Культурный фронт Великой Отечественной войны

Ольга Жукова, 2020

Эта книга рассказывает о культурных событиях и явлениях, происходивших на огромных пространствах СССР в годы Великой Отечественной войны. Наперекор войне, продолжали работать кинотеатры, библиотеки, музеи, картинные галереи, театры, клубы, избы-читальни, в школе началась важнейшая реформа. Гастролировали по всей стране и на фронтах концертные бригады, филиалы известных театров и художественная самодеятельность. Командировались в действующую армию и в партизанские края художники, кинооператоры, журналисты, чтоб запечатлеть бои. И самое удивительное – строилось и открывалось множество новых очагов культуры – театров и музеев. Эти и многие другие события культурной жизни, невиданные в истории войн, возможны были потому, что велика и самоотверженна была армия бойцов культурного фронта, как называли в то военное время работников искусства, просвещения, литературы, готовая перенести любые лишения и неустройства своего быта ради Победы.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Культурный фронт Великой Отечественной войны предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

← Газета и журнал – не только пропаганда

Читать, чтобы… Победить!

Очевидцы событий обороны Москвы вспоминают драму 16 октября 1941 г., когда взвился в небо странный «чёрный снег» — пепел сгоревших документов, когда замер городской транспорт, когда большинство предприятий приостановили работу, а многие москвичи заполонили шоссе Энтузиастов в надежде выбраться из города, казалось, готового сдаться врагу. Паника была остановлена не только усилиями власти, но и волей сознательных москвичей, и уже 17 октября столица оправлялась от потрясения: заводы, фабрики, ведомства, магазины открылись. Побежали по рельсам трамваи. Люди вернулись на свои рабочие места.

В одной из книг, написанных в ревизионистские 90-е гг., историк А.М. Самсонов пишет о тревожных днях октября 1941 г. в Москве: «В Библиотеке им. В.И. Ленина функционировал общий читальный зал. 17 октября здесь было всего 12 читателей»^[192]. К сожалению, известный историк, выпустивший монографию со ссылками на статьи журнала «Огонёк» как на исторический источник, подпал под модную для начала 90-х гг. прошлого века тенденцию представления начального периода войны исключительно «трагедией поражения». Но разве не правильнее и не честнее было бы сказать о том дне в «Ленинке»: здесь было не ВСЕГО, а ЦЕЛЫХ 12 читателей? Ведь это значит, что были и библиотекари, их обслуживающие, и все они были отчаянно смелыми или философски спокойными, презревшими общую панику и сумевшими углубиться в мир книги, когда, казалось, вокруг рушился мир реальный, верящими, что отстоим столицу. И работали для них библиотекари «Ленинки», научившиеся преодолевать страх, дежуря на крыше под бомбёжками. Ведь уже в ночь с 22 по 23 июля зажигательные бомбы падали на крышу, как горящий горох, угрожая пожаром. Но тушили их споро, храбро, кидая в ящики с песком. Потом подсчитали — ахнули — оказалось, затушили 70 штук!

«Самые результативные читатели». Газета «Вечерняя Москва» осенью 1941 г. неоднократно писала о работе читального зала «Ленинки» и его завсегдатаях, быть может, это именно они были среди тех 12 отчаянно смелых: «Батальонный комиссар Копылов обложен книгами и журналами. Сотрудник Института мировой литературы тов. Беляев редактирует 17 том академического издания А. Пушкина и исследует материалы «Пушкин и его эпоха». Студия «Мосфильм» ставит фильм «Котовский» и его сотрудник подбирает иконографический материал — по форме, знакам отличия немецкой и румынской армий 1918 г. Сотрудник института мировой литературы тов. Бонди изучает материалы на тему «Русская литература в 1812 г.». Сотрудник журнала «Литературное наследство» собирает материалы об англо-русском литературном наследстве»^[193].

Газета подводит итог работы «Ленинки» за тревожный октябрь: «В октябре она получила со всех концов СССР 25 тысяч газет, 700 экземпляров журналов и 6800 книг. В октябре почта доставила 1540 книг и 156 журналов из США, Англии, Австралии, Китая, Японии, Эквадора, Аргентины и Индии. В свою очередь в порядке обмена Библиотека им. В.И. Ленина отправила десятки книг и журналов в Новую Зеландию, Уругвай, Чили, Перу, Египет, Венесуэлу, Марокко, Мексику и другие страны мира.…Среди посетителей: 1765 студентов, 825 научных работников, 565 инженеров, врачей и юристов, 415 литераторов, 365 учителей, 220 профессоров. В октябре Библиотека им. В.И. Ленина выдала 15 000 книг и свыше 7 тысяч газет»^[194].

Библиотеки открывают «метро-филиалы». Война показала, что лучшее в мире московское метро оказалось и лучшим в мире гигантским бомбоубежищем. Мамы с детьми ночют здесь постоянно, их размещают прямо на платформах станций. Самым маленьким выдается молоко, старшие могут скоротать время в кружках вышивания и рисования. Для взрослых на рельсах делают настилы на ночь. Дежурные следят за порядком и нуждами людей. Работают здесь и библиотеки.

Газета «Вечерняя Москва» информирует о планах «метро-филиала» знаменитой «Исторички»: «Публичная историческая библиотека открыла на станции метро «Курская» иллюстративную выставку, посвященную Отечественной войне 1812 года, борьбе с немецкими оккупантами в 1918 году и Великой Отечественной войне советского народа с фашистскими захватчиками. В ближайшие дни на станции метро «Курская» библиотека откроет такую же литературную выставку. Здесь будет представлено много исторических книг и кратких аннотаций. По аннотациям можно выбрать книгу и тут же получить её в передвижной исторической библиотеке. Услугами библиотеки в метро смогут пользоваться не только взрослые, но и школьники старших классов — для них в библиотечном фонде есть много книг. Книги в метро будут выдаваться во время воздушных тревог — по вечерам и ночам. Научные работники библиотеки намечают проводить беседы и давать читателям консультации»^[195].

«Районные и клубные библиотеки открыли на всех станциях метро небольшие филиалы»^[196], — сообщает «Вечерняя Москва». — Создался постоянный читательский актив. На ст. Охотный ряд выдаётся за вечер 400–500 книг».

В первые дни контрнаступления наших войск «Вечёрка» рассказывает о пристрастиях читателей библиотеки им. А.С. Пушкина: «Почти каждый спрашивает записки Наполеона или партизанские дневники Дениса Давыдова. У юношества в большом почёте книги по аэродинамике, теории полёта, строительству моторов, истории авиации, артиллерийской науке». Уважительно величает газета по имени-отчеству наиболее «результативных» читателей — наборщика Михаила Ивановича Якобсона, техника Алексея Дмитриевича Моногова, булочника Михаила Сергеевича Шишкова и домохозяйку Полину Михайловну Фомичёву, которая «сперва брала книги из серии «Для начинающих», затем переключилась на литературу по воспитанию детей (она выступала с докладами на эту тему), а теперь читает классическую литературу — Пушкина, Толстого»^[197].

Газета пишет и о таком показательном факте — число читателей библиотеки им. Ломоносова увеличилось на 30 человек: «Нередко сотрудники библиотеки, возвращаясь из убежища, находят у дверей абонементного зала очередь читателей»^[198].

«Бойцы культурного фронта». Представления о тихой и скромной роли библиотекаря — с заполнением формуляров, выдачей книг, проведением читательских конференций кардинально изменяет война, в которой большинство сотрудников книгохранилищ проявляют себя, как пишут газеты военной поры, настоящими «бойцами культурного фронта». Так называют тех, кто на фронтах создаёт дивизионные, полковые и даже ротные библиотеки, как это было, например, на 4-м Украинском фронте^[199], и, часто, ввиду обстоятельств, сам участвует в боях. И тех фронтовых книгонош, которые, рискуя жизнью, пробираются на отдалённые участки передовой с книгами, заказанными бойцами (и не всегда находят их в живых) — в любую погоду, летом — в вещмешке, зимой — на санках, под бомбёжкой и артобстрелом. Если погибают, уходит родным печальное извещение со справедливыми словами: «Пал смертью храбрых»…

Называют «бойцами» культурного, не обозначенного на картах фронта, и тех, кто работает в тысячах библиотек страны — массовых, научных, школьных, вузовских, сельских. И ещё — избачей, заведующих избами-читальнями, юртами-читальнями — единственными очагами культуры далёких селений, куда подчас не успели до войны провести радио и свет. Туда книгоноша или агитфургон, а то и передвижная библиотека, прибывшая вместе с кинопередвижкой, приносят людям праздник.

И как, если не бойцами, назвать тех, кто смог спрятать от фашистской грабьармии книжные сокровища своих библиотек? Директор старейшей детской библиотеки Киева Т.П. Гиба с коллегами успевает в дни отступления Красной Армии спрятать в подвалах и тайниках более 160 тысяч книг. Сотрудник Харьковской библиотеки им. Короленко М.И. Румницкая с группой соратников укрывает в ямах, подвалах 1,5 млн томов^[200]. Работники музея-усадьбы Л.Н. Толстого в Ясной Поляне спешно эвакуируют наиболее ценные вещи и личную библиотеку писателя^[201]. Работница Красноярской краевой библиотеки З.Д. Соболева, получив похоронку на сына-лейтенанта, три месяца выхаживает в госпитале раненого бойца Л. Дугала, принимает в семью, помогает поступить в вуз^[202].

«Комсомольская правда» в декабрьские дни 1943 г. — освобождения восточной части Украины от оккупации — сообщает, что «заведующая Краматорской городской библиотекой тов. Фесенко, прежде чем покинуть город, спрятала 150 самых ценных изданий. Сотрудник Харьковского университета А. Борщ в железном ящике закопала старинные альбомы итальянских архитекторов (подобные экземпляры имелись только в Лувре), первые издания Коперника и Ломоносова». А вот два альбома гравюр с автографом Рубенса попали в руки грабь-армии Розенберга и были подарены Герингу на выставке ценностей восточных территорий, открытой в Берлине в 1942 г.

По далеко не полным данным, на оккупированной территории СССР уничтожено, сожжено, разграблено более 100 млн изданий! Только в Киеве сожжено до 4 млн книг.

Особенно пугает фашистов советская литература. В объявлении новой власти в Старобельске Ворошиловградской области (ныне — Луганская народная республика) сообщалось: «Населению города приказываю немедленно сдать все большевистские листовки и вообще весь пропагандистский большевистский материал, затем немецкое и всякое другое оружие (оружие — на втором месте! — О.Ж.). Кто до января 1943 г. не выполнит этого распоряжения, будет расстрелян!» Совсем не шутили фашисты.

«Книжный голод и книжный паёк». В годы войны входят в жизнь такие понятия, как «книжный голод» и «книжный паёк». И приравнивается книга к стратегическим, строго нормированным продуктам — хлебу, соли, спичкам, мылу.

Если дефицит продуктов питания вызывает необходимость введения их нормированного распределения, и в повседневную жизнь страны входят такие понятия, как «карточки», «лимитные книжки», «пайки», то и к книгам, как к духовной пище, отношение особое. Выражение «книжный паёк» встречается в официальных документах.

Когда легендарный шахтёр Алексей Стаханов, в годы войны занимающий уже бюрократическую должность в Наркомате угольной промышленности по широкому внедрению движения своего же имени — стахановского, обращается к И.В. Сталину с письмом, в котором просит об увеличении зарплаты, снижении квартплаты, содействия в получении дачи и машины, разбирающиеся с этим вопросом сотрудники аппарата ЦК прежде всего отмечают, что, удовлетворив пожелания Героя труда, «ему крепко указали на то, что он должен перестроиться, чтобы не ходил по ресторанам, не допускал разгула»^[203]

Конец ознакомительного фрагмента.

← Газета и журнал – не только пропаганда