Муж моей сестры. Порочная связь

Ольга Которова, 2021

Софья: Говорят, любовь и ненависть – это одно и то же чувство. Я боялась вернуться в родной город из-за прошлого, которое чуть не растоптало меня. Но я вынуждена была приехать из-за сестры, которая выходит замуж. И я сильно ошибалась, когда думала, что прошлое всегда остается в прошлом… Оскар: Эта девчонка ворвалась в мою жизнь, словно ураган, снося все на своем пути. Она нарушила мой порядок жизни, убивая остатки чувств к невесте. А затем так же быстро исчезла, оставляя на моих руках нашего ребенка. Я пытался забыть ее. Хотел уничтожить каждую мысль, связанную с ней, но я ошибался. Она появилась так же неожиданно, как и в первый раз. Только на этот раз я очень зол и готов не оставить на ней живого места. Я разрушу ее жизнь так же, как и она мою…

Глава 6

Софья

Правду следует подавать так, как подают пальто, а не швырять в лицо, как мокрое полотенце.

Марк Твен

Человеческие судьбы разрушает незримое чувство любви, даже если оно относится к тем, кого мы знаем несколько часов. Мы можем жить с кем-то годами, сотнями лет, но так и не узнав его. А бывает, ты встречаешь человека, и тебе хватает несколько минут, чтобы понять — это он. Тот, кто тебе нужен. Это твоя судьба. Именно об этом я сейчас думаю, лёжа рядом с мужчиной, которого знаю сутки. Почему за двадцать семь лет я не смогла встретить такого «мистера совершенство»? И вот стоило мне приехать туда, откуда я бежала когда-то и — вуаля! — вот он! И как бы мне ни хотелось, было несправедливо то, что мы с ним расстанемся. Совсем скоро. Может даже это последняя наша встреча, и нас больше не станет.

— Начинай, — говорит он и замолкает. Несмотря на работающий телевизор, в комнате становится тихо.

— Я ненавижу свою семью. В детстве мне было непросто. Мама умерла рано, и отец женился на другой женщине. Мы возненавидели друг друга до боли в печёнках. А ещё у меня есть сводная сестра, которая желает моей смерти. — От своих же слов я рассмеялась.

— Я надеюсь, про смерть — это твои личные выдумки?

— Нет. Она один раз столкнула меня с лестницы, и мне пришлось два месяца лежать в больнице с переломом. А ещё она запирала меня в погребе. Это всё, конечно, потом переводили в шутку, что, мол, нечаянно, но я-то знаю, что это было сделано специально.

— Ты это сейчас серьёзно? — Оскар удивлённо смотрит на меня.

— Да.

— У тебя что, семейка Адамс?

— Хуже. Теперь твоя очередь.

Не знаю, о чём он мне может поведать, но я без зазрения совести хочу очистить душу и рассказать все свои секреты, которые могла доверить только себе. И то, что мы больше никогда не увидимся, это становиться плюсом. Я ведь потом не буду жалеть о высказанном.

— У меня есть девушка, — произносит он, а я на секунду замираю. «Есть девушка», — проносится в моей голове, и если всё так же говорить честно, то я не удивлена. Было бы странно, если бы у него никого не было. Такие, как Оскар, очень редко и, как правило, никогда не бывают одни. Первые секунды меня начинает мучить неприятная ревность, но от понимания, что это не мой мужчина, она так же резко пропадает, оставляя в моей душе пустоту.

Оскар молчит. Интересно, он сожалеет о том, что признался мне в этом? Наверное, да. Мне бы было сложно в таком признаваться. А ещё я точно знаю, если бы он любил её, то не изменял. Любимых не предают. Любовь — это же как самый нежный и ранимый цветок. Один раз забудешь полить, и всё, он завянет.

— Ты молчишь. Считаешь меня плохим человеком? — произносит он без капли радости в голосе.

— Я молчу, потому что понимаю, что тебе было непросто в этом, признаться. Я думаю о том, что ты неплохой, потому что нет плохих или хороших людей. Мы все одинаковые. Нас различает только то, как мы относимся к тем поступкам, которые совершаем.

На самом деле я даже думаю, что он смельчак. Ведь не каждый в таком признается. А самое главное — это потом не винить себя в том, что ты сказал или сделал.

— Я не была с мужчиной уже больше семи лет, — выдаю я ему свою голую правду.

— Этого не может быть. Я отказываюсь в это верить.

— Почему? — наши взгляды встретились.

— Да потому! Невозможно находиться рядом с тобой и не хотеть тебя. Ты ходячая доза конского возбудителя. — Проговорил он это с полной серьёзностью в голосе, а я засмеялась так громко, что из глаз пошли слёзы.

— Мне ещё никто подобного не говорил!

И так захотелось, чтобы мы с ним встретились раньше, чтобы всё это время моего одиночества он был рядом, проходя все трудности и невзгоды, держа меня за руку. Я уже давно не задумывалась об отношениях до встречи с этим мужчиной. Оказывается, это безумно приятно, когда с тобой есть сильное плечо, на которое ты можешь опереться. Я совсем забыла, что это и как.

— У меня был брат, — заговорил Оскар. — Он был младше меня всего на пятнадцать минут. И на правах старшего брата я брал на себя обязанность следить за ним и защищать. Мы с ним были совершенно разные, но родителей всегда просили, чтобы они покупали нам одинаковую одежду, игрушки. Когда пошли в школу, я защищал его, он ведь был младше, слабее. А когда подросли, у нас даже девчонки одни на двоих были. Мы всегда находились вместе, даже когда ругались, то тоже не отходили друг от друга далеко. У нас была команда. Я был красавчик, а он умник. Я никогда не понимал его рвения к учёбе. Он постоянно что-то зубрил, даже когда я его на тусовки с собой брал, он и то умудрялся там что-нибудь учить. Ну, или кого-нибудь! — он усмехнулся. — А потом его не стало. Это был единственный день, когда меня не было рядом.

Оскар замолчал. Его кадык ходил ходуном, как и скулы. Ему трудно было об этом говорить. Не сомневаюсь, что я первая, кому он признался о том, что винит себя в смерти своего брата. Но он не был виноват.

Мне захотелось прижаться к нему и забрать всю боль на себя. Вырвать её с корнем. Он чувствовал свою вину в смерти брата, и это душило его. Он страдал. Всё это время он страдал и никому ничего не говорил. Страдания разрушают нас, делая из людей живую бесчувственную куклу, обречённую на вечные муки. Все мы рано или поздно умираем.

В одном из ток-шоу Киану Ривз сказал такую мысль: «Никто из нас не выберется отсюда живым. Так что, пожалуйста, прекратите относиться к себе с запоздалыми мыслями. Ешьте вкусную еду. Прогуливайтесь на солнце. Прыгайте в океан. Говорите правду, которую носите в своём сердце, как скрытое сокровище. Будьте глупыми. Будьте добрыми. Будьте странными. Нет времени ни для чего другого».

И он чертовски прав. Трудно перебороть свою боль и перестать себя в чём-то винить, в чём ты не виноват. Люди уходят из этой жизни. Да, это трагедия, от которой иногда хочется самому скончаться, но это не повод перестать жить. Люди — это не дыхательный аппарат, их нужно отпускать учиться жить самостоятельно, даже если они покидают нас навсегда.

— Не вини себя, — тихо произнесла я и пододвинулась к нему ближе, опуская голову на его плечо. — Ты не мог предотвратить то, что предназначено было судьбой. Так должно было случиться, как бы это сейчас дико ни звучало.

— Да, ты, наверное, права. — Это были последние его сказанные слова, потому что потом больше из нас никто не произнёс ни слова. Мы просто лежали и смотрели комедию в полной тишине. Я не помню, как уснула, а когда проснулась, Оскара уже не было.

Я лежала в своей кровати в полном одиночестве. Его не было ни в душе, ни на кухне. Я осталась одна. Он ушёл, оставляя после себя цветы в вазе и недоеденный ужин.

Было ли мне жаль? О да! Было так жаль его ухода, что хотелось рыдать, но я не имела прав на этого человека. У нас разные жизни. Даже если бы что-то между нами получилось, мы бы не смогли жить на две страны. Любви не существует на расстоянии. И поэтому, взяв себя в руки, я встала с постели и пошла в ванную. После прохладного душа я прибралась на кухне. Собрала всю разбитую нами посуду, еду с пола и сварила себе крепкий кофе.

Мне ещё нужно было дописать свою статью и отправить её в редакцию. Чем я, собственно, и занялась. За работой время всегда летит быстрее. Целый день я просидела за ноутбуком, составляя из букв слова и печатая предложения. Освободилась уже только поздним вечером.

Решила на ночь глядя немного прогуляться по ночному городу. Это так странно. Вроде один город, а ночью совсем другая жизнь, не та, что днём. Ночью краски приобретают совсем другие оттенки. Я, наверное, в прошлой жизни была вампиром, раз так люблю ночь.

Завтра мне ещё идти на «семейный» ужин. И какой от него будет толк, если я там никого не знаю, как и те, кто придёт, не знают меня? Интересно, а жених-то знает о существовании старшей сестры? И какой он, этот жених? Чтобы выдержать мою сестрёнку, у него должны быть железные яйца и ангельский характер. Ведь Жанну невозможно выдержать. Даже представить себе не могу, какая она стала. Отец как-то давно присылал фотографии, они были на отдыхе. Все счастливые и беззаботные. Но это было несколько лет назад.

Вспоминая о своей сестре и мачехе, меня аж передёрнуло от отвращения. Скорее бы оказаться дома в своей любимой студии, где всё пахнет спокойствием.