Тетрадка с корабликом

Ольга Евгеньевна Шорина, 2019

Наконец-то "четвёртый дневник" раскроет тайны всех предшествующих тетрадей! Впрочем, их можно читать в любом порядке! Это книга о России конца 90-х, разрухе не столько в коммунальной, экономической и экологической сфере, но и в наших душах и головах, что гораздо страшнее.Содержит нецензурную брань.

8 июля 1998, среда

А сегодня Яна пришла. Говорит:

— Главное, я захожу в первую попавшуюся дверь и спрашиваю: «А Алина здесь работает?» — «Это такая чёрненькая, с каре? Последняя дверь налево».

И мы пошли в библиотеку на Талсинской, где Яна года два не сдавала книги. Молодая унылая библиотекарша с неудачной стрижкой под Мирей Матье простонала:

— А что же нам сказали, что «здесь такая не проживает»? Вот в карточке написано: «Не проживает». Мы звоним и спрашиваем: «Адрес — такой?» — «Да, адрес этот, но здесь такая не проживает!!!» И ещё истеричным голосом таким, противно даже…

Яна повернулась ко мне, многозначительно вытаращив глаза. Её мать торговала на рынке и от всех пряталась. Меня она терпеть не могла, и моя мама Яну — тоже.

«Янка твоя мне не нравится», — всегда задумчиво говорила она.

А Яна чем-то больна. Я недавно зашла в её двор с утра, и мать на неё рычала: «Ты должна ходить на физиолечение! Я советовалась со специалистами!»

— Я с утра ходила на физиолечение и зашла к тебе, — поликлиника у нас в двух шагах от площади.

— А что у тебя?

Но Яна сделала вид, что не слышит. Так зачем тогда начинать разговор?

На обратном пути она зашла на рынок к матери. А там кипела своя жизнь. Двое мужчин ссорились с торговкой, кому идти на обед.

— А мы тебе в термосе принесём! — пообещал один.

А другой обернулся, и пожаловался уже мне:

— Вот пустоголовая!

Возле ларьков на мосту мы встретили двух тёлок, каких-то знакомых Яны с её кружков. Одна — с очень белой кожей и очень чёрными волосами.

— А мы в библиотеку ходили! — какого-то чёрта похвасталась Яна.

Девки, естественно, стали издеваться:

— В библиотеку?!! В библиотеку!!!

Я молча ускорила шаг, и Яна догнала меня.

— Это две дуры, я их не люблю.

— Тогда зачем общаешься?

И мы вернулись в «экологический домик», как его прозвали в народе. Яна решила зайти в турбюро под видом туристки.

— Где вы хотите отдохнуть? — услышала я из-за двери подобострастный голос.

В «Мособлтуре» работали две противные старые тётки. Низенькая и толстенькая Нина Филипповна, длинная и худая Лидия Федосеевна.

Во всех организациях, кроме нашей и Совета ветеранов, стояли железные двери. Напротив нас — Общество книголюбов и они, дальше — АТП — Административно-техническое предприятие, и АТИ — Административно-техническая инспекция, и у самого входа — Районный экологический фонд. Это по правую руку. А по левую — Управление экологии у самого входа, турбюро и мы за деревянной белой дверью. У Совета ветеранов и то створчатые, обитые потрёпанным дерматином чёрного цвета!

Яна выпорхнула из турагентства, и мы уселись на древних откидных стульях между Советом и АТП. К нам подошла старая полосатая кошка, уже на сносях.

— Ой, что с ней делать, что делать! — заплескала ручками уборщица в чёрной косынке, по-колхозному повязанной концами назад.

— Алька, представляешь, как классно! — Яна тоже была холериком, как и Михаил Викторович, а точнее, холериком-сангвиником. — Есть классный тур, пароход по Волге! Там будут всякие певцы! Вот бы поехать!

— Ты же давно не любишь поп-музыку, зачем тебе это? — удивилась я.

— Алька, как тебе повезло! Ты будешь защищать природу и получать за это деньги!

И я поёжилась и подумала: а может, всё обойдётся?

Опять заходил Хлопунов.

— Ну, Алинка, как жизнь?

— Да не очень…

— Что так плохо? Жизнь прекрасна и удивительна!

Я боюсь этой цитаты из Маяковского после фильма «Прикосновение»¹.

***

После обеда я уже сама пошла в библиотеку, только другую, центральную. Я хотела взять стихи Николая Рубцова.

А там работает очень противная, толстая баба, Надежда Владимировна, рот у которой никогда не закрывается. А ещё она хамит напропалую, и очень плохо относится к своим служебным обязанностям.

— Не знаю, как ты выбирать будешь, — темно.

Это Чубайс обесточил «бюджет». Свет отключили и в роддоме, и там, в кувезе умер недоношенный ребёнок.

— А я и не выбирать.

— Сдать?

— Да нет же, у меня — свободный формуляр. Я хотела взять стихи Николая Рубцова.

— Рубцов у нас в подсобке, а там темно.

— Хорошо, я потом зайду.

— Да, Алиночка, — неожиданно подобрела Кручинина. — У нас уже третий день, как нет света!

Этим летом началась разруха, — не было воды и света. Но коммунальная буря обошла меня стороной. У нас газовая колонка и горячая вода в любое время. А какая-то молодая женщина из высотного дома в микрорайоне «Заречный» жаловалась в газету, что два месяца нет воды, и не работает лифт (охотники за цветметом поснимали головки, и в микрорайоне не действовали тридцать «подъёмников»!), а ей приходится таскать на восьмой этаж коляску и греть воду для стирки пелёнок.

— А с электричками что сейчас творится! — стонала Кручинина на своём абонементе.

На днях муниципалитет выдумал себе новый бизнес, — на запрете клеить объявления в неположенных местах. В 80-е годы у Старой почты на площади, у входа, где на втором этаже принимали и выдавали посылки-бандероли, была будка адресного бюро, где объявления принимали за плату. Тут же стоял «складень» на ножках, — три застеклённые доски с объявлениями. От него до сих пор дожила одна доска, куда ещё клеили!

И вот теперь администрация ввела штраф за несанкционированную расклейку: 286 тысяч неденоминированных рублей с физических лиц, и 486 тысяч с юридических. Поставили голубые грибки — новые доски. Владимир Лобанов, придворный корреспондент, агитку накатал:

«Случается порой, что нам надо срочно продать квартиру или автомобиль «газель». И мы, тщетно обегав всех знакомых, решаемся на крайний шаг, — повесить на столбе объявление. Вы только посмотрите, сколько их загрязняют наш город! Написанные от руки, напечатанные на машинке, и даже набранные на компьютере! Но теперь за это — большой штраф, размещать объявления можно только на симпатичных грибках. И ваш листочек никто не сорвёт и не унесёт ветром».

В общем, обработка мозга.

Впрочем, штрафовали не сразу, сначала звонили и предупреждали, — АТИ. А тем, кто не слушался, они… «обрывали телефоны». Это я подслушала сегодня в коридоре.

Рядом с нашей комнатой стоял стол. И вот пришла женщина, торгующая вразнос чаем для похудания, поставив туда свой баул. К ней тут же стеклись изо всех комнат.

— А вы в эту комнату загляните, там один человек сидит, — ехидно, прекрасно зная, что нет денег, предложил насчёт ВООПа сегодняшний «кузнечик».

— Один человек — это неактуально! — отрубила торговка.

Примечания

1

Фильм ужасов режиссёра Альберта Мкртчяна (1992).