Встретишь демона – убей!

Ольга Консуэло, 2023

Ира жила обычной жизнью в своем родном и любимом городе, ходила на привычную работу, грустила о покойном муже, гордилась успехами взрослой дочери. Но однажды ночью она очнулась в другом мире в теле молоденькой девушки, оказавшейся в очень опасном положении.Но Ира не привыкла сдаваться! Она обязательно найдет выход, даже если ради этого ей придется стать охотницей на демонов и принять помощь очень необычного спутника. Примечание от автора:Все книги цикла можно читать отдельно. Данная история отличается от остальных книг цикла временем действия (на 100 лет раньше) и более мрачной атмосферой.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Ира превращается в Ирту

Чудовищно болела голова — это было первое, что она почувствовала, когда пришла в себя. Как у большинства женщин, голова у Иры время от времени болела. Но чтобы так — никогда. «Инсульт!» — пришла паническая мысль, укрепившаяся после того, как ей не удалось пошевелить ни руками, ни ногами. Да что там — даже глаза открыть не получилось! «Вот так вот живешь, пытаешься с переменным успехом вести здоровый образ жизни, а потом — бряк! — и обширный инсульт, когда тебе еще нет и пятидесяти», — в отчаянии думала Ира, не оставляя бесплодных попыток пошевелиться. «Надеюсь, Катька догадается приехать и проверить, что со мной, когда не сможет дозвониться», — размышляла она. Взрослая дочь жила отдельно, но созванивались они каждый вечер примерно в одно и то же время. Разговор обычно занимал всего пару минут, просто чтобы убедиться, что всё в порядке. Зато теперь эта семейная традиция вселяла надежду, что Ира всё-таки сможет получить медицинскую помощь в самое ближайшее время.

«Хорошо, что мама не дожила, — продолжила размышлять неспособная двигаться Ира, — хотя, конечно, если меня насовсем парализовало, то вот для Катьки-то будет ужас — за парализованной ухаживать, надо будет её убедить, чтобы жизнь себе не ломала, сиделку мне наняла, деньги-то есть у нее, уже сейчас в два раза больше меня зарабатывает. Если я, конечно, смогу хоть как-то общаться». Эта леденящая душу мысль о том, что она может остаться бревном не просто неподвижным, но и безгласным, стала последней каплей, и Ира почувствовала, как из глаз потекли слезы. И зацепившись вниманием за движение соленых капель по коже, она вдруг поняла, что головная боль — вовсе не единственное её ощущение. Она чувствовала кое-что еще, да и звуки слышала соответствующие. Соответствующие тому, что кто-то занимается с ней сексом прямо сейчас! Со своим последним постоянным любовником Ира рассталась уже довольно давно, но само ощущение забыть, разумеется, было невозможно — навалившись на нее всем телом, кстати, довольно тяжелым, какой-то мужик мерно двигался внутри нее, хрипло дыша при этом.

«Ёшки-кошки! — подумала Ира. — Такая чудовищная хрень могла произойти только со мной!» Вариантов, как такое могло случиться, Ире пришло в голову целых три: у нее действительно случился инсульт, а в больнице она попалась на глаза какому-то медработнику-извращенцу; она наконец-то с кем-то познакомилась, просто сейчас об этом не помнит, а, так сказать, в процессе у нее опять-таки случился инсульт, чего её партнер, сосредоточенный на своих ощущениях, пока попросту не заметил; она попалась маньяку, который её чем-то опоил или что-то ей вколол, но, возможно, не убьет её, когда закончит, ведь она его не видит, а значит, и не сможет опознать. Честно говоря, все варианты были так себе, но, к сожалению или к счастью, действительности не соответствовал ни один из них.

Издав протяжный стон, невидимый мужчина скатился с Иры, и она услышала:

— Открывай глаза, иди в свою спальню и ложись спать. Перед сном можешь помыться.

И — о чудо! — глаза и правда удалось открыть, вот только головная боль никуда не делась и была такой сильной, что у Иры мутилось зрение. Но самым страшным было не это. Самым страшным было то, что вместо того, чтобы забросать своего партнера вопросами о том, что тут вообще происходит, она послушно и молча встала и направилась прочь из комнаты, даже не попытавшись одеться. Ира хотела остановиться, но не могла — собственное тело ей не подчинялось.

Уже подойдя к двери, она пошатнулась и, застонав от боли, чуть не упала — голова не только болела, но и кружилась.

— Что с тобой? — поинтересовался мужчина и добавил: — Разрешаю тебе говорить, когда я к тебе обращаюсь, а также задавать мне вопросы и обращаться с просьбами, если тебе что-нибудь нужно.

— Голова болит. Очень, — сумела выдавить Ира.

Собственный голос показался ей каким-то чужим, но она списала это на побочный эффект головной боли.

— Обращаясь ко мне, ты всегда должна добавлять «господин», — скомандовал мужчина. — Поняла?

— Поняла, господин, — послушно подтвердила Ира.

— Сейчас я дам тебе обезболивающее зелье.

Послышалось шлепанье босых ног, а потом звон стекла. Чудовищным усилием воли Ира сумела-таки немного повернуть голову и жадно впилась взглядом в человека, с которым только что делила постель.

Лишь сейчас она заметила, что в комнате в общем-то довольно темно — горела только небольшая лампа на прикроватной тумбочке, так что, пока мужчина искал для нее лекарство, всё, что Ира смогла рассмотреть — что он темноволосый и абсолютно голый.

Когда непонятный любовник подошел к ней с наполненным буроватой жидкостью стаканом в руке, она наконец-то сумела разглядеть его получше. На вид мужчине было не больше сорока, ростом он был выше Иры как минимум на полголовы, лицо довольно приятное, да и фигура неплохая. Вот только веяло от этой фигуры какой-то жутью. Что именно было не так, Ира не могла объяснить, но чувствовала совершенно определенно, что этот человек опасен. Что-что, а чутье на опасность у нее было развито превосходно.

Мужчина протянул ей стакан, велел: «Пей!» — и улыбнулся. От этой улыбки Ира, уже поднесшая приятно пахнувшее травами зелье к губам, чуть было не поперхнулась. «Он смотрит на меня, как будто хочет сожрать, — с содроганием подумала она. — Может, не стоит пить, может, там какой-то яд?» Но не пить не получалось, сопротивляться приказу этого человека Ира не могла. Допив, она настороженно замерла, почти уверенная, что сейчас свалится замертво, но ничего плохого не происходило, даже голова стала болеть как будто меньше, хотя Ира была уверена, что ни одно лекарство не действует мгновенно.

— Что нужно сказать? — спросил мужчина и улыбнулся еще шире.

— Спасибо, господин, — вовремя сообразила, что от нее требуется, Ира.

— Так, — он прошелся по Ире задумчивым взглядом, — те вещи, которые я для тебя купил, находятся в твоей спальне. Полотенца, мыло и прочее — в твоей ванной. Ты умеешь пользоваться ванной?

«Странный вопрос», — удивленно подумала Ира, но вслух ответила:

— Да, господин.

— Вот и отлично. По дому можешь передвигаться свободно, тебе запрещено заходить только в подвал, в мою спальню, в мою лабораторию и в мой кабинет, если только я не дам тебе прямого распоряжения это сделать.

— А как я узнаю, какие из комнат — твоя лаборатория и твой кабинет, господин? — Иру до невозможности бесил этот «господин», но не выполнять прямой приказ мужчины не получалось.

— Хороший вопрос, — усмехнулся тот. — Ты умная девочка, Ирту, я в тебе не ошибся. Надеюсь, с тобой у меня не будет проблем. Ведь не будет?

— Нет, господин, — послушно подтвердила Ира, недоумевая, что означает это странное прозвище, таким образом имя «Ирина» на её памяти никто никогда не сокращал.

— Дом, включая лабораторию и кабинет, я покажу тебе завтра, а сейчас иди к себе. И не пугайся моего серту, если встретишь его в коридоре, он абсолютно безобиден.

И Ира пошла, хотя ей хотелось задать этому мутному типу еще очень и очень много вопросов. И самый главный из них был: что, черт побери, он с ней сделал, что она выполняет его команды, как послушная марионетка? В конце концов, она сильная и независимая женщина, сделавшая неплохую карьеру и в одиночку воспитавшая дочь, после того как её папаша, уехавший, едва Катьке исполнилось три месяца, вроде бы на заработки куда-то на Север, исчез в неизвестном направлении и за все эти годы не прислал ни копейки алиментов. Ире даже пришлось признавать его через суд умершим, чтобы выйти замуж за Володьку.

Со вторым мужем, Володькой, они, к сожалению, прожили меньше десяти лет, но это были очень хорошие, очень счастливые годы. Ира была уверена, что они бы и до сих пор жили с ним душа в душу, если бы не инфаркт, лишивший её любимого супруга вскоре после того, как ему исполнилось сорок два.

«Однако, у этой «марионеточности» есть несомненный плюс — я с первой попытки пришла туда, куда надо, — подумала Ира, открыв дверь в комнату, явно бывшую женской спальней, — еще бы сообразить, как здесь включается свет».

Пошарив рукой по стене у двери, она обнаружила старомодный накладной выключатель с тумблером-«барашком», похожий на тот, который был в деревенском доме у дедушкиной сестры, к которой она ездила в детстве. С усилием его повернув, Ира зажгла свет и задохнулась от испуга, увидев в паре метров слева какую-то голую девицу с длинными распущенными волосами. Резко обернувшись, она привычно прищурилась, в раздражении подумав, что этот придурок мог бы заодно сказать, где её очки, и в изумлении поняла, что видит она и без очков прекрасно, и никакой девицы перед ней нет, а есть туалетный столик с большим зеркалом, в котором отражается она, Ира. Вот только выглядела она совсем не как Ирина Николаевна Терентьева, сорока девяти лет отроду, проживающая в городе Санкт-Петербурге. Из зеркала на нее смотрела худенькая темноволосая девчушка, от силы лет восемнадцати, причем, довольно страшненькая. Во всяком случае, Ира в её возрасте была куда как интереснее.

«Так вот почему он называл меня Ирту! — сообразила она. — Я что же — попаданка? Да нет, ну бред же! А может, — и правда, бред, такой, с галлюцинациями? Или какая-то виртуальная реальность полного погружения, специально так устроенная, что не помнишь, как в нее попал? Хотя, тогда я, наверное, помнила бы, что есть такие технологии. Или нет, и как раз для полного погружения сделали так, чтобы не помнила?»

Неизвестно, сколько бы Ира так стояла, разглядывая себя в зеркале и гадая, что же с ней произошло, но тут из коридора потянуло сквозняком, и она решила, что поразмыслить над происходящим можно и в процессе поиска одежды — хотя бы ночной рубашки — и принятия ванны, и для начала закрыла дверь и даже на всякий случай её заперла на небольшую защелку, сделанную явно исключительно для того, чтобы дверь не открывалась от сквозняков, и выбить которую с легкостью могла бы даже сама Ира, ну, во всяком случае, в своем собственном теле. Но, тем не менее, в незнакомом доме даже такая ненадежная защита, носившая в большей степени психологический характер, была лучше, чем ничего.

Ночную рубашку долго искать не пришлось — она лежала прямо на кровати поверх покрывала приятного персикового цвета и была ослепительно-белой и очень простого кроя, без каких-либо рюшечек или вышивок, а также и без рукавов. На пушистом темно-бежевом прикроватном коврике нашлись и тапки без задников, тоже темно-бежевые и, к счастью, без помпонов, которые Ира считала верхом пошлости. Тапочки оказались мягкими и приятно согревали успевшие озябнуть ноги.

Прихватив рубашку, Ира направилась к единственной двери, обоснованно предположив, что за ней находится ванная комната. Повернув выключатель, привычно расположенный снаружи, а не внутри, она открыла дверь и действительно очутилась в ванной, довольно большой на взгляд привыкшей к своей малогабаритной квартире в панельном доме Иры, площадью метров восемь, не меньше. Пол был выложен темно-коричневой шершавой плиткой, а может, и вообще камнем, Ира в этом не разбиралась, а вот на стенах был вполне привычно выглядевший бежевый кафель. Вообще же и спальня, и ванная были выдержаны в такой бежево-коричневой гамме, только занавески, покрывало и обивка на креслах были персиковыми.

Сама ванна была сделана из металла, внешне похожего на сталь, без какой-либо эмали. Над ней висел металлический же бак для подогрева воды. Кранов было два: один, выступавший прямо из стены, — явно для холодной воды, а шедший от бака — для горячей. Душа не было вовсе. Зато на столике возле ванны нашлись не только мыло, зубная щетка и коробочка с зубным порошком, но и небольшой металлический ковшик, из которого, видимо, следовало ополаскиваться. Обещанные полотенца, большое и маленькое, висели на крючках на стене. Они были чисто белыми и на ощупь напоминали льняные. Ира, конечно, предпочла бы махровые, но выбирать не приходилось.

Раковины не было, видимо, умываться тоже следовало над ванной. Зато унитаз, к огромному облегчению Иры, имелся, правда, тоже металлический и без стульчака, так что присаживаться на него она не рискнула. Работал он по привычному принципу, только сливной бачок, опять же металлический, был расположен высоко, и, чтобы слить воду, следовало дергать за цепочку. Такая старомодная конструкция в последний раз встречалась Ире лет двадцать назад, да и то во время командировки в глубинку, в скромной гостинице небольшого провинциального города. Возле унитаза стоял еще один небольшой столик, на котором лежал местный аналог туалетной бумаги, что-то вроде небольших довольно мягких на ощупь бумажных салфеток. Там же обнаружилась и большая черная пробка для ванны, сделанная из материала, похожего на плотную резину. Странно, правда, что не на столике у ванны, но мало ли, почему так вышло.

Справив естественные потребности, Ира ощутила, что в промежности защипало. «Интересно, — подумала она, — это последствия грубого секса, или эта Ирту, в теле которой я оказалась, до сегодняшней ночи была девственницей? Судя по её возрасту, скорее, конечно, второе. Но с другой стороны, кто знает, какие тут нравы?»

Разобраться в принципе работы нагревательного бака оказалось несложно: на нем был только один регулятор, который просто надо было повернуть в нужное положение, чем дальше, тем, вероятно, вода нагревалась сильнее. Когда Ира начала его поворачивать, внутри бака что-то щелкнуло, и он тихонечко загудел, совсем как газовая колонка, которая когда-то была в квартире у Ириных бабушки и дедушки. Чтобы вода нагрелась побыстрее, Ира повернула регулятор на максимум. Когда она открыла через пару минут кран, чтобы проверить, как быстро идет нагрев, из него повалил исходящий паром кипяток. «Хорошо, что я не успела пальцем попробовать!» — обрадовалась Ира и открыла оба крана, чтобы наполнить ванну.

Заткнув сливное отверстие пробкой, она отрегулировала воду и подошла к окну, которое в ванной тоже было. Снаружи царила ночь, так что даже с выключенным светом можно было разглядеть только то, что дом окружен то ли лесом, то ли парком.

Включая свет снова, Ира бросила взгляд на расположенный на потолке ванной комнаты светильник, который до этого внимательно не рассматривала. У люстры в комнате были круглые закрытые плафоны молочно-белого цвета, а у этого — хотя и той же формы, но почти прозрачный, и внутри никакой лампы накаливания не было. И люминесцентной не было тоже, и светодиодной, внутри плафона не было никакой лампы вообще, просто его содержимое довольно ярко светилось. «Наверное какой-то специальный газ», — предположила Ира, но вот, что заставляет его светиться, ей было совершенно непонятно.

Вообще окружающая обстановка не производила впечатления современной. Вся мебель была деревянной, никакого пластика нигде не наблюдалось. Сантехника же вообще была металлической. Ира была, мягко говоря, не сильна в истории техники, поэтому не была уверена в том, существовали ли во времена использования ванн без эмали и чугунных сливных бачков металлические унитазы, но ей казалось, что все-таки нет. Да и вообще, мысль о том, что она попала в прошлое, была еще более дикой, чем мысль о том, что она в другом мире. Да и лампы эти. У газовых светильников были трубки для подачи газа, а тут было что-то, напоминающее открытую электропроводку, с проводом, шедшим от выключателя к светильнику и крепившимся к стене и к потолку при помощи каких-то беленьких штучек, подозрительно похожих на керамические изоляторы. Вот только здесь провод был один, а в земной электропроводке было два: фаза и ноль. Так что свет был явно не электрический, но, судя по всему, всё-таки и не газовый тоже. Вполне вероятно, что и водонагревательный бак газовым не был, а работал на том же принципе, что и свет. Да и нагрелась вода в баке мгновенно, и, хотя он был не такой уж большой, всего литров на пятьдесят, ни один известный в привычном мире нагревательный элемент сделать этого с такой скоростью не смог бы.

Ванна наполнилась довольно быстро, поскольку напор воды был очень сильным. Уже собравшись в нее залезть, Ира сообразила, что надо бы сначала что-то сделать с волосами, мыть которые на ночь глядя она однозначно не собиралась. Вернувшись в комнату, Ира порылась в ящиках туалетного столика и обнаружила несколько больших деревянных шпилек, которыми и заколола волосы, свернув их в пучок. Держалось вроде бы крепко, не то что у нее в те времена, когда она носила длинные волосы, да и неудивительно: Ирины волосы от природы были почти гладкими, а у Ирту — вьющимися. Заодно Ира внимательно рассмотрела свою новую внешность. «М-да, волосы — единственное, что у бедняжки есть привлекательного, — подумала она, — хотя глаза тоже ничего, вот только цвет какой-то блеклый, то ли серый, то ли бледно-зеленый». Красавицей Ирту явно не была: черты лица были невыразительными, кожа — бледной и пористой, фигура тоже не радовала пропорциями — в целом девушка была довольно худенькой, а вот ноги и бедра для такой комплекции были полноваты. Даже густые вьющиеся темно-каштановые волосы при ближайшем рассмотрении оказались не столь уж хороши — их концы выцвели и посеклись. Кожа на руках была грубой, ногти — остриженными почти под корень, да еще и с заусенцами, хотя это, как и плохое состояние волос, могло объясняться условиями жизни и вполне поддаваться исправлению.

Наконец-то погрузившись в ванну, Ира продолжала размышлять о происходящем. Путешествие во времени казалось ей самым маловероятным объяснением, особенно учитывая окружавшие её неизвестные технологии. А вот другой мир и виртуальная реальность представлялись равновероятными. Да, если это всё-таки компьютерная игра, то странно, что она вообще не помнит о таких технологиях, ведь для их разработки и внедрения потребовалось бы лет десять, если не больше. Но это и впрямь могло быть так и задумано, чтобы игрок не считал происходящее игрой. А могло быть и каким-то багом, почему бы и нет? В принципе, Ира вполне могла себе представить, что, выйдя на пенсию, прикупила какую-нибудь капсулу полного погружения и отправилась навстречу виртуальным приключениям. Хотя, конечно, «прикупила» — это вряд ли. А вот Катька вполне могла сделать матери такой подарок, чтобы та не скучала, оставшись без работы. Правда, Ира бы и так не скучала: как бы там ни развились за эти, возможно, прошедшие годы технологии, а все хорошие книги перечитать и все хорошие фильмы пересмотреть целой жизни не хватит, не то что её остатка, проводимого на пенсии.

Думать, что это игра, было утешительно, но что-то подсказывало Ире, что всё происходит на самом деле. Во-первых, если это игра, то подобный сюжет она никогда бы не выбрала: Ира терпеть не могла все эти истории про мрачных властных мужчин, которые сначала вытирают о героиню ноги, а потом проникаются к ней всепоглощающей любовью, позволяя вытирать ноги уже об себя. Да и внешность она бы себе подобрала поинтереснее. Но это еще ладно, с выбором сюжета и внешностью тоже мог быть какой-то глюк. Но было еще и во-вторых: у Иры имелось четкое внутреннее убеждение, что её окружает самая настоящая физическая реальность. Звучит, конечно, не особенно убедительно, да и она никогда не была кем-то вроде ясновидящей, но иногда, если речь шла о чем-то по-настоящему серьезном, у нее возникало вот такое вот внутреннее убеждение, очень особое чувство, которое никогда её не обманывало. Чем именно оно отличалось от обычных размышлений, Ира ни за что не смогла бы объяснить, но сама очень четко чувствовала, если это было именно оно.

Когда от теплой воды её ощутимо начало клонить в сон, Ира вылезла из ванны, вытащила пробку, насухо вытерлась и, облачившись в ночную рубашку, решила всё-таки почистить перед сном зубы, хотя глаза откровенно слипались. Не то чтобы она вот прямо не смогла бы уснуть с нечищеными зубами, но мысль о том, что этот мутный мужик мог ведь её и целовать, мало ли, что она этого не помнит, оказалась настолько неприятной, что рот настоятельно хотелось продезинфицировать. Сероватый зубной порошок пах мелом, как тот, которым когда-то, страшно даже себе представить, насколько давно, пользовался её дедушка, предпочитавший его зубным пастам даже тогда, когда они перестали быть дефицитом. Этот запах из детства неожиданно успокоил Иру, доведшую себя бесплодными размышлениями уже практически до нервной трясучки. Так что уснула она чуть ли не раньше, чем её голова коснулась подушки, пахнувшей смесью лаванды, лимона и еще чего-то, Ире незнакомого.

***

И приснилось ей, что она и в самом деле Ирту, Иртуринья Карантес, старшая дочь в семье младшего мага-письмоводителя мэрии города Крэпускулу Эрсана Карантеса.

Несмотря на скромное наименование, должность младшего письмоводителя мэрии была весьма престижной, а чтобы её занять, требовались не только абсолютная грамотность и идеальный почерк, но и магические способности, хотя бы минимальные. Они были необходимы потому, что письмоводители заверяли официальные документы специальными магическими печатями, которые увидеть мог любой, а вот активировать и проставить — только маг.

У Эрсана Карантеса магические способности были, что позволило ему закончить магическое училище и получить специальность мага-письмоводителя, причем на бесплатной основе. К сожалению, для бесплатного обучения в магической академии уровня магии у Эрсана не хватило, а для платного у небогатой деревенской семьи не было денег. Но всё равно полученный диплом открыл перед юным магом головокружительные перспективы, ведь по окончании обучения он получил работу в городе. И пусть Крэпускулу был совсем небольшим, да и начинал парень отнюдь не со спокойной работы в мэрии, а с хлопотной должности в полицейском участке, где ему приходилось мотаться по всей округе, составляя и заверяя протоколы осмотров мест различных происшествий, а то и преступлений, но всё равно — город есть город. Дома с водопроводом и канализацией, на улицах — брилювовые фонари и чистые тротуары, симпатичные девушки в изящных платьицах. Красота!

Однако же ухаживать за городскими штучками Эрсан не стал, а, получив место и сняв небольшую, но приличную квартирку, сделал предложение Нилде Геркадо из родной деревни Абирэу. Конечно, раньше Эрсан к такой красотке как Нилда, да еще и травнице, пусть и не имевшей ни магического дара, ни специального образования, и близко подойти побоялся бы. Но это Эрсан — деревенский парень побоялся бы, а вот Эрсан — городской житель с приличной работой, живший в квартире, где была даже горячая вода, был завидным женихом для любой деревенской девчонки. И пусть Нилда была старше Эрсана, которому только-только сравнялось восемнадцать, на целых три года, это не имело никакого значения. Невеста была красивой, здоровой и хозяйственной, а что еще нужно мужчине, который хочет создать крепкую семью?

Нилда, надо заметить, характер имела непростой, поэтому и засиделась в девках по деревенским меркам неприлично долго. Вот и Эрсану она, когда тот заявился со своим сватовством, прямо рубанула, что выйти замуж за такого перспективного парня она, пожалуй, согласится, вот только девушка она темпераментная, поэтому подобающей для юной девы чистоты уже давно не хранит, а если Эрсана это не устраивает, то, значит, не судьба. И пусть даже не думает врать, ведь в тот приятно пахнувший лесными ягодами чай, который Эрсан только что выпил, она добавила вердажи — травы, вызывающей пусть и недолгое, но неудержимое желание говорить одну только правду.

Прислушавшись к себе, Эрсан уверенно заявил, что это обстоятельство его нисколько не смущает, если, конечно, такая темпераментная особа не против связать свою жизнь с парнем, у которого подобного опыта до сегодняшнего дня не было вовсе. Трудно сказать, кто удивился такому ответу больше — Нилда, ожидавшая, что вчерашний молокосос стушуется и уйдет несолоно хлебавши, или сам Эрсан, внезапно осознавший, что столь лелеемая в деревнях девичья добродетель не имеет для него никакого значения, во всяком случае, если речь идет о Нилде.

Со временем история о сватовстве Эрсана превратилась в семейную легенду, которую Нилда охотно рассказывала детям, поскольку была глубоко убеждена, что стыдливость в интимных вопросах неуместна.

Как бы там ни было, свадьба состоялась, и молодая семья обустроилась в Крэпускулу, где Нилду сразу же охотно взял на работу местный аптекарь неор Панейра, на которого она трудилась и по сей день, просто уже не в лаборатории при аптеке, а в свой собственной, чтобы успевать следить за детьми и управляться по хозяйству.

Несмотря на такое нестандартное сватовство, а может быть, даже и благодаря ему, семейная жизнь Эрсана и Нилды с первых дней складывалась весьма гармонично. Да, супруги не пылали взаимной страстью, но относились друг к другу очень тепло и бережно. Любовь ли это, они, будучи людьми простыми и практичными, честно говоря, даже не задумывались, ведь если всё идет хорошо, стоит ли беспокоиться о том, как это правильно назвать? И сколько бы ни брызгали ядом деревенские, а за ними и городские сплетницы, Эрсан и Нилда хранили взаимную верность и поддерживали друг друга во всем.

Карьера Эрсана складывалась удачно, да и сотрудничество Нилды с неором Панейрой оказалось очень плодотворным, поскольку весьма прогрессивно мыслящий для крошечного Крэпускулу аптекарь не только честно оплачивал её труд, но и всегда охотно позволял ей изучать новые рецепты, которые разыскивал при любой возможности. Так что сначала Карантесы переехали из однокомнатной квартирки в просторную двухкомнатную, потом — в трехкомнатную, а после того, как Эрсана взяли на работу в мэрию, — и вовсе в пятикомнатную, с тремя большими спальнями, просторной гостиной, лабораторией для Нилды и прекрасно оборудованной кухней.

Так что пользоваться ванной Ирту, безусловно, умела. И плитой, также как и освещение, работавшей на брилюве, особом магическом веществе, которое в зависимости от способа активации могло либо быстро нагреваться, либо светиться, не выделяя тепла.

Сколько себя помнила, Ирту мечтала быть травницей, как её мать. С пяти лет она охотно помогала маме работать с травами и проявляла такой энтузиазм и такое старание, что не прошло и недели с момента её первого появления в аптеке неора Панейры, который от того, что Нилда притащила на работу маленького ребенка, мягко говоря, не испытал никакого восторга, как неор аптекарь сам с удовольствием начал заниматься с Ирту, объясняя ей свойства трав и правила их заготовки. Так что не было ничего удивительного в том, что к четырнадцати годам Ирту умела готовить все зелья, которые знала её мать, и делала это так хорошо, что родители начали копить деньги на то, чтобы оплатить дочери обучение в училище травоведения. Конечно, если бы у Ирту была хоть капелька магии, она могла бы выучиться на мага-травника бесплатно, но магии у девочки не было совсем, так что она могла стать только обычным травником, но и с таким дипломом можно было очень хорошо устроиться в жизни, даже получить лицензию на открытие собственной аптеки, как неор Панейра. Конечно, не в Крэпускулу, для такого маленького города и одной аптеки было достаточно, но например, в Нуэво или в Тарджи, которые были побольше, — вполне.

Кому-то могло бы показаться странным, что молоденькая девочка мечтает о собственной аптеке, а не о любви, но на самом деле ничего удивительного в этом не было. И дело было не только в том, что травоведение Ирту обожала, но и в том, что она очень рано поняла, что внешностью её боги, прямо скажем, обделили. Старшая дочь Карантесов была совсем не похожа на свою мать. Вот их младшенькая, Варму, та да, та была просто картинка. А Ирту — так, ничего особенного. Не уродина, конечно, но пройдешь мимо и не заметишь. А при таких внешних данных, чтобы привлечь приличных женихов, нужно либо большое приданое, либо хорошая профессия, дающая стабильный доход.

Но, увы, хорошее приданое Карантесы своим дочерям дать не могли. Конечно, по деревенским меркам жили они просто шикарно, но это, увы, не означало, что они были такими уж зажиточными по меркам городским, даже если речь идет о таком маленьком городе как Крэпускулу. То есть зарабатывали-то Эрсан и Нилда хорошо, но ведь и детей у них было целых пять. Через два года после Ирту появился Ганьягу, через три года после него — двойняшки Туан и Титор, а еще через пять лет — куколка Варму. Вообще-то изначально они планировали троих детей. Но мало того, что третья беременность преподнесла сюрприз, обернувшись двойняшками, так еще и четыре года спустя из-за бракованного противозачаточного зелья Нилда забеременела снова. Производитель, разумеется, выплатил ей компенсацию, целых пятьдесят золотых, но это для компенсации сумма была более чем достаточной, а для того, чтобы вырастить ребенка, — нет.

Конечно, рецепт противозачаточного зелья Нилда знала и даже могла бы его приготовить, тем более что для личного употребления можно было делать зелья и без специальной лицензии, но проблема была в том, что для того, чтобы противозачаточное действовало эффективно, при его изготовлении нужно было применять магию, а у Эрсана необходимых для этого навыков не было. Так что это зелье приходилось покупать у единственной производившей его компании «Хелва Посоенс», за особые заслуги перед короной получившей лицензии на многие популярные зелья на вечные времена. Собственно, ничего плохого в такой монополии не было, стоили зелья «Хелва Посоенс» в основном недорого, а в случае, если они не срабатывали, компания всегда выплачивала компенсацию, конечно, если маг-нотариус и маг-целитель подтверждали, что было применено именно зелье их производства, и оно не подействовало. Нилде даже прислали письмо с извинениями и заверениями «Хелва Посоенс», что виновные наказаны, а также помимо компенсации предложили бесплатно зелье для прерывания беременности, которое как раз стоило весьма дорого, целых четыре с половиной золотых, но избавиться от будущего ребенка Нилда не смогла. Пусть она и не была магом-целителем и на таком маленьком сроке еще не могла почувствовать внутри себя зародившуюся жизнь, но сама мысль о том, чтобы эту жизнь прервать, была для нее неприемлемой.

Вот так Карантесов-младших стало целых пять. И в общем-то жили они неплохо, даже вот на обучение Ирту откладывали, но только до тех пор, пока Ганьягу не заболел.

После того, как в семилетнем возрасте у Ягу проснулись способности к магии, он был главной надеждой семьи Карантесов. Поскольку магия была только у Эрсана, причем весьма слабая, особой надежды на то, что еще у кого-то из детей проявятся магические способности, не было. В таких случаях магический дар обычно наследовал старший ребенок того же пола, что и магически одаренный родитель. Исключения бывали, но только если ребенок другого пола был первенцем. Так что теоретически шанс унаследовать отцовскую магию был еще и у Ирту, но она никогда не жалела, что он не воплотился.

И дело было не только в том, что именно с Ягу у Ирту сложились самые близкие отношения, что было ничуть не удивительно, поскольку двойняшки с самого раннего детства были сосредоточены в основном друг на друге, а с Варму у нее была слишком большая разница в возрасте. Дело было еще и в том, что, как им объяснил маг-нотариус, удостоверивший наличие у брата способностей, из-за редкой особенности строения магических каналов в ауре Ягу уровень его магии со временем должен был существенно превысить уровень магии его отца. А значит, у Ягу были все шансы поступить на бесплатное обучение в Баунильскую магическую академию, расположенную в столице, что позволило бы ему стать практически кем угодно: и магом-целителем, и магом-нотариусом, и магом-артефактором, и магом-погодником, и даже магом-некромантом, хотя последнее вряд ли подошло бы добросердечному парнишке.

Поступить в магическую академию, так же как и в магическое училище, можно было не раньше шестнадцати лет, и помимо нужного уровня магии необходимо было уметь читать, писать и считать. С этими навыками у детей Карантесов проблем не было, все они ходили в школу, конечно, кроме Варму, которая была для этого еще слишком мала, хотя уже и знала все буквы. Так что Ирту и Ягу наперебой строили планы, как сначала она поедет учиться в магическое училище в Нуэво, а потом, как раз когда сестра через два его закончит, Ягу отправится в магическую академию в саму столицу, огромный в представлении жителей маленького Крэпускулу город Джиалэу, который казался никогда в нем не бывавшим провинциалам Карантесам волшебным местом, где возможно воплощение любой мечты.

Но когда Ирту уже мысленно паковала старенький отцовский чемодан, поскольку до окончания школы оставалось меньше месяца, Ягу сильно простудился. Вернее, сначала они так подумали. Сильный кашель и лихорадка поначалу не казались такими уж ужасными симптомами, и Нилда начала лечить сына сама, используя самые эффективные из известных ей зелий и не скупясь покупая самые лучшие, усиленные магией, производства всё той же «Хелва Посоенс». И вроде бы поначалу лечение помогало, но потом Ягу снова становилось хуже. Целитель неор Горадлэу даже заподозрил чахотку, но соответствующий курс лечения тоже не помог. Мальчик постоянно кашлял, страшно похудел и уже ничем не напоминал того жизнерадостного подростка, которым был совсем недавно.

Сбережения Карантесов стремительно таяли, уходя на всё новые и новые зелья, дававшие только временный эффект. Об училище травоведения, конечно, уже не могло быть и речи. Эрсан при любой возможности брал сверхурочную работу, Нилда тоже работала на износ, а Ирту не только помогала матери, но и мыла по вечерам полы в единственном в Крэпускулу трактире «Жареный окорок». Двойняшки по мере сил помогали по дому, взяв на себя уборку и походы на рынок, и даже Варму вносила посильный вклад, научившись довольно ловко мыть посуду.

Так прошло больше года, и, когда Карантесы уже перестали надеяться на излечение Ягу, которому, пусть и очень медленно, но становилось всё хуже и хуже, неор Горадлэу привел в их дом странного незнакомца, сразу не понравившегося Ирту, несмотря на вполне привлекательную внешность.

— Это неор Кантеру Нертейру, — представил его целитель, — он некромант и согласился осмотреть Ягу бесплатно, поскольку я сумел его заинтересовать вашим случаем.

После этих слов Ирту всё стало ясно — про некроманта, уединенно жившего в большом доме в глубине леса, окружавшего Крэпускулу, знала вся округа. Слухи о нем ходили самые жуткие. И хотя Ирту, безусловно, понимала, что не все из них правдивы, от отца, занимавшегося в мэрии как раз регистрацией актов гражданского состояния, она знала точно, что неор Нертейру становился вдовцом уже трижды, а все его жены умирали меньше чем через год после свадьбы.

— Что ж, мне всё ясно, — заявил некромант, внимательно осмотрев Ягу и поводив возле его тела тремя разными артефактами, — это, безусловно, смертельное проклятие. И я просто поражен, что мальчик сумел прожить так долго, это действительно очень интересный случай, и я не жалею, неор Горадлэу, что позволил тебе меня уговорить провести этот осмотр.

— Проклятье? — удивился целитель. — Но я проверил Ягу всеми известными мне способами и не нашел ни малейших следов!

— Да, это очень редкая разновидность, включающая маскирующий контур, так что распознать её может только опытный некромант.

— Ты можешь его снять? — запинаясь от волнения, спросил Эрсан.

— Могу, — кивнул неор Нертейру, — но это довольно сложный ритуал, требующий не только дорогостоящих ингредиентов, но и отнимающий немало сил. Случай и впрямь интересный, так что я готов сделать для вас существенную скидку, но даже и со скидкой это будет стоить пятьдесят золотых. И это моя окончательная цена, я никогда не торгуюсь.

— Прямо сейчас у нас нет таких денег, но мы готовы подписать долговое обязательство с процентами, мы согласны даже на максимально допустимые сто процентов годовых, только помоги нашему сыну! — взмолился Эрсан.

Окинув пристальным взглядом замерших в тревожном ожидании Карантесов, некромант ответил:

— Деньги сами по себе меня не интересуют, но у вас имеется то, что мне нужно, и, если я это получу, я готов вылечить мальчика бесплатно.

— И что же это? — спросил Эрсан.

— Не что, а кто. Мне нужна новая жена. И эта юная особа мне вполне подойдет, — и неор Нертейру указал на Ирту.

— Ни за что! — выкрикнула Нилда.

— Я согласна! — выкрикнула Ирту одновременно с ней.

— Я тебе запрещаю! — яростно выдохнула мать и, схватив Ирту за руку, попыталась вывести упиравшуюся девушку из комнаты.

— Мне кажется, твоей дочери уже есть шестнадцать, а значит, ты не можешь ей запретить вступать в брак, — холодно улыбнулся некромант.

— Но зачем тебе именно она, почему ты не хочешь взять деньги?! — в отчаянной попытке переубедить его воскликнула Нилда.

— А почему нет? Она молода, здорова, хотя и явно измучена непосильной работой, а кроме того — совершенно лишена магии, так что полностью соответствует моим требованиям.

— Ты правда готова пойти на это? — пристально глядя дочери в глаза, спросила Нилда.

— Да, мама, — подтвердила та.

— А если ты умрешь, как его предыдущие жены? — не сдавалась мать.

— Значит, такова воля Умавидэ и Транзисэу, — твердо ответила Ирту.

— Мы заключим магический договор, — вступил в разговор Эрсан.

— Разумеется, — и не подумал спорить неор Нертейру. — Я немедленно пошлю вестник магу-нотариусу, думаю, что мы вполне можем обсудить условия и подписать документы прямо здесь, и не беспокойтесь, его услуги я оплачу сам. А пока он добирается и готовит документы, я съезжу к себе за нужными ингредиентами, всё необходимое в моей лаборатории есть. Так что снять проклятие я смогу уже сегодня, а свадьба будет на летний солнцеворот, это обязательное условие, как и то, что моя будущая жена подпишет обязательство хранить в тайне всё, что узнает о проводимых мной ритуалах.

— Хорошо, — согласилась Ирту. — Но у меня тоже есть условие.

— И какое же? — с ледяной улыбкой поинтересовался некромант.

— Ты ведь можешь узнать, кто наслал на Ягу проклятие?

— Могу.

— А можешь сделать так, чтобы оно вернулось тому, кто его наложил?

— И это тоже могу. Скажу тебе больше, моя дорогая невеста, имени которой я всё еще не знаю, сделав именно так, я потрачу на снятие проклятия гораздо меньше сил, чем если просто его развею.

— Меня зовут Иртуринья, для тебя теперь, конечно, просто Ирту. И я прошу тебя узнать, кто наслал проклятие, назвать нам имя этого человека и вернуть проклятие ему.

— Что ж, Ирту, я согласен выполнить твою просьбу, как я уже сказал, мне так даже будет проще. И имя я вам назову. Откровенно говоря, мне и самому интересно, кто же так сильно ненавидит вашу вполне добропорядочную семью, что пошел на такое. Я, кажется, еще об этом не упомянул, но наложить подобное проклятие может только некромант, и стоит это не меньше семидесяти пяти золотых. А поскольку я его не накладывал, в чем готов поклясться в присутствии мага-нотариуса, значит, тот, кто его заказал, не только потратил такие большие деньги, но и приложил усилия для того, чтобы разыскать некроманта в другом месте, ведь я бы делать этого не стал.

— Почему? — удивилась Ирту.

— Некроманты не берут заказы на проклятия в отношении тех, кто живет в радиусе пятидесяти миль* (*1 миля — примерно 1,5 км) от их дома, это часть магической клятвы, которую мы даем, когда получаем лицензию. Вот по личным причинам я бы мог это сделать, но не за деньги. А личных причин, как ты понимаешь, у меня быть не могло, ведь с вами со всеми я познакомился только сейчас. И я, пожалуй, действительно, дам соответствующую клятву, когда прибудет маг-нотариус, чтобы развеять малейшие сомнения.

И клятву неор Нертейру действительно дал, и договор подписал, и снял проклятие, не взяв денег, и даже имя заказчика этого проклятия назвал. Поэтому в день летнего солнцеворота Иртуринья Карантес стала Иртуриньей Нертейру и отправилась в дом своего мужа прямо из мэрии, где был зарегистрирован их брак, поскольку, учитывая обстоятельства, праздник по этому поводу устраивать не стали.

***

Сон был настолько ярким и правдоподобным, что, проснувшись от стука в дверь, Ира далеко не сразу сообразила, кто она и где она. А когда поняла, ужасно расстроилась, что сном оказалось далеко не всё, и она по-прежнему находится в доме, как она теперь знала, некроманта Кантеру Нертейру, да еще и является его женой.

Ира уже хотела было крикнуть: «Входите, открыто!», — но вовремя вспомнила, что вовсе даже и не открыто. Так что пришлось попросить визитера подождать, встать, набросить халат, висевший на спинке кресла, и пойти открывать. И всё это время тот, кто находился за дверью, мерно в нее стучал. «Глухой, что ли?» — удивленно подумала Ира, а когда распахнула дверь, поняла, что дело не в этом. Перед ней стоял облаченный в черный камзол скелет и протягивал какую-то сложенную пополам бумажку.

«Хм, видимо, это и есть пресловутый серту», — сообразила Ира, разворачивая полученный лист. Это оказалась записка, написанная шрифтом, визуально напоминавшим готический, но с совершенно другими буквами, которые Ира, к своему огромному облегчению, смогла прочитать без всяких затруднений. Текст был весьма лаконичным: «Уехал по делам, буду к ужину. Комнаты, в которые тебе нельзя заходить, заперты, так что можешь осмотреть дом сама. Серту будет слушаться твоих приказов, если они не противоречат моим. В начале и в конце каждой команды нужно говорить: «Серту», — иначе не сработает. Насчет меню решай сама, он приготовит всё, что скажешь, из тех продуктов, которые есть в наличии».

— О! Так ты еще и готовишь! — обрадовалась Ира, не слишком любившая заниматься кулинарией, глядя на диковинного слугу некроманта с немалым воодушевлением. — Вот только, какие продукты есть в наличии, я пока понятия не имею. Так что придется сначала это выяснить, а потом уже давать тебе распоряжения. Так, попробуем.

— Серту, подними правую ногу, серту.

Скелет поднял правую ногу.

— Серту, опусти правую ногу, серту.

Скелет опустил ногу.

— Отлично! Серту, стой здесь неподвижно и жди меня, серту.

Не то чтобы Ира думала, что серту куда-нибудь отправится, но всё же немного опасалась, что он снова начнет долбить в дверь, как только она её закроет. А умываться и одеваться под такой аккомпанемент ей совершенно не хотелось.

Команда сработала, так что Ира смогла и спокойно умыться, и спокойно одеться. К счастью, местная мода оказалась довольно прогрессивной, и в здоровенном трехстворчатом шкафу не обнаружилось никаких нарядов с корсетами или турнюрами. Все юбки и платья были примерно до середины икры, а не в пол, и даже имелись два брючных костюма классического фасона и несколько сорочек к ним. Но больше всего удивили Иру самые настоящие колготки телесного цвета, сложенные в аккуратную стопочку на полке с нижним бельем. И пусть они были безо всякой там лайкры и со швами по всей длине, на них даже вместо резинки был шнурок, но это было по-настоящему здорово. Конечно, Ира вполне бы справилась и с чулками с поясом и подвязками, но такие вещи были хороши для эротических игр, а для повседневного ношения — не особо.

Белье её тоже в принципе порадовало. И пускай его покрой напоминал об исподнем её бабушки, причем тех времен, когда Ира была еще ребенком, но это всё-таки были почти нормальные трусы-шортики, пусть и на шнурке, и почти нормальные бюстгальтеры, хоть и на пуговках, а не панталоны до колена с дырой в промежности и жесткие корсеты. А вот нижних сорочек, которые всё в те же времена Ириного детства было принято надевать под одежду, не было совсем.

Имелась, конечно же, и обувь, как кожаные туфли, так и явно домашние, тряпичные. А вот какой-либо теплой одежды или обуви не было — то ли здесь был настолько теплый климат, что они не требовались, то ли некромант просто пока не стал их покупать.

Немного поразмыслив, Ира всё-таки остановила свой выбор на одном из платьев приятного синего цвета, обула синие же домашние туфли и, заколов волосы длинными шпильками, вышла из комнаты.

— Серту, отведи меня на кухню, серту, — скомандовала она и пошла за бодро топавшим скелетом к лестнице, ведшей на первый этаж.

Однако серту привел её вовсе не на кухню, а в какую-то комнату. Ира уже хотела возмутиться, что наглый костяк её не слушается, но потом разглядела, что стоящий посреди комнаты большой обеденный стол накрыт к завтраку, и сообразила, что это, видимо, как раз оказался тот самый случай, когда её приказ разошелся с приказом некроманта, велевшего своему прислужнику отвести её в столовую.

«Наверное, всё уже остыло, и придется разогревать», — огорченно подумала Ира, но когда серту снял крышку с кастрюли, увидела, что от её содержимого поднимается пар, и поняла, что всё было продумано, и подставка под кастрюлей не просто защищает стол, но еще и подогревает содержимое посудины.

На завтрак оказалась каша, по вкусу напоминавшая смесь пшенки и овсянки, и тосты, которые можно было либо намазывать джемом, паштетом или маслом, либо есть просто так, запивая местным травяным чаем. Чай этот Ире не особо понравился, и она решила, что стоит попробовать приготовить какой-нибудь другой напиток по рецептам, которые знала Ирту, может, удастся подобрать что-нибудь поприятнее.

Сосредоточившись на мыслях об Ирту, Ира осознала, что может получить доступ к воспоминаниям девушки, если как следует сконцентрируется. И это её несказанно обрадовало — ей почему-то совсем не хотелось признаваться своему внезапно обретенному супругу в том, что она вроде как из другого мира, а значит, знания о том, как тут всё устроено, были ей совершенно необходимы. А кроме того, Ире было очень любопытно, кто же всё-таки проклял бедного Ягу, ведь во сне к ней пришло только знание о том, что некромант выполнил свои обещания, но почему-то без подробностей. Однако и дом осмотреть тоже хотелось. Так что Ира решила, что с воспоминаниями можно и подождать, а вот побродить по дому будет гораздо приятнее и спокойнее в отсутствие его хозяина.

Но сначала надо было наведаться на кухню, чтобы определиться с меню на обед и ужин. Поэтому, закончив завтрак, Ира скомандовала серту отвести её на кухню и провела почти час, осматривая находившиеся в прилегающей к ней кладовой продуктовые запасы, а заодно тренируясь в обращении к воспоминаниям Ирту, поскольку далеко не все обнаруженные продукты были ей знакомы.

Кухня её в целом порадовала. Там имелась плита, напоминавшая по виду электрическую, но явно работавшая на каком-то другом принципе, поскольку круглые нагревательные элементы, работу которых Ира велела серту ей продемонстрировать, грелись и остывали мгновенно. «Значит, плита тут брилювовая», — заключила Ира, сопоставив свои наблюдения с воспоминаниями Ирту. Имелся и холодильник, принципа работы которого Ира так и не поняла, поскольку Ирту знала только то, что в холодильниках стоят охлаждающие артефакты, и они очень дорогие, поэтому, например, у родителей Ирту холодильника не было вовсе. А вот более сложных приспособлений, типа посудомоечной машины или микроволновки, в доме некроманта не имелось, были только подставки под кастрюли, благодаря которым те долго не остывали.

Определившись с меню, Ира скомандовала серту убрать со стола, помыть, вытереть и убрать посуду, решив, что распоряжения насчет готовки даст, когда скелет справится с задачей, поскольку не знала, сможет ли он правильно и последовательно выполнить не связанные друг с другом команды, и отправилась осматривать дом.

Сама не понимая почему, вместо того, чтобы осмотреть комнаты первого этажа, Ира направилась к лестнице и стала спускаться к двери в подвал. Конечно, она прекрасно помнила, что некромант запретил ей туда входить, но точно так же она помнила и то, что в его записке было написано только о том, что заперты запретные для нее комнаты, а про подвал ничего сказано не было. И действительно, дверь оказалась не заперта, вот только открыв её, Ира как будто наткнулась на стену и не смогла сделать шаг внутрь.

С первой попытки не смогла. Черт его знает почему, но в подвал Иру тянуло со страшной силой. Поэтому чудовищным напряжением воли она всё-таки сумела себя заставить сделать крошечный шажок. Потом еще один. И еще. А потом смогла сделать шаг побольше, а потом и вовсе пошла не то чтобы совсем свободно, а как будто в воде, да еще и против течения, но всё же вполне уверенно. Сосредоточившись на передвижении, Ира углубилась в подвал уже метров на пять, когда осознала, что там вообще-то темно, а никакого фонаря у нее с собой нет. Оглянувшись на светлый прямоугольник двери, Ира поняла, что находится в не слишком широком коридоре и уже прошла мимо двух дверей, одной слева и одной справа. Но её почему-то тянуло дальше, в самый конец этого коридора, где, как она откуда-то знала, тоже находилась дверь. Подобная убежденность представлялась Ире весьма и весьма странной, поскольку в воспоминаниях Ирту она никакой информации об этом подвале не обнаружила. Но эта непонятная уверенность неумолимо гнала Иру вперед, поэтому она решила, что поскольку, где искать фонарь, она всё равно не имеет понятия, надо попробовать пробраться на ощупь, в конце концов, в нужной комнате вполне может быть освещение.

И освещение там действительно было. Хотя, повернув выключатель, Ира подумала, что, может быть, было бы лучше, если бы его не было.

На каменной лавке у стены лежало на спине залитое кровью обнаженное женское тело. Подойдя поближе, Ира сумела разглядеть, что это довольно молодая темноволосая женщина, у которой перерезано горло от уха до уха. Но самым жутким было даже не это, а то, что вся она, включая лицо, была беспорядочно изрезана, причем, судя по обилию запекшийся возле ран крови, несчастную исполосовали, когда она была еще жива.

«Сомневаюсь, что магическая клятва, о которой упоминал некромант, позволяет такое проделывать, — мрачно подумала Ира. — Но он смог. И неизвестно, на что еще он способен. И зачем он это сделал. Пусть я и не специалист, но что-то это не слишком похоже на ритуал».

Тяжелый густой металлический запах крови со сладковатой примесью разложения сам по себе вызывал тошноту, а уж в сочетании с чудовищным зрелищем — и подавно. Видевшую до этого момента изуродованные трупы только в кино Иру затрясло.

Но вопрос о том, была ли погибшая жертвой ритуала или извращенных развлечений некроманта, требовал прояснения. Поэтому, с трудом взяв себя в руки, Ира подошла поближе и внимательно осмотрела покойную, потом окинула взглядом комнату, но ничего, хотя бы отдаленно напоминающего какие-либо магические знаки или иные следы ритуала, не нашла. «Похоже, бедняжка Ирту вышла замуж за маньяка, — мысленно констатировала она. — И кстати, странно, что он не приказал серту убрать тут всё ночью, пока я сплю. Или он как раз и развлекался тут, когда я спала, а когда закончил, было уже светло, всё-таки лето на дворе, поэтому отложил уборку на следующую ночь?»

Вспомнив про серту, Ира испугалась, что некромантский прислужник застанет её в подвале. Может, он и не способен передавать информацию своему хозяину, но рисковать не стоило — о том, что сделает с ней некромант, если узнает, что она может нарушать его запреты, даже думать не хотелось. Поэтому Ира погасила свет, протерла на всякий случай выключатель подолом платья, закрыла дверь в жуткую комнату и ручку на ней протерла тоже и торопливым шагом направилась прочь из подвала.