас познакомил. Он просто обожает заповедник. Бывал в библиотеке, на главной площади, где делают объявление, в Центре города. Но мое любимое место — оранжерея. Там я проводил больше всего времени. Особенно, когда сломал руку и проходил лечение. А ты? Где ты любишь бывать?

— В оранжерее я была всего раз. Не часто хожу в ту сторону. На рынок заглядываю часто, за продуктами. Иногда хожу в культурную часть города. Смотрю различные фильмы, спектакли, концерты со всех миров. Еще как-то посещала занятия в университетском городке, когда только переняла дело от отца. Там есть курс для начинающих жителей. Там объясняли что и как устроено. А еще довольно интересно в центре отдыха и развлечений. Меня туда отец частенько водил, когда я была еще ребенком. Его должность давала ему такую привилегию, приводить меня туда раз в месяц. А я же была ребенком, вот и втянулась моментально. Мне очень нравилось наблюдать за тем, как отец общается с постояльцами. Всегда вежливый, учтивый, улыбается и интересуется как у кого дела. Правда, в последнее время обстановка в городе обострилась, про дела ни у кого лучше не спрашивать, да и все стали такими торопливыми, но оно и понятно почему. Вот и подружиться с кем-то поэтому стало намного сложнее. Я не жалуюсь, ты не подумай, но иногда на меня находит такое чувство… одиночества что ли. Вокруг такая толпа, все разные и наверняка по-своему интересные, но даже в толпе порой ощущаешь себя опустошенным и совершенно одиноким. Скажи, а не хотелось ли тебе хоть раз изменить какое-то свое решение в прошлом и посмотреть насколько лучше бы стала твоя жизнь?

— Может, иногда, — я слегка призадумался, — Но потом решил, что в этом нет абсолютно никакого смысла.

— Это почему же? — она впилась в меня заинтересованным взглядом.

— Понимаешь, прошлого мы вернуть не в состоянии. А даже если бы и были в состоянии, то не факт, что поменяв свое решение, все обернулось бы в лучшую сторону. То есть да, ты думаешь «вот если бы я поступила так, а не иначе, то случилось бы вот что». Предположим, что ты права. Ты вернулась в прошлое, изменила свое решение и, например, спасла свою карьеру или не потеряла какую-то подругу. Это замечательно. Но думала ли ты как это отразиться на других и, впоследствии, на тебе? Не на все наши прошлые, как мы думаем, «ошибки», стоит смотреть как на что-то упущенное или потерянное. Можно взглянуть на это как на возможность избежать чего-то нехорошего. Что, если оставшись на своей прежней работе и должности, ты упустила новую, более приятную и выгодную работу? Или хорошее знакомство на этой новой работе. А вдруг, сохранив старую подругу, ты в будущем на себе испытаешь, что она и не подруга вовсе, а просто пользуется другими ради личной выгоды? Или того хуже, воткнет тебе нож в спину? Изменяя какой-то, пусть даже самый незначительный, факт в своем прошлом, мы запускаем цепную реакцию. Это называют «эффектом бабочки». Не стоит воспринимать какое-то свое действие как нечто неверное и негативное, ведь очень может быть, что на самом деле тебе удалось избежать чего-то худшего, чем то, что с тобой уже произошло. Мы не можем знать наверняка, но копание в таких вещах может только испортить тебе настроение. Да, ты можешь сделать для себя какие-то выводы, представить, как оно могло бы быть, чтобы избежать той же ошибки в будущем, но не стоит зацикливаться на том, чего ты не вернешь.

— Я об этом даже не задумывалась. Пожалуй, это повод многое взвесить и пересмотреть в своей жизни. Я бы хотела немного посидеть в тишине, если ты не против. Можешь вздремнуть, пока мы добираемся до заповедника, я не буду возражать, — и Мати улыбнулась.

Пока мы общались, городская черта уже миновала, а снаружи была одна вода. Мы перемещались по другой, недоступной для меня части города — подводной. Я давно знал, что для подводных существ часть города отстроили отдельно, но никогда ее не видел, а в море, оказывается, было много всего интересного. Свои рынки, жилые кварталы, развлечения и достопримечательности. Но все это было более природным, если можно так сказать. Рифы, водоросли, подводные скалы и пещеры — своя отдельная цивилизация. Глядя на все это разнообразие и великолепия, я понял, что за последние пять минут зевнул уже раз двадцать, не меньше, поэтому устроился на диванчике поудобнее, чтобы поспать перед прибытием в заповедник. Мати сперва тоже с интересом разглядывала окрестности, а затем достала из сумочки одну из книг, которую я принес ей совсем недавно, и уткнулась в чтение. Видимо, решила все же захватить на такой случай.

Еще раз широко зевнув, я погрузился в сон.

Стоя в большом зале, освещенном хрустальными люстрами, меня посетила только одна мысль — как я тут очутился? Вокруг толпились люди в дорогих костюмах и платьях от каких-то неизвестных мне модельеров. Они держали в руках шампанское, бокалы с вином, ловили официантов с какими-то закусками, а потом возвращались к оживленной светской беседе. Протискиваясь сквозь всю эту толпу, я остановился у зеркала. Странно, неужели все это общество абсолютно не смущает кролик в джинсах и рубашке, с закатанными рукавами? Мой внешний вид этой своре высокопоставленных людей совершенно не соответствовал.

Где-то в толпе раздался крик:

— А вот и счастливая пара! Поприветствуем их!

Все обратили взор далеко вперед. По широкой лестнице, взмывающей высоко под потолок, спускались двое — мужчина и женщина. Она держалась за него правой рукой, а махала ликующей толпе левой. Он же был строг на вид, серьезен и величав. Словно люди приветствовали какого-то короля или правителя. Костюм безупречно черный, даже рубашка и та была черной. Необычное решение, но ему невероятно шло. Я бы даже сказал, что на него сшили весь этот модный ансамбль, очень уж хорошо сидел. Женщина была в длинном красном платье и не менее красных туфлях. Цвет такой, словно вся ее одежда налилась яркой струящейся кровью, что, в некотором смысле, выглядело даже жутко. Они шли не спеша. Она улыбалась, не скрывая радость, а он лишь сдержано кивал. Рассмотреть счастливую пару мне удалось лишь тогда, когда они спустились ниже, а я подобрался ближе. Черты лица мужчины были какими-то угловатыми и строгими. Выражение лица — суровое. Глаза казались целиком черными, но я списал это на то, что он просто щурится. Короткая стрижка брюнета была безупречна — ни одной торчащей волосинки. Черты его спутницы были мягче, но какими-то ядовитыми, как у змеи. Взгляд с хитрецой, пышные губы с немного язвительной улыбкой. Я не удержался, и подошел к ближайшему лакею:

— Простите, любезный, а что тут празднуют и кто эти люди?

Официант, не поворачивая ко мне лица, чуть наклонил голову и, почти шепотом, ответил:

— Юбилей свадьбы наших дражайших правителей, конечно. Вот, собственно, и они. Мадам, как и прежде, восхитительно женственна, а господин суров и величав.

— Значит, они правят вашей страной?

— Страной? — он искренне удивился, — Ну что вы, нет. Нашим миром, разумеется!

Целым миром. Так вот оно что! Меня забросило в какой-то мир. Но я не помню, как это произошло. И, что странно, сейчас я был уверен, что это не симуляция. Иначе бы об этом аппарате я совсем и не вспомнил. Хотя в этот раз, точно знал, что нахожусь на своем месте, что сам согласился тут оказаться. Почему-то, именно сейчас это все показалось мне таким неважным.

Семейная пара спустилась, их обступила толпа, а я стал пробираться к выходу. Дорогу мне перебежали двое мальчишек, забавно хохотавших. Может, они играли в догонялки, но время и место выбрали явно не подходящее к случаю. Хотя, признаться, даже эти мальчуганы были в костюмах. Я уже почти дошел до выхода, как меня остановил один из лакеев:

— Мистер Тернер? — он держал меня за плечо.

— Эм… да.

— Господин желает видеть вас.

Я был обескуражен. Откуда он меня знает? Я вот его точно никогда не видел до этого. Может, он попросил Совет о помощи, и ему сообщили, что прибуду именно я? Других логических выводов я сделать не смог. Лакей ловко продвигался сквозь толпы празднующих, а мне едва удавалось поспевал за ним. Удивительным образом, на его пути все расступались, а затем в одно мгновение перекрывали дорогу мне. Как бы я ни старался следовать прямо по следам мужчины во фраке, мне тут же мешали вынырнувшие непонятно откуда люди. Наконец, мы добрались до одного из дорогущих кожаных диванов, на котором вальяжно сидел тот самый великий господин, но обнимал он уже совершенно другую женщину. Интересоваться я, конечно же, не стал.

Конец ознакомительного фрагмента.