Русские цари кистью датского художника

Ольга Ивановна Обухова, 2022

Выдающийся датский мастер психологического портрета Лауриц Туксен известен тем, что его четыре раза приглашали в Россию рисовать портреты русских царей и цариц, Николая II и Александры Федоровны. После того, как их постигла ужасная участь в Екатеринбурге и от их земного существования практически не осталось следов, портреты Туксена – одни из немногих свидетельств их удивительной жизни и незаурядной судьбы. Кажется, что в самих портретах коронованных особ Туксен уже в момент создания предвидел их трагическую судьбу – недаром лица Николая и Александры наполнены какой-то затаенной грустью, каким-то смутным ощущением краха, который ждет их впереди. Во время создания портретов художник не мог ничего знать об этом, он, как и все остальные в России, не мог даже предполагать такого конца царской семьи, однако его кисть сказала гораздо больше, чем он мог даже подумать, и в этом – одно из чудес искусства: оно не только раскрывает настоящее, но и дерзко заглядывает в будущее.

Глава 1.

Дом Романовых и художник из Дании

Четыре раза приглашали в Россию датского живописца Лауритца Туксена для того, чтобы рисовать портреты русских царей и цариц. Созданные им картины вошли в историю России, оставшись бесценными свидетельствами наиболее важных ее моментов. Их живописные качества неоспоримы. Восхищает также точность всех деталей — полотна хороши не только как произведения искусства, но и как своего рода"фотографии времени". По их деталям можно легко восстановить внешний облик и одежду коронованных лиц России и окружавших людей, которых от нас отделяет теперь уже почти 150 лет.

Однако сама история с портретами таит в себе и определенную загадку. Самая главная из них — почему для того, чтобы запечатлеть моменты коронации императора в 1894 году, в Россию был приглашен иностранец, датчанин Лауритц Туксен? Ведь, как известно, в то время в самой России не было недостатка в талантливых, вполне даровитых художниках. И они не раз и не два привлекались к выполнению ответственных живописных заданий двора.

Частично ответ на этот вопрос может дать фактор всеевропейской известности Лауритца Туксена. К тому времени, когда его впервые пригласили в Россию — в 1884 году — он обладал славой, далеко выходящей за пределы Дании. Его портреты были популярны во Франции, Германии, Великобритании. Поэтому в Россию по приглашению царствующих особ ехал признанный европейский мастер.

Однако в биографии Лауритца Туксена было и еще одно событие, сделавшее его особенно привлекательным с точки зрения венценосных российских заказчиков. В 1883 году представители датской общественности решили собрать деньги для того, чтобы сделать памятный подарок своему народу. Подарок, который должен был войти в историю. Сначала думали поставить в Копенгагене какой-нибудь памятник, статую, но потом решили, что наилучшим подарок будет портрет датской королевской семьи, исключительно популярной в стране и в народе — короля Христиана IX и королевы Луизы. Вместе со всеми их шестью детьми и многочисленными родственниками. Портрет должен был быть монументальным, даже огромным.

Эту картину заказали Лауритцу Туксену — самому известному на тот момент датскому живописцу. Задача его была не простой — и не только потому, что на портрете должны были быть изображены венценосные особы. Дело в том, что датского короля Христиана IX к тому времени прозвали"тесть всей Европы", и это было не случайно. Так уж получилось, что благодаря крупным династическим бракам Христиан IX был связан практически со всеми правящими династиями Европы. Его сын Вильхельм стал основателем греческой королевской династии и вошел в историю как Георг I Греческий. Георг, сын Георга I Греческого (датского принца Вильхельма) женился на принцессе Марии Бонапарте (1882-1962) — внучке брата Наполеона Бонапарта Люсьена. Кристофер, другой сын Георга I Греческого (датского принца Вильхельма) женился на принцессе Франциске Бурбон. Принц Николай, третий сын Георга I Греческого женился на принцессе Елене Владимировне Романовой. Женой Эдуарда VII Английского (родился в 1841 г., годы правления 1901-1910) была дочь того же Христиана IX принцесса Александра (1844-1925). И, наконец, ее сестра Дагмара — была связана браком с русским царем Александром III.

Все они раз в год собирались вместе в Дании — в летней резиденции короля Христиана IX и королевы Луизы замке Фреденсборг. Но это было только один раз в году. И в это время коронованные особы были, естественно, больше заняты общением со своими родителями и родственниками, и им было не до позирования.

Поэтому Лауритцу Туксену пришлось последовательно обьезжать многие европейские страны, чтобы создать наброски участников своего монументального полотна.

В конце концов он приехал и в Петербург. Это случилось в мае 1884 года.

Заказчиками его первой работы, в которой фигурировали русские венценосные особы, были, строго говоря, не русские, а датчане — уже упоминавшиеся выше представители датской общественности. Но это нисколько не помешало исключительно теплому приему художника в России — его разместили в царском дворце в Гатчине и всячески там обхаживали — и установлению особенно теплого, даже в какой-то степени дружеского контакта с его коронованными российскими моделями.

В Петербурге ему позировали сам Александр III и императрица Мария Федоровна, а также великие князья Николай, Михаил, Георг, Ксения, Ольга — все дети императорской четы.

Каждого из них художник рисовал отдельно — он хотел передать на полотне личность каждого, подчеркнуть ее своеобразие. К тому же он, несомненно, понимал, что кто-то из изображенных им на картине детей может со временем стать правителем России. И он вновь и вновь, несколько раз заставлял детей позировать ему, добиваясь наилучшего результата — Лауритцу Туксену хотелось выглядеть достойно в глазах будущей истории.

Что же касается их царственного отца, Александра III, то, по воспоминаниям художника, тот только рассмеялся, увидев результат — таким сам он вышел у Туксена огромным, монументальным. Впрочем,"виной"тому была величественность самой фигуры русского императора — он действительно физически возвышался над всеми окружающими, и"спрятать"его было просто невозможно.

Из-за этого и на финальном портрете датского короля Христиана IX и королевы Луизы Александр III невольно превратился в доминирующую фигуру картины — вместе со своей супругой, Марией Федоровной, он словно составляет ее центр, и как бы заставляет стушеваться остальных участников. Впрочем, в данном случае Лауритц Туксен нисколько не погрешил против истины — по свидетельству многих участников"посиделок во Фреденсборге", все так и было — с приездом туда русского императора он волей-неволей становился своего рода"центром", и на голову — в физическом смысле — возвышался над всеми остальными европейскими аристократами.

Во время своего первого приезда в Санкт-Петербург Лауритц Туксен не упустил шанса побывать в Эрмитаже. Ходил он туда не как"праздный гуляка", а в первую очередь как профессиональный художник, остро и подчас благоговейно подмечающий живописные удачи и поиски своих великих предшественников. Коллекция Эрмитажа, начало которой положила Екатерина Великая, произвела на него неизгладимое впечатление. В какой-то момент даже выяснилось, что он больше увлекается посещениями Эрмитажа, чем своей собственной работой.

В то же время его дневники отразили и немало забавных эпизодов, связанных с пребыванием в Петербурге. После небольшого по размерам, уютного Копенгагена русская столица казалась художнику сказочно-огромной, ее бульвары и проспекты — неправдоподобно широкими. Поражало Туксена и количество народа на улицах, особенно в дни праздников. Он признавался, что ничего подобного ранее не видел — Петербург действительно представлялся ему небывалым видением, своего рода"Северной Венецией", чудесно перенесенной в края, где раньше были болота и плоские равнины с чахлой растительностью. И теперь он видел заполненные дворцами острова, проспекты, и снова дворцы и величественные особняки — и все это на фоне Невы и моря. Это не было похоже ни на Данию, ни на любую другую страну Европы.

В то же время жизнь в Гатчинском дворце познакомила художника с курьезами повседневной внутридворцовой жизни. В частности, он никак не мог привыкнуть, что каждый часовой — а они попадались через каждые 50-100 метров — всякий раз строго спрашивал его фамилию."И я всякий раз громко и отчетливо отвечал: Туксен", — пишет художник.

Между тем, говорить часовым"Туксен"ему приходилось, может быть, по несколько сот раз на дню: дело в том, что столовая, в которой он завтракал, обедал и ужинал, помещалась в другом крыле дворца, и идти туда приходилось через… несколько десятков часовых. Точно так же — следовать обратно. Но ритуал опознавания оставался неизменным. По уставу, часовые не спрашивали фамилию только у членов царствующего дома.

Перед отъездом Туксена из Петербурга со сделанными им набросками Александра III и Марии Федоровны художника пригласили на официальное торжество в Царское село — там отмечалось совершеннолетие сына Александра III, Великого князя Николая Александровича.

"Это было одно из наиболее запоминающихся празднеств в моей жизни, — пишет художник. — Дворец был роскошно украшен и весь сиял. До этого он был тщательно отреставрирован и стал еще богаче и краше. Гости один за другим входили во дворец и останавливались, пораженные. Да я и сам ахнул от восторга перед открывшимся зрелищем. Все вокруг искрилось, сверкало, как в сказочном замке снежной королевы. Мраморный пол пересекала алая ковровая дорожка. Столы, поставленные буквой"П", были застелены белоснежными скатертями, на которых яркими пятнами виднелись горки апельсинов, лимонов, яблок, серебрились, словно подернутые легкой изморозью, бутылки с шампанским. Всюду царило неподдельное веселье и радость. Великий князь Николай выглядел очень мило. Он был очень похож внешне на свою мать — императрицу Марию Федоровну, с которой мне удалось поговорить по-датски. Я заметил, что между всеми членами царской семьи царят очень простые, по-настоящему дружеские и сердечные отношения. Это был их семейный праздник — но в силу того, что они были царствующими особами, он превратился в большое государственное торжество. В конце концов Николай даже застеснялся — такие ему оказывали почести, в таких превосходных и порой восторженных тонах о нем говорили. Он явно чувствовал, что пока ничего этого не заслужил. Но его бросающаяся в глаза серьезность, основательность, рассудительность подкупают. У него очень хорошие задатки для того, чтобы стать по-настоящему выдающимся правителем".

Неизвестно, догадывался ли Лауритц Туксен, глядя на Великого князя Николая Александровича, что перед ним к тому же — одна из его будущих моделей. Скорее всего, нет. Иначе бы об этом тоже остались какие-то заметки в его дневнике. Однако судьбе было угодно, чтобы все случилось именно так.

Созданный Туксеном гигантский портрет всех членов королевской фамилии Дании и их родственников был закончен и выставлен публично в 1886 году. Открытие портрета вызвало большой ажиотаж. Показ был платным, и в день открытия было продано 20 тысяч билетов. Люди все шли и шли через зал, в котором он стоял. Людей было так много, что художнику пришлось даже встать возле своего полотна — он боялся, что кто-нибудь ненароком заденет его. Но все обошлось. Открытие портрета вылилось в грандиозный успех Лауритца Туксена, и его имя с тех пор прочно вошло в летопись художественно-исторических достижений Дании. Он принимал поздравления, и несомненно ощущал в душе, что благодаря своей работе перешел в разряд своего рода"придворных живописцев" — художников, которые рисуют коронованных особ. Сейчас, на пороге ХХ века, это"звание"сильно отличалось от того смысла, который вкладывался в него в эпоху Возрождения или барокко, и даже в эру абсолютизма, но многое значило — прежде всего, для художника-портретиста.