Война, о которой никто не хотел знать

Ольга Левина

Ольга Мыльникова родилась в Костроме в 1920 году и многие годы вела дневники, которые сохранились после её смерти в 2010-м и легли в основу этой хроники.Книга представляет собой компиляцию воспоминаний автора о предвоенном времени и Великой Отечественной войне.Предназначено широкому кругу читателей.

Осень 1941-го

Утром следующего дня я была в Костроме. С замиранием сердца я шла к дому бабушки (он был ближе к пристани). Была тревога за маму и сестру. Больше месяца прошло с тех пор, как я посадила их на поезд в Кексгольме. Я ничего о них не знала, а через неделю отец прислал телеграмму, спрашивая меня о них. До меня тогда не дошло, что телеграмма шла несколько дней. Я с ужасом подумала, что в Ленинграде их посадили с массой беженцев в «телячьи» вагоны и отправили кружным путём в Азию, что в этой давке и духоте у мамы случился приступ астмы и она погибла без своевременной медицинской помощи, а сестра-подросток где-то затерялась в дальних краях… Но вот мне встретилась знакомая женщина, я спросила её о родных и с облегчением услышала, что она с неделю назад видела маму…

Радостно встретили меня в доме бабушки, вскоре туда пришла и мама. Я узнала, что 8-го августа добровольцем ушёл в армию мой друг, а отец уехал по призыву накануне моего приезда¹⁴…

Началась другая жизнь: «походы» в ближние колхозы, где перекапывали картофельные поля в поисках оставшихся клубней, рытьё окопов в окрестностях… Я не могла никуда поступить на работу: в городе было много семей эвакуированных, их трудоустраивали в первую очередь, а я была местная.

19 сентября 1941

3 месяца войны порядком всех измучили, а конца ей пока не видно. Из нас четверых на работу устроилась одна Тамара, и то недавно, а я, Елена и Мария бездельничаем. Но меня не это мучит: прежняя раздвоенность чувств и мыслей, от которой я страдаю давно, теперь усилилась. Стараюсь забыться то каким-либо делом, то чтением глупых романов. Поступила было на курсы, но мамаша и разные родичи да знакомые уговорили меня бросить. Т.к. само посещение их было связано с некоторыми неприятностями, то я и решила их оставить. Мне и сейчас не нравилось ночевать не дома из-за каких-то курсов, а как подумала о том, что будет после их окончания… Ну, а я далеко не героиня. Иногда жалею об этом, а иногда бываю довольна. «Прославиться», как мечтает большинство курсанток, у меня нет ни малейшего желания.

Иногда бывает очень скучно, ведь даже писем ни от кого больше нет. Да и о папаше беспокоиться стала за последнее время: вбила себе в голову, что он уж и не жив.

Развлекаться, как Тамара, я не могу. Была за всё время один раз на Водной, причём мои молитвы, чтобы никто не обращал на меня внимания, не помогли: прицепился ко мне какой-то. Впрочем, я сбежала от него так, что, если он не осёл, то понял, что надеяться ему не на что…

Вслед за осенними дождями и холодами пришли жгучие морозы до — 48°. Лето 1941 было особенно жарким, а зима 41—42 гг очень морозной. Почти до декабря я ходила в туфельках — валенки остались в Кексгольме. Воду носили в вёдрах или с реки Костромы, на берегу которой располагалась наша Рабочая слобода (у знаменитого Ипатьевского монастыря), или с дальнего колодца. Вёдра носили в руках или на коромысле. Жили впроголодь. Хлеб был по карточкам.

Цены на всё были фантастические. По аттестату отца (он был лейтенантом, потом старшим лейтенантом) мама получала в Военкомате по 700—750 рублей в месяц. Мама шила на дому солдатское бельё — за это платили гроши, а если не выполнишь нормы, то не получишь хлебной карточки. Позже мама вязала шерстяные носки и продавала их на рынке. Чтобы продать пару носков, часто приходилось стоять на морозе до сумерек и на полученные деньги купить кило картошки, а если продать не удавалось, — возвращаться домой с пустыми руками… Часто мы ели один раз в день жидкий суп, в котором кроме картошки, лука и морковки не было ничего. Хорошо, если на кастрюльку приходилась ложка растительного масла. Конечно, многие жили лучше, особенно если у них было что менять в деревнях на муку, картошку, масло.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

14

В 1941 Алексей Мыльников был призван в Красную Армию. Воевал на Волховском фронте, позже — на Западе. Был демобилизован в январе 1946.