Как бить лапами и не опустить руки!

Ольга Келлер

Неугомонный миллиардер Ричард Брэнсон, несомненно, прав! Каждый должен написать книгу о своей жизни! Все человеческие истории разные, может, чем-то и похожие. Однако каждый из нас – как отдельная планета на просторах Вселенной!Но пока вы не написали её, моя героиня Таисия ждет вас и поведёт по своему пути, вместе с ней будете взлетать и падать! Находить решения, чтобы дальше жить и любить! Бить лапами так, чтобы оставаться всегда на волшебной седьмой волне.

Глава 3. Школьные годы

1 сентября 1967 года. Старая школа №28 на Больничном городке. Мы с мамой подходим к дверям, переступаем порог — и вот я, девочка с большими бантами и испуганными глазами, становлюсь первоклассницей.

У входа нас встречает классный руководитель Анна Францевна. Она спокойная, добрая и какая-то домашняя. Мама уходит, и я остаюсь одна. Учительница, построив нас парами, ведёт в класс.

В помещении высокие потолки и огромные окна. Анна Францевна просит сесть за парты и начинает с нами знакомиться: читает фамилии по алфавиту, а мы встаём по одному, говорим «Я» и садимся.

Затем учительница рассказывает про нашу страну: какая она большая, красивая и многонациональная. И как нам повезло, что мы родились здесь. Ведь Советский Союз заботится о своих детях: образование у нас бесплатное, в отличие от капиталистических стран.

После нас просят взять букеты и снова построиться парами. Пришло время идти на школьную линейку.

Большой актовый зал. Из окон струится свет. Мальчик-старшеклассник с девочкой на плече быстро пробегает по кругу. Первоклашка с огромными бантами, больше похожими на пропеллеры, беспощадно трезвонит колокольчиком. Первый школьный звонок в моей жизни.

В школе нравилось, особенно перемены и дни рождения одноклассников, когда мамы из родительского комитета раздавали нам конвертики с конфетами. Казалось, что все дети в классе родились осенью: угощения были почти каждый день.

С учёбой же поначалу не складывалось. К третьему месяцу всё наладилось, стала получать пятёрки и четвёрки. Но тут нам дали новую квартиру, и мы переехали в другой конец города, к Семёновскому озеру.

В квартире пахло краской и штукатуркой, зато было тепло. В первый день спала в ванне на перине, потому что не успели расставить мебель. До сих пор помню то ощущение: как будто находишься в берлоге. При каждом повороте перина словно вдыхала и выдыхала, издавая «шепчущий» звук. Мне так нравилось, что специально крутилась, пока не уснула.

В новой школе всё было по-другому. Учительница молодая, симпатичная, но я ей не приглянулась — до сих пор не могу понять почему. Каждый раз жаловалась на меня маме: не так повернулась, не то задание сделала, бегала на переменке, громко кричала. Хотя я была просто нормальным, живым ребёнком, а не тихоней или подлизой.

Зато у неё была любимица, Людка Хорошилова, с рыженькими редкими волосиками, заплетёнными в тоненькие круглые барашки. Веснушчатая, с широким ртом, как у Буратино. Вот она всегда всё делала как надо, и её промахи вообще не замечались. Интересно, как у неё сложилась жизнь?

Моей радости не было предела, когда нас перевели в другую, только открывшуюся школу. Туда зачислили детей, которые недавно переехали в новые квартиры. Мы все были новенькие, на равных правах, по-честному.

Четвёртый класс. Разные учителя, много предметов. Нужно переходить из класса в класс, ходить по длинным коридорам — и не заблудиться.

К тому времени полюбила читать и после уроков бежала в библиотеку за порцией новых интересных книг. Представляла себя путешественницей, жила на необитаемом острове, брала на абордаж корабли, вместе с Элли и Тотошкой спасала волшебные страны от злых волшебниц. Этот мир был мне ближе.

Появились подружки: смешливая Валечка, беленькая и кудрявая, да Олечка с копной рыжих волос. Они были моими слушателями. Мы собирались у кого-то из нас дома, садились в кружок, и истории из меня сыпались как горох.

В субботу шумной ватагой ездили в центр города, в кафе «Холодок» — полакомиться развесным мороженым. Его накладывали в блестящие металлические креманки на тонкой ножке, сверху шарики посыпали шоколадом или поливали сиропом, а лучше всем сразу. Было очень сладко, но так вкусно!

В шестом классе почему-то мой дом снова отошёл к старой школе. Пришла на первый звонок — всё чужое: и школа, и дети. Отсидела уроки, решила идти к директору. Постучала. За столом — пожилой добрый мужчина.

— Здравствуйте, — говорю, — меня зовут Тася. Не хочу учиться в вашей школе.

— Почему?

— Хочу в школу, в которой училась раньше.

— Ну, если так категорично, то пускай мама приходит, забирает документы. Насильно держать не будем.

Проявив самостоятельность, ушла из математической школы в обычную — и не жалею.

Перевестись оказалось очень просто, и во вторую смену уже сидела в любимом классе со своими товарищами.

После восьмого класса многие ушли, нас перемешали и сформировали три класса вместо четырёх.

Меня посадили с красивым светловолосым кудрявым мальчиком, который целый урок смешил и дёргал за косу. На следующем уроке сбежала от него к подружке. Если бы знала, что он моя первая любовь, наверное, так опрометчиво бы не поступила.

Через две недели должны были идти в поход. Все пришли с рюкзаками, в предвкушении песен под гитару у костра, печёной картошки и чая из лесных ягод в котелке. Но нас ждало разочарование: классная руководительница заболела, нужно расходиться по домам. Но очень не хотелось…

Тогда мальчишки взяли инициативу в свои руки: предложили поехать на электричке за город. Все согласились и пошли на остановку. Но тут меня стали терзать сомнения. Много раз ездила с родителями в лес на электричке и знаю, что возвращается она поздно вечером. Мама будет волноваться, а у неё сердце. Смотрю на Олю. Вижу, она тоже начинает сомневаться по поводу этой авантюры. Мы не сговариваясь заходим за автобус — и он уезжает без нас.

В понедельник только и было разговоров, как им попало от родителей, кто потерялся, кто с кем целовался. Ко мне подошёл бывший сосед по парте, поинтересовался, куда мы с подругой делись. В ответ лишь пожала плечами и улыбнулась.

Прошло две четверти. На зимних каникулах поехали на турбазу. Классная руководительница спала (на всякий случай) у входа в комнату девочек, чтобы с нами чего-нибудь не случилось.

Два дня мы строили и штурмовали крепости, кидались снежками, кувыркались — веселились на полную катушку.

Во всей этой кутерьме Сергей Заворохин, ухажёр подруги, делает мне подножку. Падаю и сильно ударяюсь локтем о глыбу льда, твёрдую как гранит. Резкая боль сразу отдаёт в голову и начинает пульсировать. Нет сил, хочется спать. По дороге к домику физрук просит донести стулья в актовый зал, где будут танцы. Но не могу, отказываюсь. Почти на автопилоте дохожу до кровати и проваливаюсь в сон. Просыпаюсь уже утром. Голова не болит, только ноет локоть. Но кто в детстве не падал?

Лето. Едем в посёлок Радсад под Николаевом, в летний комсомольский трудовой лагерь. Утверждаем кандидатуры, и вдруг оказывается, что я — недостойна.

Встал физрук Роман Михайлович и заявил:

— Тася Муранова зимой отлынивала от общественных работ: на турбазе отказалась носить стулья. Комсомолки так не поступают.

Пришлось защищаться:

— А вы спросили, почему не стала носить стулья? Нет, не спросили. У меня сильно болела голова, поднялась температура, и я шла в комнату спать.

Моя ли пламенная речь повлияла или же в лагерь брали всех — но в список включили.

Приехали. Во дворе школы развёрнут палаточный городок, внутри железные кровати и никаких удобств. Так прожили два дня, пока сильный ливень с грозой и шквалистым ветром не растерзал наше жильё. Сорвало верёвки с колышков, палатки страшно бухали и стонали. Под проливным дождём бежали с вещами в школу, ночевали в спортзале. Мальчишки перетащили нам матрасы, положили на пол. Оказалось, что спать в зале всё-таки лучше, чем под звёздами, поэтому там нас и оставили.

Чувствовали себя взрослыми. В первую половину дня работали, во вторую отдыхали, вечером — танцы.

Сначала нас поставили на прополку помидоров. Поле — с аэродром, работать под палящим солнцем. Через пару часов двое уже лежали под деревьями с солнечным ударом. Начальник лагеря куда-то ездил, ругался, наверное, с руководством совхоза. Подъехала грузовая машина, нас посадили и увезли собирать яблоки.

Яблоки — это здорово, а какой запах! Правда, надо было залезать на стремянку, а где-то и по веткам. Но я девочка сильная, цепкая: не зря два года проходила в цирковую студию. От мальчишек не отставала, а девчонки вообще не могли за мной угнаться. Наш счетовод только и успевал ставить плюсики напротив моей фамилии.

Обед. Какое ласкающее слух слово для молодого, растущего организма! Еду привозили в сад. Мы рассаживались по ящикам и с аппетитом наворачивали всё, что нам предлагали. Впервые дни, правда, куксились: невкусно, мошка попала. А через неделю не мешала даже упавшая в тарелку гусеница: её спасали, а суп доедали. Так есть хотелось! На второе всегда была перловая каша с котлетой. Но и каша на природе поглощалась быстро. Ну а про компот и говорить нечего: он был просто вкусный, и все хотели добавки.

После яблок собирали вишню, черешню. Ягоды крупные, жёлтые или бордовые, почти чёрные. Мне нравилась жёлтая черешня, блестящая, мясистая. Сожмёшь её зубами, и сок в разные стороны. Облизываешь губы — и тянешься к ветке за следующей.

Вот подвязывание виноградных лоз — это испытание. Идёшь, идёшь, а отведённый участок не заканчивается. Приходилось даже иногда во второй половине дня возвращаться доделывать. Работа монотонная, нагоняла сон. Иногда ложилась под лозу и засыпала — просыпалась и работала дальше.

Вечером, перед танцами, менялись нарядами, делали немыслимый макияж, маникюр. Потом оценивали друг друга, что-то подправляли и, довольные собой, шли царствовать на танцплощадке.

У меня были золотые, как зрелая пшеница, волосы ниже пояса, прямые, но непослушные. Хотелось как-то изменить себя — отрезала чёлку. В тот же вечер от кавалеров не было отбоя. Семеро местных парней пригласили на свидание. Даже для вида с одним погуляла вокруг школы, но только чтобы мной заинтересовался тот самый одноклассник. Который к тому времени стал нравиться, но — вот незадача — уже перестал обращать на меня внимание, хотя иногда и танцевал со мной.

После дискотеки у нас был ритуал. Каждый день мы покупали чёрный хлеб и консервы «Завтрак туриста». Буханку разрезали на восемнадцать кусочков, на которые тонким слоем намазывали рыбную массу из баночки. О, это были самые аппетитные бутерброды на свете, вкуснее даже, чем с сёмгой или красной икрой.

Потом как-то попробовала такой же через несколько лет, в лодочном походе по Селигеру. Ну и гадость! Но тогда это казалось божественным лакомством.

В трудовом лагере у нас было всё, даже бунт. Мальчишки украли у местных жителей двух кур и зажарили их в глине на костре. Зачинщиков решили отправить домой. Мы встали на их защиту, забаррикадировали дверь и целый день не выходили на работу. Начальство сдалось, но поставило условие — отдать хозяйкам деньги за кур. Пришлось собирать. Больше не воровали.

В лагере заработала 76 рублей — большие деньги по тем временам. Всё до копейки отдала маме. Мне купили отрез ткани, сестра сшила красивое форменное платье из синей шерсти в рубчик. Ни у кого такого не было!

Десятый класс. Год промчался — как один миг. Нужно было учиться, подтянуть оценки, хорошо сдать государственные экзамены.

Выпускной вечер не за горами. Конечно, как и любая девочка, мечтала о белом платье. Вот иду я, такая красивая, и все мною даже не любуются, а просто восхищаются!

Как-то раз зашли ко мне девчонки из класса. У них были сигареты «Космос». В принципе, я не курила, но, когда все демонстративно уселись нога на ногу с сигаретой в руках, — тут же присоединилась. Сидим, дымим.

Вдруг звонок в дверь. Смотрю в глазок: мама. Бегом в комнату:

— Девчонки, шухер, мама пришла! Открывайте окно, проветривайте. — Быстро кинула им освежитель воздуха с еловым ядрёным запахом и побежала открывать дверь.

Мама вошла. Не знаю, заметила ли, но мне ничего не сказала. Может, и правда освежитель перебил запах сигарет. Сказала только:

— Быстро собирайся. Зашла в ателье, кто-то на сегодня отказался от своей очереди, нужно бежать. Пообещали к выпускному сшить тебе платье.

Девчонки быстро разбежались, а мы с мамой пошли в ателье.

Заказала платье по фигуре из тонкого шёлка с серебряным люрексом и рукавами три четверти. Теперь наряд будет, осталось сдать экзамены.

Мне повезло на всех предметах: билеты вытаскивала удачные. Шпаргалками не пользовалась. Почерк был ужасный, и, если бы даже и писала их, во время экзаменов не смогла бы разобрать свои же каракули. Обходилась без подсказок.

И вот экзамены позади. Аттестат — на твёрдую четвёрку. А не надо было расслабляться в девятом классе — теперь поздно каяться. Последний звонок прозвучал, экзамены сданы, завтра выпускной!

Утром поехала в парикмахерскую в центр города. Хотела сделать взрослую причёску, но не получилось. Мастер сказала, что длинные волосы не сможет уложить, поэтому стянула их резинкой и завила.

Расстроилась. Стою у заднего окна в троллейбусе, плачу. Вдруг слышу:

— И чего девчонка рыдает? Очень даже симпатичный у неё хвост.

Сразу успокоилась. Пришла домой, села за стол в большой комнате, поставила большое зеркало и стала колдовать над макияжем.

Всё получилась, как я хотела. Танцевала весь вечер только со своей симпатией, но оба мы почему-то молчали, будто языки проглотили. Во время последнего танца он сказал, что все едут к кому-то на квартиру, уже куплено спиртное. Спросил, поеду ли я с ним. Мне же хотелось другого: мечтала всем классом встретить рассвет, а перед этим погулять по улицам города, полюбоваться заливом, сопками, почитать стихи… И я ничего не ответила.

Но всё, о чём мечтала, мы сделали с подругой Ольгой. Спустились в город, походили по проспекту Ленина, отдохнули в сквере на Пяти углах. Потом поднялись в сопки к памятнику Алёше, просидели несколько часов на деревянной скамеечке у большого камня. Любовались заливом, солнцем, которое в это время года светит у нас круглый день. И мечтали обо всём на свете. А потом, уже в четвёртом часу утра, пошли пить чай ко мне домой.

Мама встретила нас радостная, угостила вкусным чаем с большой коробкой шоколадных конфет, видно, припасённой для такого случая.

Олю проводили домой. Утром нужно было идти за аттестатом в школу, но вместо меня сходила мама. Когда проснулась, аттестат уже лежал на столе.

Мама рассказала, что часов в двенадцать ночи к ней пришли две родительницы и забили в набат: дети купили много спиртного и нужно идти их спасать. Адрес был с трудом добыт у одной из мам, которая и дала ключи от квартиры родственников.

И мамы воинственной группой пошли нас спасать. Дверь им открыли. Все пьяные, меня нет, кто-то закрылся в туалете. Мама чуть не выбила дверь и кричала:

— Тася, открой! Кому сказала, открой!

Дверь распахнулась — там, обнимая унитаз, сидела моя симпатия.

Думаю, у нас с Олей остались более приятные, чем у остальных, впечатления от выпускного вечера. Так и закончились мои школьные годы.