На вираже судьбы

Ольга Камашинская

Блестящий пластический хирург Ветров накануне своего юбилея совершает опрометчивый поступок, из-за которого теряет клинику, семью и здоровье. А потом его судьба странным образом переплетается с судьбой криминального авторитета Соболева.

Глава 2

Ада Сергеевна, коммерческий директор клиники «Надежда», подвела итоги по финансовым документам и улыбнулась. Доходы клиники за последние месяцы росли быстро. Можно будет всей семьей слетать на пару недель в Турцию и юбилей мужа отметить без ущерба для бизнеса. Не верится — Олегу скоро будет пятьдесят. Сплошные юбилеи. Сначала — их серебряная свадьба, через год — двадцать пять лет их сыну Егору. Еще через год — десять лет их клинике. Ну а теперь — юбилей Олега Владимировича.

Ада Сергеевна любила своего мужа с восемнадцати лет, считай всю свою сознательную жизнь. Но с самого начала это было не платоническое увлечение второкурсницы. И не жалкая любовь-страдание со слезливыми стишками и идиотскими попытками наглотаться снотворного. Нет. Она добивалась своего счастья долго и упорно. И теперь могла гордиться достигнутым. Она — владелица процветающей клиники пластической хирургии, ее коммерческий директор. Муж — ведущий хирург в ней. Сын, Егор, тоже хирург, его преемник. Дочь — студентка престижного ВУЗа.

У них прекрасная квартира, коттедж. У всех, кроме Насти, машины. Дом-полная чаша. Они могут позволить себе многое. Хотя нет. Стоит ей увлечься разными деликатесами, как тут же она начинает полнеть, не влезать в одежду. Приходится ограничивать себя в еде, ходить в сауну и бассейн. Да и вообще, нужно постоянно следить за собой, посещать визажиста, SPA — салон. Ада Сергеевна знала, что она далеко не красавица, но годами это не так уж бросалось в глаза. Ее сверстницы, блиставшие раньше, под воздействием лет, безденежья и ударов судьбы, изрядно поблекли и уже не привлекали мужчин, как раньше. Они жили в «хрущевках», выращивали на дачах огурцы и картошку, считали копейки, которых не хватало от зарплаты до зарплаты, и не могли позволить себе сходить даже в театр. А Аде Сергеевне с мужем присылали пригласительные билеты на все премьеры благодарные артисты. Они вращались в лучших кругах города. И, конечно, юбилей придется проводить в лучшем ресторане и пригласить больше ста человек. Это не просто день рождения, а еще как бы рекламная акция для их клиники.

Ада Сергеевна и предположить не могла тридцать лет назад, что так высоко взлетит. Ее родители постоянно ругались. Они сходились — расходились, выясняли отношения, ревновали друг друга. Им было не до ребенка. Отец был художником, но нигде постоянно не работал. Сергей Сергеевич. Так его звали, оформлял витрины, дома культуры, иногда что-то рисовал для заводов. Мать тоже часто меняла места работы. Официантка, барменша, продавщица, администратор в парикмахерской — трудовая книжка ее пестрила разнообразием профессий. Анна Егоровна, мать Ады, домашнее хозяйство вела плохо. В доме было грязно, вещи валялись где попало, полноценные обеды были редкостью. Девочка росла угрюмой, страшненькой, неухоженной. Она только раздражала своих родителей. Хорошо, что Аду любил преданно и беззаветно хоть один человек в мире — ее дед. Егор Иванович Костюк рано овдовел и больше не женился, хотя изредка захаживал к моложавым соседкам по дому и по даче. Всю свою нерастраченную любовь он отдал внучке.

Майор Костюк вышел на пенсию по выслуге лет довольно рано. Он собирался купить домик в Краснодарском крае и доживать свои дни в тепле, недалеко от моря. Но сначала Егор Иванович решил заехать, навестить свою дочь. Анна после восьмого класса уехала учиться в техникум в город, вышла замуж и осталась там жить. Они давно не виделись. Костюк даже не знал, что у него родилась внучка. Когда он пришел в гости к дочери, то увидел Аду. Девочке тогда было всего пять месяцев. Худенькие ручки и ножки, висящая кожа на животе, красные шелушащиеся пятна на лице, печальные глаза. Девочка хныкала. Даже кричать у нее не было сил, так она была истощена. И сердце Егора Ивановича впервые в жизни пронзила острая щемящая жалость. Молока у дочери не было, из бутылочек смесью она толком ребенка и не кормила, сидела в неубранной квартире и ругалась с мужем. Костюк обматерил дочь и зятя, и сам занялся внучкой. Он купил квартиру в соседнем доме, и Ада больше жила у него, чем у родителей, тем более, те начали выпивать. А тогда дед проконсультировался с педиатрами и начал усиленно кормить ребенка. Он покупал ей питательные смеси, натерал на терке яблоки и морковь, кипятил бутылочки, мыл девочку в ванне с отваром ромашки. Потом он стал покупать Аде одежду, подолгу гулял с ней в соседнем парке, пел на ночь блатные песни. Других он просто не знал. Всю жизнь Костюк отработал в тюрьмах и колониях в северных районах страны. Дослужился до замначальника по режиму. Суровая служба сделала из него сильного человека. Но у каждого есть свои слабости. Егор Иванович баловал внучку. Но он же и учил ее по-своему жизни. Учил защищать себя, никому не верить, отстаивать свои права, добиваться задуманного. Уже в семь лет Ада избила во дворе двух девятилетних пацанов, обзывавших ее «крокодилицей». Исцарапанные, окровавленные мальчишки побежали жаловаться матерям. У одного из них был разбит нос, второму девочка рассекла лопаткой губу. Матери пришли выяснять отношения к деду. Одна из них кричала:

— Это не девочка, а какое-то исчадье ада! Я ее в колонию для малолетних преступников засажу!

Дед на это спокойно ответил:

— И какой суд поверит, что девочка-первоклассница избила двух девятилетних оболтусов? Да они ей под юбку пытались залезть, вот она и защищалась. Я сам из окна это видел, но не успел выбежать, вмешаться. Лучше за своими сопливыми распутниками следите, чтобы руки не распускали.

Женщины ушли ни с чем. А во дворе начали побаиваться Ады. А дед ее научился драться, не оставляя следов на теле противника.

Родители спивались. Даже в первый класс дед один сопровождал внучку в школу. Девочка гордо шла в белом фартуке, с огромным букетом цветов, бантиками в косичках. Самым трудным для Егора Ивановича оказалось научиться заплетать косички. Волосы не слушались его грубых пальцев, выбивались, запутывались. Но соседка Вера Николаевна, имевшая на него свои виды, научила бывшего майора и этой премудрости. Она же часто приносила им миски, полные пирожков или блинчиков, хотя дед и сам неплохо готовил и даже умел засаливать огурцы и капусту. Он приобрел дачу, и лето они с внучкой проводили на природе. Егор Иванович ходил на родительские собрания, проверял у Ады уроки. Девочка делилась с ним своими самыми сокровенными переживаниями, потому что настоящих подруг у нее никогда не было. И Костюк давал ей советы с высоты своей житейской волчье-тюремной мудрости. Так выкристаллизировался сильный, жесткий, эгоистичный характер Ады Сергеевны. Она не знала жалости и сочувствия. Родителей презирала, слабаков и слюнтяев тоже. Привязана она была только к деду. Училась Ада хорошо. Дед ее одевал, как считал нужным. Она не была закомплексованным ребенком, но в старших классах школы обнаружила, что на некоторых девочек мальчики обращают особое внимание, и одеты они по-другому, и ведут себя не так, как она, и внешность у нее далека от идеала женской красоты. А ей тоже хотелось ходить на свидания, гулять с парнями, целоваться на скамейках в парке.

Ада была девушкой умной и цепкой. Она стала покупать журналы мод, присматриваться к одежде и поведению тех девчонок, которые пользовались успехом у противоположного пола, уговорила деда, и они сменили ей гардероб, в парикмахерской сделали модную стрижку. Потом она подготовила к контрольной по математике соседку по парте, и Вера научила ее макияжу. Сначала было больно выщипывать брови, тушь с ресниц попадала в глаза, и их начинало щипать, неровно ложилась помада на губах. Но красота требовала жертв, и Ада старательно улучшала свою внешность. Со своей соседкой Верой они стали ходить на дискотеки, и там парни, разгоряченные вином и близостью женских тел, наконец, начали обращать на нее внимание. Там же, на дискотеке, она познакомилась со своим первым сексуальным партнером. Его звали, кажется, Коля. Они после танцев гуляли по парку, целовались на скамейке, и там же он ее грубо взял. Кроме неприятных, болезненных ощущений, она ничего не почувствовала, но была переполнена гордостью. Она — не гадкий утенок! Она нравится мужчинам — и уже стала женщиной! Ей было тогда шестнадцать лет. Но деду об этом Ада ничего не рассказала, чувствовала, что ему приятней будет считать ее наивной девочкой. Потом у нее было еще несколько сексуальных партнеров. Но тут она была уже осторожней.

Приглашала, когда родителей не было дома, пацанов к себе, заставляла надевать перед актом презервативы. Она мечтала испытать оргазм, но ничего не получалось. Мальчишки пыхтели и быстро кончали. А она ничего приятного при этом не чувствовала. И Ада прекратила свои эксперименты, никто из этих пацанов ей не нравился. Тем более пришла пора сдавать выпускные экзамены в школе и поступать в институт. Она выбрала финансово-экономический факультет. Посоветовалась с дедом. Тот сказал:

— Была бы ты парнем, сказал бы, иди в армию. Офицер бы из тебя хороший вышел. Ну а девке какую специальность выбрать? Учителем и врачом ты по характеру быть не сможешь. Ну а бухгалтер, если с опытом, да на хорошем месте, большие дела делать может. И деньги будут. Только осторожнее работать надо, чтобы не посадили. Так что иди, учись.

Ада поступила. Училась нормально. Недолюбливала свой женский коллектив однокурсниц, но старалась не конфликтовать. Незаметно пролетел первый курс. А на втором произошла та судьбоносная встреча, изменившая всю ее жизнь. Девочка из группы, Галя, неожиданно предложила Аде:

— У моего парня сегодня день рождения, он попросил меня привести подружку, а то там пацанов много будет, а девчонок мало. Пойдешь?

Ада согласилась. Они купили красивую зажигалку и пошли в гости. Квартира была большой, но неуютной. Народа пришло много, была только молодежь, студенты. На столе

Стояло с десяток бутылок портвейна, банка с разливным пивом, водка. А закуски было явно маловато: нарезанная неровно колбаса, хлеб, три банки консервов, вазочка с салатом оливье и соленые огурцы. Когда они пришли, все были уже навеселе, шумели, что-то кричали, никто не слышал друг друга, громко играла музыка.

И там, среди полупьяной толпы, Ада увидела Его. Она не могла отвести глаз от лица красивого незнакомого парня. Сердце забилось тревожно. Внизу живота разлилось приятное тепло. Начали танцевать, и Ада сама пригласила его на медляк. И поняла, что этот парень — ее судьба. Если только она сможет покорить такого красавца. Буквально через минуту после того, как они прижались друг к другу в медленном танце под голос Джо Дассена, девушка почувствовала, что парень возбужден. И она сама возбудилась, ощутив его огромный половой член. Не сговариваясь, не узнав даже имен друг друга, они вышли из комнаты в коридор. Парень, видимо, знал, куда идти, он провел Аду в маленькую комнату около кухни, закрыл дверь на крючок. Они начали целоваться, сначала стоя, потом сбросили наваленные на железную кровать куртки, и легли на нее, срывая друг с друга одежду.

Безумное желание охватило девушку. Их соитие было бурным. Старая кровать чуть не рухнула под сексуальным напором двух молодых возбужденных тел. Ада думала, что она умрет в конвульсиях оргазма. Но этого не случилось. Придя в себя, девушка спросила:

— Тебя как зовут?

— Олег. А тебя?

— Ада.

— Ну вот и познакомились.

И они оба радостно засмеялись и снова стали целоваться…

Ада сразу поняла, что влюбилась. И ей хотелось, чтобы Олег принадлежал полностью ей, ей одной. Девушка по крупицам собирала о нем информацию и начала осаду. Она узнала. Что у него много девушек, но нет постоянной, что парень очень сексуален и неразборчив в связях, живет с родителями, учится в мединституте, имеет «Жигули». Теперь ее задачей стало — быть все время рядом с ним, стать незаменимой для него, блокировать других девушек и не выпускать Олега из вида. И она делала все возможное для этого. Встречала после занятий, сопровождала кругом, снимала квартиры на несколько часов для их занятий любовью, отгоняла от него соперниц: кого угрозой, а некоторых, применив физическую силу. Но Олег даже не догадывался, сколько усилий прилагает Ада, чтобы быть рядом с ним. Его увлекали только две вещи: хирургия и коллекционирование. И тут пришлось просить совета у деда. Егор Иванович порылся в каком-то своем «загашнике» на антресолях и подарил внучке мешочек старинных монет. У деда были кое-какие накопления, добытые и заработанные за его непростую жизнь. Он чувствовал, что Аде нужны деньги и давал ей на расходы довольно приличные суммы. Потом он достал через старых знакомых больше десятка икон. И их тоже Ада отнесла обрадованному Олегу. Когда девушка узнала, что любимый хочет купить квартиру, она пришла к деду и рассказала ему о своей любви и о выпавшем шансе. Она даже расплакалась. Егор Иванович не смог вынести слез внучки, крякнул, но дал ей деньги. Олег купил квартиру, и они стали жить вместе. А потом Ада забеременела, и молодые люди зарегистрировались. Но первая беременность закончилась выкидышем. Дед и тут утешал:

— Не переживай. Нарожаешь еще детишек.

Так оно и вышло. Через год родился мальчик. Его назвали в честь деда — Егор. А еще через шесть лет — Настя. Вот так оно ей досталось, ее трудное женское счастье. Но бороться за Олега приходилось и, будучи уже его женой. Ада приходила на каждое дежурство мужа в больницу по вечерам, принося что-нибудь поесть и показывая своим визитом особые права на него всем этим многочисленным медсестрам, санитаркам, врачихам больницы. Иногда, что-то почувствовав, подкарауливала с работы и срывала ему свидание с очередной женщиной. Когда появились мобильные телефоны, читала его sms-ки, изучала входящие и исходящие звонки.

Но Олег все равно ухитрялся ей изменять. На конференциях и хирургических съездах. В своей машине со случайной знакомой. Ада Сергеевна устраивала скандалы, орала, а Олег Владимирович невозмутимо отрицал очевидное.

Теперь, работая в одной клинике, ей было легче контролировать мужа. И любая медсестра, осмелившаяся с ним пококетничать, безжалостно увольнялась. Но подрастали все новые и новые соперницы, девицы развязные и наглые. С одной из них она не так давно застукала мужа в круглосуточном киоске недалеко от дома. Но он и тут вывернулся, сказал, что его попросили передвинуть ящик, чтобы достать бутылку минералки. А сам явно застегивал джинсы, и девица тоже имела довольно растрепанный вид. Она могла выслеживать мужа, устраивать скандалы, оскорблять, но он был неисправим. А у Ады Сергеевны с годами все больше возрастало стремление буквально все держать под своим контролем: финансы, дела в клинике, поступки своих детей и буквально каждую минуту жизни мужа. Но все равно она чувствовала, что никогда полностью не поймет его. Они спали в одной кровати, имели общее дело, но он был, как и раньше, недоступен ее сознанию. Иногда ей хотелось буквально вскрыть его черепную коробку и узнать, увидеть то, что он думает. И она начинала приставать, тормоша Олега:

— Ну скажи, о чем ты сейчас думаешь?

— Ни о чем.

— так не бывает, — возражала она.

— Бывает. Можно отключать сознание и так отдыхать.

— Ну хорошо. А что у тебя в подсознании?

— А у меня его нет, — спокойно отвечал он.

Еще Аду Сергеевну настораживало то, что Олег Владимирович стал равнодушен к тому, что ему нравилось раньше.

Если их первую дачу он построил своими руками и любил на ней бывать, то обсуждать проект коттеджа с архитектором отказался, сославшись на дела в клинике. А потом, когда жена попыталась заставить его следить за работой строителей, то он даже вспылил:

— Отстань. Найми хорошего прораба, и сама с ним гвозди просчитывай!

Теперь он уже не рвался в операционную, как прежде. И даже деньги перестали его интересовать. Дома ходил в старых джинсах, шлепанцах и футболке. А элегантные костюмы ему шили на заказ по меркам. И парикмахера она вызывала на дом. Надо было поддерживать имидж клиники внешним видом ведущего хирурга.

Семейная жизнь основана на законе сообщающихся сосудов. Ада всю жизнь перекачивала из сосуда мужа в свой все, что было ему дорого, а он, отдавая, терял силы и интерес к этому. Вампиризм жены постепенно подтачивал его мощную энергетику. И на работе эксплуатация его таланта хирурга для получения прибыли истощила Олега. То, что доставляло радость раньше, под контролем жены превращалось в обузу. Собственно говоря, ему и в молодости хотелось только самого необходимого: заработать себе на машину и квартиру, построить дачу. Когда у него это все появилось, уже большего и не хотелось. А у Ады Сергеевны, наоборот, любовь к деньгам, к наживе, превратилась с годами в идею фикс.

Их сын Егор вникал не только в тонкости хирургической работы, но и интересовался всеми финансовыми делами клиники. Он знал цену не только каждого операционного стола, но и скальпеля, стоимость любой операции и строительных материалов для ремонта подсобных помещений. Современный молодой человек с деловой хваткой, знающий, чего он хочет в этой жизни. В двадцать семь лет он неплохо оперировал, но по складу своего характера был более администратором, чем врачом. Он был предприимчив, но осторожен. Имел привлекательную внешность, но не обладал харизматичностью отца. Тусовался среди «золотой молодежи» города, подыскивая себе выгодную невесту. Пил мало, сексуальной распущенностью не отличался, следил за своей внешностью, занимался спортом. В общем, не парень, а эталон юноши, гордость родителей. А сестра его была совсем другой.