Белый вепрь. На крыльях ворона

Ольга Костылева, 2021

Лондон, 2007 год Эния Бреннан довольна своей жизнью: любимая работа, друзья, семья. Она бы не захотела менять ее на что-либо другое. Но прикосновение к белым камням часовни в Тауэре приносит в ее жизнь видения прошлого, и необъяснимым образом Эния перемещается в 1485 год. Лондон, 1485 год Ричард Третий, король Англии, готовится к неминуемой войне с Генрихом Тюдором. Во время молитвы в Тауэре правитель, которого многие считают убийцей и узурпатором, видит туманный облик зеленоглазой колдуньи. Вскоре после этого он встречает девушку во плоти. Пути этих двоих переплетаются. Эния, надеясь, что сможет вернуться домой, подальше от полного опасностей Средневековья, погружается в дворцовую жизнь. Между ними вспыхивает взаимный интерес и притяжение, которые грозят перерасти в любовь. Но стоит ли давать этому волю, если Эния знает, что у Ричарда нет будущего?

Глава 2

Хотелось того Энни или нет, но ей в самом деле пришлось выкинуть из головы необычный случай в Тауэре и свои переживания о будущем. Близилась годовщина битвы при Босворте — той самой, где пал в бою недавно обсуждавшийся в их литературном клубе Ричард III, и по этому случаю их отель, как всегда в это время, заполнился многочисленными туристами — любителями истории и просто любопытствующими. И это было для Энни дополнительным развлечением. Особенно когда ей встречались реконструкторы, наряженные по моде средневековья.

— Все-таки это красиво, — поделилась она с Джорджиной, которая навестила Хинкли в один из выходных, они направилась гулять в парке и натолкнулись на целую группу таких туристов.

— Ага, — фыркнула та. — А уж удобно, не передать.

— Ой да брось! Мы сейчас говорим о рыцарях и прекрасных леди, — отмахнулась Энни. — Представляешь, ты в роскошном наряде, а рядом с тобой сильный красивый…

— Грязный, плохо пахнущий, — подсказала подруга.

Девушки фыркнули и рассмеялись.

— В следующем году наплыв гостей будет еще больше, — заметила Энни. — Поговаривают, что хотят сделать полную реконструкцию битвы при Босворте.

— Это, конечно, было бы круто! — кивнула Джорджина, лизнув мороженое. — Лошади, рыцари в сияющих доспехах…

Они поравнялись с компанией, привлекшей внимание Энни. Две девушки в средневековых платьях вежливо и вымученно улыбались пожилому полноватому мужчине с копной всклокоченных седых волос.

— Только представьте! Или это… Как у вас, молодежи, говорят, прикиньте, да? Крест с розой Йорков перед войском! Да! И сверкающая корона на голове! О да! И вот, как гласит «Баллада о леди Бесс», когда он ехал по мосту через реку Сор, его нога ударилась о перила. И одна мудрая женщина (это баллада так говорит, но видимо, некая ведьма, да) предрекла, что когда король поедет обратно, об это же место ударится его голова! Да! Вы знали? Ну ведь не знали же, юные леди! И вот, когда труп Ричарда везли, перекинутым через круп лошади…

— Бедные девчонки, — захихикала Джорджина, как только они отошли на достаточное расстояние. — Попали в лапы к очередному чудику-всезнайке. Вокруг достопримечательностей вечно такие околачиваются, ты замечала?

— Верный фанат истории, — фыркнула Энни. — Или просто престарелый ловелас, который таким образом привлекает молодых девушек, у которых воспитания не хватает послать его подальше. Интересно, он хоть правдивую легенду им рассказывает. «Баллада о леди Бесс»… я вроде слышала название, — неуверенно добавила она. — Но гарантировать не могу. Не помнишь?

— Неа! — Джорджина пожала плечами. — Да я думаю, легенду-то он не выдумал — такие, как он, загрызть готовы за малейшую историческую неточность. А вот было ли это на самом деле, конечно, вопрос. Только кто ж это теперь доподлинно узнает?

— Вот бы изобрести машину времени, — захихикала Энни. — Раз — и перенесся во времена Ричарда. Сидишь под мостом через реку Сор и ждешь, действительно ли ведьма королю напророчила беды или просто он сам хотел отмазаться от битвы, а королю не пристало, вот и подтащили легенду…

Вскоре пришло время считать выручку. Затем нашлись и другие повседневные заботы, за которыми Энни и не заметила, как наступила осень, а потом и зима. Дела совершенно поглотили девушку, и, может быть, она бы совсем позабыла о летнем приключении в Тауэре, если бы не странные сны.

Они начали сниться ей с той самой ночи, как она поставила шкатулку с перстнем на свою прикроватную тумбочку. Само кольцо она не носила — оно, хоть и не было массивным, все же выглядело бы неуместно в сочетании с ее простым повседневным стилем. Но Энни нравилось перед сном, уже в кровати, достать его и пару минут полюбоваться игрой света на гранях кроваво-красного прозрачного камня. Она не знала, связаны ли сны с кольцом, но чувствовала, что какая-то связь все же есть.

Сны снились нерегулярно. Иногда она не видела их неделями, а иногда видела каждый день. Их всегда объединяло то, что они были удивительно реальны, вплоть до запахов, тактильных ощущений, так что, проснувшись в своей постели, Энни не понимала, где она и как тут очутилась.

А вот сюжеты сновидений разнились. Иногда она видела себя в замке, видела людей в старинных одеяниях, которые проходили мимо нее, говорили, пили вино, улыбались, хмурились. Каждый из героев ее снов мелькал перед ней так отчетливо, будто она сама там присутствовала. Иногда она видела огромные поля с высоты птичьего полета, словно сама парила в небесах.

Иногда перед ней была темнота, в которой разносился лязг оружия и ржание лошадей. Частым гостем ее снов был тот самый мужчина, который привиделся ей в часовне Тауэра. Его голубые глаза мелькали перед ней в каждом сновидении. То ей казалось, что она смотрит на него со стороны, а порой его взгляд не отрывался от нее до тех пор, пока она рывком не выныривала из забытья.

Но еще более частым гостем ее снов был черный ворон, почти такой же, каких Энни видела в Тауэре. Впервые он приснился ей почти сразу после ее возвращения. Ворон сидел на лужайке перед домом и, Энни готова была поклясться в этом, насмешливо смотрел на нее. Затем лениво взмахнул крыльями и отлетел в сторону, приглашающе каркнув, словно призывая девушку следовать за собой. С тех пор каждый раз, когда ворон снился ей, он смотрел на нее блестящими черными глазами и явно чего-то ждал.

Энни так и не решилась рассказать о снах тете. Ее видения не были кошмарами и никаких неприятностей не приносили. А что до постоянства… Наверно, в ней не вовремя проснулась излишняя впечатлительность, и после Тауэра она никак не может прийти в себя.

А потом она нашла рациональное объяснение хотя бы части своих видений. Незадолго до Рождества ей пришлось задержаться на работе, чтобы закончить отчет по годовому бюджету. Когда она закончила, было уже совсем темно, пошел снег. Энни потянулась, разминая затекшие плечи, выключила компьютер и, мечтая об имбирном печенье, которое наверняка сейчас пекла тетушка к празднику, поднялась с места. Погруженная в блаженное осознание хорошо проделанной работы, за которой последует отдых, она вышла из бухгалтерии и не торопясь отправилась к стоянке.

Отель располагался в старинном доме, когда-то принадлежавшем местным аристократам, и владелец старался сохранить атмосферу благородного уюта. Сегодня Энни особенно радовали все эти резные перила из дубового дерева, лепнина на потолке, мягкие ковровые дорожки и картины на стенах. Проходя по общей для постояльцев гостиной — большой комнате, отделанной темными деревянными панелями, с массивной кожаной мебелью и большим камином, возле которого сейчас стояла наряженная ель, — она мельком бросила взгляд на один из портретов и внезапно замерла на месте. Она видела это изображение сотню раз — это была копия портрета Ричарда III из Лондонской национальной галереи (впрочем, как ей всегда казалось, не очень удачная). На ней был изображен худощавый человек с каштановыми волосами и усталым взглядом, крутивший на пальце тонкое золотое кольцо. Он был не слишком похож на того человека из ее сновидений — ни светлых волос, ни пронзительных голубых глаз. Однако она готова была поклясться, что узнала брошь на его берете: массивная, с красным камнем по центру и жемчужинами по краям. Да, это определенно была она! Энни часто заморгала. Так вот в чем дело: она просто заработалась. Она ходила мимо картины каждый день, изображение врезалось ей в память, а усталый мозг, обрабатывая информацию, накопленную за день, трансформировал невзрачный портрет в голубоглазого привлекательного мужчину, сигнализируя о том, что ей нужно поменьше работать и побольше отдыхать. Или, может быть, ее мечты о любви и о близком человеке воплотились в такие видения.

— Видимо, ты права, тетя, нужно назначить свидание Питеру, — прошептала Энни, встряхнув головой, и, радуясь, что разгадала причину своих навязчивых снов, отправилась домой.

Впрочем уделить внимание личной жизни ей так и не удалось. На свидание с Питером Энни все-таки сходила, однако очень быстро поняла, что, несмотря на добрые отношения, они с парнем совсем не близки по духу. Поэтому девушка с головой погрузилась в работу. Рождество они отметили вдвоем с Фионой, и после праздников для Энни вновь потекли хотя и наполненные любимой работой, но однообразные будни. Миссис Колвилл, считавшая дни до своего ухода на пенсию, посоветовала ей взять отпуск, потому что следующий год Энни будет не до отдыха.

— Может, съездить куда-нибудь, — размышляла Энни, когда они сидели с Джорджиной в местном пабе вечером в пятницу. — Как у тебя с выходными?

Подруга покачала головой.

— Я в ближайшие пару месяцев только на уик-энды могу отвлечься, работа, сама понимаешь.

— Вот невезение, — вздохнула Энни. — Люси не расстается с Бертом, Эмили обещала провести отпуск с семьей, Мэри тоже. Миссис Колвилл правильно говорит, что нужно отдохнуть, ведь после того, как она уйдет, на меня навалится столько работы, что не до отдыха будет.

— Да зачем тебе куда-то ехать? — пожала плечами Джорджина. — Ладно бы лето было. Отдыхай у нас, погуляй по полям ну или съезди в Брайтон, подыши морским воздухом.

Энни фыркнула.

— Возможно, я так и сделаю.

В итоге Энни, хотя и договорилась на работе о двух неделях отпуска, так никуда и не собралась. Она по-прежнему чувствовала какое-то волнение и нервозность, но старалась не придавать этому значения. В первый же свободный день она решила последовать совету Джорджины и прогуляться по окрестностям. Собираясь, девушка машинально открыла шкатулку и залюбовалась кольцом.

— Ну вот еще глупости какие, — пробормотала она, чувствуя непреодолимое желание надеть перстень. — Не хватало еще с такими украшениями разгуливать.

Выходя из дома, она вдруг остановилась как вкопанная. На ограде напротив сидел большой черный ворон, совсем как в ее снах. Энни даже зажмурилась, а когда открыла глаза, птицы уже не было.

— Так стоп, — решительно сказала сама себе девушка. — Я просто переутомилась. Много работать вредно для здоровья. Выбрасываю все мысли о цифрах, счетах, туристах и истории из головы и просто наслаждаюсь ничегонеделанием.

Засунув руки в карман куртки, она медленно побрела по улице, позволив ветру ерошить ее распущенные волосы. Все вокруг дышало весной. Птицы щебетали в ветвях деревьев, усыпанных белыми и розовыми цветами, лепестки которых ветер разносил по округе. Солнце пригревало, так что она даже расстегнула куртку. Удобные кроссовки словно бы сами несли ее вперед и вперед, по узким улочкам, за пределы городка, туда, где простирались ровные поля, поросшие свежей яркой травой.

Земля была относительно сухой, и Энни свернула с шоссе на тропинку, уходившую вдаль, к холмам с небольшой группой деревьев. Неторопливая прогулка действительно шла ей на пользу, мысли уходили, и девушка, ни о чем не думая, лишь любовалась окружающей природой. Взобравшись на холм, она остановилась, окидывая взглядом поля. Насмешливое карканье рядом раздалось так неожиданно, что Энни вздрогнула. Ворон сидел на ветке и, девушка готова была поклясться, смотрел на нее.

— Да хватит уже за мной летать, пернатое! — разозлилась Энни и мысленно обругала себя. Не хватало еще спорить с птицей. Она сердито сунула руки в карманы куртки и внезапно замерла. В кармане лежал перстень, который она сама положила в шкатулку.

— Что за… — прошептала девушка. Ворон замолчал, взмахнул крыльями, и она почувствовала на лице теплый воздух, наполненный сладковатым ароматом. Птица мелькнула в воздухе и исчезла. Энни машинально сжала кольцо в руках. Как оно здесь оказалось? Ведь она же лично положила его в шкатулку! Что происходит?

Она долго смотрела на кольцо, а потом медленно приблизила его к пальцу. Перстень сел как влитой, как будто его делали специально для нее.

— Не знаю, чего ты ожидала, — сама себе сказала Энни. — Гром не грянул, земля не разверзлась. Прекрати выдумывать всякую чушь!

Она взялась за кольцо, пытаясь снять его, и резко повернула. В тот же миг перед ее глазами все потемнело и появились искры, будто ее кто-то ударил. В ушах зашумело, и Энни ощутила, будто ее кто-то толкнул.

Наверное, на какое-то время она потеряла сознание, потому что очнулась она лежащей на траве под деревом. Энни села. В голове шумело. Может, ее пытались ограбить, подкрались и ударили по затылку? Она раскрыла кулак правой руки — в нем было кольцо, которое она в беспамятстве все-таки стянула с пальца. Во внутреннем кармане обнаружился мобильный. Нет, это точно был не вор. Может, у нее был микроинсульт? Говорят, в наши дни такие вещи происходят даже с молодыми людьми сплошь и рядом — сказываются стрессы и постоянные переработки. Энни решила позвонить Фионе, чтобы та приехала за ней на машине, но обнаружила, что сети нет.

— Странно, — пробормотала девушка. — Может, трубка повредилась, когда я упала.

Она подняла глаза от телефона и обомлела: это был явно не тот холм, на который она взобралась, и не то дерево. Перед ней был маленький, но очень ухоженный садик, прилегающий к боковой стене церкви, в котором росли пышные розовые кусты, еще не украшенные цветами в это время года. Энни осторожно поднялась на ноги, но тут же сделала шаг назад, прижавшись к шершавой коре дерева, под которым она очнулась. За кустами обнаружилась невысокая каменная стена и деревянная калитка, а за ними — оживленная площадь, по которой сновали люди. То, что она приняла за гул в голове, было шумом толпы. И все эти люди были очень странно одеты, если только это не был реконструкторский фестиваль. Они изображали каких-то крестьян, торговавших с деревянных лотков капустой и репой, тут же мужчина в холщовой рубахе тащил на веревке упиравшуюся козу, а мимо него прошли два монаха в серых рясах, подпоясанных грубыми веревками.

— Это что, фолк-фестиваль что ли? — прошептала Энни, абсолютно уверенная, что это не так. Она, не понимая, что происходит, обошла кусты, открыла калитку и спустилась по небольшим ступенькам на площадь, вымощенную грубым булыжником. Проходившая мимо женщина в белом чепце, кинув на нее взгляд, шарахнулась, перекрестилась и, плотнее прижав к себе корзинку с яйцами, засеменила прочь. Оборванный грязный подросток ткнул в нее пальцем, засмеялся и крикнул что-то, что Энни не разобрала. Она оглянулась и вдруг увидела портал храма, к которому примыкал садик, а перед ним — колонну с каменным агнцем. Да ведь она в Темпле! В Лондоне!

— Да что происходит… — пробормотала Энни. Ее начала бить холодная дрожь. Как она оказалась здесь?

Внезапно послышался шум, и на площади появилась кавалькада всадников, одетых точь-в-точь как на средневековых картинах, изображающих рыцарей. Энни застыла на месте, глядя на них. Среди всадников выделялся один — тот самый, которого она уже видела в церкви Тауэра, тот, который приходил к ней во снах. Она, почти не думая, сделала несколько шагов вперед, проталкиваясь сквозь людей и пытаясь приблизиться к мужчине. Сейчас он был для нее единственным знакомым лицом. Если он не поможет ей во всем разобраться, то кто же?

— Король! Король! — раздалось со всех сторон, и люди кинулись к процессии, держась, однако, на почтительном расстоянии от копыт лошадей и от хлыстов, которые держали двое первых всадников, готовые расчищать дорогу перед своим господином. Он же, даже не повернув головы, достал из-за пазухи кошель и бросил горсть монет в толпу. Та взорвалась радостными возгласами и кинулась подбирать деньги, преграждая Энни путь. Получив довольно грубый тычок под ребра, она отскочила, увернулась от мужчины, который несся к деньгам, не замечая ничего на своем пути, и оглянулась. Голубоглазый мужчина со своими спутниками остановился у входа в церковь. Кто-то из слуг взял его коня под уздцы. Энни сделала последнюю отчаянную попытку пробиться сквозь толпу, которая на этот раз увенчалась успехом: ей удалось найти просвет среди спин и оказаться в первом ряду зевак. Она и сама не знала, на что надеялась, ведь он по-прежнему не смотрел по сторонам, а бросаться к самым лошадям было боязно, ведь двое внушительного вида суровых рыцаря держали руки на рукоятках мечей, сурово сдвинув брови.

Мужчина спешился, похлопал коня по шее и, поворачиваясь ко входу в храм, все-таки увидел ее. Лишь одно мгновение он буравил ее своим внимательным взглядом — и ни одна мышца на его лице не дрогнула. Затем он повернулся к одному из спутников — высокому довольно смазливому блондину в богатых расшитых золотом одеждах, что-то сказал ему. Тот уставился на Энни с любопытством, но было в его взгляде также что-то похожее на угрозу и одновременно затаенный страх.

Тем временем голубоглазый уже скрылся в темной прохладе храма, за ним последовали и его спутники, а толпа стала расходиться по своим делам. Энни растерянно стояла на месте, не зная, что ей делать. Казалось, мужчина из Тауэра узнал ее, но виду не подал. Или ему было все равно?

Вдруг из храма вышел тот высокий человек, который со вниманием оглядывал ее несколькими минутами ранее. Он двинулся прямо к ней. Сердце Энни ушло в пятки, но она даже не шевельнулась. Высокий встал прямо перед ней и сказал ей что-то приятным, но презрительным голосом.

Энни потребовалось не меньше минуты, чтобы понять смысл сказанного: это определенно был английский, но какой-то угловатый, резкий и непривычный выговор сбил ее с толку. Высокий терпеливо ждал ответ на свой вопрос: кто она такая и что делает здесь?

— Я… — Энни растерянно замолчала. Она понятия не имела, что ответить. Она не могла понять, где находится, как сюда попала и что происходит. — Меня зовут Энни. Я… просто хотела посмотреть. Кто… — она запнулась, вспомнив, как мужчине из Тауэра кричали “Король”. Спрашивать кто он, будет неразумно. — Кто вы?

— Кто я? — высокий нахмурился и слегка покраснел. — Кто я? Я должен отчитываться перед тобой?! — он фыркнул и схватил девушку за локоть. — Пойдешь со мной, — проворчал он. — Преподам тебе урок манер перед встречей с королем.

— Да какого… — едва не задохнулась от возмущения девушка. — Отпустите меня! Как вы смеете!

— Ишь ты…! Еще и требует что-то! — с легким изумлением протянул высокий, но руку Энни выпустил. — Идем к реке, — скомандовал он. — Найдем лодку. Король желает тебя видеть. Правда, не знаю, зачем, раз ты из плоти и крови. А уж в этом-то я могу поклясться на Библии!

Он подтолкнул ее в нужном направлении и пошел следом. Энни приблизительно помнила, где должна находиться Темза, но окружающих домов не узнавала. Улица, на которую они свернули с площади, была узкой, темной и грязной, а толчея такой, что она вспомнила лондонское метро в час пик. Метро… Как бесконечно далеко была подземка от того, что видела она сейчас перед собой! Лишь богатые одежды ее спутника, видимо, вселявшие уважение в окружающих, позволяли им продвигаться быстро и без особых помех.

К тому же ее преследовала вонь — запахи потных тел, гниющего лука, лежалой рыбы, сыра, выгребной ямы сливались в один, мощный, вышибающий слезу из глаз, который все усиливался. Улица внезапно оборвалась: вынырнув из нее, они очутились на деревянной пристани, и Энни поняла, что основная вонь шла от реки — мутной, широкой и полной мусора.

Искать лодочника не пришлось — несколько оборванцев сразу кинулись к высокому. Поминутно кланяясь, они наперебой предлагали свои услуги, пока он не ткнул пальцем в одного из них, почище. Тот радостно осклабился, обнажив наполовину беззубый рот. Остальные, ворча, расползлись по пристани.

Лодочник подогнал лодку как можно ближе и протянул ей костлявую руку, чтобы помочь. Энни едва не отпрыгнула. Даже несмотря на то, что он выглядел лучше многих своих товарищей, его вид привел ее в ужас. Ее передернуло при мысли от того, какие паразиты могут на нем водиться. Она замотала головой и, проигнорировав руку оборванца, осторожно перебралась в лодку. Ее спутник насмешливо хмыкнул и последовал за ней.

Плыли молча. Лодочник старательно правил, явно надеясь на дополнительную плату. Спутник Энни, так и не представившийся, молчал и поглядывал на нее, а сама девушка пыталась осознать, что ее ждет.

Это не был фестиваль, не были ряженые. Пока они шли по улицам, Энни со всей ясностью осознала, что это было на самом деле и что это не ее время. Старинная одежда, мечи на поясах у стражей, не очень понятный выговор… Оставалась надежда, что у нее все-таки был приступ, и она сейчас в коме, а это все ее видения, но что-то все же подсказывало Энни, что все происходит в реальности. Она даже ущипнула себя и теперь к холоду, разливавшемуся в груди, прибавилось ноющее запястье. Лишь усилием воли Энни не позволяла себе удариться в панику. Что делать? Просить помощи у сурового мужчины? Глупо. Что она ему скажет? Попытаться сбежать? Еще более глупо. Куда она побежит? До ближайшей подворотни, где на нее нападут, ограбят, изнасилуют или убьют?

У девушки задрожали губы. Она ощутила острое желание оказаться дома, рядом с тетей, пить с ней чай, есть печенье, обсуждать прошедший день. Энни моргнула: ей на память пришло подаренное кольцо. А ведь это с него все началось…. Может быть, попробовать снова надеть перстень? Хорошо, что она держала руки в карманах. Кольцо было там. Она нащупала его и, покосившись на своего сопровождающего, зажмурилась и быстро вдела в кольцо палец. Плеск воды и людской шум никуда не исчезли, как и запах реки. Приоткрыв глаза, Энни поняла, что по-прежнему находится в лодке. Высокий с подозрением смотрел на нее.

— Что ты там делаешь? — спросил он. — И кстати… Что это на тебе надето? — он медленно оглядел ее с головы до пят, особенно уделив внимание кроссовкам. — И что за необычная обувь? Где ты взяла такую?

Энни нервно прикусила губу.

— Это обычная одежда, — наконец сказала она. — Удобная и теплая, многие так ходят. Куда вы меня везете? — так и не придумав, что ему ответить о кроссовках, девушка решила отвлечь его.

— В Вестминстерский дворец, — мужчина сложил руки на груди. — Король увидится с тобой по возвращении с мессы. Будешь хорошо себя вести — получишь награду и сможешь хорошенько поужинать на кухне. Только веди себя поскромней, будь добра. Его Величество не любит наглых девиц. И отвечай честно на его вопросы, какими бы странными они тебе ни показались.

Он замолчал и отвернулся, глядя на темную мутную воду. Энни тоже не нашлась, что сказать. Мимо проплывали нависшие над водой дома. Люди толпились на набережных. Лодки сновали по Темзе, как машины по оживленной магистрали.

— Энни, откуда ты? — вдруг прервал молчание высокий. Его голос звучал сейчас чуть более мягко.

Энни бросила на него взгляд.

— Из Хинкли, — она решила не врать хотя бы в малом. Неизвестно, что будет дальше, и надо давать меньше возможностей поймать ее на лжи. — Это в Лестершире.

— У тебя странный акцент, — сказал высокий. — Кто твой отец? И как ты оказалась в Лондоне?

— Он умер, — хмуро буркнула Энни. — Уже давно. Не знаю, как я оказалась здесь, — внезапно вырвалось у нее. — Просто не знаю!

Высокий нахмурился:

— Как это не знаешь? В смысле, ты не понимаешь, почему уехала из родного города, и не знаешь, чем тебе тут можно заняться?

Энни нахмурилась.

— Я ничего не знаю, — угрюмо ответила она. — Ни как я тут оказалась, ни зачем… Почему вы допрашиваете меня?

— Потому что чувствую, что с тобой что-то не так, — с внезапной яростью ответил мужчина. — И учти, дорогуша, я глаз с тебя не спущу ни одной минуты, пока ты будешь во дворце! Если ты хотя бы подумаешь причинить вред королю, я узнаю, поняла?! Если ты ведьма, подосланная Елизаветой, или шпионка, подосланная Маргаритой или ее ублюдком, то пеняй на себя! Уж лучше тебе тогда сразу броситься за борт!

Он замолчал, отвернулся и уставился на блики света, игравшие на воде. Его ноздри раздувались от едва сдерживаемой злобы.

Энни похолодела. Ей вдруг отчетливо стало понятно, что ее спутник не преувеличивает. Здесь не цивилизованный современный мир. Он действительно может убить ее, и никто так и не узнает, что с ней случилось.

Высокий больше не делал попыток с ней заговорить, и остаток пути прошел в молчании. Постепенно дома у реки становились все более высокими и красивыми, но только на одном берегу. По левую же руку дома стали попадаться реже, а потом и вовсе потянулись заливные луга. Энни вдруг с удивлением поняла, что по пути им ни разу не встретилось ни одного моста. Да и Темза казалась ей куда шире, чем во время последнего летнего путешествия в Лондон. Вот бы сейчас взглянуть на Тауэр, подумалось ей, но потом она вспомнила все, что рассказал ей о замке аудиогид, и желание резко пропало.

Посредине полей вдруг возникло массивное каменное здание, которое Энни узнала, — это же Ламбетский замок! Он всегда казался ей таким маленьким, а теперь выглядел вполне внушительным сооружением. Выходит, они почти приплыли? Она повернула голову направо и обомлела: открыточный вид, символ Лондона, знакомый Энни с раннего детства, испарился — никакого здания Парламента и Биг-Бена не было и в помине. Вместо них была добротная деревянная пристань, за которой высилась крепкая каменная стена с массивными, окованными железом воротами, а за ней каменное здание с зубчатыми стенами и узкими окнами. Лодочник свернул было к пристани, но высокий нетерпеливо махнул рукой, и лодка поплыла дальше, вдоль стены, домов, красивой готической церкви, к другой пристани — поменьше, но тоже добротно сделанной. В просветах между зданиями виднелись готические шпили огромного собора, казалось, пронзавшие небо, и Энни вдруг поразила догадка, что это Вестминстерское аббатство.

Высокий вышел первым, без спроса ухватил ее за руку и вытащил из лодки. Он кинул лодочнику пару монет и повел Энни через раскрытые ворота внутрь, на просторный поросший травой двор, мимо хозяйственных построек, внутрь высокого каменного здания с четырехугольными башенками. В дверях они столкнулись со слугой в красной накидке с изображением белого кабана. Тот поспешно отскочил назад и склонился перед высоким.

— Простите меня, лорд-камергер!

Высокий удостоил его кивком и провел Энни мимо. Она буквально чувствовала удивленный взгляд слуги, прожигавший ей спину. Высокий повел ее по узкой лестнице вверх, потом последовал коридор, увешанный гобеленами, по которому сновали люди, еще одна лестница, еще один коридор, уже пустынный и полутемный — узкие окошки неохотно пропускали солнечный свет. Наконец он открыл дверь и слегка подтолкнул ее внутрь. Они оказались в большой комнате с выкрашенными белой краской стенами, большим камином, в котором горел огонь, столом, заваленным бумагами, и несколькими массивными стульями с резными спинками. Энни, продрогшая во время прогулки по реке, протянула озябшие руки к огню.

— Можешь сесть, — буркнул высокий. Потом помедлил и хмуро спросил:

— Есть хочешь?

Энни помотала головой. Ей бы не полез кусок в горло. Но пить хотелось.

— Можно воды? — рискнула попросить она.

Высокий отчего-то расхохотался:

— Думаю, ты достаточно чистая. Ишь, чего захотела! — он покачал головой. — Велю принести тебе кружку эля — и хватит с тебя.

Он вышел и закрыл дверь, а в замке повернулся ключ. Энни осталась одна.